И, конечно же, я был прав. Дело в том, что пройти к курятнику можно было только мимо собачьей территории. И хотя в этот раз зрителей не было - разве что Шурик, обходивший загон с другой стороны, - Хобычу все равно хоть перед самим собой нужно было повыпендриваться, и вместо того, чтобы быстро пройти к курам и вернуться, он шел вдоль сетки с той же, что и давеча, нарочитой медлительностью, говорил собаке, какая она глупая, что лает на него, да еще останавливался, разводил руками и пожимал плечами, чем довел пса до крайней степени взбешенности, а когда он все с теми же ужимками шел назад да еще яйца - как считал четвероногий страж - ворованные, тащил, Аргон решил, что лучше сдохнуть от удушья, чем позволить Хобычу глумиться над ним безнаказанно, и он начал рваться с такой силой, что либо его шея, либо ошейник должны были порваться, порвался ошейник, и пес, задрав мордой сетку, вырвался наружу, но Хобыч успел-таки вбежать в дом, чуть не сбив меня с ног.
3
Ну что вы возмущаетесь?! Что я долго рассказываю?! Да обождите чуть-чуть, я уже к концу подхожу, сейчас-сейчас с крыши упаду.
Вы дальше послушайте. Я в двух словах.
Теперь вы понимаете, что из-за дурацких выходок Хобыча мне и пришлось лезть на крышу, чтобы как-нибудь сверху подцепить сетку, приподнять ее и заманить овчарку внутрь загона. И вот я вылез через слуховое окно, увидел деревенскую улицу и Галину Федоровну, которая стояла за калиткой и выкрикивала всякие непотребности в наш адрес и в адрес супруга, Николая Василича.
- У тебя, что, оглоед, своего дома нет или праздника в доме не хватает, что ты, ошибь козлиная, по соседям ошиваешься!
При этом ее словарный запас изобиловал такими эпитетами, что, наверно, ученые-филологи и те б не смогли точно определить, за кого принимать эту женщину: за хранительницу исконной русской речи или за футуриста, обогащающего родной язык новыми выражениями.
Я хотел было объяснить ей, что у нас ЧП произошло, волкодав на волю вырвался, и Николай Василич, видимо, спрятался где-нибудь в теплице и, пока мы собаку не изолируем, вряд ли сможет из своего укрытия выйти, но едва я открыл рот, Хваткина как заорет на меня:
- А ты дармоед московский, фуражир козодоев, сиди там, на крыше, и помалкивай!
И замечу, между прочим, что Василич всегда страдал из-за своей благоверной и в этот раз чуть воспаление легких по ее милости не схлопотал.
Вы обождите, я все по порядку расскажу. Я в двух словах.
Василии сидел в укромном месте, схоронившись от собаки, и слушал, как жена обзывает его обидными словами и грозится со свету сжить, ежели опять пить начнет. В конце концов, он не выдержал и решил вылезти из укрытия, чтоб успокоить свою половину. Однако едва он отошел на два метра, как из-за кустов крыжовника выскочил Аргон. Еще б немного и овчарка разодрала б мужика, но к счастью, он успел скрыться от этого чудовища, да впопыхах споткнулся и упал в воду, которой Сергей наполнил бассейн, и был вынужден проторчать в ней, пока опасность не миновала.
Так, я, кажется, немного отвлекся. Так вот сижу я на крыше и думаю, как же мне до сетки дотянуться? Вдруг вижу, в желобе для стока воды лежит длинная рейка, а на конце ее приколочен половник, черный от сажи. Как выяснилось позже, этим нехитрым приспособлением Сергей печную трубу прочищал. Ну, думаю, и отличненько. Возьму эту рейку, дотянусь до сетки, зацеплю ее половником и приподниму. Но чтобы этот план реализовать мне мало того, что нужно было как-то спуститься на самый край, так еще и не сорваться с него. И тут я вижу, что на крыше амбара, пристроенного вплотную к избе, лежит лестница.
Перелез я туда, и моему взору такая картина открылась, что ни в сказке сказать ни пером описать. Красота! Все поспело - яблоки, вишни, сливы, и все это утопает в густой зелени, кое-где слегка тронутой желтыми мазками. Вся деревня как на ладони, даже самая дальняя, Игнатьевская, изба видна и подступающий к ней вплотную Воровской лес.
А вниз посмотрел, и сад показался мне игрушечным. Слева несколько грядок с огромными, уродившимися на славу, кочанами капусты, потом аккуратно посаженные и ухоженные кусты красной и черной смородины, колючий крыжовник и заросли малины, звенящие от осиного жужжания, изредка перекрываемого солидным гудением шмеля, ближе к дому Серегина гордость - бассейн, на дне которого без признаков жизни валялся помощник депутата, вокруг бассейна яблони, а в конце сада сливы и высоченные березы, под которыми устроен шалаш, чтоб было где воровские ночи коротать. Иллюзия такая, что руку протяни, и если Аргон ее не откусит, то запросто надергаешь лука, не слезая с крыши, и сиди, грызи свежую зелень и любуйся на небо, превращенное березами в синее кружево.
А знаете, почему этот лес Воровским называют? Я в двух словах, мне Тимофевна рассказала.
В прежние времена, кажется, еще при Екатерине в этих дебрях находился разбойничий скоп, за что лес и получил свое название. А отсюда пошли и "воровские ночи". Август в этих краях обычно бывает дождливым и прохладным, но, как правило, в конце месяца выпадает несколько жарких и ясных денечков. И тогда берегитесь, ленивые хозяева! Если ночью не выставить караул, то не сбережешь антоновку ни до бабьего лета, ни тем более до первых заморозков, когда эти яблоки особенно сладки. И смотри, не возводи потом напраслину на добрых соседей! Разве кто из них позарится на чужое добро?! Зато всегда найдутся два-три человека, которые подтвердят, что при отблеске от костра видели черные тени, пробиравшиеся от Воровского леса мимо Игнатьевской избы в сторону твоего дома. Вот и появился обычай такой у молодежи: коротать эти ночи в шалашах за огородами. Еще днем заготавливаются дрова и шашлык, к вечеру разжигаются костры и по всей деревне слышен душистый запах дыма от горящих высохших вишен. Где-нибудь в стороне собирается большой общий костер, играет гармоника, парни, разгоряченные самогоном, прыгают через огонь, а девчонки лузгают семечки и хихикают, ребятишки помладше перебегают стайками от шалаша к шалашу, угощаются печеным картофелем, запивают родниковой водой и квасом. Женщины водят хоровод, а мужики пускаются в присядку.
Эх, мать-перемать!
Воровские ночи!
Захотелось мне в кровать,
а жена не хочет!
Темнеет и люди превращаются в черные неразличимые силуэты, они разбредаются по своим шалашам, отдельные парочки исчезают в темноте, ребятишки расходятся по домам, матери кличут дочерей, а ночь отзывается веселым смехом и озорными частушками.
Не пускай, маманя, дочь!
Воровская нынче ночь!
Пусть герой-любовник
погрызет крыжовник!
Незаметно веселье затихает, кажется, еще немного и тишина воцарится такая, что услышишь шорох падающих звездочек, и вдруг громкий выстрел оглушает деревню.
- Попал?!
- Упустил! - отзывается стрелявший.
И через секунду сторожа палят из двустволок в небо и громко кричат:
- Держи вора!
Вся округа наполняется грохотом и веселым гвалтом, пахнет порохом. Потом затихает и этот бурный всплеск, докуриваются последние папироски, еще пару раз бабахнут чьи-то ружья и деревня откликнется дружными матюками в адрес запоздавших стрелков. Уставшие сторожа укладываются спать, и сладко спится им под лай собак, мычание потревоженной скотины и плач напуганных детишек.
Эх, мать-перемать!
Воровские ночи!
Захотелось мне поспать,
а жена не хочет!
Смотрел я на шалаш и думал: хорошо Сереге! Никакой тебе городской суеты, отдыхай себе, дыши свежим воздухом, любуйся звездами и пали в небо из табельного "Макарова".
Размышления мои прервал стук молотка: это Тимофевна начала оконные рамы заколачивать, чтобы ночью сбежавший дезертир к нам не залез.
Вы спросите, а какое отношение имеет ефрейтор Сидоров к этой деревне, если ракетная часть, из которой он дезертировал, расположена аж в Тюменской области? Честно говоря, мы тоже считали, что никакого. Но вот Тимофевне эта богом забытая дыра представлялась центром уж если не Вселенной, то, по меньшей мере, России, и посему, считала она, куда бы этот дезертир Сидоров не подался из Тюменской области, где расположена его ракетная часть, путь его непременно пройдет через ее родные края. Узнав о том, что прошло трое суток с тех пор, как ефрейтор Сидоров - слава богу, никого не расстреляв, как это водится в российской армии, - сбежал из ракетной части, и прикинув расстояние от Тюмени до их деревни, после нехитрых расчетов Тимофевна пришла к выводу, что пока мы с собакой воюем, этот самый дезертир как раз где-то поблизости и прячется, в Воровском лесу, например, или в Игнатьевской избе, что стоит ближе всех к Воровскому лесу и уже два года как заколочена.
Вот почему, пока я на окрестности любовался, она оконные рамы гвоздями забила.
В какой-то момент стук молотка был прерван Шуриком.
- Ребята, я съезжу тут недалеко, вернусь часа через два-три! - крикнул он с улицы.
Я тут же сообразил, что Шурик остался единственным из нас, до кого Аргону не добраться, и нужно как-нибудь этим воспользоваться. Я выпрямился, но было поздно: Шурик с Кузьмичем на "запорожце" уже подъезжали к шоссе. "Не иначе, как поехал красный флаг водружать, хренов Казанова!" - выругался я.
Кстати, с ним и в этот раз на вокзале казус приключился. Произошло вот что. Я в двух словах.
Мы когда с поезда сошли, у нас заминка случилась: никак не могли решить, сразу ли отправиться на автобусную остановку или сперва в буфет заглянуть? Борька настаивал на том, что у нас запасов вполне достаточно, и мы уже было согласились с ним, но тут заметили на перроне возле столба с часами необыкновенно стройную брюнетку в белых брючках в обтяжку в черную полоску.
- Подняли бревнышко! - воскликнул Хобыч и всучил коробку с пилой Шурику. - В буфет, господа!
Ну, вы представляете себе, что это такое - женская попка, в обтяжку в белых брючках в черную полоску?! Шурик как увидел ее, так у него сразу встал чуб как у ирокеза, еще б немного и он бы заулюлюкал, и замахал бы пилой вместо томагавка!
- Здравствуйте, барышня, я Дубровский, - сообщил Хобыч прекрасной незнакомке, - а вы настолько очаровательны, что мы никак не могли пройти мимо, не представившись! Кстати, позвольте познакомить вас с моим другом, он, между прочим, писатель…
При этих словах я распрямил плечи, подтянул живот и постарался изобразить из себя этакого простецкого парня, ведь это я пишу повести и рассказы, и все об этом знают. Но у Хобыча в голове все перепуталось, и он подтолкнул к обалдевшей девушке не меня, а Шурика.
- Его зовут Александром, и сейчас в вашу честь состоится вынос красного знамени! Ну, а мы покамест опрокинем в буфете по рюмашке!
И Толик увлек всех в привокзальный буфет, оставив Шурика наедине с девушкой. Мы отстояли небольшую очередь, взяли бутылочку "Жириновской" и сели за столик у окошка. И едва мы пропустили по одной либерально-демократической, смотрим: по платформе в нашу сторону торопливо, на ходу утирая рукавом нос, семенит Шурик. При этом у него был такой несчастный вид - прямо как у ковбоя "Хаггис", оставшегося в ответственный момент без памперса. Он вошел в здание вокзала и, пока проходил через турникет, на секунду исчез из поля зрения, и за этот малюсенький промежуток времени с ним произошла неожиданная метаморфоза, потому что он предстал перед нами страшно разъяренным, казалось, отбери у него пилу "Аллигатор" и выпусти против медведя гризли, так он порвет зверя голыми руками!
- Пойдем! - скомандовал он, обращаясь к Хобычу.
- Любезный, а что, собственно, случилось? - поинтересовался Толик.
- Нужно рожу кое-кому начистить! - безапелляционно заявил Шурик.
Оказалось, что как только мы оставили его наедине с незнакомкой, девушка порекомендовала нашему Дон Жуану во избежание скандала валить подобру-поздорову за нами следом, пока не появились ее друзья, которые должны ее встречать. Шурику, конечно же, не улыбалось скандалить с неизвестными друзьями, и он решил отступить, но не слишком поспешно, чтобы незнакомая красавица не заподозрила его в малодушии. И он, снисходительно похлопав ладонью по ее чемодану, стоявшему рядом, предложил свои услуги на случай, если друзья вдруг да не придут встречать ее. В ответ девушка заявила, что они обязательно придут, и если это случится до того, как Шурик уберется, то назвать скандалом то, что произойдет дальше, не совсем точно, поскольку это будет не скандал, а мордобитие. Тут бы ему и убраться подобру-поздорову, но после прозвучавшей угрозы поспешное отступление показалось ему делом совсем постыдным. Уж очень не хотелось в глазах незнакомки выглядеть трусом.
- Экие же у вас друзья ревнивые! - воскликнул Шурик.
- А вот и они, - прошептала девушка.
Наш друг обернулся и увидел двух типов, с виду крайне неприятных. Один был здоровенным детиной с изломанной бровью и лбом, которым можно гвозди забивать при условии, что шляпки этих гвоздей не окажутся шире его лба. Второй был невысоким и щуплым со специфическим выражением лица, видя которое сразу понимаешь, что в голову с таким лицом, кроме пакостных, никаких иных мыслей прийти не может. Но больше всего Шурика удручала их одежда: строгие деловые костюмы на этой станции в другое время могли показаться пижонством, но в ясный августовский день скорее подчеркивали жлобство.
Глядя на эту парочку, наш Казанова словно проснулся и сам на себя подивился: и чего это ему так хотелось демонстрировать храбрость девушке, которая явно не собиралась стать красным днем календаря?! Но теперь было поздно.
Подойдя к ним, друзья незнакомки не обняли ее, не поцеловали в щечку и даже не сказали "Привет!" Вместо этого верзила, мотнув головой в сторону Шурика, сердито пробурчал:
- А это еще что за фрукт такой?
- Не знаю, - безразлично ответила девушка, - писатель какой-то.
- Прозаик, значит, - осклабился щуплый, у него оказался хриплый, простуженный голос; не иначе как вспотел в своем черном костюме, а потом его где-то продуло.
- Давай чеши отседова! - скомандовал верзила.
Решив, что бить его не собираются, Шурик осмелел и, попятившись, промямлил:
- Да что вы, ребята, да я так просто…
Однако его бормотание возымело прямо противоположное действие.
- Смотри-ка, фраер под мутного косит, - прохрипел щуплый. - Еще огрызается в натуре!
Выяснилось, что бить Шурика и впрямь не собирались, но по иной причине, нежели та, на которую рассчитывал он. Просто решили, что не стоит кулаки об него марать. Верзила схватил нашего друга за плечи, развернул на сто восемьдесят градусов и дал ему такого пинка под зад, что тот неминуемо растянулся бы на перроне, если б не успел ухватиться за столб с часами.
После чего оскорбленный Шурик нашел нас и всю дорогу до деревни канючил, что нужно разыскать его обидчиков и начистить им рыла.
А? Что вы говорите? Что за помощник депутата на дне бассейна валялся? Так это же Аркаша! Ну да, он же за то время, что прошло между этими поездками, успел сделать политическую карьеру и стал помощником депутата от какой-то - все время забываю, от какой, - партии. Каким образом он до таких высот поднялся, толком никому неизвестно: то ли продвинулся по иерархической лестнице, то ли накопил денег и попросту купил соответствующее удостоверение за пару тыщ долларов, но одно лично я знаю точно, что с тех пор, как он достиг успеха на политическом поприще, стал сильно смахивать на мою бабушку тем, что не мог пропустить ни одного выпуска новостей. Вот к примеру, едешь с ним на машине. Вроде все нормально, обычные ребята, глазеем на девушек да матюкаем "чайников", которые, как говорится, права купили, а ездить не купили. И вдруг Аркаша подпрыгивает как ужаленный:
- Ах! Ох! Сколько времени?! Что?! Двадцать восемь минут! Скорей! Скорей! Сейчас новости будут на "Семи холмах"! Сто четыре и семь эф-эм!
И он начинает судорожно крутить тюнер на магнитоле, эти самые "Семь холмов" ловить. Поймал! Фу! Слава Богу! Успел! И он с облегчением откидывается на спинку кресла и две минуты слушает новости "На семи холмах", а едва они заканчиваются, он опять крутит тюнер, чтобы поймать "Открытое радио" или "Радио Романтика" - в общем, что-то там на сто два и пять эф-эм, где новости передают в сорок пять минут. А попробуй отвлечь его в этот момент! Ну, к примеру, замечу я какую-нибудь девочку на тротуаре и скажу:
- Смотри-смотри, скорей! Вон слева в желтой курточке! В синих джинсах! Какая задница!!!
Что тут будет! Аркаша кричит:
- Тише! Тише! Дайте ж послушать! - и его трясет, как наркомана, у которого последний косяк отбирают.
Заканчиваются эти новости, и он опять накручивает тюнер, ловит "Русское радио", где последние известия передают в начале каждого часа. И что же он слышит? - "Новости спорта на Русском радио"! Понимаете, там каждый час - последние известия, а в шестнадцать ноль-ноль - новости спорта. И Аркаша бьет кулаком по панели и кроет матом это "Русское радио", и опять крутит тюнер в поисках "Европы Плюс" или "Хит-Эф-Эм", в общем, что-нибудь, где и в шестнадцать ноль-ноль передают нормальные, а не спортивные новости. И пока он поймает нужную станцию, информационный выпуск уже заканчивается, и тут надо видеть его страдальческую физиономию! Он переживает так, как будто всерьез думает, что за пятнадцать минут могло произойти нечто особенное: скажем, Явлинский одумался и снял свою кандидатуру с предстоящих выборов, а заодно пояснил, кого именно он имел в виду, когда говорил, что в правительстве берут взятки.
Прослушав новости, Аркаша каждый раз произносит многозначительно "Хм" или "Так-так", или еще что-нибудь в этом роде и хранит глубокомысленное молчание, всем своим видом показывая, что это для нас, простых смертных, все эти новости - переливание из пустого в порожнее, а он как человек, поднаторевший в политических играх, понимает глубинный смысл событий, за которым уж если не угадывается ход истории, то, по меньшей мере, прослеживаются планы Зубкова, каверзы Березовского и перспективы Чубайса. А по мне, я вам скажу, лучше всего целыми днями слушать "Авторадио" и в ус не дуть!
4
Ну что вы опять возмущаетесь?! Что я все перепутал?! Уже полчаса рассказываю, как с крыши упал, а до самого главного еще не дошел! Так вы же сами слова сказать не даете, все время перебиваете! Ну не хотите слушать, так и не надо! Давайте лучше я вам расскажу, чего с Шуриком нашим случилось? Да вы не беспокойтесь, я в двух словах.
Мы искали по саду Василича, никак понять не могли, куда он запропастился? А Ирка еще все на Серегу ругалась за то, что он все стекла в доме выбил. Вдруг слышим сигналы клаксонов и видим необычный кортеж, сворачивавший с шоссе на главную и единственную деревенскую улицу. Впереди ехал военный "УАЗ-469", именуемый в народе "козлом", за ним "ГАЗ-66" со взводом солдат в открытом кузове и военный "Урал" с бронированным фургоном. Понятное дело, что это были те самые саперы, которых мы вызвали. А необычно было то, что следом за военными ехали шикарный "мерседес" с тонированными стеклами и громадный джип сопровождения "шевроле тахое", тащивший за собой на тросе "запорожец" Кузьмича без левой дверцы. За рулем сидел огромный амбал с очень узким лбом, никак не сочетавшимся со строгим костюмом, в который этот здоровяк был облачен. Ни Шурика, ни Кузьмича внутри "запорожца" не наблюдалось. Они, как выяснилось, катались в багажном отделении "шевроле".
А знаете, что с ними произошло?! Я в двух словах.