Мараван понимал, что вмешательство Андреа принесло ему больше вреда, чем пользы. Ведь оно не могло помирить его с Финком, зато весь коллектив "Хувилера" теперь завидовал Маравану. Тем не менее на душе у него стало светло как никогда. Мараван радостно делал унизительную, грязную работу, зная, что сегодня никто не предложит ему ничего другого.
Неужели она всерьёз? Неужели она действительно хочет попробовать его стряпни? Но где? У него дома? Представив себе, что ему придётся принимать в своей квартире такую женщину, как Андреа, Мараван начал сомневаться в выполнимости данного им обещания.
В таком настроении он провёл остаток рабочего дня. А когда собрался уходить домой, Андреа уже не было.
С женой Ханс Штаффель пришёл в "Хувилер" впервые. Раньше он два или три раза обедал здесь с партнёрами по бизнесу и давно уже обещал Беатрис сводить её сюда. Но так уж устроена жизнь руководителя: если Штаффелю и выпадал свободный вечер, он предпочитал провести его дома.
Однако на этот раз никакие отговорки недопустимы. Штаффелю действительно было что праздновать, о чём он мог рассказать пока только своей жене. Главный редактор крупнейшего экономического журнала в стране передал ему под строжайшим секретом: в мае Ханс Штаффель избран бизнесменом месяца. Официальное объявление состоится только через десять дней.
Беатрис пока ничего не знала. Штаффель собирался обрадовать её где-нибудь между амюс-буше и мясным блюдом, когда сомелье уйдёт и это будет удобно.
Он был генеральным директором компании "Кугаг", составлявшей семейный бизнес Штаффелей и занимавшейся производством промышленного оборудования. Назначенный на высшую руководящую должность двенадцать лет назад, Ханс Штаффель, по словам главного редактора, буквально реанимировал производство. Он убедил совладельцев инвестировать направление экологической инженерной техники и при помощи НПО привлёк в компанию новые капиталы. "Кугаг" купил небольшую фирму вместе с патентами на компоненты солнечных коллекторов и за короткий срок стал ведущим поставщиком предприятий, занимающихся солнечной энергетикой.
Акции "Кугага" поднялись в цене, и сам Штаффель разбогател, ведь он тоже потратил часть своих средств на их приобретение.
Штаффель заказал два обеда "Сюрприз". Для Беатрис - без потрохов, если таковые будут, и лягушачьих лапок. Проявив уважение к поварам, лично договорился об этом на кухне.
Высокая бледная официантка с чёрными волосами, зачёсанными на правую сторону, только что принесла рыбное блюдо: две огромные глазированные креветки, покрытые каким-то не особенно приятным на вкус желе. Сомелье подал шампанское: они с женой решили отказаться от белого вина и сразу после рыбы пить только шампанское. Итак, момент настал.
Штаффель поднял бокал, улыбнулся супруге и подождал, пока она сделает то же самое. Беатрис взяла шампанское, понимая, что сейчас произойдёт то, ради чего они здесь находятся.
В этот момент к Штаффелю подошёл незнакомый мужчина.
- Не буду утомлять вас, - сказал он. - Празднуйте, пожалуйста, на здоровье. Я просто хотел принести свои искренние поздравления. Никто не заслужил этого так, как вы.
Штаффель приподнялся. Незнакомец с силой пожал ему руку и только потом представился, обращаясь к его жене:
- Эрик Дальманн. Вы по праву можете гордиться своим мужем. Побольше бы таких, как он, - и никакой кризис не страшен.
- Кто это? - спросила Беатрис, когда они снова остались одни.
- Не знаю, - терялся в догадках Штаффель. - Дальманн, Дальманн… Какой-нибудь советник… не припоминаю.
- А с чем он нас поздравлял?
- Об этом я как раз и хотел тебе сказать. Я стал бизнесменом месяца.
- И я, конечно, обо всём узнаю последней…
Мараван взял у Андреа тарелки, которые она убрала со столика под номером "три". Финк поспешил к нему. Он хотел знать, как гости восприняли его "Лангустино с рисовыми крокантами в желе карри". Они первыми заказали сегодня меню "Сюрприз".
На тарелках остались лишь головы лангустино и большая часть желе.
Мараван сделал вид, что ничего не заметил. Но Андреа покачала головой, сочувственно улыбаясь Финку, и обратилась к Маравану:
- Значит, в семь вечера в понедельник? Запиши мне свой адрес.
На следующее утро Мараван явился в "Баттикалоа-Базар" в числе первых посетителей. Это был уже второй его визит сюда за последние несколько дней. В прошлый раз он передал владельцу магазина восемьсот франков на лекарства для Нангай.
Ассортимент "Баттикалоа" не отличался разнообразием: только консервы и рис, ни овощей, ни фруктов. Стены пестрели афишами и объявлениями организаций и мероприятий тамильской диаспоры. Здесь же Мараван увидел несколько листовок партии ТОТИ. "Баттикалоа-Базар" был не столько бакалейной лавкой, сколько местом встреч местных тамильцев и пунктом передачи денег в северные провинции Шри-Ланки.
Мараван попросил хозяина связаться через контактное лицо с Нангай и сестрой и передать им, чтобы в половине третьего по местному времени ждали его звонка в условленном месте. Это была одна из платных услуг, предоставляемых только в этом магазине.
На работу Мараван явился радостный и оставался таким весь день, несмотря на все попытки коллег испортить ему настроение.
Его свидание с Андреа - в семь вечера в понедельник у него дома, - разумеется, стало предметом всеобщего обсуждения, и все вокруг словно сговорились как можно больше усложнять жизнь Маравану накануне предстоящей встречи - Мараван, принеси! Мараван, унеси! Мараван…
Настал час Кандана, другого тамильского рабочего, сильного, коренастого мужчины, туго соображающего и без малейшей склонности к кулинарии. Как и многие иммигранты из Шри-Ланки, Кандан пил, но умело скрывал эту свою проблему от всех, кроме Маравана с его чувствительным носом. Сегодня, пока Мараван чистил, драил, мыл, натирал, Кандану поручали более-менее квалифицированную работу.
Обстановка на кухне накалялась. В последнее время посетителей в ресторане поуменьшилось. Накануне отменила заказ и компания из двенадцати человек, которые собирались завтра вечером отмечать здесь чей-то день рождения.
Хувилер явился на кухню выместить недовольство на шеф-поварах, те отыгрывались на своих помощниках, от которых, в свою очередь, доставалось подсобным рабочим.
Один Мараван сиял от счастья. Лишь только Андреа заступила на смену, он тайком сунул ей в руку записку с адресом. Однако девушка улыбнулась и нарочно громко, будто хотела, чтобы её слышал стоявший неподалёку Бертранд, сказала:
- Очень рада.
Тамилец продумал завтрашний день до мельчайших деталей, тщательно выбрав меню. Относительно технологии приготовления блюд у него созрел довольно дерзкий план.
В условленное время Мараван сел к компьютеру. Он еле разбирал слова Нангай, хотя слышимость была исключительно хорошей. Ему следовало бы оставить свои деньги при себе и дать ей умереть спокойно, говорила старуха. Она устала. Ведь ей уже за восемьдесят, об этом Мараван не должен забывать, и ей пора упокоиться с миром.
К его вопросам она поначалу отнеслась настороженно и не хотела отвечать. Однако когда Мараван объяснил ей, что намеревается с её помощью поправить своё материальное положение, Нангай перечислила все ингредиенты и пропорции, дала необходимые и достаточно подробные пояснения.
Под конец их продолжительного разговора в блокноте Маравана совсем не оставалось чистого места.
4
На следующий день посетителей в "Хувилере" было на удивление много. Однако вечер выдался спокойным, последние гости, как обычно в воскресенье, ушли рано. Под конец из персонала оставался только Мараван, занятый чисткой сковородок и сложных кухонных агрегатов: термостатов, электрокоптилен и роторных испарителей.
Когда на кухне появились уборщики, Мараван отнёс приборы в аппаратную.
Профессиональным движением руки он снял с роторного испарителя стеклянные части, завернул их в две футболки и засунул в свою спортивную сумку, убедившись, что тяжёлый корпус с водяной баней и электрическая часть надёжно укутаны. Затем разделся, обернул вокруг талии махровое полотенце, бросил рабочую одежду в корзину для грязного белья, а трусы и майку затолкал в сумку, взял с полки шампунь и мыло и пошёл в душевую.
Через пять минут Мараван достал из шкафчика пакет со своими вещами и оделся. Направляясь к выходу, он на минутку заглянул в винный погреб.
Тамилец покинул "Хувилер" через служебный вход, в чёрных брюках, тёмно-синем свитере и кожаной куртке, не распространяя никаких запахов.
В тот же вечер Мараван приступил к работе. Он взял несколько зёрен бенгальского перца, отмерил нужное количество чёрного, высушенных стручков кашмир-чили без зёрен, кардамона, тмина, фенхеля, пажитника, кориандра и семян горчицы, добавил очищенных корней куркумы, разломил палочку корицы и обжаривал каждую из специй по отдельности до появления свойственного ей запаха на чугунной сковороде. Потом Мараван принялся смешивать компоненты в различных, строго отмеренных пропорциях, измельчал каждую из полученных проб в порошок и либо отставлял в сторону для немедленного использования, либо засыпал в стеклянную баночку, которую герметично закупоривал и снабжал этикеткой, чтобы употребить завтра.
До самого утра работал роторный испаритель, наполняемый различными продуктами: то белым карри; то рисом сали с молоком и перемолотым в муку нутом и, конечно, непременной смесью корицы и листьев карри, поджаренных на кокосовом масле.
В кастрюльке на слабом огне свежее сливочное масло превращалось в гхи, а в глиняном горшке измельчённый кокос с водой - в молоко.
Уже рассветало, когда Мараван лёг на матрас, который расстелил прямо на полу своей спальни, и отдался во власть самых изощрённых эротических сновидений.
Андреа собиралась было позвонить Маравану и под каким-нибудь предлогом отменить встречу. Она проклинала свой "синдром помощника" и привычку совать нос в чужие дела. Мараван вышел бы из положения и без неё, и, вероятно, с большим успехом. Вполне возможно, своим дурацким вмешательством она лишь усугубила ситуацию. И даже без сомнения, это так.
И это благодаря Маравану Андреа сидела сейчас в трамвае, держа на коленях сумочку и пакет с бутылкой вина.
Ей нужно было решиться на такой подарок. Ведь Андреа не знала, употребляют ли тамильцы алкоголь. В случае, если они не пьют и не предлагают своим гостям, она могла бы забрать эту бутылку "Пино Нуар" себе домой. Вино, конечно, не бог весть что, но вполне приличное. Наверняка лучше того, что может позволить себе подсобный кухонный рабочий, если, конечно, он не убеждённый трезвенник.
Андреа знала, почему она вступилась за Маравана: потому что ненавидела поваров, особенно этого Финка. И дело здесь не только в Мараване. Просто ей с самого начала следовало поставить их на место.
Её отвращение к порядкам на кухне росло с каждой новой сменой. Вероятно, она не могла принять сложившейся там строгой иерархии. На сотрудниц женского пола повара смотрели как на прислугу. Во всяком случае, Андреа так казалось.
И "Хувилер" не исключение. Во всех ресторанах, даже самых скромных, царил "культ звезды", которой был повар.
Каждый раз Андреа спрашивала себя, почему бы ей не сменить род деятельности? Ответ напрашивался сам собой: она училась на работника сферы обслуживания и ничего другого делать не умела.
Поначалу Андреа хотела стать менеджером или хозяйкой отеля. Она поступила в гостиничную школу и, отработав практику, на некоторое время задержалась в этом бизнесе.
Андреа прошла короткий курс обучения, а возможность работы, связанной с путешествиями - летом на озере Комо или Искья, зимой в Энгадине или Бернских Альпах - отвечала её переменчивой натуре. Она хорошо зарабатывала, чему не в последнюю очередь была обязана своей внешности, и знала, как получить больше чаевых. В "Хувилер" девушка пришла, имея диплом с хорошими отметками и опыт работы в сфере обслуживания.
Пробовала Андреа и другие профессии. Например, была гидом. Её работа заключалась в основном в том, чтобы стоять где-нибудь в аэропорту острова Кос, держа в поднятой руке табличку с названием её туристического агентства; встречать гостей, распределять их по автобусам и отелям и принимать их жалобы. При этом Андреа быстро заметила, что охотнее занимается хорошо или плохо прожаренными стейками, чем пропажей багажа или комнатами с видом на улицу, а не на море.
Довелось ей участвовать и в конкурсе красоты. Андреа имела успех и неплохие шансы продвинуться на этом поприще, пока не сглупила. Однажды на вопрос репортёра, снимавшего её в купальном костюме, работала ли она когда-нибудь профессиональной моделью, Андреа ответила двусмысленно: "Фотографов у меня было не так много".
"У Хувилера" - хорошее место, которое, без сомненья, украсит её послужной список. Но лишь в том случае, если она проработает здесь ещё некоторое время, хотя бы несколько месяцев. А лучше полгода или год.
В трамвае по другую сторону прохода сидел мужчина тридцати с лишним лет. Он не спускал с неё глаз, это Андреа заметила, наблюдая за его отражением в окне. Каждый раз, когда она поворачивала голову, мужчина ей улыбался. Тогда девушка взяла бесплатную газету с соседнего сиденья и загородилась ею, сделав вид, что читает.
"Может, мне стоит начать всё заново?" - думала она. Ведь ей всего двадцать восемь, не поздно пойти учиться. У неё есть аттестат о среднем образовании, с которым она имеет право поступить в художественное училище. Ну, сдать вступительные экзамены, по крайней мере. Она может стать фотографом или, что ещё лучше, работать в кино. Если повезёт, будет получать стипендию. Или какое-нибудь государственное пособие.
Когда объявили её остановку, Андреа встала и через весь салон направилась к дальней двери, чтобы не проходить мимо мужчины, который так пристально на неё смотрел.
На сковородке поджаривается бамия с зелёным чили, луком, семенами пажитника, молотым красным перцем, солью и листьями карри. Возле плиты стоит миска с концентрированным кокосовым молоком. Из овощей Мараван выбрал бамию за её английское название: "Ladies' fingers" - "дамские пальчики". Кроме того, патия карри - женское блюдо. Его готовят для кормящих матерей. Мараван тушил цыплёнка с луком, пажитником, куркумой, чесноком и солью, а затем добавил в сковороду одну из приправ, приготовленных минувшей ночью: кориандр, тмин, перец, чили, пасту из тамаринда, снял с огня и оставил под крышкой. Перед подачей на стол патию нужно будет разогреть.
Роль "мужского блюда" в меню предстоящего ужина играло мясо акулы - чураа варай. Мараван измельчил готовый стейк, смешал его с тёртым кокосом, куркумой, тмином и солью и отставил тарелку в сторону. Потом поджарил луковицу в кокосовом масле, пока она не стала прозрачной, добавил сушёный чили, семена лука, листья карри и перемешал. А когда семена стали подпрыгивать на сковородке, снял с огня.
Непосредственно перед подачей Мараван снова всё это разогреет и добавит акулье мясо с приправами.
Эти три традиционных блюда должны послужить доказательством того, что Мараван умеет готовить карри, а также хорошим предлогом подступиться к Андреа. Он будет подавать их ей маленькими порциями и - как дань молекулярной кухне - с тремя различными ароматами: кориандра, мяты и пажитника, украсив глазированными в жидком азоте веточками деревца карри.
Ведь тамилец купил специальный сосуд, в котором можно некоторое время хранить жидкий азот. Он стоил Маравану пятой части ежемесячного заработка, однако был необходим для его кулинарных экспериментов, в которых он стремился превзойти поваров "Хувилера".
Главная особенность предстоящего ужина состояла в соединении традиции и современности: блюда содержали проверенные временем аюрведические афродизиаки, обработанные новейшими кулинарными методами. Мараван взял половину пюре из зёрен белого маша, вымоченных в подслащённом молоке, и смешал её с агар-агаром. Затем распределил обе половины по силиконовым коврикам и нарезал полосками. Ту, что без агара-агара, подсушил в духовке, а затем ещё тёплые ленты свернул в спирали. Порцию с агар-агаром, прежде чем сформировать из неё упругие завитки, охладил.
Потом Мараван взял сливки, смешал их с шафраном, пальмовым сахаром и миндалём, добавил немного кунжутного масла и, набирая жидкость в пластмассовые ложки, по три зараз, окунал её в азот, где держал до тех пор, пока шафран-миндальная эспума не покрывалась твёрдой корочкой.
Эти шарики нужно было подавать с шафрановым гхи, которое он проложил полосками медового желе с шафрановыми волокнами и скатал в рулеты. Ярко-жёлтые цилиндры, сквозь прозрачные стенки которых просвечивала начинка, Мараван разложил на блюде, окружив ими шарики эспумы.