Боткина, живущего при больнице, точнее - в больнице, можно было пригласить для разговора и в его выходной, но среди немногочисленных принципов Виктории Васильевны был и такой, согласно которому не стоило "дергать" подчиненных в нерабочее время без крайней на то нужды. Поэтому Боткин был вызван в день очередного своего дежурства, и замещала его на приеме заведующая отделением, не знавшая причины вызова и оттого немного терзаемая любопытством. Заместитель главного врача по медицинской части не вызывала подчиненных к себе без повода или по пустякам. Для разговоров по душам и обмена сплетнями у Виктории Васильевны имелись в больнице две задушевно-заклятые подруги - главная медсестра Лариса Игоревна и заведующая аптекой Галина Владимировна, люди соответствующего уровня, своего, так сказать, круга, принадлежащие к больничной элите. Галина Владимировна, менявшая по сезону не только одежду, но и автомобили - зимой она ездила на белом "Ниссане Кашкай", а когда снег и лед сходили с дорог, пересаживалась на белую же "Октавию". Считалось, что своим бросающимся в глаза благосостоянием Галина Владимировна обязана сыну, владельцу мебельного магазина в Мытищах. Но это была официальная версия. На самом же деле и Галина Владимировна, и ее сын вместе с семьей и хронически убыточным магазином, и ее дочь, студентка Первого меда, существовали (и довольно неплохо, надо сказать, существовали, дай бог каждому) на побочные доходы от аптеки. Если иметь голову на плечах и благословение небес, то есть одобрение главного врача, то из любой больничной аптеки можно сделать настоящую сокровищницу Аладдина, из которой сколько ни черпай, все равно не убудет.
- Что там случилось? - первым делом поинтересовалась Ольга Борисовна, когда Боткин явился к ней в кабинет доложить, что вернулся в отделение.
По его сконфуженному виду было ясно, что что-то точно "случилось". Вообще-то Боткин конфузился часто, по нескольку раз в день, но Ольга Борисовна уже научилась разделять эти конфузы по уровням или, лучше сказать, степеням. Сейчас Алексей Иванович отходил от конфуза значительного, явно первой степени.
- Ничего не случилось, Ольга Борисовна. Просто Виктория Васильевна решила принять дальнейшее участие в моей судьбе…
- Дальнейшее? - удивилась Ольга Борисовна. - А что, она уже принимала участие?
- Ну как же! - удивился в ответ Боткин. - А кто же меня пригрел и приютил, как не она? Сразу приняла на работу, да еще и вошла в мое бедственное положение…
- Я в курсе, - снова перебила Ольга Борисовна, так и не поняв до конца - всерьез ли Боткин считает Викторию Васильевну своей благодетельницей или же так тонко издевается.
- А сейчас Виктория Васильевна решила поспособствовать моей карьере…
Ольга Борисовна скорей бы могла предположить, что Виктория Васильевна способна загубить карьеру доктора Боткина, нежели ей способствовать. О коварном плане "выжимания" Алексея Ивановича на заведование ей ничего не было известно. Виктория Васильевна не делилась без нужды своими планами с подчиненными и ничего им не объясняла. Всяк сверчок да знай свой шесток.
- …предложила мне должность заведующего отделением…
Ольгу Борисовну словно током ударило.
- …но я отказался, - продолжал Боткин, не заметивший, как изменилось выражение лица заведующей отделением; впрочем, особо замечать было нечего, Ольга Борисовна умела владеть собой. - Надеюсь, что она не сильно обиделась. Ольга Борисовна, а вы случайно не в курсе, какой размер руки у Виктории Васильевны?
"Обручальное кольцо он, что ли, собрался заказывать?" - подумала Ольга Борисовна. Мысль была дикой, но жизнь иной раз подкидывает и не такие сюрпризы.
- Не знаю, - задумалась она, глядя на свою руку. - На размер больше моего, наверное. Да, скорее всего седьмой… или семь с половиной. А вам, собственно, зачем?
- Хочу отблагодарить Викторию Васильевну за доброе отношение, - не стал запираться Боткин. - Не деньги же ей предлагать. Я уже спрашивал в письме у мамы…
Ольга Борисовна ущипнула себя правой рукой за левую, чтобы убедиться в том, что она не спит, а бодрствует. Он не только по старушкам специализируется, но еще и разрешения в письме у мамы спрашивает. Вот уж действительно в тихом омуте черти водятся, да еще какие ушлые черти! Стоп, но Виктория, кажется, замужем… впрочем, какая разница, не в средневековой Англии живем, развестись проще простого. Нет, это невозможно!
- …мама ответила, что можно. У нее еще осталось немного шерсти от нашей Маньки. Для себя берегла, но раз уж такое дело…
"Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой…" Этими словами Лермонтова можно было описать не только Бородинскую битву в самом ее разгаре, но и то, что творилось в голове Ольги Борисовны. Размер руки… Мама… Шерсть от Маньки… Ну, если уж Боткину предлагают заведование, то чего еще можно ожидать?
- Мама вяжет замечательно. Те, кто видит ее вязку впервые, не могут поверить, что это не машинная, а ручная.
- Так вы хотите Виктории Васильевне перчатки связать? - догадалась Ольга Борисовна, и рациональное сразу же одержало верх над хаосом как в ее голове, так и в окружающем мире.
- Мама свяжет, - поправил Боткин. - Из козьей шерсти. Наша коза, Манька, имела замечательную шерсть, шелковистую, блестящую… Маньки уже нет, - последовал печальный вздох, - а шерсть осталась.
- Съели Маньку, а теперь жалко? - поддела Ольга Борисовна.
- Да что вы говорите! - отшатнулся Боткин. - Как можно члена семьи съесть?! Что мы - изверги? Умерла Манька своей смертью, от старости, совсем немного до пятнадцати лет не дотянула. А вы говорите - "съели"!
- Да пошутила я, - призналась Ольга Борисовна. - Только вы, Алексей Иванович, маму понапрасну не напрягайте и шерсть заветную не расходуйте. Не будет Виктория Васильевна вязаные перчатки носить. Она и кожаные-то не всякие наденет.
- Жаль, - вздохнул Боткин. - Так хочется ее отблагодарить…
- Вы так и не рассказали, за что именно, - напомнила Ольга Борисовна. - Какое отделение она вам предложила возглавить. Надеюсь, что не наше?
Боткин, простая душа, выложил все с подробностями. Ольга Борисовна сразу же поняла подоплеку. Не такой человек была Виктория Васильевна, чтобы по доброте душевной заниматься протекционизмом. Да и кого еще протежировать-то? Доктора Боткина? Эту мину замедленного действия?
- Напрасно, наверное, вы отказались, Алексей Иванович. Не жалеете?
- Нет. - Судя по глазам, Алексей Иванович говорил правду, да и вообще, как уже успели убедиться все, он вроде бы никогда не врал. - Не жалею. Что бы я там делал? Там же ведомственная клиника, все небось со степенями, с регалиями… Потом еще там есть платная медицина, а я в платной медицине никогда не работал, и если уж начистоту, то просто представить не могу, как больному за лечение счет выписывать! А ведь может быть и хуже, может, придется отказать кому-то в помощи, потому что у него денег не хватит. Я так не смогу, это же - трагедия!
- Никакой трагедии, - заметила Ольга Борисовна. - Нет денег на платную медицину - лечись по полису бесплатно. На улице у нас никто не помирает, всех госпитализируем. А то вы этого не знаете!
- Это для меня - трагедия, Ольга Борисовна. Как я могу, будучи врачом, отказывать кому-то в лечении, если оно показано? Как мне потом жить с этим? Как себя уважать?
- Ну вы перегибаете… - скривилась Ольга Борисовна. - Драматизируете, честное слово. Что ж, по-вашему, в платных клиниках одни негодяи работают?
- Нет, конечно! - запальчиво возразил Боткин. - Почему - негодяи? Наоборот, герои. Представляю, как им тяжело…
"Ну и пополнение у нас в этом году, один другого краше, - думала о своем Ольга Борисовна, пока Боткин разводил философию насчет платной медицины. - Сколько проблем с ними…"
Пополнение и впрямь не радовало. Чудик-диверсант Боткин, он же - доктор Мышкин, непризнанный гений Семаков и отставной майор медицинской службы Ваганов, грубиян, каких и в шестьдесят пятой больнице поискать надо было. Доктор Семаков считал себя гениальным писателем, которого преследует злой рок. Лет десять, если не больше, пытался он опубликовать роман "Марат и его бригада", рассказывающий о буднях "Скорой помощи". Носился с ним по редакциям, отправлял на различные конкурсы, искал подходы к нужным людям, но тщетно - публиковать "Марата" никто не брался. Из-за этого Семаков вечно ходил унылый и работал спустя рукава, рассеянно, то и дело допуская различные косяки, хорошо еще, что не очень крупные. То сопроводительный талон потеряет, то инфаркт двухдневной давности под видом пневмонии в терапию запулит, то напишет хирургам такую консультацию, что назавтра поутру все доктора на пятиминутке со смеху помирают. А Ваганов, что называется, "рубит фишку на лету", работает четко, грамотно, быстро, но с народом общается грубо, как привык в своей гарнизонной поликлинике. Тыкает походя, покрикивает: "шевелись-поворачивайся" и "давай-давай", ругается по любому поводу, да так, что уши не просто вянут, а скукоживаются. Недели не проходит, чтобы кто-то не пожаловался. Хорошо, что пока все жалобщики приходили к Ольге Борисовне да Виктории Васильевне. А ведь рано или поздно кто-нибудь напишет в департамент, и тогда… Хотя Ваганов клятвенно обещал Ольге Борисовне исправиться, умерить свою брутальность и начать хотя бы обращаться к больным на "вы" и бросить это свое "шевелись-поворачивайся". Уже кое-что.
Закончив философствовать, Алексей Иванович вдруг стал каким-то очень серьезным, весь как-то подтянулся, посмотрел на начальницу как-то особенно, со значением, и сказал:
- Есть еще одна причина, Ольга Борисовна. Очень уж не хотелось бы мне работать там, где нет вас.
Ольга Борисовна переспросила. Боткин слово в слово повторил сказанное. Примечательно, что он нисколько не покраснел при этом.
- Это тонкий подхалимаж или нечто большее? - поинтересовалась Ольга Борисовна, уже утратившая на сегодня способность чему-либо удивляться.
- Большее, - выдохнул Боткин и, не выдержав пристального взгляда Ольги Борисовны, отвел глаза в сторону.
Ольга Борисовна откинулась на спинку кресла так резко, что кресло пронзительно скрипнуло, хлопнула ладонями по столу и рассмеялась. Смеялась она громко, от души, видно было, что не играла и не притворялась. Боткин, ни говоря ни слова, встал и вышел из кабинета.
Стоило ему выйти, как Ольге Борисовне почему-то сразу же расхотелось смеяться. "Очень уж не хотелось бы мне работать там, где нет вас"… Вот уж воистину классическое начало служебного романа!
"А человек он хороший…" - шевельнулась где-то на задворках сознания неожиданная мысль.
- Я лучше утоплюсь! - вслух сказала Ольга Борисовна.
Не до конца выплеснутые эмоции побуждали к активным действиям. Ольга Борисовна решила пройтись по отделению и посмотреть, все ли в порядке. Заодно можно будет увидеть, что сейчас делает Боткин. Ей почему-то казалось, что Алексей Иванович должен грустить где-нибудь в уединении.
Ольга Борисовна ошиблась. Алексей Иванович осматривал в смотровой только что поступившую женщину лет шестидесяти.
- У моего будущего зятя свой бизнес, - гордо вещала та, - две авторемонтные мастерские и небольшой ресторан в Митино, недалеко от дома. Он занимается мастерскими, а за рестораном присматривает его мамаша, которая спит и видит, как бы переложить свои хлопоты на кого-нибудь…
Еще одно письмо
"Здравствуй, мама!
В ближайшие полтора-два месяца вряд ли у меня получится приехать. Дело в том, что один из наших новых докторов, Ваганов, человек хороший, но немного резкий (он из военных врачей, в "горячих точках" служил), поспорил в метро с какими-то хулиганами, и те сломали ему в двух местах нижнюю челюсть. Теперь Ваганов на больничном, а доктора Колбина услали на учебу - ему пришло время сертификат обновлять. В результате, пока коллеги не вернутся в строй, выкроить недельку никак не получится.
Китайский целебный чай, который просила Лариса Терентьевна, я купил. Себе тоже взял на пробу пачечку. Чай как чай - ничего особенного. Если он Ларисе Терентьевне срочно нужен, то я могу бандеролью выслать, а нет - так сам привезу. Здесь, в Москве, много чего целебного продается, но далеко не все помогает на самом деле. Ко мне недавно приходил на дежурство молодой человек, менеджер фирмы "Источник вечной молодости" (они неподалеку от нашей больницы целый двухэтажный особняк занимают), и предлагал мне сотрудничать с ними за проценты - предлагать пациентам их продукцию. Продукция у них разная - от травяных чаев до талисманов против различных болезней. Что примечательно - сам менеджер открыто признал, что продукция эта есть не что иное, как надувательство с целью наживы. Я, конечно, отказался, но угостил его чаем (нормальным, не целебным), поговорил с ним по душам, пристыдил. Надеюсь, что он уже нашел себе другую работу. Надо бы как-нибудь сходить в офис этого самого "Источника" и посмотреть, что там за люди, поговорить с ними. Может, они не вдумываются в то, что творят, не осознают. Без медицинского образования сразу и не разберешься, а, к примеру, менеджер Виталик, который ко мне приходил, по образованию был лесничим.
У меня все в порядке. Представляешь, мама, недавно вызывала меня заместитель главного врача Виктория Васильевна, моя благодетельница и покровительница (уж не знаю, чем это я ей так понравился), и предложила мне заведовать терапевтическим отделением в одной ведомственной клинике! Тамошний главный врач ее знакомый, и ему нужен заведующий. Мне было очень приятно получить такое предложение, приятно, что меня так высоко ценят, но я от него отказался, потому что понял - не справлюсь, подведу Викторию Васильевну. В ведомственных клиниках контингент очень взыскательный, а я же простой врач и общаюсь всю жизнь с простыми людьми. А потом там еще и платно люди лечатся, это дополнительные сложности. Я, конечно, постарался как можно лучше объяснить Виктории Васильевне, почему не могу принять ее предложения, чтобы она не обиделась и не сочла меня самонадеянным карьеристом, который метит сразу в главные врачи. Виктория Васильевна немного расстроилась (мне ничего не сказала, но по ней было видно). Я понимаю - ей очень хотелось доброе дело сделать, а не вышло. Это всегда обидно, по себе знаю. Помнишь, как я хотел Мишу Каманина водителем на "Скорую" устроить, а он передумал и пошел в пару к дальнобойщику из Рыбинска?
Я, когда ехал в Москву, очень волновался, только, сама понимаешь, вида старался не показывать. И здесь волновался первое время, не без этого - как все сложится, что будет, приработаюсь или нет, а сложилось все наилучшим образом. И это я не о том, что про меня написали в газетах, газеты - это мимолетное, а о том, как складываются у меня здесь отношения с коллегами и начальством и какую репутацию мне удалось заработать. В общем, все хорошо, обжился, приработался, с людьми общий язык нашел. И вот теперь уже скажу тебе прямо - не так уж и страшна Москва, как кажется из Мышкина. Шумная она, суетливая, на то и столица. Мегаполис, как сейчас модно говорить.
Суеты много, это да. Иногда суета мешает работе. Вот, например, привозит недавно "Скорая помощь" мужчину с диагнозом "двусторонняя пневмония". Я слушаю - а там натурально бронхит, сухие хрипы, жесткое дыхание. Спрашиваю у врача - где, мол, он пневмонию выслушал? Оказалось, что у него фонендоскоп сломался, а он этого не заметил. Приставил к груди - слева ничего не слышно, справа ничего не слышно, вот и пневмония. Суета сует и всяческая суета.
Доктор Семаков дал мне прочитать рукопись своего романа "Марат и его бригада" про "Скорую помощь". Мне очень понравилось, читал и вспоминал, как во время учебы работал на "Скорой" в Ярославле. Некоторые случаи прямо как из моей жизни. Пишет Семаков легко, живо, интересно. Странно, что такую книгу никто не хочет печатать. Подозреваю, что виной тому чрезмерное увлечение натуралистическими подробностями. Мне, как врачу, это не мешает и аппетита, как говорится, не портит, а вот людям, далеким от медицины, может быть неприятно. Я хотел поделиться с ним этим соображением, а потом передумал. Творческие люди легко ранимы, можно невзначай обидеть человека. А потом, каждый должен творить так, как ему хочется. Вот, например, если бы кто-то Достоевскому посоветовал бы вместо "Преступления и наказания" детектив написать, то можно представить, что бы на это ответил бы Федор Михайлович! Семаков вообще очень интересная личность - работал на центральной подстанции, ко многим известным людям на дом ездил. Книг с автографами, подписанных дисков и фотографий у него столько, что хоть музей открывай. А историй знает немерено, ему бы по телевизору выступать, а он у нас в приемном дежурит. Я его пригласил к нам, в Мышкин, погостить, рыбу поудить, а заодно и в Доме культуры выступить. Он пообещал.
Межевову передай, что я разговаривал с нашими больничными массажистами, и оба они в один голос сказали, что сначала нужно найти место и только потом переезжать… А то можно и полгода искать работу. Массажистов в Москве пруд пруди, со всего бывшего Союза едут сюда на заработки массажисты, а в последнее время много появилось китайцев и вьетнамцев, которые не только разными техниками массажа владеют, но и иглоукалыванием, поэтому им во многих местах отдается предпочтение. Или, как вариант, он может устроиться на работу фельдшером, это без проблем, и потихоньку искать себе место массажиста. Живя в Москве, ему будет проще найти работу, чем из Мышкина по Интернету. Я ему звонил несколько раз, но у него телефон постоянно выключен, не дозвониться. Он такой же экономный в этом вопросе, как и ты.
Новый год мы с тобой скорее всего будем встречать порознь, потому что новичкам непременно ставят новогодние дежурства - тридцать первого или первого. Я должен дежурить первого января, если, конечно, не будет перекраиваться график. Но, так или иначе, на два дня я выберусь точно, а то и на все четыре, праздник же.
Не знал - писать тебе сейчас или сказать потом, когда уже прояснится, но так уж и быть, напишу пару слов. Есть в нашей больнице женщина, которая мне нравится, и недавно я дал ей это понять. Теперь - жду. В таком деликатном деле самое главное - не торопить события. Вспомнил к месту любимую присказку Ларисы Терентьевны: "Нахрапом хорошо в поезд без билета садиться". Существует, правда, одно обстоятельство, которое… Ладно, не буду забегать вперед, поживем - увидим. Я это, собственно, к тому, что ты постоянно напоминаешь мне, мол, пора бы уже и семьей обзавестись. Я не против, было бы с кем. А то выйдет, как у Туркиных - работали вместе, сошлись-съехались, а теперь по два-три раза в день на всю Нагорную, выясняют, кто кому жизнь испортил. Хотя, может, им так и нравится, не нравилось бы - не жили вместе.
Последнее контрольное взвешивание на наших отделенческих весах показало прибавку на три килограмма. Это я к тому, что не голодаю, а наоборот. Все собираюсь начать бегать по утрам (больничная территория для этого подходит идеально), но никак не соберусь - разленился. Ругаю себя, а что толку? Нехорошо, надо взять себя в руки. Но зато стараюсь побольше ходить пешком, компенсирую. Да и больница у нас большая, иной раз за дежурство так набегаешься, что ноги гудят.