Дмитрий, когда я спрашиваю его о достоверности этих рассказов, всегда лукаво смеется и высказывается примерно в таком ключе: "А что ты хотел? Становление дикого капитализма - это не ишак чихнул. Вспомни, что у вас в Европах триста лет назад происходило… Вспомнил? То-то. А мы эти триста лет за десять прошагали".
По его словам "Рай" - приличное заведение, даже в журнале Time Out о нем написано. Неплохой клуб, в нем есть более-менее тихие уголки, где можно спокойно посидеть с бокалом мохито и подумать о жизни.
Насчет трехсот лет и десяти - это он прав. И насчет клуба тоже. А вот про жизнь - это, конечно, для красного словца. В клубы ходят за другим. Меня поразило количество определений, подобранных тем же Дмитрием: "разобрать крышу", "снести башню", "отстрелить башку", "срубить мачту", "сбрить кок", "полирнуть извилины", "сбросить кепку", "потрясти пружинками" - и еще много других. Но все эти фразы являются синонимами одного слова: "расслабиться".
Вот и мы сегодня будем расслабляться. Впрочем, до этого времени, до часа "Ч" - еще уйма времени. Нужно взять себя в руки и поработать, хотя больше всего хочется удалиться в комнату отдыха и прилечь. Но как говорит мой отец, лучшее лекарство от лени - хороший обед, и я отправляюсь в корпоративное кафе, именуемое русским словом "столовая".
После ударного захода в ресторан, как описал его Дмитрий, "Рай" встречает синими фонарями и здоровяками из фейс-контроля, облаченными в мешковатые куртки какого-то неправильного черного цвета. В клубе тематическая вечеринка, что-то связанное с постапокалиптикой. На плакатах неприличное английское слово, где буквы разделены точками: "S.T.A.L.K.E.R.". Кокни именуют сталкерами эксгибиционистов, подстерегающих свои жертвы в переулках Ист-Энда. Очень надеюсь, что здесь я таковых не встречу. В толпе, бурлящей в фойе, то и дело попадаются какие-то мрачные типы в армейском камуфляже, лохмотьях и с фиолетовыми лицами. Постапокалипсис, как я слышал, сейчас очень популярен у молодежи, Что ж, с одной стороны, это понятно - побег из реальности и все такое. А с другой - получается, что у будущего нет будущего. Странно, нелогично. Но "все проходит", как было начертано на известном кольце. Пройдет и это.
Наша личная вечеринка за отдельным столиком чуть левее главной сцены посвящена, по словам Дмитрия, "годовщине появления на свет босса всех боссов". От танцпола нас отделяет ветвистая перегородка и охранники. Меня встречают громкими криками, здравицами и "штрафной"- полулитровым бокалом аперитива. Обеденный Ballantineʼs давно выветрился, в ресторане я пил только вино, и от этого хочется пить и выпить, поэтому я с легким сердцем под восторженные вопли и женский визг выпиваю смесь кампари с соком красного грейпфрута. Наверное, со стороны это выглядит эффектно - пивной объем крепкого алкоголя, но на самом деле и в бокале не пол-литра, а меньше, сока туда Дмитрий налил щедро, от души, да и кампари - не ром и не текила.
Он подмигивает мне, принимает опустошенный бокал. Начинается "торжественная часть" - финансистки читают стихи, на стену приклеивается фотоколлаж юмористического содержания со мною в главной роли, сводная "межотдельная" группа девушек, мило стесняясь, танцует канкан.
Девушки в России красивые - это даже не аксиома, а явление природы, закон мироздания и проявление воли Творца. Почему-то в Европе, особенно в Северной, девушки и женщины выглядят грубовато. Не то чтобы они не следят за собой, нет, следят, конечно, но все равно нет в них вот этой русской мягкости, еле уловимого шарма, изюминки какой-то. Ну и питание - а следственно, и формы - играет немаловажную роль. Будь проклят тот, кто изобрел фастфуд. Он убьет нашу цивилизацию.
Или даже уже убил.
При всем при этом русские девушки совершенно не ценят себя. Вообще. Я множество раз - сотни, тысячи! - наблюдал пары, в которых настоящая красавица, достойная кисти Боттичелли, идет вместе с мужчиной, который может играть орка в фильмах Питера Джексона, причем без грима. Он плюется, сквернословит, курит, третирует свою подругу и убежден, что является центром Вселенной, а бедная красавица покорно следует в его кильватере, считая, что так и должно быть. Это, наверное, та часть загадочной русской души, понять которую мне не суждено никогда.
Веселье между тем набирает обороты. Из дымки являются привлекательные представительницы "Рая", Маша и Юля, вручают золотую карту клуба и коллекционный набор виски в деревянном ящике. Прибывает делегация из финансового департамента и осчастливливает меня китайской напольной вазой. Это как сигнал, как выстрел из стартового пистолета - подарки тут же начинают сыпаться, словно из рога изобилия.
Золотая заколка для галстука Ronson с бриллиантом, никелевый подстаканник с золотым орнаментом и вставками из яшмы, палисандровый ларец с шахматами, выточенными из бивня мамонта, шкура белого медведя, узорчатый ритуальный нож, вырезанный из моржового клыка, с инкрустацией самоцветами, состоящий из четырнадцати предметов настольный письменный набор "Президент" - серебро, обсидиан, малахит. Два сервиза кузнецовского фарфора я прошу не распаковывать - с детства терпеть не могу все эти чашечки и блюдечки. Гжель, хохлома, "руська матрешка" и всевозможные фляжки-трубки-зажигалки дополняют натюрморт, возникший на отдельном столике, к которому как-то незаметно прикрепился охранник. Когда все это украшает несколько букетов, я низко, до пояса, кланяюсь всем и с чувством огромного облегчения приглашаю гостей вернуться к танцам и питию.
Конечно же, вся эта мишура и мужская бижутерия мне, что называется, и даром не нужна. Вообще обычай дарить подарки всегда казался мне варварским. Он прополз в нашу жизнь из далеких времен, когда гость должен был отплатить за угощение, чтобы семья хозяина дома не умерла потом, после праздника, с голоду. В Европе давно уже подарок стал фикцией, знаком внимания, формальностью. Но у России, естественно, свой путь, кто бы сомневался. Поэтому тут существует целая индустрия, производящая бессмысленные, но страшно дорогие вещи - те же подстаканники и позолоченные письменные наборы. К примеру, если продать все то, что мне подарили, на вырученные деньги провинциальный детский дом где-нибудь под Костромой или на Урале сможет безбедно прожить целый год.
Я, собственно, так и делаю уже два года - потихонечку ото всех продаю эти помпезные шахматы с изумрудами и кинжалы с топазами на E-bay и перечисляю деньги детям, только не на Урал, а в родную Данию, там ведь тоже есть сироты и им тоже нужна помощь. Это хорошо, правильно и приятно. Наверное, это эгоизм, но эгоизм со знаком плюс.
Водитель Николай собирает подарки - он увезет их ко мне домой, а потом вернется.
Несут фрукты и еще шампанского, много шампанского, настоящее, винтажное, Krug, хотя настоящий там Krug или нет - вопрос открытый, содержимое может оказаться и подделкой, в России много и часто подделывают любой, даже самый дорогой алкоголь, и порой отличить подделку от подлинника бывает сложно, особенно если вечер уже в самом разгаре, ну и ладно, пусть, главное - весело… Звучат тосты. Дмитрий улыбается, словно праздник не у меня, а у него.
Ах да, сюрприз! Я уже и забыл об этом. Что ж, стало быть, интрига возрождается, и вечер, как написано у одного русского писателя с двойной фамилией, перестает быть томным. Или это фраза из кино про русскую сейлайфвумен и мужчину по имени Гоша, мечту всех русских женщин? Уже не помню. Это потому, что после аперитива в меня проникло грамм сто пятьдесят водки. Зато настроение начало стремительно улучшаться! Кто там ставил, что я не воткну десять из десяти?
Иди сюда, дорогой друг Дмитрий, и неси датскому викингу его любимый топор!
Нет, я еще не набрался, но мне хорошо. Рукоять "нетопыря" ложится в руку, точно влитая. Где ты, сила предков?
Один с нами!!!
Щит с нарисованной мишенью прислонен к стене. Дмитрий направляет фонарь. Вокруг все хлопают, подзадоривают. Правильно, так и надо. Сейчас, друзья и коллеги, важно только почувствовать нужный момент, собраться и вдруг понять, что ты попадешь, что все получится…
- Хэй-я!! - ору я древний клич викингов и с силой отправляю топор в цель. На мгновение все умолкают, и становится слышен свист, с которым смертоносная железяка рассекает воздух.
Глухой, тупой удар - есть! Затихшая на мгновение компания взрывается от криков восторга. Я улыбаюсь. Дмитрий лезет ко мне с рюмкой в одной руке и клубникой на зубочистке в другой.
- За удачу! - кричит он.
Пью - за удачу грех не выпить. Жую ягоду и понимаю поймал кураж. Ну, дорогие мои, держитесь!
- Хэй-я!! Хэй-я!! Хэй-я!!
Зрители в восторге - они верят в меня, как в древнего скандинавского бога. Прибегают обеспокоенные Маша и Юля - наш ор перекрывает музыку на танцполе. Узнав, в чем дело, они расслабляются и вступают в тесные ряды болельщиков. По-моему, даже делают ставки. А я, между тем, уже шесть раз поразил мишень. Принимаю снова из чьих-то услужливых рук топор, краем глаза
вижу, что Дмитрий, прижав мобильник к уху, торопливо протискивается сквозь толпу к дверям. Куда это он? Впрочем, не это сейчас важно.
- Хэй-я!! Хэй-я!
Усатая физиономия Дмитрия появляется, когда мне остается последний бросок. В рядах тех, кто поставил на мое поражение, царит глубокое уныние. Их противники, напротив, бушуют, словно английские ультрас на стадионе.
Я заношу топор над головой, привычно уже "ловя волну". Сейчас особые мурашки в нервных окончаниях пошлют в головной мозг импульс, благодаря которому я буду точно уверен, что бросок окажется удачным.
В последний момент скольжу взглядом по толпе. По-русски это называется "красоваться". Итак…
- Хэй-я!!
Рука идет, топор уже почти покидает ладонь и вдруг…
Это словно ледяной душ!
В толпе гостей, среди раскрасневшихся, орущих, смеющихся лиц я вижу ее.
Мархи?!
Нет, абсолютно точно - нет. Но в то же время - да.
Это она. Она - другая.
Раньше в фотографии были негатив и позитив. Так вот, та Мархи, что явилась ко мне на день рождения, является полной противоположностью себя прежней.
Вместо шоколадной - белая кожа. Вместо смоляных кудрей - светлые, золотистые волосы. Вместо вишневых, жгучих - очень голубые глаза. И губы, ох, эти губы… Мне в какой-то момент кажется, что это призрак, привидение, фантом. Но девушка живая. Живая - и совершенно спокойная, хотя в ее глазах мне чудится легкий испуг. Испуг - и ожидание чего-то…
Бросок я, конечно же, срываю. Чертово женское колдовство! Топор идет совсем не так, как надо, и позорно бьется о мишень обухом. Восторженные вопли одних и заунывный рев других озвучивают окончание состязаний.
- Ну что ж ты, ше-еф! - делано сокрушаясь, басит Дмитрий, пробиваясь ко мне. По-моему, он не особенно расстроился - все же поставил против, хитрец.
А вот я расстроился, и не столько из-за броска, сколько из-за девушки. Я только-только начал отходить от того состояния, в котором находился три года, - и вдруг это явление, это лицо. Я все пытаюсь разглядеть его в толпе, но не могу и внутренне холодею, понимаю, что, видимо, сошел с ума…
- Шеф, - зовет меня Дмитрий. Я поворачиваюсь к нему - и застываю, как соляной столб.
Девушка стоит с ним рядом, совсем-совсем близко, достаточно только протянуть руку. Голубые глаза в опушке ресниц, золотые волосы, знакомый изгиб губ…
- С днем рождения…
6
Его звали Нильсом. Произнесенное один раз, это имя намертво застряло в голове. От него странным образом одновременно тянуло холодом севера и теплом детства.
Железный дровосек. Нильс, путешествовавший с дикими гусями…
"Нужный человек" - звучало взросло, официально, по-деловому безлико. Таким он мог быть для Николая Александровича. При ближайшем рассмотрении рисовался совсем другой образ. По-детски наивный и непосредственный. Как будто жизнь по какой-то причине еще не испытывала на прочность этого детину, или же он был настолько светел, что не обратил внимания на крутые повороты, не ожесточился, не обзавелся скепсисом и цинизмом, не растерял умения удивляться и восторгаться. Был и другой вариант: все это маска, под которой на самом деле скрывается другой человек. Но эту версию Рита отмела как несостоятельную.
Лет в пятнадцать она заинтересовалась Эрнесто де ла Серна. Его склоняли в Интернете, его использовали в нелепых карикатурах с Чебурашкой, он героически смотрел вдаль с футболок одноклассников и - не только. Он был символом, который ни Рита, ни ее сверстники толком не понимали. Ей стало интересно, она озадачилась вопросом, и символ заиграл совсем иными красками.
На самом деле Эрнесто проиграл. Проиграл в пух и прах, став символом того, против чего боролся. Символом, который продавали и покупали оптом и в розницу и те, с кем он боролся, и те - за кого. Но речь не о том.
Помимо героической фотографии, сделанной Альберто Корда, Рита откопала и множество других. Простых, житейских. Потом она еще много чего читала про этого кубинского партизана, но, что бы там ни писали про него, верила только Эрнесто. Потому что человек с чистыми глазами ребенка не может врать. Он может заблуждаться, быть неправым, но делать это искренне, потому что люди с таким взглядом не врут.
Железный дровосек Нильс показался ей человеком того же сорта. В его глазах светилось что-то по-детски чистое, что никоим образом не облегчало ему жизнь.
Николай Александрович сказал, что надо быть естественной и непринужденной. Рита старалась, но чувствовала скованность. Легко сказать - сложно сделать. Особенно в обстоятельствах, когда непринужденность как раз неестественна. Чужой город, незнакомая ситуация, помпезность клуба и посторонние люди к естественности не располагали.
Все закрутилось очень быстро. Несколько слов - короткий разговор. Какие-то подвижки и перестановки, и вот она уже за столом рядом с Нильсом. Но Нильсу вроде бы было не до нес, хотя неприятный Дмитрий с небогатой мимикой, усиленно корежил лицо, делая Железному дровосеку недвусмысленные намеки. Рита предпочла занять выжидательную позицию. Она мило улыбалась и отвечала, когда обращались непосредственно к ней, в остальное время молчала и со значением потягивала сухое красное вино. Пить ей не хотелось, есть тем более, сухие вина она никогда не любила, но нужно было хоть чем-то занять руки, чтобы не показать волнения. Оставалось цедить сквозь зубы виноградную кислятину, изображая роковую женщину в ожидании агента с двумя нулями в позывном.
Нильс веселился, но в этом веселье чувствовалась внутренняя дилемма. Иногда он забывался и радовался совершенно искренне, порой словно вспоминал о чем-то, и тогда веселье становилось немного натянутым, будто не для себя, а для других. Временами Рита ловила на себе его взгляд, и под этим взглядом ей начинало мерещиться, что она все же ошиблась в Нильсе.
Что-то в нем было странное. И даже жутковатое.
Время шло с непонятной скоростью. Рита не могла сообразить для себя, сколько она здесь находится: двадцать минут или два часа. Веселье развалилось и частично переползло на танцпол. Застолье поредело.
Нильс пил водку с толстым, словно бы надутым мужиком в солидном костюме. В отличие от костюма его обладатель растерял всю солидность. Узел галстука закосел и съехал набок, рожа толстяка была красная, голос громкий, повадки грубоватые. Дядька пытался научить "принца датского" пить с локтя, но ему мешал объем, и урок приобретал пьяную неуклюжесть.
Отвлекая от разнузданного зрелища, рядом громоздко плюхнулся Дмитрий.
- Ты чего такая? - спросил с прикрытым улыбкой недовольством. Усы зашевелились, словно жирная мохнатая гусеница.
- Какая? - не поняла Рита.
- Квелая, как размороженный кальмар. Потанцуй с ним, что ли…
- А если я не танцую?
- Танцуешь.
- А если он не хочет?
- Постарайся, чтоб захотел. Ты ж на работе, крошка.
Рита почувствовала неожиданный прилив злости. Дмитрий ей не понравился с самого начала, а теперь просто раздражал. В конце концов, он-то кто такой, чтобы ей указывать? Нильс - нужный человек, Николай Александрович - работодатель. А Дмитрий? Посредник? Заинтересованный человек? Просто хамло? Последнее - в точку.
А может, усатый жирдяй не виноват, просто давно копившееся напряжение подбиралось к той черте, за которой край, точка кипения. Рита хотела ответить что-то едкое, но не успела.
- Он к вам пристает?
Девушка обернулась. Рядом стоял нетрезво раскрепощенный Железный дровосек.
- О, шеф, - немедленно среагировал Дмитрий. - Еще по полста за твое здоровье?
Нильс нетрезво кивнул.
- Только я сначала отлучусь в места не столь отдаленные, - пошел на попятный Дмитрий и с неожиданным для своей комплекции проворством налима выскользнул из-за стола. С безопасного расстояния щелкнул пальцами, наставив указательный на виновника торжества: -
Я вернусь.
И поспешно ретировался.
Рита благодарно посмотрела на Нильса. Успела заметить, как тот отвел взгляд в сторону, хотя она была уверена: еще секунду назад он смотрел на нее. Что это? Застенчивость? Не похоже, чтобы этот человек испытывал подобные чувства. Или…
Ее не покидало ощущение, что Железный дровосек все время то ли сравнивает ее с кем-то, то ли пытается узнать в ней кого-то.
- Любите красное вино? - поинтересовался Нильс, глядя на бокал, что Рита по инерции покручивала в руках.
- Сухое - нет, - излишне откровенно выпалила она. - Сладкое люблю.
Спохватилась: не обидела ли? Но Железный дровосек вдруг посмотрел на нее и заговорщицки улыбнулся:
- Сбежим отсюда?
- Куда? - растерялась Рита.
- Туда, где есть сладкое вино, но нет людей и шума.
- А как же ваши гости?
- Они догуляют и без меня.
Никаких инструкций по поводу отъезда из клуба Рита не получала. Звонить Николай Александрович велел лишь в крайнем случае, не уточнив, какой именно случай можно считать крайним. Да и не получилось бы сейчас позвонить.
- Сегодня ваш день рождения, - ушла от прямого ответа девушка, однако намек прозвучал, и Нильс его понял.
- Тогда поехали.
Ускользнуть из клуба удалось довольно легко. Правда, виновник торжества выскочил в одной рубахе и оставил внутри все - от гостей до пиджака с кошельком и машины с водителем.
Рита плыла по течению. В этот бесконечно долгий и странный день все менялось настолько быстро, что она устала не только удивляться и реагировать, но даже воспринимать происходящее всерьез. Сейчас все казалось какой-то странной игрой с непонятными правилами, в которой свою роль она представляла весьма смутно.
Такси нашлось мгновенно. Целый ряд машин, от огромного старого "Мерседеса", который в девяностые принято было обзывать "пятисотым", до корейских малолитражек российской сборки. Но почему-то из всего этого изобилия Нильс выбрал побитую жизнью "шестерку". В смысле шестую модель "Жигулей". Рита подумала, что такой машины она в Москве точно не ожидала увидеть. Ее "похититель" тем временем склонился к окну и о чем-то договаривался с водителем. Потом махнул рукой.
"Неужели важный человек поедет на этом?" - мелькнуло в голове.
Подтверждая прошмыгнувшую мысль, Нильс приглашающе распахнул заднюю дверь. Рита села, надеясь, что Железный дровосек поедет впереди с водителем, но тот плюхнулся рядом.