И я понял, что это не меня добрый волшебник наградил необычайным даром, а Пафнутия бес попутал, и он соорудил уборную из прозрачного материала. Я сильно расстроился из-за того, что так наивно поверил в свою исключительность.
Денис обошел это странное сооружение вокруг.
- А входа-то здесь нет, - заметил он.
Я тоже обошел вокруг стены и, действительно, не нашел входа внутрь. Разозлившись, я поднял с земли обрезок доски и швырнул им в стену. Он благополучно пролетел сквозь нее и упал на землю внутри этой необычной конструкции.
- Во, блин! - воскликнул Денис.
Я ткнул кулаком в то место, через которое пролетела деревяшка, но рука уперлась в стену.
- Валера, что это такое? - спросила Кристина.
- Уборная, наверно, - ответил я, потому что ничего другого Пафнутий не должен был строить.
- Прозрачная?! - удивилась Наташа.
- Да еще доски сквозь стены пролетают! - добавила Кристина.
- А кто это построил? - спросил Денис.
- Пафнутий, кто ж еще, - сказал я.
- А как этим пользоваться - он не объяснил? - Денис похлопал ладонью по стене.
- Да черт его знает, что это вообще такое? - разозлился я. - Сам первый раз вижу. Но должны были построить уборную.
- А сколько ты за это заплатил? - продолжал допрашивать меня Денис.
- Да еще не успел и, пожалуй, спешить не буду.
- Валер, - окликнула меня Кристина, - смотри, сюда целая делегация идет.
Я обернулся и увидел Головлевых - Николая Ивановича, его жену тетю Люду и их невестку Машу. Метрах в десяти следом за ними хлюпал сапогами, почесывая на ходу живот, Виталик Головлев, машин муж. Вприпрыжку за ним скакала их дочка Настя.
- Приехали?! - окликнула нас тетя Люда.
- Здравствуйте, - ответил я и двинулся им навстречу, протягивая руку Николаю Ивановичу.
Наши друзья тоже поздоровались, но остались стоять на месте, с интересом рассматривая местных жителей.
Подошел Виталик, и мы пожали друг другу руки.
- Слушай, Валера, мой дорогой, а что это вы здесь такое построили? - спросил Николай Иванович.
- Да я сам не знаю, - развел я руками. - Пафнутий должен был построить уборную.
- На уборную это непохоже, - рассмеялась Маша.
- Да, это что-то непонятное, - подхватила тетя Люда. - И главное, когда построить-то успели? Мы никого не видели, никто не приезжал, а позавчера утром встали, смотрим - батюшки мои, что за ночь построено-то!
- А как же ты-то не знаешь? - спросил Виталик. - На твоем участке что-то строят, а ты не знаешь что?
- Представь себе, - опять развел руками я.
- Ну и ну, - удивился Виталик.
- Мы-то думали, хоть ты нам объяснишь, что это такое, - с чувством неудовлетворенного любопытства произнесла Маша.
- Да, мой дорогой, колхоз какой-то развели, - изрек Николай Иванович и пояснил свою мысль: - Никто ничего не знает, ни за что не отвечает! Колхоз! А так нельзя. Какое-нибудь начальство должно быть.
Пока мы обсуждали необычайное сооружение, возведенное на моем участке, Настя открыла дверцу моей машины, и оттуда стремглав выскочила Анфиса, которая все это время сидела взаперти и строила планы, как вырваться на свободу. Я бросился за нею и начал гоняться за кошкой по участку.
- Да ты что, с ума сошел?! - крикнула тетя Люда. - Оставь кошку в покое, пусть погуляет.
- Это же персидская кошка! - ответил я. - Как я потом буду из нее репейник вычесывать?!
- Да пусть погуляет! - опять крикнула тетя Люда.
И тут произошло нечто совершенно непонятное. Кошка, удирая от меня, ринулась в сторону Пафнутьевской башни и, преспокойненько пробежав сквозь стены, уселась на землю внутри параллелепипеда и смотрела на меня оттуда так, как будто понимала, что мне туда пройти не удастся. Я удивился и стал прощупывать то место в стене, сквозь которое Анфиса пробралась внутрь. Мне помогали мои друзья.
- Ага, вот что интересно-то. Кошки-то тут проходят спокойно, - заметила тетя Люда. - Наш котофей тоже здесь пролазил - я видела.
Дырку мы так и не нашли. И, обескураженные, пытались выманить кошку назад, но ни уговоры, ни демонстрация кусочков колбасы и консервов "Вискас" не возымели должного действия. И, в конце концов, мы оставили Анфису в покое, решив, что сама она быстрее выйдет наружу.
- Кстати, Катулис-то сейчас здесь - к Еремину приехал, - сообщил Виталик.
- И что? - спросил я.
- Да это ж прораб. Дом твой фактически он построил, а Пафнутий только деньги платил. Наверняка Катулис знает, что это за сооружение такое, - объяснил Виталик.
- Так давай, шуруй за ним! - приказала тетя Люда, пихнув сына локтем.
- Да ты ж полегче, мать! - охнул тот и поплелся к дому Еремина.
- Не боись, не развалишься, - огрызнулась тетя Люда.
Минут через пять Виталик вернулся, а с ним пришли еще трое. Катулис оказался коренастым мужиком, глядя на которого можно было с уверенностью сказать, что если бы он не стал строителем, то был бы сейчас бандитом. С ним пришел его приятель, который, казалось, отличался от Катулиса лишь тем, что не стал строителем. Из-за их спин выглядывал любопытствующий Еремин, колхозный электрик. Тот, наверное, был философом-богоборцем, потому что, судя по внешнему виду, всерьез задался целью вопреки божественному замыслу утратить человеческий облик. Он был пьян и небрит, его щеки заросли рыжими бакенбардами, а волосы топорщились так, как будто Еремин имел обыкновение зачесывать их с затылка на лицо.
Прораб протянул мне руку и представился:
- Катулис. Василий Васильевич.
А его друг молча вытащил из нагрудного кармана удостоверение и протянул его мне. Я прочитал его и понял, что это действительно не строитель, а капитан милиции Бугров Андрей Геннадьевич, следователь из областного управления по борьбе с экономическими преступлениями. Я удивленно поднял на него глаза, не понимая, чем обязан столь официальному представлению. Он встретил меня жестким взглядом и спросил:
- Вы хозяин этого дома?
- Я.
- Пройдемте, пожалуйста, - Бугров жестом показал в сторону строительного вагончика, стоявшего у дороги. - Нужно поговорить.
Недоумевая, я пошел следом за ним и Катулисом. Кристина проводила меня испуганным взглядом.
- Видите ли, Валерий Михайлович, - начал Бугров, - мы против вас ничего не имеем, и нам бы не хотелось портить с вами отношения.
Когда разговор со следователем начинается с такой фразы, поневоле на ум приходят мысли о длительной командировке в места не столь отдаленные. Сердце мое замерло, но я взял себя в руки и твердо решил валить все на главного бухгалтера фирмы за исключением, пожалуй, того, что, будучи старостой в третьем классе, украл двадцать копеек из взносов на школьные завтраки.
- А что, собственно, произошло? - как можно спокойнее спросил я.
- Видишь ли, - ответил вместо следователя Катулис, - мы построили вот это, - Василий Васильевич указал на нелепый параллелепипед и на мгновение умолк, соображая, как это поточнее назвать, но, так и не придумав, повторил еще раз, - вот это. По договоренности с Пафнутием. А он нам не заплатил…
- Ну да, - перебил я прораба, - потому что я еще не заплатил ему.
- Вот видите! - командно-укоризненным голосом рявкнул следователь. - В общем так. Строители жалуются. Официально. И пока деньги не будут заплачены, я буду вынужден дачу опечатать.
- Постойте-постойте, - пробормотал я, испытывая облегчение оттого, что даже за махинации с завтраками для бездомных поросят отвечать не придется, - а сколько Пафнутий должен был заплатить?
- Десять тысяч, - не моргнув глазом, объявил прораб.
Я замер от удивления, потому что не мог представить себе, чтобы в наше время за десять тысяч можно было хоть что-нибудь построить. А прораб добил меня тем, что, все-таки моргнув, уточнил:
- Рублей.
- Так давайте я заплачу, - предложил я.
Катулис немного помялся и нехотя согласился.
- Ладно, давай.
- Правильно, - поддержал его следователь. - И мне работы меньше.
- Валютой возьмете? - спросил я.
- Спиртом что ли? - оживился прораб.
- Да нет, долларами, - смутился я.
Катулис опять замялся, но согласился, правда, неохотно.
- Валяй, - пробурчал он.
Я сбегал к машине и принес им четыреста долларов. Прораб пересчитал деньги и положил себе в карман. И тут я вспомнил, что неплохо бы вообще выяснить, что же это такое построено?
- Извините, - обратился я к Василию Васильевичу, - а что это такое вы построили?
Катулис посмотрел на меня как на идиота.
- Как что? - воскликнул он. - Что заказали, то и построили.
- Но я ничего такого не заказывал.
- Это вы с Пафнутием разбирайтесь. Нам что нарисовали, то мы и построили. Всего доброго. До свиданья, - прораб пожал мне руку.
- Постойте, - промолвил я.
Но тут мою руку перехватил следователь. Он крепко пожал ее и решительно попрощался:
- Простите, Валерий Михайлович, мы очень спешим. До свиданья. Всех благ вам.
Они повернулись и быстро зашагали прочь. Любопытствующий Еремин, все это время пытавшийся завести разговор с Кристиной и нашими друзьями, побежал следом за прорабом и следователем, на ходу выкрикивая что-то философски-нечленораздельное.
Глава 3
Мы еще с полчаса бегали вокруг Пафнутьевского параллелепипеда, пытаясь выманить из него кошку.
Потом Головлевы ушли к себе, а мы занялись хозяйственными делами, предоставив Анфисе право решать свою судьбу самой. Через минуту она влетела в дом, чтобы выпросить у Кристины порцию "вискаса".
Целый день нам докучали Головлевы. От них то и дело кто-нибудь прибегал к нам с какой-нибудь дребеденью. То Настя яиц принесет, то тетя Люда - маринованных огурцов, то Николай Иванович придет - на водку попросит.
Вечером мы затащили в дом несколько брусков, положили на них доски и начали накрывать на этот импровизированный стол, предвкушая праздничный ужин. Денис установил дивидишник, который мы привезли с собой. На экране появилась Чичолина, и тут со двора Головлевых донеслась разухабистая музыка. Кто-то наяривал на гармони.
- Хорошее сопровождение для этого фильма, - сказал Денис.
К Чичолине проник в постель усатый детина, и она начала нелегкий путь к вершине власти.
Я куплю на рынке мину
и в кровать жене задвину.
Если враг туда прорвется,
он на мине подорвется!
- Пьяным голосом вопил Николай Иванович.
- Надеюсь, они не всю ночь горлопанить собираются! - раздраженно воскликнула Кристина.
- Надо было б им водки побольше дать, чтоб поскорей напились и вырубились, - сказала Наташа.
- Вот еще, - фыркнула Кристина, - будем мы местных алкоголиков приваживать.
В этот момент в дверь постучали.
- Этого еще не хватало! - всплеснула руками Кристина.
- Пришел посланник по культурному обмену, - хмыкнул Денис.
Я встал и открыл дверь. На пороге стоял Виталик, судя по внешнему виду которого можно было заключить, что Николай Иванович как человек культурный один не пьет.
- Послушайте, - запинаясь, пролепетал он, - пойдемте к нам. Ничего с собой не берите, просто пойдемте.
Я вопросительно оглянулся на Кристину и Дениса с Наташей. Они в ответ пожали плечами. И я остался стоять в нерешительности, не зная, что предпринять: то ли выставить Виталика за дверь, то ли пойти вместе с ним и участвовать в деревенском празднике.
Николай Иванович продолжал орать как сумасшедший:
По деревне мы проходим
в девяносто пятый раз!
Неужели нам, ребята,
по шеям никто не даст?!
И, словно обеспокоенный тем, что Николай Иванович получит по шее без меня, я сказал:
- Ладно, Виталик, мы сейчас придем.
- Давайте-давайте, приходите. Не пожалеете, - он застыл на пороге, застенчиво улыбаясь, и почесывал свое брюшко.
- Ладно-ладно, - с этими словами я вытолкал его из дома. - Сейчас придем, не волнуйся.
- Ну что, давайте сходим к ним минут на десять, а то не отвяжутся, - предложил я, закрыв за Виталиком дверь.
- Давайте, - неохотно согласилась Кристина.
- А что, как мероприятие - это даже интересно, - подхватил Денис.
Мы выключили видео и пошли к Головлевым. У них во дворе собрались почти все жители деревни, состоявшей всего из трех домов, если не считать нашего. На скамейке сидел гармонист, мужчина лет сорока, с которым мы знакомы не были. Рядом с ним сидел Виталик, и лежало нечто большое и черное, похожее на пятьдесят килограммов картофеля. Это нечто издавало нечленораздельные звуки, в которых любопытство сочеталось с досадой из-за невозможности принять участие в происходящем, и при ближайшем рассмотрении оказалось Ереминым. Напротив них в отдалении стояли Николай Иванович с Настей и тетя Шура, жена Еремина. Они образовали круг, в центре которого плясали тетя Люда с Машей. Когда мы пришли, возникла неловкая пауза. Гармонист продолжал играть, но Николай Иванович больше не пел, тетя Люда с невесткой приплясывали, глупо улыбаясь, и все виновато поглядывали на нас, словно стесняясь своего веселья. И тогда я пустился в пляс с тетей Людой и Машей и запел:
Смотрит девица в окно
и на солнце ленится.
Кто допрыгнет до нее,
тот на ней и женится.Эх, дужка ведра,
буду прыгать до утра!
Эх, дужка ведра,
буду прыгать до утра!Разбежался, прыгнул, раз -
ухватил за косу.
А коса оторвалась,
я остался с носом!Эх, Васька-матрос,
а зачем мне без волос?!
Эх, Васька-матрос,
не нужна мне без волос!
Обстановка сразу разрядилась, и мы еще полчаса по очереди орали, вспоминая всяческие частушки. Потом тетя Шура попрощалась и потащила мужа домой, который нечленораздельно протестовал, очевидно, опасаясь, что пропустит что-нибудь важное.
- Пора и нам домой, - сказала Кристина.
- Да погоди ты, - всплеснула руками тетя Люда. - Еще чайку попьем. Пойдемте-ка в дом.
- За знакомство по рюмочке опрокинем, - предложил гармонист.
- Только недолго, - согласилась Кристина.
Все пошли в дом, а Денис потянул меня за рукав. Мы отошли в сторону.
- Слушай, Михалыч, - зашептал он, - нужно поговорить с ними. Может быть, у них какие-нибудь старые иконы имеются.
- Ну и что? - не понял я.
- Что-что! Может, они продадут их по дешевке.
- С каких это пор ты занялся иконами? - удивился я, и мы пошли в дом.
Однако Денис всерьез озаботился новой идеей, и, после того как мы пропустили по второй стопке "Орловской", он спросил у тети Люды: нет ли у них в доме старинных икон?
- Да что ты, - махнула рукой тетя Люда, - у нас их еще два года назад отобрали.
- Как это? - удивленно воскликнула Наташа.
- Да очень просто, - ответил Виталик. - Целая банда приехала на трех машинах.
- И что? - спросил я.
- Прошлись по избам и все иконы отобрали, - мрачно сказал Виталик.
- Вот это да! - протянул Денис, разочарованный тем, что его новый бизнес подрубили на корню таким бесцеремонным образом.
- У нас, правда, осталась одна картина, - сообщила тетя Люда. - На нее никто не позарился, а картина-то стоящая, старинная, лет двести ей будет. Хотите - покажу.
- Покажите, конечно, - откликнулась Кристина.
- Сейчас принесу, - с этими словами тетя Люда скрылась за печкой в закутке, отгороженном занавеской.
Оттуда послышался утробный вой хозяйской кошки, видимо, не одобрявшей идею показывать старинную реликвию первым встречным.
- Кыш, нечистая! - прикрикнула тетя Люда.
Из-за занавески выпрыгнула кошка, а за нею вышла хозяйка с картиной в руках. Это был мужской портрет, размером приблизительно семьдесят сантиметров на пятьдесят, написанный маслом на холсте. Тетя Люда водрузила его на стол, отошла на несколько шагов и, слегка наклонив голову набок, окинула оценивающим взором свое сокровище. С картины на нас смотрел молодой человек, изображенный стоящим возле стола, на котором лежали какие-то чертежи. Он был одет в богатые одежды и смотрел на всех чуть свысока. Небрежным жестом правой руки он указывал на чертежи, словно они-то и давали ему право даже через двести лет смотреть на всех с непомерным чувством превосходства.
- А кто это? - спросила Кристина.
- Ой, это длинная история, - загадочно ответила тетя Люда, ей явно хотелось, чтобы мы упросили ее рассказать подробнее об этой картине.
- Ну, мать, оседлала своего конька! - воскликнул Виталик. - Я эти сказки уже сто раз слышал…
- Ты слышал, а люди нет, - осекла его Маша.
- Да ну, пойдемте во двор, - поддержал Виталика Николай Иванович.
И они вместе с гармонистом, прихватив недопитую бутылку "Орловской", пошли на улицу. Денис хотел было пойти с ними, но Наташа удержала его.
- Сиди, алкоголик! - шикнула она.
- Ладно тебе, Пух! - огрызнулся он. - В кои-то веки выпить нельзя!
- Перебьешься! - Наташа была неумолима.
- Да успокойтесь. Давайте лучше про эту картину послушаем, - Кристина повернулась к тете Люде. - Расскажите, пожалуйста, кто это нарисован?
- Да вам неинтересно будет, - замялась тетя Люда.
- Расскажите, мы все вас очень просим, - поддержал я Кристину.
- Правда, мам, расскажи, - подхватила Маша.
- Ладно, расскажу, - с еле скрываемым удовольствием согласилась тетя Люда. - Вот только самовар еще поставлю.
Она пошла на террасу и принесла оттуда ведро воды. Залила ее в электросамовар и воткнула штепсель в розетку. После этого тетя Люда уселась за стол, и опершись головой на ладонь, посмотрела на нас умиротворенно и начала свой рассказ:
- Я и не знаю, правда это, неправда. Так бабка моя еще говорила. Вроде как этого на картине Селифоном и звали. А уж потом и всю деревню - Селифоново.
- Чем же он прославился так? - спросила Наташа.