Сергей Королев
Каждый день по-новому тревожен…
А. Ахматова. "Четки"
Первым делом в то время были самолеты. И все такое прочее. Неодушевленное, но летающее, стреляющее, побеждающее, преодолевающее…
Люди были на втором месте, ну а вредители и прочая мразь на последнем.
Сергей Павлович Королев был не простым вредителем, а настоящим врагом народа. Врагом, совершившим чудовищные преступления. Преступления, о которых говорилось в статье 58, пунктах 7 и 11 Уголовного кодекса РСФСР.
"Подрыв государственной промышленности… совершенный в контрреволюционных целях путем соответствующего использования государственных учреждений и предприятий или противодействия их нормальной деятельности…". Подрыв совершался не просто так, а при помощи "всякого рода организационной деятельности".
Разумеется, столь тяжкие преступления "влекут за собой высшую меру социальной защиты - расстрел". Как вариант Уголовный кодекс предусматривал альтернативную меру наказания: "…объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и тем самым гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда". Это альтернативное наказание практически никогда не назначалось - власти резонно опасались, что тогда от желающих не будет отбоя. А может быть, играли роль экономические соображения, ведь пуля в затылок обходится куда дешевле, чем билет до, скажем, польской границы.
- Нам обещали книгу об "интересных людях, связавших свою жизнь с Москвой"! - возмутятся сейчас некоторые читатели. - А не о врагах народа!
- Враги народа бывают разные, - возражу я. - Сергей Павлович Королев по полному праву стал одним из героев этой книги.
Во-первых, Сергей Павлович Королев родился в городе Житомире, поступил в Киевский политехнический институт, но две трети своей жизни он провел в Москве или вблизи от нее - в городе, который называется Королев.
Во-вторых, если бы каждый враг народа сделал бы для своей страны, да и для науки вообще, столько хорошего, сколько сделал Сергей Павлович Королев… Ну, вы меня поняли.
В-третьих, Сергей Павлович Королев был человеком интересным. Не как Главный конструктор, а просто как человек, да вдобавок человек, стоявший у самых истоков такого интересного дела, как полеты в космос.
Я не собираюсь превращать эту главу моей книги в очередной пересказ биографии Дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, академика Академии Наук СССР С. П. Королева.
Я уверен, что все читатели в той или иной мере знакомы с основными вехами его жизни. С его, так сказать, официальной биографией.
Родился…
Учился…
Работал…
Разработал…
Награжден…
Создал…
Награжден…
Осуществил…
За строчками официальной биографии человек почти не виден. Сквозь них, строчки эти, больше проглядывает его парадный образ.
Каким он был - Сергей Королев?
Представьте себе - вам тридцать два года.
Вы живете в Москве, занимаетесь любимым делом - создаете ракеты, у вас есть дом, семья и какое-то общественное положение. Свой мир, короче говоря.
И вдруг в одно прекрасное, то есть наоборот - ужасное, мгновение подпорки вашего мира рушатся, и он переворачивается.
Вашим домом становится тюрьма.
Вашей "работой" становятся допросы, на которых вы отбиваетесь от высосанных из пальца обвинений во вредительстве. На допросах вас всячески унижают и часто избивают.
Вашей семье ничего не известно о вас, как и вам о семье.
Ваше общественное положение… ох, да что тут говорить. Какое общественное положение может быть у вредителя. Ваши бывшие коллеги или сидят в соседних камерах, или делают вид, что никогда не были знакомы с вами, а самые, мягко выражаясь, беспринципные из них подписывают акты и заключения, вас уличающие.
Порой следователи (их много) меняют гнев на милость. Помните, у Высоцкого:
"Нам будут долго предлагать - не прогадать.
- Ах! - скажут, - что вы, вы еще не жили!
Вам надо только-только начинать… -
Ну, а потом предложат: или-или".
"Или-или" проваливается, и вас бьют снова. Долго.
Потом устраивают вам "конвейер". Допрашивают без передышки, сутками напролет. Следователи меняются каждые шесть-восемь часов, а вас сменить некому. Потом один из следователей вдруг добреет и заводит старую песню о насущном.
"И будут вежливы и ласковы настолько -
Предложат жизнь счастливую на блюде.
Но мы откажемся… И бьют они жестоко,
Люди, люди, люди…"
Исчерпав все средства, уставшие следователи выдвигают вам ультиматум:
- Подумай о семье, - говорит один из них, безликий, как и остальные. - Если не сознаешься, если будешь продолжать упорствовать, твою жену арестуют, а ребенка отправят в детский дом.
Помолчит и добавит:
- Соглашайся, тебе все равно подыхать, а они могут жить…
Королева арестовали двадцать седьмого июня 1938 года.
Четвертого августа того же года, проведя в застенках НКВД, а именно в Бутырской тюрьме, месяц с небольшим, он сознался в том, чего никогда не делал. Признал свою вину по всем предъявленным "следствием" обвинениям.
Признал свое участие в никогда не существовавшей антисоветской террористической и диверсионно-вредительской троцкистской организации, действовавшей в научно-исследовательском институте № 3 Народного комиссариата оборонной промышленности. Признал, что намеренно допускал срыв отработки и сдачи на вооружение Рабоче-Крестьянской Красной Армии новых образцов вооружения.
Потом он, можно сказать, отдыхал. Сидел в душной темной камере и ждал суда.
Точнее говоря - того, что называлось судом.
Двадцать седьмого сентября 1938 года Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством армвоенюриста Василия Васильевича Ульриха рассмотрела дело Королева и вынесла ему "справедливый" приговор.
Адвоката вредителю не полагалось - вся Военная коллегия состояла из председательствующего и двух его бледных теней.
Королев отказался от данных во время следствия показаний и объявил себя невиновным, пояснив, что следователи принуждали его к самооговору. На заявление подсудимого внимания не обратили.
Приговор оказался мягким… Всего-то десять лет тюремного заключения. Правда, эти десять лет легко могли превратиться в пожизненное заключение. Бывали прецеденты, и не раз.
Против собственной воли Сергею Павловичу пришлось покинуть давно уже ставшую родной Москву. Город, где оставались его жена и дочь.
Сначала был Новочеркасск, точнее - Новочеркасская пересыльная тюрьма, в которой осужденный Королев провел восемь месяцев.
Потом был Магадан, мрачная "столица Колымского края". Тоже пересыльная тюрьма, только, соответственно, Магаданская.
В конце концов, Королев прибыл на золотой прииск со звучным названием Мальдяк, где начал искупать несуществующую вину - давать Родине золото.
Звучит красиво - выглядит не очень. Возить тяжелые тачки с песком - не совсем подходящее занятие для инженера-конструктора ракет.
Сергей Павлович пишет письма в различные инстанции, пытаясь добиться пересмотра своего дела.
Мать и жена стараются добиться справедливости, действуя через влиятельных знакомых.
Но все эти усилия пропали бы втуне, если бы…
Если бы не грандиозные планы товарища Сталина, в которых много места отводилось войне. Да не простой, а победоносной!
Сталин был умным человеком (дурак не смог бы отбить власть у такого количества цепких и хватких соперников и так долго ее удерживать).
Сталин понимал, что войну выиграет тот, кто лучше к ней подготовится.
В какой-то момент Сталин должен был обеспокоиться тем, что "карающий меч революции" скоро оставит страну без квалифицированных кадров, в том числе и без конструкторов.
Да - стране нужны заключенные. Без их рабского труда при социализме ничего грандиозного не создашь. Ни Днепрогэса, ни Беломоро-Балтийского канала, ни Магнитки.
Но заключенный заключенному рознь. Ученый-изобретатель, катящий тачку с породой, это тот же микроскоп, служащий для забивания гвоздей! А забивать микроскопом гвозди - это вредительство.
"Карающий меч революции" слегка придерживают и переводят в другую плоскость.
Народный комиссар внутренних дел Ежов отправляется туда, куда с таким удовольствием и рвением отправлял других. К Богу в гости.
На его месте оказывается Лаврентий Берия. Этот будет поумнее своего предшественника - умудрится хоть и ненадолго, но пережить самого вождя.
Ценные кадры (разумеется, те кто остался жив) выдергиваются из мест не столь отдаленных и перебрасываются в места столь засекреченные, что кроме нескольких десятков посвященных о них никому не известно.
Тринадцатого июня 1939 года (вот и ругайте после этого чертову дюжину!) Пленум Верховного суда СССР отменяет приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 27 сентября 1938 года в отношении Сергея Павловича Королева.
Он возвращается в Москву.
Домой?
Нет, что вы - в Бутырскую тюрьму. Отмена приговора еще не переводит заключенного в категорию обычных граждан. Всему свое время. Пока что дело передается на новое расследование.
Десятого июля 1940 года Сергей Павлович Королев осужден Особым совещанием НКВД на восемь лет исправительно-трудовых лагерей. За что? Да за старые грехи. За то, что (цитирую обвинительное заключение) "являлся с 1935 года участником троцкистской вредительской организации, по заданию которой проводил преступную работу в НИИ-3 по срыву отработки и сдачи на вооружение РККА новых образцов вооружения".
В ужасном положении оказался Сергей Павлович, с которым Советская власть играла в "кошки-мышки".
Полный надежд, окрыленный отменой несправедливого приговора, он со дня на день ждет освобождения, предвкушает встречу с домашними, задумывается о продолжении прерванной работы и… получает новый срок!
Всего на два года меньше прежнего. Велика радость, нечего сказать!
Отчаявшись добиться справедливости, Королев пишет письмо самому Сталину. Рискованный, надо заметить, шаг по тем временам. В ответ можно было получить еще один пересмотр дела с приговором к "высшей мере социальной защиты" - расстрелу.
Еще одно письмо - Народному комиссару внутренних дел Берия.
И третье - Прокурору СССР Панкратьеву.
Тринадцатого сентября (снова эта чертова дюжина, будь она неладна!) 1940 года осужденного Королева как специалиста - авиационного конструктора - велено перевести в Особое техническое бюро при НКВД СССР. Сам Кобулов, можно сказать, правая рука наркома, распорядился!
Королев сразу же был переведен в "учреждение", которое называлось Центральным конструкторским бюро № 29 НКВД. Располагалось "учреждение" в подмосковном Болшево.
Условия в ЦКБ № 29 были не лагерными, а санаторными. Койки с нормальными простынями, одеялами и подушками, занавески на окнах, в столовой скатерти и полотняные салфетки, ватерклозет, душ и еды вволю. Да не баланды, а нормальной человеческой пищи - вкусной и сытной. Спиртные напитки были запрещены, но зато папиросы выдавались бесплатно.
И даже были редкие свидания с родными, которые проходили в Бутырской тюрьме, чтобы не рассекречивать ЦКБ № 29.
Просто не "учреждение", а земной филиал рая, охраняемый архангелами с малиновыми петлицами.
Распорядок, правда, был лагерным.
В семь часов подъем, в семь тридцать завтрак, с восьми до часу - работа, с часу до двух - обед, с двух до семи опять работа, в восемь - ужин, после него до отбоя в одиннадцать часов - свободное время. Кому приспичило, может работать и ночью - возражений нет.
Охрана, кстати говоря, тоже не была похожа на лагерную. Вежливая, предупредительная, никаких оскорблений, никаких тычков, никаких шмонов. Заключенных именовали на "вы".
Некоторые сотрудники ЦКБ № 29 были свободными людьми - ночевали дома.
В "учреждении" существовало несколько групп, которые в обиходе тоже назывались "конструкторскими бюро" - Туполева, Мясищева, Петлякова. Имели группы и официальные порядковые номера. У каждой из групп был свой официальный руководитель, из числа сотрудников НКВД. Эти руководители мало разбирались в специфике того, чем им было поручено руководить. Они "обеспечивали".
Королева сначала определили к В. М. Мясищеву, который работал над созданием дальнего высотного бомбардировщика, но отношения с Мясищевым у Королева не сложились, и он перевелся в группу Туполева.
Сергей Павлович пребывал в глубокой депрессии - второй несправедливый приговор убил в нем надежду. Он не сомневался, что после "сдачи" требуемых проектов всех "привилегированных" заключенных вернут в лагеря, а то и расстреляют.
Тем не менее он находил в себе силы работать. Работать на благо той власти, которая столь несправедливо обошлась с ним. Что это было - мужество, желание хоть чем-то отвлечься от грустных дум, или вопреки всему он надеялся, что его труд будет замечен и вознагражден свободой?
По свидетельству других "сотрудников" ЦКБ № 29, Сергей Павлович был угрюмым, замкнутым пессимистом. Что ж - его можно понять. Оптимисты среди несправедливо осужденных встречаются редко. Тем более среди дважды несправедливо осужденных.
ЦКБ № 29 НКВД "закрыла" война. Весь контингент перекинули в Омск, подальше от линии фронта, где было решено в сжатые сроки создать авиазавод. Туполеву и еще двум десяткам человек война вернет свободу - на основании постановления Президиума Верховного Совета Союза ССР их освободят со снятием судимости.
Королев остался заключенным, зато получил должность - стал заместителем начальника фюзеляжного цеха по подготовке производства.
Жизнь в Омске была куда тяжелее болшевской. Это и ясно - война же кругом. Королев получал в день восемьсот граммов не самого лучшего хлеба, двадцать граммов масла, пару кусочков сахара. С куревом тоже было плохо.
Королев не только выполняет порученную ему работу. Он продолжает заниматься своей любимой темой - ракетами. Что-то придумывает в свободное время, делает расчеты… Когда узнает, что один из его бывших коллег, В. П. Глушко, ныне тоже заключенный, организовал в Казани группу, которая проектирует ракетные двигатели для самолетов, начинает добиваться перевода в Казань. И добивается, хоть и не сразу. Упорный был человек!
В Казани порядки были почти гражданскими. Вскоре после прибытия Королева "расконвоировали", то есть предоставили право свободного передвижения. Правда, по определенной местности (от места отдыха до места работы) и в определенное время. Но он радовался и этому - так приятно было ходить, пусть и недалеко, без сопровождающего-конвоира. "Вольная жизнь" начала возвращаться к Сергею Павловичу, пусть даже и по частям.
В Советском Союзе с его множественными ограничениями свобод граждан расконвоированный заключенный мало чем отличался от свободного человека. Тем более в годы войны, когда на многих заводах рабочие не выпускались за территорию предприятия. Жили прямо в цехах и работали по шестнадцать часов в сутки.
Не по приговору суда - по решению администрации.
Казань оказалась последним городом, в котором Сергей Павлович Королев отбывал свое незаслуженное наказание. Он провел в неволе шесть лет вместо восьми.
В Указе Президиума Верховного Совета Союза ССР от 27 июля 1944 года о досрочном освобождении со снятием судимости были указаны фамилии Королева и его руководителя Глушко.
Вы думаете, что Сергей Павлович сразу же уехал в Москву?
Нет, он остался в Казани.
Правда, жил уже в собственной комнате, которая находилась в самой обычной шестиэтажке, на одной из улиц города. Никакой охраны, никаких соседей по комнате.
Почему же Сергей Павлович не уехал в Москву? Мог же!
Во-первых, интересы государства требовали, чтобы он остался в Казани и продолжил свою работу.
Во-вторых, в Казани была эта самая работа, а в Москве он мог оказаться не у дел. Вряд ли деятельную натуру Королева устраивал подобный вариант.
В-третьих, он, должно быть, хотел привыкнуть к "вольной" жизни, чтобы не появляться перед домашними в образе вчерашнего заключенного.
Итак, Королев остается в Казани, становится практически самостоятельным, независимым от своего формального руководителя Глушко. Свою группу Сергей Павлович называет "Бюро самолетных реактивных установок при ОКБ-РД на заводе № 16".
В Москве он окажется только спустя три месяца после Победы - прилетит в служебную командировку.
Девятого августа 1946 года Сергей Павлович Королев получит свой главный титул, свое главное звание - министр вооружения СССР Дмитрий Федорович Устинов подпишет приказ № 83-К: "тов. Королева Сергея Павловича назначить Главным конструктором "изделия № 1" НИИ-88".
Владимир Войнович
Меня слишком пугали
и ничем более напугать не могут.
М. Булгаков. "Мастер и Маргарита"
"Представьте себе, что вы выходите на Красную площадь и не находите на ней ни собора Василия Блаженного, ни мавзолея Ленина, ни даже памятника Минину и Пожарскому. Есть только ГУМ, Исторический музей. Лобное место, статуя Гениалиссимуса и Спасская башня. Причем звезда на башне не рубиновая, а жестяная или слепленная из пластмассы. И часы показывают половину двенадцатого, хотя на самом деле еще только без четверти восемь".
Представили? Кто такой Гениалиссимус неважно - можно представить на его месте любого человека, хоть самого себя.
Продолжим. "Когда я подошел к бывшей Советской площади, я был удивлен еще больше. Знакомого мне по старым временам памятника Юрию Долгорукому на лошади там не было. То есть сама лошадь была, но на ней сидел не Юрий Долгорукий, а Гениалиссимус. В одной руке он держал свою книгу, а в другой меч".
Книгу о Москве будущего - "Москва 2042", отрывки из которой вы только что прочли, написал Владимир Войнович.
Написал давно - более двадцати лет назад, еще во времена существования Советского Союза.
В те времена написание подобной книги, книги, в которой идея построения коммунистического общества была филигранно препарирована и мастерски высмеяна, могло грозить писателю большими неприятностями. Даже если писатель уже жил за пределами Советского Союза. Пресловутый соратник Ленина Лев Троцкий аж в Мексике скрывался от своих товарищей. Думаете, это ему помогло? Нисколько.
Владимир Войнович не только писал о Москве - он в ней жил и работал. Четверть века - а это, согласитесь, немалый срок. Покинуть Москву его вынудили. Вот что пишет он сам: