- А что она должна сделать? Найти деньги Матросова и принести мне?
Оккервиль сердито на нее посмотрел и ничего не ответил.
Ксюша поняла, что лишних вопросов лучше не задавать. А до того, что нужно, доходить своей головой.
- Ну, давай! - вздохнул Оккервиль и еще раз показал, как нужно подзывать Лолиту к себе в карман.
- А у меня нет такого просторного кармана, - сказала Ксюша.
- Это не важно. Давай!
Ксюша отпахнула полу куртки и, преодолевая отвращение, похлопала ладонью по животу. Лолита, помедлив немного, подошла, обнюхала ее кроссовки, потом ловко вскарабкалась по джинсам и пристроилась сбоку, уцепившись за ремень.
- Пока можно и так, - сказал Оккервиль. - А когда пойдешь… ну, туда… надень что-нибудь с карманом.
Ксюша кивнула.
- И помни: через три дня Лолита должна быть у меня.
- Конечно, конечно!
Ксюша посмотрела на мага и наткнулась на его жесткий пронзительный взгляд.
- В любом случае, - добавил он. - Живая или мертвая…
Ксюша вздрогнула, что за подозрения! - но под взглядом Оккервиля лишь опустила голову.
- Она будет живая, - проговорила Ксюша.
- Обещаешь?
- Да!
* * *
Страшным, страшным выдалось следующее, четвертое по счету и последнее воскресенье июня. Самым страшным днем в жизни сотен и сотен жителей знаменитого северного города. А уж в Ксюшиной жизни ничего более ужасного, чем этот день, никогда раньше не было и, наверное, уже не будет.
Первое время после встречи с Оккервилем Ксюша провела именно так, как тот и велел: приучала крысу к себе. Носила ее всюду с собой в сумке, выпускала в закрытых помещениях и приманивала крошечным обломком таблетки. Пришила на футболку на животе большой карман и, борясь с отвращением, приучала крысу по команде забираться внутрь.
Время от времени ей казалось, что она спит и все это ей снится - колдуны, таблетки, тонкие сферы, дрессированные крысы… Может быть, этот Оккервиль - просто чудак, повернувшийся на мистических идеях и верящий в чудеса. А Лолита - самый обыкновенный серый пасюк, который убежит к своим хвостатым сородичам сразу же, как только ее выпустишь на свободу. Кто знает… Но что-то подсказывало Ксюше, что все это не просто так, и Оккервиль знал, что говорил.
Еще с вечера в субботу ветер в городе сменился на северный, который при абсолютно ясном небе все дул и дул пронизывающим холодом, будто напоминая о том, что совсем рядом, в какой-нибудь тысяче километров, лежит великий студеный океан, по которому день и ночь ходят ледяные седые валы и на берегах которого ни зимой, ни летом не тает вечная мерзлота.
В воскресенье утром Ксюша решила взять крысу с собой в город, по магазинам и прочим делам, и все время носить ее в кармане на животе, - пусть привыкает. По ее расчетам, к концу дня крыса должна уже была к ней окончательно привыкнуть, и ей можно было устроить первую пробу. Оккервиль не сказал, как и когда она может понадобиться, Ксюша хотел быть готовой как можно раньше.
Но события стали разворачиваться совсем не так, как планировала Ксюша.
Уже в полдень она встретила на рынке взволнованную соседку и та сообщила, что у немецкого химического концерна, о котором всю неделю вещал телевизор и писали газеты, как говорят, возникли какие-то проблемы. Будто бы на территорию завода нагрянула милиция, что-то проверят, собралась большая толпа и люди волнуются. Храбрая девочка Ксюша никогда ничего в жизни не боялась, - но и у нее при этом известии тошнотворно засосало под ложечкой. Она подхватилась и побежала на завод.
Чем ближе был завод, тем чаще Ксюшу обгоняли попутные машины и тем больше людей с сумками, рюкзаками и даже тележками шло по тротуару.
Эх, лучше бы добрым людям вообще не ходить на химический завод тем воскресеньем! Но тянутся, тянутся к заводу автомобили и пешие, и свозят, свозят на его территорию бесовский порошок. На мостовой у тротуара уж и места свободного нет от припаркованных машин. Уже на перекрестке за квартал от заводских ворот проезд перегораживает автоинспекция, которая не пускает транспорт дальше во избежание заторов.
Из-за забора доносилась искаженная громкоговорителем музыка, напоминающая о первомайских демонстрациях. Откуда-то сбоку к Ксюше шагнул молодой человек… Неприметная кепочка… Неуловимые глаза…
- Аммонит, девушка… Недорого…
Ксюша вздрогнула. Это что еще такое?
По улице навстречу ей - женщина в простом платочке на голове, идет, прижав руки к животу и кланяясь кому-то на каждом шагу. Женщину за плечи обнимает девочка-подросток с встревоженным лицом. Кусает губы девочка, а женщина подвывает вполголоса, спотыкаясь и не видя ничего перед собой.
- Аммонит… С доставочкой… - опять пропел у Ксюши над ухом интимный голос, скользким ужом пробирающийся к самому сердцу. Да что же это такое творится, а?
И солнце, висящее над головой, от холодного ветра какое-то странное, неживое, молочно-белое, как вареный рыбий глаз. Смотрит слепо и совсем не греет. И нехорошо от этого становится на душе, тошно…
За воротами черно от людей. Двухэтажное административное здание по правую руку от ворот и заброшенный производственный корпус по левую образуют просторную площадь, выходящую к реке. Из-за угла производственного корпуса выглядывает старый пирс, возле которого греет на холодном солнце ржавые обшарпанные борта заброшенная баржа. Люди стоят в беспорядке, небольшими кучками, часть с рюкзаками и тележками, ближе к крыльцу офиса почти что плечо к плечу.
Посреди двора, перед крыльцом, стоят милицейские "Жигули", на крышу выставлен динамик-колокольчик. Грохочет динамик блатной музыкой, поет что-то о нарах и лесоповале. Молчат люди… Двери офиса распахнуты, внутри - это видно - все перевернуто вверх дном, валяется на боку стул, бумаги из ящиков вывалены прямо на пол, стекло разбитое раздавлено сапогами.
На крыльце перед дверями в совершенно неуместном офисном кресле - милицейский лейтенант в распахнутом кителе. Откинулся на спинку, закинул ногу на ногу и читает газету, будто у себя на даче. На полу рядом с ним - магнитофон, провод от магнитофона уходит в кабину оперативных "Жигулей", а потом к динамику. И лицо у лейтенанта несговорчивое, недоброе…
Уголовный голос дотянул до конца, лейтенант нагнулся, щелкнул клавишей, и в магнитофоне сам собой заговорил записанный на пленку голос:
- Граждане! Не скапливайтесь на территории завода, расходитесь по домам. Деятельность так называемого химического концерна приостановлена. В его работе выявлены нарушения, связанные с бухгалтерской документацией и налоговой отчетностью. Компетентными органами начата надлежащая проверка. По результатам проверки будет возбуждено уголовное дело. Граждане! Не скапливайтесь на заводе и расходитесь по домам!
Голос умолк, некоторое время над площадью висела сосущая душу тишина, потом в динамике раздался щелчок и с полуслова опять запел хриплый голос, изображающий бывалого уголовника.
- Что? Что они говорят? - растерянно переспросила Ксюша.
Стоявший рядом парень в высоких армейских ботинках посмотрел на нее ярко-синими насмешливыми глазами и, хмыкнув, проговорил:
- Проверка будет. Говорят, в работе выявлены нарушения…
Ксюша недоуменно посмотрела на парня и не поняла, к кому относится его ирония.
Молчит толпа на площади, затаилась. Недобрая толпа, напряженная. А в ворота входят все новые и новые люди, и теснят прежних и встают плечо к плечу.
Маячит на другой стороне площади лохматая голова большого Матросова, а в глазах у него тоска, тоска…
- Да что это за базар, люди! - перекрывая магнитофон, прокричал чей-то злой голос. - Что за проверка? С чего вдруг?
- Да-да! - вторят голоса со всех сторон. - Что происходит, в натуре!
- Эй, лейтенант! Объясни народу, в чем прикол!
Лейтенант некоторое время пытается не замечать крики, потом все же отрывается от газеты, презрительно кривится, не говоря ни слова, нагибается к магнитофону и тыкает пальцем в какие-то клавиши. Блатной шансон смолкает, и его место над площадью опять занимает записанный на пленку голос диктора.
- Граждане! Не скапливайтесь на территории завода, расходитесь по домам. Деятельность так называемого химического концерна приостановлена. В его работе выявлены нарушения… Компетентными органами начата надлежащая проверка…
- Мы это уже слышали, ментяра! - перекрывая динамик, кричит раздраженный голос откуда-то сбоку.
- Издеваешься, да? - поддержал его другой. - Отложи, мужик, газету! С народом разговариваешь!
- Что вы на него смотрите! Нужно начальство требовать!
Милиционер опустил наконец газету на колени и нехотя посмотрел в толпу.
- Надолго проверка? - спросил голос из толпы.
Милиционер процедил что-то сквозь зубы.
- Что, что он говорит?
- Говорит на месяц… Или на два.
- Как это на месяц? Да они что?
- Нам же деньги отдавать! - вслух удивилась Ксюша.
- А кто оплатит наши убытки?!
- Да!
Лейтенант пожал плечами и опять уткнулся в газету. Это его не касается. Раньше надо было думать.
Синеглазый парень рядом с Ксюшей опять ухмыльнулся. Он, похоже, был согласен с мнением милиционера.
- А ты что все время ухмыляешься? - удивилась Ксюша.
Парень нахально посмотрел ей в глаза и вдруг отчего-то смутился.
Честно говоря, Родион, который появился на заводе вместе с первыми горожанами, и в самом деле находился в определенном смущении. Договариваясь с человеком в штатском, а потом направляясь к заводу, он был убежден, что обнаружит здесь сборище отъявленных спекулянтов, прожженных хапуг, людей лживых и неприятных. Но теперь, оглядываясь исподтишка, он видел вокруг себя много обычных горожан, молодых и старых, женщин и пенсионеров, людей испуганных и попавших в беду.
Вот и эта девушка, чем-то очень к себе располагающая, вовсе не походила на человека, который хотел разбогатеть обманом.
- Лейтенант прав. Раньше нужно было думать, - заметил Родион.
- А если у людей была безвыходная ситуация? Если их обманули, воспользовавшись доверчивостью? А они, может быть, ввязались во все это вообще не ради себя… А, скажем… ради других?
Родион внимательно на нее посмотрел и не ответил.
Лейтенант тем временем попытался опять погрузиться в газету, но негодование толпы разгоралось все больше и больше.
- Ну, что ты опять бычишь, ментовская башка!
- Начальство зови!
- А где немец? Давай нам немца! Пусть немец все объяснит!
- Нет вашего немца. Исчез немец, - огрызнулся лейтенант.
- Как это нет! А куда он делся?! Спугнули его, да?! Спугнули?
- Да что вы на него смотрите! Пятак ему начистить и все дела!
Лейтенант вскинул голову. В этот момент из гущи людей вылетела пластиковая бутылка с остатками газированной воды и ударила милиционера по голове. С лейтенанта слетела фуражка и колесом запрыгала по ступенькам.
Лейтенант вскочил на ноги. Стул повалился набок.
На шум и крики из дверей офиса вышел маленький и чудовищно толстый майор с мясистым носом и потным лицом. Тулья его фуражка была щегольски затянута наверх и казалась необъятной. Толстая шея складками лежала на тугом воротничке.
Майор сердито оглядел толпу, раздраженно сказал что-то лейтенанту, шагнул к милицейской машине и достал с заднего сиденья мегафон. Толпа приостановила нажим и притихла.
- Граждане! - прокаркал усиленный мегафоном голос. - Ваши действия нарушают общественный порядок! Вам следует немедленно разойтись!
- Ага! Разойтись! А деньги?
- Зачем закрывают офис!! Объясните!
- Соблюдайте спокойствие, граждане! Ваши действия нарушают общественный порядок!
Очень неприятные глаза у этого майора - выпученные, как у рака, и лишенные всякого человеческого выражения. Как будто за долгие годы работы майор научился делать свою дело, не рассуждая и ничего не чувствуя. Неприятные у майора глаза… А уж вещи-то он говорит и совсем страшные…
Он говорит, что офис закрывается потому, что в его деятельности обнаружены криминальные признаки… Будто бы у милиции есть данные о группе мошенников, орудовавших на заводе. Оперативная информация установила связь людей, которые продавали сурик, с теми, кто скупал его в качестве химического вещества аммонит. Короче говоря, и те и другие составляли одно организованное сообщество, банду.
Толпа на площади растерянно примолкла. Вот оно как… Шайка… Мошенники… Организованное сообщество…
В наступившей тишине кто-то нервно рассмеялся.
- Сами вы мошенники! - прокричал взволнованный женский голос.
- Верно! Гонит он про аферистов! Сто пудов гонит! - раздалось в толпе.
- Тише! Пусть говорит!
- Говори, майор! Говори!
Майор сердито посмотрел на кричавших и продолжал.
Деятельность шайки была основана на скрытом принципе пирамиды. Аферистами купили по бросовой цене двадцать два железнодорожных вагона испорченного сурика. Обработав сурик особым маркером, на который реагировал индикатор приемщиков, они от имени несуществующего завода в Боровичах продавали порошок по завышенной в сотни раз цене. Но по еще более высокой цене представители мнимого немецкого концерна покупали так называемый аммонит свинца, - для того, чтобы привлечь к афере как можно большее количество доверчивых горожан. По сведениям следствия на прошедшей неделе, после того, как прошли рекламные материалы по телевидению, было продано более ста пятидесяти тонн так называемого сурика, в то время как контора, искусственно создав очередь, приняла не более восьмисот килограммов аммонита. В связи с чем общая сумма прибыли составила сумму, эквивалентную десяти миллионам долларов.
Господи, люди добрые, да что же это делается!
- А как же ООН? И экологическая программа?
- Никакой экологической программы не существует. Как не существует и завода в городе Боровичи.
- А немец?
- Местонахождение господина Вольфганга Шпеера неизвестно. Он объявлен во всесоюзный розыск. - Майор посомневался мгновение, продолжать или нет, и добавил: - По нашей информации, это совсем даже и не немец. А житель Прибалтики. По профессии актер.
Вот оно, оказывается, как. Объявлен в федеральный розыск. А значит, денежек своих людям не видать. Вот вам хлопцы и золотые гусли.
Ксюше почувствовала, как крыса у нее на животе зашевелилась. Она прижала зверька ладонью, чтобы тот не волновался, вздохнула и начала потихоньку протискиваться сквозь толпу дальше, вглубь территории завода.
- А что же будет с нами? - раздался над площадью чей-то злой голос.
Майор обвел толпу выпученными глазами. Часть участников группы задержана и дает показания. Начато следствие. Остальные разыскиваются, к розыску подключен Интерпол.
- А где десять миллионов, которые были получены за сурик?
Лицо майора сердито побагровело. Банковские счета компании арестованы. Денег на них не обнаружено. Гражданам следует ждать результатов расследования. Обращаться в прокуратуру, писать заявления. Если преступников задержат и деньги будут обнаружены, то в соответствии с законом всем обманутым вернут утраченные в результате мошенничества суммы.
Сквозь толпу Ксюша пробралась к стене главного корпуса и начала бочком двигаться вдоль нее, туда, где в просвете между зданиями виделся песчаный кусок берега реки.
- Ага… Да их никто и искать не будет!
- Постойте, постойте! Если здесь орудовала банда, если вместо немцев работали мошенники, то почему милиция не накрыла их неожиданно, всех разом? Почему дали им скрыться и увести со счетов деньги? А?
- Точно! Ведь милиция приехала на завод только в одиннадцать. А офис сегодня даже не открывался. Значит, мошенники заранее знали об облаве? Значит, их предупредили? Да?
- Ну, точно, предупредили! Вы что не видите, они все заодно!
Все больше и больше расходится толпа… Сама себя заводит, распаляет…
Ксюша, протискиваясь между спинами и обходя особенно плотные скопления людей, прошла вдоль главного корпуса, и задержалась на некоторое время, прежде чем повернуть за угол.
Она увидела, что сквозь толпу к ней пробивается тот самый синеглазый парень в армейских ботинках. Парень встал перед Ксюшей, пытливо ощупывая ее лицо своими синими глазами.
- А ты сама что здесь делаешь? - с полуслова продолжая прерванный разговор, спросил парень. Ксюша покраснела. - Ты тоже хотела заработать денег на сурике?
- Нет.
- А что?
- Я его вообще не покупала. Покупал мой друг.
- А-а…
- Это не то, что ты подумал. Я до этого его почти не знала. А он хотел мне помочь. У меня бабушка… очень больна…
Родион кивнул. В том возбуждении, в котором пребывали люди на площади, не нужно было много слов для того, чтобы понимать друг друга. Достаточно взглянуть в глаза и чувствуешь то, что не сказано словами.
В кармане у Родиона зазвонил мобильный телефон.
- Что случилось? - донесся до Ксюши игрушечный голос из трубки. - Почему тебя не слышно?
Родион нахмурился.
- Дело в том…
- Что?
- Дело в том, что здесь все не так просто. На площади в основном не спекулянты. Здесь обычные люди. Много пенсионеров и женщин…
- Ну и что?
- Это меняет дело. Так мы не договаривались. Люди не виноваты, их доверчивостью воспользовались жулики. Людей обманули, а мы хотим подставить их под ОМОН.
Трубка захлебнулась:
- Ты что, с ума сошел? Какие люди? Какие жулики? Действуй согласно договоренности. И начинай немедленно.
Родион переступил с ноги на ногу.
- Нет. Так не пойдет. Это несправедливо! Я повторяю: это не спекулянты!
Трубка, казалось, забилась в руках Родиона:
- Ты вообще, понимаешь, о чем говоришь? И с кем связался? Знаешь, какие люди здесь замешаны? Да ты до вечера не доживешь… Ты…
- А вот пугать меня не надо. Я все равно вас не боюсь! - сказал Родион и дал отбой.
Ошибается военный, ой, как ошибается! Напрасно он думает, что Родиона можно купить за тридцать сребреников. Как бы ни так!
Не все в этом мире измеряется деньгами. По крайней мере, для Родиона. Для Родиона, например, главное - чтобы все было по-человечески. Родиона буквально трясти начинает, когда он видит несправедливость. И ради справедливости он готов на все.
Оставив Ксюшу, Родион начал протискиваться вперед, к крыльцу.
Толпа с каждой минутой становилась все более и более возбужденной. Да что же это такое творится, граждане? За кого они нас принимают? За идиотов, да?
- Что вы их слушаете! - выкрикнул из гущи людей сердитый голос. - Задержаны… пресечена… Да если бы они не нагрянули, Шпеер был бы сейчас здесь и покупал у нас порошок!
- Конечно! Про пирамиду - это выдумки… Немец с ментами поделиться забыл - и все дела!
Красный, как рак, майор попробовал сделать вид, что не слышит провокационных реплик:
- Деятельность группы пресечена! - опять закаркал мегафон. - Часть ее участников задержана и дает показания. Следствие во всем разберется и выяснит все детали!