В столовой, прежде чем уйти, Сеймур завернул одну котлету в салфетку, сделанную из какой-то "особой" водоотталкивающей бумаги, и положил ее в карман куртки.
Выстрел он услышал, выйдя из столовой, но не придал ему значения, сезон охоты на дичь уже наступил, и по выходным дням на побережье из Баку съезжалось множество охотников. Он встревожился, когда издали увидел у здания кочегарки охранника Гахрамана, – тот, наклонившись, что-то разглядывал в траве. Подбежав, Сеймур увидел у его ног Алби. Собака была вся в крови и громко скулила от боли, но когда подошел Сеймур и сел рядом с ней, скулить перестала и, тихо постанывая, прижалась к нему головой. Рана на бедре была большая, кровь все никак не останавливалась. Сеймур принес из кочегарки чистую рубашку, сложил ее вчетверо, плотно приложил кране и попросил Гахрамана подержать, пока он сбегает поищет доктора.
– А чего его искать? Он весь день сидит в медпункте, играет с кем-нибудь в нарды, – подсказал Гахраман. – Только возвращайся поскорее, пока не увидели, что ворота без охранника.
Доктор, высокий человек спортивного сложения лет двадцати пяти, по имени Аслан, действительно играл в нарды с человеком с забинтованной головой, видимо, его пациентом. Продолжая играть, он выслушал Сеймура.
– Дорогой мой, пойти-то я с вами, может быть, и пойду, но должен предупредить, вам нужен ветеринар. А я терапевт.
– Я это знаю. Собаку перевяжу я, вы только скажете, что делать… Я вас очень прошу.
– Вернусь – продолжим. Без меня к доске не подходи, то есть до шашек не дотрагивайся. Пузырь со льдом держи на голове до моего возвращения. Понял? – строго обратился он к партнеру, затем, продолжая говорить на ходу, подошел к стеклянному шкафу, взял с полки какие-то инструменты, вату и бинты и все это побросал в хозяйственную сумку.
– Пошли, там разберемся.
К их приходу Гахраман продолжал сидеть в прежней позе рядом с Алби.
– Твоя работа? – кивнув на Алби, спросил Гахрамана доктор.
Тот задохнулся от возмущения.
– Вы что говорите?! Как можно такое…
– Не ты, так и скажи, а кричать не надо. Нужен стол. Где у вас стол?
Сеймур и Гахраман, перенесли Альби в кочегарку и уложили на стол. На траве там, где лежал Алби, осталась лужица запекшейся крови. Доктор посмотрел на нее и покачал головой.
Осторожно прикасаясь пальцами, он ощупал рану, позвоночник, после чего, ухватившись за хвост у самого основания, несколько раз с усилием нагнул его в разные стороны. Хвост каждый раз возвращался в прежнее положение. По-видимому, доктору это понравилось, но не Алби, тот заскулил сильнее.
– Нравится не нравится – терпи. Я хоть не ветеринар, но могу сказать, что позвоночник цел. Будет ходить, бегать и прыгать. Займемся раной.
– Хотите, я вам помогу, – предложил Сеймур. – Вообще-то он не кусается.
– А почему он меня должен кусать? Он умный пес и чувствует, что я хочу купить ему кусок говяжьей печенки, – нарочито льстивым голосом сказал доктор. Разговаривая, он вытаскивал из раны дробинки. – Дробь мелкая на перепелов, кучное попадание.
Он вынул последнюю дробинку и смазал рану какой-то мазью с резким неприятным запахом, после чего плотно перебинтовал поврежденное бедро. Прокипятив на плите в стерилизаторе шприц и иглы, доктор сделал укол рядом с наложенной повязкой.
– Обезболивает и успокаивает, – объяснил он Сеймуру. – Со стола он может во сне свалиться, лучше уложить его на полу. Теперь слово за природой. – Доктор слил в раковину воду из стерилизатора и собрался уходить. – Кто это сделал? Говори! – прикрикнул он на охранника.
– А я откуда знаю?! – обиделся Гахраман. – У всех уже привычка такая, как что – так Гахраман.
– Не кричи. Будешь кричать и врать – у тебя вырастет хвост. Здесь у многих уже хвосты выросли, под одеждой незаметно пока, – для Сеймура доктор счел нужным дать дополнительное пояснение. – Удивительное дело: здесь все врут, микроклимат, наверное, такой.
– Я вам очень благодарен, – сказал Сеймур, – но врачу полагается гонорар. Скажите, пожалуйста, сколько я должен?
– Ну вот, – вздохнул доктор, – я вам собаку лечу, а вы мне говорите обидные вещи. Завтра утром зайду, посмотрю, как больной себя чувствует. До свидания.
– Гахраман, я и сам догадываюсь, кто это сделал, – оставшись наедине с охранником, сказал Сеймур, – но мне надо знать точно. Ты видел, кто ранил собаку? Говори, ты же знаешь, я тебя не выдам.
– Кто? Ты думаешь, доктор сам не догадался, что это Самандар? Еще посмотрим, у кого хвост вырастет! – сказал Гахраман.
– Алби лаял на него?
– Алби смотрел в сторону столовой, он ждал тебя. Самандар и Газанфар проходили мимо. Самандар прицелился и выстрелил, а мне сказал, что пошутил. Когда собака упала и задергала лапами, они засмеялись и ушли.
– Гахраман, мы же с тобой друзья? Ты мне разрешишь на полчаса, от силы на сорок минут, отлучиться от совхоза. У меня срочное дело в сельсовете. Вполне официальное.
– Что я могу сказать? Иди, только не задерживайся.
Расстояние до сельсовета Сеймур пробежал на одном дыхании. Самандар был в кабинете один. При виде Сеймура он оторопел от неожиданности и смотрел на него так, как будто увидел привидение.
– Ты… ты как здесь оказался? – сказал он, прежде чем Сеймуру удалось перевести дыхание. – Тебя кто выпустил из совхоза?
– Ты почему стрелял в мою собаку? – Сеймур старался говорить спокойно.
– Посмотрите на этого обнаглевшего зэка! Ты с кем разговариваешь? "Почему стрелял в мою собаку?" – передразнил он Сеймура. – Потому что она такая же наглая, как ты, жалею, что не убил. А я тебе разрешал заводить собаку?.. Всегда говорил и буду повторять, что никого напрасно не сажают! Все-таки ты очень наглый негодяй! И опасный, я тебя с первого взгляда раскусил, – он потянулся к телефону. – Сейчас, сейчас… Сперва посидишь до суда месяц в карцере, а потом тебя навсегда отправят куда надо, – он набрал номер, но на другом конце провода трубку не взяли.
– Не отвечают? – сочувственным тоном спросил Сеймур. – Тебе очень не повезло, что не отвечают.
– Дозвонюсь, не сомневайся! Свое получишь. Сполна, – уверил его Самандар. – Ты чего это?! – Он вскочил, с шумом отодвинув кресло, и уставился на Сеймура, когда тот обошел стол и подошел к нему вплотную.
– Не надо было стрелять в собаку! – с сожалением сказал Сеймур и тут же сделал наконец то, что давно ему хотелось. С Самандаром он был одного роста, и тот стоял неподвижно. При таких условиях качество удара всем корпусом правой в Самандарову челюсть признал бы безупречно правильным даже его институтский тренер Агаларов. И тут же почти одновременно с ударом в челюсть он сделал то, что до глубины души возмутило бы любого тренера: с размаху ударил ногой Самандара в пах. Не дав свалиться обмякшему телу, Сеймур обхватил толстую шею Самандара правой рукой и несколько раз ударил квадратной головой о стену, монотонно приговаривая при этом: "Не будешь больше стрелять в собак, не будешь делать гадости людям, не будешь стрелять в собак, не будешь…"
Потом отпустил шею, и Самандар тяжелым мешком рухнул на пол. Он лежал на спине посередине своего кабинета с закрытыми глазами, из его носа на мундир тонкой струйкой текла кровь. С давно забытым чувством удовлетворения Сеймур подошел к раковине и умылся. О неизбежных последствиях происходящего он думал, но не испытывал при этом ни малейшего страха. Сеймур потянулся за полотенцем и вдруг увидел, что Самандар очнулся и внимательно наблюдает за ним. Тот сразу же закрыл глаза, но было уже поздно.
– Ах ты, мошенник! – наклонившись над ним, с легким упреком сказал Сеймур. – Прошел, значит, у барышни обморок, а она молчит?
Несмотря на шутливый тон Самандар истолковал эти слова как сигнал опасности и машинально закрыл лицо руками.
– Бить не буду. Я уже руки вымыл, – успокоил его Сеймур. – Пожалуй, побегу. Ты можешь себе такое представить, какой-то мерзавец ранил мою собаку? Вот вспомнил сейчас, и меня всего опять затрясло от злости. Ты случайно не знаешь, кто бы это мог быть? Знаешь?
Самандар с сожалением покачал головой, проникновенным взглядом давая собеседнику понять, что он скорбит вместе с ним, но ему, Самандару, ничего по поводу раненой собаки неизвестно.
Выйдя из кабинета, Сеймур увидел во дворе Газанфара, который, судя по дымящимся судкам на большом подносе, привез Самандару обед.
– Ты здесь прогуливаешься, а твой больной дядя как раз в этот момент лежит без сознания в кабинете на полу, – сообщил ему Сеймур. – Если помрет, тебе от этого лучше не будет.
Побледневший Газанфар застыл на месте:
– Как болен? Что с ним?
– Уши. Нужно срочно сделать горячий компресс на оба уха. Иначе помрет от боли. Сковородка у тебя есть? Надо на сковородке сильно нагреть соль, завернуть ее в тряпочку и приложить поочередно к обоим ушам. Беги! – несмотря на сочувственный тон, Сеймура, Газанфар все-таки насторожился.
– А ты что здесь делаешь?!
– Блестящую карьеру я здесь делаю… А дядя твой как раз в эту минуту помирает в судорогах. Беги, дурачок, пока не поздно!
Газанфар положил поднос на землю и, невнятно причитая, побежал к крыльцу.
Охранник Гахраман ждал Сеймура у ворот.
– Я боялся, что тебя не отпустят, – с заметным облегчением сказал Гахраман.
– Кто меня не отпустит?
– Как кто? Самандар! Я боялся, что тебя посадят за то, что ты ушел, а меня – за то, что я тебя выпустил. Стоял и ждал прихода Самандара или Газанфара. А тут смотрю, ты идешь, – обрадовался.
– Рано обрадовался. Все еще впереди, – пообещал Сеймур. – Ты не знаешь, Фаталиев здесь?
– С утра здесь и никуда не уходил. Он весь день у себя в лаборатории.
– Ладно, пойду к Фаталиеву. Гахраман… Если у тебя будут неприятности, вина моя, извини.
– Если будут неприятности, какая мне разница, кто виноват, – подумав, сказал Гахраман.
Прежде чем идти в лабораторию, Сеймур зашел в кочегарку проведать раненого.
Алби не спал. Завидев хозяина, пес попытался встать и слабо вильнул хвостом, а когда Сеймур наклонился долить в поилку свежей воды, все-таки изловчился и лизнул его в нос.
Фаталиев что-то объяснял двум лаборанткам. Марьям не было. К приходу Сеймура он отнесся как к обычному явлению, скорее даже приятному, приветливо улыбнулся и провел его в свой кабинет.
Сеймур сказал, что пришел к нему с просьбой. Дело необычное, но для него, Сеймура, чрезвычайно важное. Обратиться, кроме Фаталиева, не к кому. После этого давшегося с трудом предисловия он попросил Фаталиева позаботиться о собаке в связи с предстоящим отсутствием ее хозяина. Просил убедительно, в самых теплых словах.
– С твоей собакой все уладится. Я обещаю. Теперь поговорим о тебе, дорогой друг. Может быть, расскажешь, что произошло?
Слушая Сеймура, общественный представитель внутренних органов Ахлиман Фаталиев старел на глазах.
– А нельзя было без этого обойтись? – спросил он так, как будто теперь это могло иметь значение.
– Нет. Невозможно.
– Понимаю. Ты из-за минутного торжества поставил под угрозу свое будущее, а может быть, даже жизнь. Скажу честно, я растерян. Ты понимаешь, что с минуты на минуту за тобой должны прийти? Так… Давай-ка подумаем вместе. Прежде всего Самандар должен поставить в известность товарища Назимова. Обязан!…Хорошо бы, если бы мне удалось встретиться с ним раньше Самандара.
– А что это даст? – усмехнулся Сеймур.
– Хоть что-нибудь, может быть, и даст… Надо использовать любую возможность. Ты посиди здесь, а я поднимусь в кабинет директора и позвоню товарищу Назимову. Конечно, это нетелефонный разговор, но позвонить надо. Расскажу, что произошло, и попрошу его…
– О чем? – невесело усмехнулся Сеймур.
– Еще не знаю, – откровенно признался Фаталиев. – Но просить буду.
– А может, не надо просить Назимова? Мне не поможете, а Назимов, если ему понадобится, вашу просьбу может использовать против вас. Я знаю о таких случаях.
Фаталиев улыбнулся.
– Спасибо за заботу о судьбе престарелого товарища. Жди меня здесь и никуда не уходи.
На телефонный разговор Фаталиева с Назимовым Сеймур никаких надежд не возлагал. Да и ко всему, что может произойти, он относился с надежно выработанным безразличием. Но теперь он был спокоен, потому что Фаталиеву верил и был убежден, что собака на улице не останется.
Фаталиев вернулся минут через двадцать. Он не скрывал удивления.
– Товарищ Назимов узнал о том, что произошло в кабинете Самандара, только сейчас, от меня. Самандар ему еще не звонил. Это удивительно… Странно и подозрительно. Слушай, ты его случайно не убил?.. Ладно, будем ждать приезда товарища Назимова.
– А директор совхоза вам что сказал?
– Директор, когда я прихожу звонить, сразу выходит из кабинета. Я ведь хоть и общественный, но как-никак уполномоченный органов внутренних дел, – усмехнулся Фаталиев. – Уважают.
Лаборантка принесла им чай. Сеймур удивился, увидев, что вместо чая она принесла стаканы с кипятком. Все объяснилось, когда Фаталиев пинцетом вынул из маленькой картонной коробочки несколько тычинок шафрана и опустил их в стаканы. Каждый стакан он накрыл блюдцем, для того чтобы, по его словам, чай настоялся.
– Это своего рода научный эксперимент. Причем исключительно приятный. Настой шафрана – стимулятор нервной системы, – объяснил он Сеймуру. – После шафранного чая у большинства людей улучшается настроение и нормализуется кровяное давление. Все данные мы заносим в этот журнал. Сейчас впишу в него и твое имя.
Сеймур выпил чай необычного рубинового цвета, но настроение у него после этого не изменилось.
– Стабильный эффект наблюдается спустя две недели каждодневного употребления. Шафран замечательное растение. А ты знаешь, как выглядит отравление от больших доз шафрана? Если стакан шафрана залить кипятком и полученный настой выпить, то у человека начнется неудержимый приступ смеха, который через полчаса закончится параличом органов дыхания.
– Это как от укуса тарантула? Или я что-то путаю, но где-то еще в той жизни читал, что укушенные тарантулом перед смертью не то заливаются смехом, не то танцуют. Считается, что так произошло название танца – тарантелла. Но может быть, я что-то перепутал, – попытался изложить свою версию Сеймур.
Фаталиев неопределенно пожал плечами:
– Может быть. Но не на Кавказе. Это в Америке или Африке укус тарантула смертелен. Здешние тарантулы помельче – их яд несмертелен. Меня лет десять назад в Мингечаурской степи укусил в плечо тарантул. Смеяться и танцевать не хотелось, я только корчился от боли. И осложнений с дыханием не было. Через несколько дней прошло.
Сеймур чувствовал, что, затеяв беседу о шафране и тарантуле, Фаталиев что-то обдумывает:
– Не скрою от тебя, мне вот что интересно. Самандар – сильное и злобное животное. Здешним крестьянам и рыбакам он известен как большой любитель рукоприкладства. Его здесь все боятся. А у тебя на лице ни царапинки. Как это получилось? – с сомнением в голосе спросил Фаталиев.
– Не знаю, – Сеймур улыбнулся. – Может быть, все дело в раненой собаке.
– Значит, из-за раненой собаки… Удивляюсь, что Самандар не застрелил тебя прямо в своем кабинете. Ему никто слова не сказал бы… Ну ни одной царапинки. Ты просто неправдоподобно везучий, – невесело усмехнулся Фаталиев. – Ладно, пусть так. Поглядим, чем это везение обернется завтра.
Они попрощались. Фаталиев был встревожен и не старался это скрыть – от завтрашнего дня хорошего он не ждал.
Сеймур около часа простоял в саду перед зданием. Ему очень хотелось перед неизбежным отъездом попрощаться с Марьям, но ее нигде не было видно.
Ночью Алби мучили тревожные сны: пес то жалобно поскуливал, то на кого-то лаял, но, как только Сеймур подошел к нему, замолчал. По тому, как он в один прием проглотил вчерашнюю котлету, было видно, что проснулся он в хорошем настроении. Нос его был все еще теплый и сухой. Но глаза заблестели, и смотрел он на своего хозяина, как всегда, с обожанием и вполне жизнерадостно.
Кто-то постучался. Сеймур распахнул дверь, оказалось, пришел доктор Аслан. Он принес своему пациенту обещанный подарок – увесистый кусок свежей печенки. Состоянием Алби он остался доволен, сказал Сеймуру, что через неделю-другую пес восстановится полностью.
После ухода доктора Сеймур позвал собаку на прогулку, отозвалась она с готовностью, но во двор вышла, заметно прихрамывал на заднюю ногу.
– Итак, что мы имеем? – вздохнул Сеймур. – Теперь мы хромые, причем оба на левую ногу. Вижу по морде, тебе это кажется смешным. А вот мне, скажу тебе откровенно, в ожидании приезда Назимова и сопровождающих лиц совсем не смешно.
Назимов приехал утром. Чувствовалось, что настроение у него плохое. Обычно бледное лицо было землистого цвета, а в полумраке кочегарки казалось зеленоватым и еще более исхудавшим. Он усадил Сеймура за стол напротив окна и некоторое время с нескрываемым интересом молча разглядывал его.
– Расскажите, что произошло после того, как вы самовольно покинули территорию совхоза, – сказал он, выложив на стол блокнот и ручку. – Предупреждаю, ничего не скрывая.
Сеймур подробно рассказал обо всем, что произошло в сельсовете. Назимов внимательно слушал, но ничего не записывал.
– Теперь покажите, как именно вы били Самандара. Подробно. Итак, он сидел за письменным столом, вы подошли к нему, он вскочил… Показывайте!
Сеймур изобразил удар правой в челюсть, после чего максимально похоже показал, как ударил его ногой в пах.
– С размаху, значит, ногой в пах? – потирая руки, но все так же сухо уточнил Назимов. – Удар был нанесен вами, наверно, вполсилы? Удар с размаху ногой в пах – это вам не шутки!
Сеймур возражать не стал:
– Не шутки. Но, можно сказать, бил в полную силу.
Он чуть не онемел от удивления, когда ему вдруг показалось, что Назимов слушает его с откровенным удовлетворением и даже слегка порозовел.
Властным жестом Назимов прервал дальнейший рассказ Сеймура о его встрече с Газанфаром.
– Не отвлекайтесь! Итак, сколько раз вы ударили Самандара головой о стену?
– По-моему, три-четыре раза, – немного подумав, сказал Сеймур.
– Что значит "по-моему"? Точнее!
– Четыре раза.
– А когда он лежал на полу, сколько раз вы его пнули ногой?
– Ни разу.
– Почему? – заинтересовался Назимов. – Как могло произойти, что вам вдруг расхотелось?
– Ну… он уже лежал, и еще мне показалось, что он сильно напуган. Наверно, поэтому.
– Неубедительно, – Назимов недовольно пожевал губами. – Он лежал на спине?
– Да.
– Вот мне непонятно, почему в самый подходящий момент вы его не пнули ногой в ребра, хотя бы два-три раза. Это странно… Вы отдаете себе отчет в содеянном? – спросил Назимов. – Вам известно, что нападение зэка на представителя власти строго карается законом? Вплоть до высшей меры!
Сеймур в ответ молча кивнул головой.
– Это хорошо, что знаете. Не забывайте об этом!
Назимов позвал водителя и попросил его позвать товарища Фаталиева.
Дознание в устной форме продолжилось и после прихода Фаталиева.