Я навсегда расстаюсь со своими смешными мечтами и надеждами на то, что когда-нибудь настанет и мой черед, а по радио звучит: "Вот оно счастье - и замков не надо, весь этот мир - есть ли лучше награда?" Я уже так разошлась, что не могу остановиться - иду в ванную и выбрасываю давно засохший лак для ногтей, высохшую тушь для ресниц, специальный скраб, которым нужно натираться перед тем, как идти на пляж, чтобы как следует загореть, но который давно не открывается. Протираю зеркало. Вижу свое отражение. Заплаканная неопрятная неудачница средних лет, потихоньку обрастающая лишним жирком. С растрепанными волосами и неухоженной кожей. Фу!
Я оттираю ванну, но не успеваю взяться за раковину, как звонит телефон.
- Алло, Белла слушает.
- Это Клефельдт. Будьте добры, сделайте потише ваш граммофон. Грохочет на весь дом.
- Это радио. Я слушаю…
- Меня не интересует, что вы слушаете. Будьте добры убавить звук. Нельзя же так. Вы, между прочим, здесь не одна.
- Хорошо, я выключу. Довольны?
- Здесь, между прочим, кроме вас…
- Я уже выключила.
- А, ну тогда все. До свидания.
Только я могла поселиться этажом ниже своего домовладельца. Такое ощущение, словно он стоит у меня под дверью и дожидается малейшего повода на что-нибудь пожаловаться. Я замечаю мигающую лампочку автоответчика.
"Добрый день, это Тобиас Фальк с кастинга на фильм про комиссара Бека, я только хотел сообщить, что, к сожалению, роль Черстин досталась другой актрисе, большое спасибо, что вы пришли…"
Я мою пол в ванной и открываю окно в гостиной, чтобы проветрить квартиру. За окном поют птицы и впервые за несколько недель светит солнце, будто насмехаясь надо мной. Я пылесошу пол в прихожей. Звонит телефон.
- Да?
- Опять у вас гул на весь дом. Я же просил вас выключить звук.
- Ну знаете, придется вам потерпеть. Я пылесошу. Или я не имею права убираться в собственной квартире? Уж извините, что у меня слишком старый пылесос для ваших нежных ушей!
Я бросаю трубку, случайно задев мамину открытку, которая висит на холодильнике. Она падает под холодильник. Я беру спицу и пытаюсь вытащить открытку. Звонит телефон.
- Все, я иду жаловаться в союз квартиросъемщиков или еще куда-нибудь, это же просто издевательство какое-то! Да, у меня тут позвякивает. Это вязальная спица! Вы что там, приставили стакан к полу и лежите слушаете? А дышу я не слишком громко?
- Простите, может, я не туда попал? Здесь живет Изабелла Эклёф?
- Что? Да, это я.
- Это Веса Сааринен из Драматического театра, может, я не вовремя?
- А? Что? Да нет, я пытаюсь выудить открытку с Тенерифе из-под холодильника, но тут такая пылища!.. (Господи, зачем я это рассказываю? Можно подумать, ему это интересно.)
- М-м… Так вот, Изабелла, меня зовут Веса Сааринен, я работаю продюсером Драматического театра. У меня тут ваше письмо - как раз сейчас разглядываю вашу фотографию… Дело в том, что мы ставим "Двенадцатую ночь" Шекспира, которая пойдет в апреле на Большой сцене, и я хотел спросить, вы и в жизни похожи на Рейне Брюнольфссона?
- Простите, что вы сказали?
- Я спрашиваю, вы в жизни тоже похожи на Рейне Брюнольфссона или так случайно вышло на фотографии, которую вы нам прислали? Мы сейчас ищем актрису на роль его сестры-близнеца, и, если вы и в самом деле похожи, мы хотели бы как можно скорее с вами встретиться - ну, роль близнецов в "Двенадцатой ночи" вы, наверное, знаете. Рейне будет играть Себастьяна, а вам соответственно достается роль Виолы… Я сказал, что режиссировать будет Бергман?
Предметы в моей маленькой прихожей внезапно приобретают необыкновенную четкость. Царапины на паркете кажутся черной бездной, разводы - резкими полосами, цвет дерева - ярко-желтым. Мое зрение становится острым, как у орла. В голове проносится: "Это мой шанс! Наконец-то. Сейчас или никогда!"
- Похожа ли я? Да меня даже на улице за него принимают! Да нет, вообще-то я шучу, честно говоря, не знаю, фотография довольно старая, но я с удовольствием встречусь с вами. Когда вам будет удобно?
16
Я не спала с пяти утра, засев за компьютер и как одержимая разглядывая фотографии Рейне Брюнольфссона в Интернете. Я немного волнуюсь, не ошиблись ли они - лично я не нахожу между нами ни малейшего сходства. Если уж на то пошло, Кайса и то больше на него похожа. Ну да ладно, по крайней мере, теперь я знаю, как он одевается и все такое прочее - как выглядит в обычной жизни, какой у него стиль. Похоже, он предпочитает одежду в черных, серых или темно-синих тонах, так что я надела джинсы и темно-синюю водолазку, купленную для кастинга фильма с Беком (правда, чуть распорола горловину, чтобы можно было дышать). Волосы я зачесала назад, как у Рейне Брюнольфссона. Судя по всему, он еще любит всякие ветровки, но ничего похожего на ветровку у меня нет, я даже примерила старый плащ, однако эффект оказался тот еще. Я сходила в библиотеку на Оденплан и набрала там разных переводов "Двенадцатой ночи" - мы, правда, читали ее в школе Калле Флюгаре лет сто тому назад, но было бы как-то непрофессионально заявиться на встречу со словами: "Так, посмотрим, Виола… это та, что с черепом, что ли?"
Короче, в результате всех этих поисков я выяснила следующее:
1. Рейне Брюнольфссон.
Любимые цвета: серый, синий, черный. Любимое животное: карликовый вислоухий кролик.
Любимое блюдо: лазанья.
2. Пьеса "Двенадцатая ночь".
Виола и ее брат-близнец (Рейне Б.) оказываются разлучены в результате кораблекрушения. Виола переодевается юношей и устраивается на службу к Орсино. Она влюбляется в Орсино, но тот убивается по Оливии, которая западает на Виолу. Потом все окончательно запутывается, а под развязку появляется брат Виолы Себастьян, и тут-то и выясняется, что Виола - переодетая девушка. Все довольны и счастливы, кроме вечно недовольного дворецкого Мальволио. Все понятненько.
3. Роль Виолы.
Монологов и длинных реплик у Виолы не так уж много, зато она довольно часто встречается в пьесе. Она появляется в 9 сценах из 18 (плюс-минус, в зависимости от перевода). У нее 122 реплики. Для сравнения: у Мальволио - 85, у Оливии - 123. Всего в "Двенадцатой ночи" 942 реплики, из чего следует, что у Оливии 12,95 % всех реплик.
Я смотрю по сторонам, проверяя, обратит ли кто-нибудь из прохожих внимание на то, что я открываю дверь служебного входа самого Драматического театра! Дверь оказывается довольно тяжелой, и я чувствую себя настоящей звездой, направляясь к девушке на проходной.
- Здравствуйте, меня зовут Изабелла Эклёф, у меня назначена встреча с Весой Саариненом. - Не удержавшись, я добавляю: - По поводу одной роли.
Как будто это может произвести на нее впечатление! Она небось целыми днями только и делает, что приносит таблетки от головной боли Эрьяну Рамбергу или вызывает такси для Стины Экблад.
- Пожалуйста, присаживайтесь, я позвоню Весе, - отвечает девушка, указывая на пафосный диван в стиле рококо. Я сажусь, но тут же снова вскакиваю:
- Просите, нет ли здесь поблизости туалета?
Девушка впускает меня через стеклянную дверь, в конце коридора я нахожу туалет, дверь которого не закрывается, хоть убей. Писать с открытой дверью я не могу, тем более в Драматическом театре - только представьте, открывается дверь и входит какой-нибудь там Бьерн Гранат, и что я скажу?! Поэтому я просто разглядываю свое отражение в зеркале, отыскивая сходство с Рейне Брюнольфссоном.
- Изабелла, добро пожаловать, - произносит толстый мужик в джинсах и джинсовой рубашке, сопровождая свои слова долгим и крепким рукопожатием.
Мы поднимаемся на лифте в его кабинет.
- Спасибо, что пришли, - говорит он, открывая дверь лифта и махнув рукой в нужную сторону. В его кабинете уже сидит ассистент режиссера. Она здоровается, оглядывая меня с ног до головы.
- Будете кофе? - спрашивает Веса. Я так хочу писать, что, кажется, сейчас лопну, но все равно отвечаю: да, спасибо, с молоком, без сахара, а потом вызываюсь сходить вместе с ним и помочь принести чашки.
Нам наливают кофе из обычной кофеварки, я думала, все будет несколько роскошнее - какая-нибудь там навороченная эспрессо-машина, кофе ручного помола, а здесь как на любом другом рабочем месте… Я по-быстрому писаю в туалете возле кухни. Вылетая из туалета, сталкиваюсь с каким-то мужчиной, появившимся из-за угла. Умудряюсь заехать ему кулаком в живот, так что он со стоном сгибается в три погибели. Я поднимаю голову и понимаю, что это Микке. Актер с новогодней тусовки.
- Ой, простите ради Бога… Микке, да это ты! Привет, прости, по-моему, я тебе нечаянно печень отбила. Хотя нет, печень вроде глубже, со спины, так что скорее аппендикс, или он только с одной стороны? Справа, да? За какой бок там держатся после операции? Вроде тогда только один бок болит? Черт, да как же оно называется, как название рок-группы, ах да - "Солнечное сплетение"! Точно, вот куда я тебе угодила! А знаешь, группа "Солнечное сплетение" скоро выпустит диск с рок-балладами. Тебе очень больно? Рада тебя видеть, ты что, тоже тут работаешь? Хотя это я, конечно, загнула, я еще и сама не знаю, возьмут ли меня, ой, слушай, мне и правда некогда, мне же пора обратно! - выпаливаю я и мчусь на встречу.
Ассистента режиссера зовут Лизелотта. У нее вьющиеся волосы, собранные на затылке, и маленькие серебряные колечки в ушах. Ей около сорока, на ней приталенный клетчатый пиджак.
Веса садится рядом с ней на диван. Он толстый, веселый и говорит с финским акцентом.
- Вот здо-о-о-рово! - произносит он, залпом выпивая свой кофе. Мое резюме лежит перед ним на столе в прозрачной папочке.
- Мы, конечно, будем рассматривать и другие кандидатуры, - продолжает Веса, - но вы, Изабелла, пока единственная, кто обладает как подходящей внешностью, так и необходимыми физическими данными для этой роли. Ну, окончательное решение, конечно, за Ингмаром, он все еще на острове Форе и появится только в конце месяца.
Лизелотта отрывается от своего ноутбука и поворачивается к Весе.
- Ингмар будет здесь двадцать девятого в два часа. Он попросил меня провести предварительный отбор кандидатов на роль Виолы, - говорит она и смотрит на меня. - Насколько я понимаю, никто из нас не знаком с вашей актерской игрой, мы могли бы увидеть вас на сцене или в кино? - Она многозначительно смотрит на Весу. - Где вы сейчас работаете? Ах, нигде? Жаль.
Черт, Лизелотта никогда в жизни меня не выберет, я уже чувствую, что ей не нравлюсь. Я пытаюсь произвести как можно более благоприятное впечатление, стараясь выглядеть интеллектуально развитой, очаровательно-самоуверенной и в то же время невероятно обаятельной, чтобы они меня выбрали, главное - не перегнуть палку и не показаться жалкой. Я так безумно хочу получить эту роль, вот только не понимаю, как обойти Лизелотту. Если б мне удалось хоть ненадолго попасть в Драматический театр, это бы изменило всю мою жизнь.
У меня прибавится уверенности в себе как в актрисе, следовательно, я буду излучать самоуверенность, и меня станут воспринимать как востребованную актрису, следовательно, у меня появится куча ролей, следовательно, я стану востребованной актрисой, итого - достойная карьера.
Получив одну роль в Драматическом театре, возможно, впоследствии я получу и другую, а через какое-то время меня вообще могут взять на постоянную работу, и тогда мне больше не придется дергаться из-за отсутствия работы, итого - спокойная жизнь.
В моей жизни наконец появится нормальный распорядок и коллектив, состоящий из доброжелательных коллег, которые могут сказать: "Привет, Белла, красивая куртка, новая?" или спросить, смотрела ли я вчера последнюю серию "Идола" (или, может, последний выпуск новостей? Хм. Надо срочно начать смотреть новости!). У меня будет работа, на которую нужно ходить каждый день, вместо того чтобы сидеть дома, таращиться в окно и все время переживать, ведь стоит решиться позвонить какому-нибудь кастинг-директору в поисках работы, как тебя непременно спросят, чем ты сейчас занимаешься, и тут приходится радостно отвечать: "Ха-ха, в настоящий момент я взяла небольшой тайм-аут!" (ага, как будто по своей воле!). А теперь я смогу ответить: "Ха-ха, в настоящий момент, как, впрочем, и всегда, я работаю в самом Драматическом театре!" Это же совсем другое дело! Итого - успех и роли в кино.
Веса рассказывает про график репетиций, дату премьеры и приблизительную зарплату (13 500 крон до вычета налогов. Ровно столько же, сколько я получала за "Плутовкин сад"). Потом он долго и нудно объясняет профсоюзные правила и условия корпоративных лотерей, разыгрывающих марочные вина, но я толком его не слышу - я сижу и изо всех сил пытаюсь походить на Рейне Брюнольфссона.
- Ах да, важный момент, - добавляет вдруг Веса, - помните ту сцену, в которой Себастьяну снится сестра? Она потребует довольно серьезной физической подготовки. Вы видели нашу постановку "Ромео и Джульетты", которая шла в "Эльверкете" пару лет назад? Так вот, что-то в этом духе. В вашем резюме написано, что вы гимнастка, но на всякий случай хочу уточнить: вам придется исполнить несколько трюков - kick the moon, сальто от стены и пару номеров с corde lisse, в том числе fromage. Есть ли у вас необходимые навыки?
Повисает пауза. Я понятия не имею, о чем он говорит. Я и слов-то таких в жизни не слышала. Они скорее напоминают названия французских блюд. Я лихорадочно соображаю. Лизелотта сверлит меня своими круглыми карими глазами. Веса застыл с ручкой в воздухе. Все замерло.
Мне нужно срочно что-то сказать.
Мне нужно срочно что-то ответить, чтобы не выглядеть по-идиотски.
Ну давай же!
- Конечно, - слышу я свой голос. - Все это я умею. Нет проблем.
После встречи Веса и Лизелотта ведут меня в гримерную. Когда мы заходим в лифт, я внезапно понимаю, что они имели в виду. Они, похоже, считают, что я настоящая цирковая акробатка. Ой! Вот черт. Я ведь и правда упомянула акробатику в своем резюме - поскольку больше писать было нечего.
Ладно. Акробатка так акробатка. Хм. Какой-то там кик, сальто от стены, корделиз. Наверняка это какие-нибудь акробатические приемчики, надо будет узнать, что это за фигня такая и чуть потренироваться до начала репетиций, если я вообще получу эту роль.
В гримерной я здороваюсь с двумя милыми женщинами, которые пристально изучают меня со всех сторон. Все зеркало увешано фотографиями Рейне Брюнольфссона, гримерши крутят мой подбородок то так, то сяк и собирают волосы в хвостик.
- Ну что, - с надеждой спрашивает Веса, - получится?
- Да, - отвечает одна гримерша, - если добавить Изабелле седины и сделать ту же прическу, что у Рейне, считайте, полдела сделано. Правда, придется довольно много состричь и, возможно, сделать легкую химию, чтобы распрямить волосы, у Рейне-то они прямые…
- У нее та же форма лица, что и у Рейне, - подхватывает другая. - Сделаем подбородок чуть пошире, добавим щетину и бачки, ну и, само собой, густые мужские брови. Потом нарисуем ямочку на подбородке, положим тени у крыльев носа - да после этого их родная мама не отличит!
Я смотрю на фотографии Рейне, затем на свое отражение, одновременно пытаясь не забыть названия акробатических номеров. Я немного беспокоюсь. Надеюсь, они окажутся не слишком сложными.
Веса обещает мне позвонить в конце недели, после того, как они встретятся со всеми кандидатами на роль Виолы.
- Да, Изабелла, хочу вас сразу предупредить: сначала предполагалось, что роль Виолы будет исполнять одна из актрис нашей труппы, но потом выяснилось, что акробатические номера ей не по плечу. Поэтому нам и пришлось в последнюю минуту искать подходящую кандидатуру - к сожалению, мы не сразу поняли, что для этой роли требуется профессиональная акробатка. Обычной актрисе такое не потянуть.
Он пожимает мне руку, я открываю тяжелую дверь и выхожу навстречу метели на Нюбругатан.
Несколько раз оборачиваю шарф вокруг шеи и, поскальзываясь, иду домой. Я как в дурмане. Что это было? Что я наделала? Так, посмотрим… Я была на встрече в главном театре Швеции и соврала, выдав себя за профессиональную акробатку. Которая умеет делать… как там его? Kick the star? Нет, moon. Что-то от стены и какой-то корделиз. Я продолжаю идти. Снег забивается под шарф и стекает холодными каплями под свитер. Я иду так быстро, что перехватывает дух. С каждым шагом в голове бьется: "Что я наговорила?! Что же я наделала?!"
17
Придя домой, первым делом пытаюсь сделать стойку на руках у стены. Ничего не получается. Руки прогибаются под тяжестью тела, я падаю, явно что-то сместив в позвоночнике. После этого у меня сводит шею. Голова не поворачивается, теперь я могу смотреть только прямо перед собой.
18
- Слушай, вот теперь я за тебя по-настоящему волнуюсь, Белла! - говорит Кайса в трубку. - Я еще понимаю, когда человек пишет в своем резюме, что отлично играет на трубе, но врать Ингмару Бергману и всему Драматическому театру, что ты профессиональная акробатка… Не знаю, по-моему, в этом есть что-то нездоровое.
- Да нет…
- Ты же окончательно опозоришься! Ты должна позвонить в Драматический театр и все им рассказать. Причем немедленно. Позвони прямо сейчас, а потом перезвони мне. Я подожду у телефона.
- Нет.
- Что значит "нет"?
- Если мне достанется роль Виолы, я как-нибудь справлюсь. Я все решила. Иногда удача приходит, откуда ее не ждешь, я просто обязана справиться. Такой шанс выпадает раз в жизни, и я его не упущу.
- Белла, я тебя умоляю, да ты Даже простой кульбит сделать не можешь! Извини меня, конечно, но ты самый неспортивный человек из всех, кого я знаю. Ты же со школьных времен задницу от стула не отрывала!
- Ничего подобного, я, между прочим, занималась танцами, когда училась в "Культураме" - ходила на джаз и степ.
- А, ну тогда конечно. Это меняет дело. Прямо камень с плеч. Уф. И ведь совсем недавно - году эдак в семьдесят шестом, да? Так что когда Бергман попросит тебя выйти на сцену на руках, ты просто отобьешь ему чечетку, и все решится само собой.
- Смейся, смейся, вот увидишь. Если мне достанется эта роль, я научусь всему, чему надо, и все тут.
- Что ж, желаю тебе удачи. Может, мне самой позвонить в Драматический театр и сказать, что ты…
- Кайса, ну хватит тебе! У меня все получится. Ты что, совсем не слышишь, что я говорю? Лучше бы поддержала меня, чем сидеть и каркать…
- Ладно, ты права. Но если ты хочешь знать, что я думаю…
- Я и так знаю, что ты думаешь. Спасибо. А теперь мне пора, я, между прочим, с сегодняшнего дня начинаю бегать.