* * *
Напряжение на заводской площади не ослабевало ни на минуту. Люди все подходили и подходили, они переговаривались, слушали, качали головами; кто-то возмущался, кто-то уходил, на площади оставались самые решительные, те, кому нечего было терять.
Вокруг Родиона сама собой собралась инициативная группа, обсуждавшая возможные варианты развития событий и соответствующие планы действий. Звонили на телевидение и в администрацию. Сразу несколько человек говорили что-то в мобильные телефоны. В самой гуще то и дело мелькало сосредоточенное лицо Бэхи. Раскрасневшийся Семен Семеныч доказывал что-то хмурому парню в косухе. Сжатый в толпе Матросов издали видел, как Родион дважды бегал на пирс, чтобы осмотреть зачем-то баржу, ее палубу и ходовую рубку с заколоченными фанерой иллюминаторами.
Вдруг Матросов почувствовал, как кто-то потянул его за рукав. Он обернулся. У него за спиной стояла Ксюша.
- Ты?!? Что ты здесь делаешь?
Ксюша недоверчиво покосилась на Калюжного, стоявшего рядом, и потянула Матросова за рукав. Тот нагнулся и приблизил к Ксюше свое лицо.
- Пойдем отсюда скорее, - попросила она.
- Почему? Что случилось?
Ксюша мотнула головой:
- Пойдем!
Посмотрев на удивленное лицо Матросова, она поняла, что требуются пояснения. Ксюша полезла за пазуху и тайком от окружающих показала Матросову краешек перевязанной банковской летной пачки долларов.
- Что это? - удивился Матросов.
- Деньги.
- Где ты их взяла?
Ксюша с опаской огляделась, ее подозрительный взгляд опять остановился на Калюжном.
- Это мой знакомый, - пояснил Матросов. - Тот человек, который…
Ксюша не дослушала, полезла за пазуху опять и вытащила продолговатый зеленый брикет с армейским штампом на боку.
- Ты случайно не знаешь, что бы это могло быть! - спросила она.
Матросов в изумлении вытаращился на брикет. Калюжный с любопытством заглянул ему через плечо.
- Где ты это взяла? - Матросов потянулся, чтобы вынуть брикет из Ксюшиних рук.
А Калюжный хмыкнул:
- Это толовая шашка. Грамм двести тротилового эквивалента. Воронка будет метра два глубиной.
Матросов кивнул и осторожно вынул шашку из занемевших Ксюшиных пальцев.
- Где ты ее взяла?
- На барже, - Ксюша махнула рукой в сторону реки. - Что это значит? Баржа заминирована? Зачем?
Этого никто не знал.
- Там были еще? - спросил любопытный Калюжный.
- Не знаю.
- А зачем тебя понесло на баржу? - спросил Матросов.
- За деньгами.
- За чем?!? - хором изумились слушатели.
- За деньгами. Это Оккервиль. Он дал мне Лолиту. Лолита сначала… и в самом деле… - Ксюша сбилась. - А потом вместо денег принесла это… - Пояснения Ксюши еще больше запутывали дело. Она махнула рукой: - Пойдемте отсюда скорее.
- А как остальные? Нужно сказать всем!
- Как сказать, если… - Ксюша не успела продолжить.
За воротами послышался нарастающий шум нескольких мощных моторов.
По мере того, как шум нарастал, все голоса на площади смолкли. Люди поворачивали головы в сторону ворот и настороженно прислушивались.
На их глазах к распахнутым заводским воротам с ходу подкатили два тяжелых грузовика, кузова которых были затянуты брезентом защитного цвета. Грузовики остановились возле самых ворот, продолжая урчать моторами и отравляя воздух сизым выхлопом, а еще через мгновение рядом с ними встал военный джип с государственным гербом во всю переднюю дверцу.
Вот и дождались… Вот и ОМОН.
* * *
Автомашины с гербами ОМОНа остановились возле самых ворот, блокируя выход с завода, - грузовики по краям, джип посредине. Задние борта грузовиков со стуком отвалились, на землю посыпались бойцы в черных шерстяных масках с прорезями для глаз. В руках омоновцы держали пластиковые щиты и длинные штурмовые дубинки.
Из джипа выбрался офицер, энергичный атлет с бритой головой и живыми глазами - в здоровом теле здоровый дух. Наметанным глазом офицер окинул главный корпус, площадку, толпу, сразу же определяя дистанции, углы, численность, пути атаки и отхода. Он остался доволен: все было именно так, как он предполагал, ничего неожиданного.
Офицер сунул руку внутрь джипа, достал мегафон и приложил его к губам.
- Граждане! Ваше собрание незаконно! Предлагаю вам не нарушать общественный порядок и немедленно разойтись! Все, у кого нет оружия и опасных веществ, смогут беспрепятственно покинуть территорию завода. Повторяю: предлагаю вам не нарушать порядок и немедленно разойтись.
- Вы не имеете права! - прокричал в ответ Родион. - Мы стоим в очереди, чтобы продать свой порошок! Для этого не нужны никакие согласования и ничьи разрешения.
Офицер кивнул: знакомая песня, так все говорят.
- Офис закрыт и вам следует разойтись, - сообщил мегафон. - Предлагаю вам выходить по одному. Руки держать за головой. Имеющееся оружие и опасные предметы оставлять у выхода.
Офицер оглянулся назад и махнул в сторону своих бойцов поднятым над головой кулаком с выставленными пальцами. Двое омоновцев отбежали к грузовику и принялся разматывать шланг водомета, бухтой свернутый в пространстве между кабиной и кузовом.
- Не бойтесь, граждане! - прокричал Родион. - Они не посмеют применить силу к тысяче человек! Сейчас сюда приедет телевидение! Бригада новостей уже в курсе.
- А самым горластым я рекомендую идти первыми! - гаркнул веселый офицер.
- Ага! Щас! - ответил Родион.
Какой-то молодой человек в кожанке выбежал вперед, и в офицера полетела пластиковая бутылка. Тот хладнокровно увернулся и кивнул головой. Вот и молодцы, вот и правильно! Он отстегнул от пояса каску, надел на голову и опустил на лицо прозрачный щиток.
Он подал очередной знак своим бойцам, и омоновцы начали строиться в две колонны.
Не приступить к штурму ОМОН не успел.
К заводу, оглашая округу завываниями сирен, подкатила кавалькада черных автомобилей в сопровождении патрульных машин. В середине - бронированный Мерседес губернатора с изображением национального флага вместо государственного номера, приземистый и огромный, как тропический броненосец.
Броненосец остановился, из передней двери выскочил коренастый телохранитель и, взявшись за ручку задней двери, принялся профессионально оглядывать людей, машины, окна, крыши окружающих домов. Не дожидавшись окончания осмотра, задняя дверь распахнулась, и из машины грузно, со второй попытки, выбрался солидный немолодой человек.
Толпа ахнула и затихлась. Ожидали, конечно, что приедет начальство, а тут губернатор! Собственной персоной.
Папа бросил грозовой взгляд на ОМОН - что за методы разговаривать с людьми! - досадливо раздвинул охрану и свиту, высыпавшую из машин, и двинулся в самую гущу толпы.
Дорогой, на заднем сидении автомобиля, сидя между милицейским генералом и следователем, объясняющим обстановку, Папа пытался представить настроение людей, пробовал угадать, какая она, эта сегодняшняя толпа - полная затаенной ненависти или открыто агрессивная, неуправляемая или уже сплотившаяся, разумная или охваченная экстремизмом, - и в зависимости от этого прикидывал различные сценарии развития событий и разные линии своего поведения. Теперь он видел, что толпа возбуждена и озлоблена. И центр ее находится в опасной близости от реки и пирса.
Папа вклинился в самую гущу и встал, крепко расставив ноги. Кустистые, будто наклеенные брови насуплены. Из-под бровей во все стороны стреляют гневные молнии. Вот он рядом, сам губернатор, только руку протяни - до мелочей знакомый по телевизионным репортажам.
И заробела вдруг толпа, смутилась… Ведь губернатор - это вам не шуточки. Он государственные дела решал, когда многие еще под стол пешком ходили. Когда еще и про нынешнего президента никто слыхом не слыхивал. И видно, что недоволен Папа, сердится оттого, что вместо государственных дел приходится ему заниматься всякой ерундой. Эх-ма… Папа на то и Папа, чтобы сердиться и ругать.
- Ну что, опять вляпались? - обводя окружающих гневными глазами, спросил губернатор. - Опять дали каким-то проходимцам обвести себя вокруг пальца?
Понурились отчаянные головы… Умолкли мятежные голоса. Что тут возразишь? Коротко сказал губернатор и ясно - обвели вокруг пальца какие-то проходимцы и скрылись. А люди на площади оказались лопухами и вляпались.
- И что теперь прикажете с вами делать? - сердито спросил губернатор.
Что делать?.. А что тут, в самом деле, поделаешь?
Хотя, постой, постой… Что это за нотки странные слышатся в голосе губернатора? Что это за слова такие Папа произносит? Вроде как гневается губернатор, грозовые молнии посылает из-под бровей, но при этом вроде как сердцем болеет за доверчивых горожан, вроде как беду их готов принимать как свою.
Так-так, и что же это значит? А значит это, если подумать, что не хочет Папа теперь ссориться, не хочет проблем, а хочет, наоборот, найти пути к примирению, решить вопрос полюбовно. Получается, не нужен губернатору теперь скандал, не хочет выносить он сор из избы.
- А что мы? Мы ничего! - раздались голоса с разных сторон… - Это все милиция!
Охрана все же оттерла от губернатора людей, освободив вокруг него защищенное телами в бронежилетах пространство.
- Да-да! Если бы милиция не закрыла офис, все было бы хорошо!
- Это же международная экологическая программа! Типа, Организация Объединенных Наций!
- Точно-точно!
Молчит губернатор, не возражает. Голову опустил, разглядывает носки своих ботинок.
Не робей братцы! Может, чего и получится! В городском бюджете денег много, десять миллионов для бюджета - пустяки. Скажет губернатор - и вернут всем денежки до последней копейки.
- Это милиция поторопилась. Нагрянула ни с того, ни с сего!
- Да, если бы менты не спугнули немца… - кричат люди. - Если бы немец был здесь!..
Поднял голову губернатор:
- Какой еще немец?
- Вольфганг Шпеер, - пояснил из-за спин звонкий голос Родиона. - Он еще вчера от имени концерна принимал у населения аммонит. А сегодня исчез. Но дело здесь не в этом Шпеере.
Губернатор поверх голов внимательно посмотрел на Родиона. В машине его предупредили, что в толпе образовался лидер, который подбивает людей к активным действиям. Установить контакт с таким лидером, нейтрализовать его или переманить на свою сторону - главная задача любых переговоров.
- Что ты хочешь сказать? - спросил Папа.
- Я хочу сказать, что все происходящее - не просто обман. И не работа аферистов.
- Да? А что?
- Здесь замешана… политика, - сказал Родион, пристально глядя Папе в глаза.
Папа нахмурился. Собственно, об этом он и сам догадывался. Но кто такой этот парень и что ему нужно?
- Какая еще политика? - недовольно спросил Папа.
- Есть люди, которые хотят использовать возникшие на заводе беспорядки в своих целях.
Папа кивнул. Ситуация становилась все более ясной. Против губернатора плелся заговор, парню что-то о заговоре известно, и он дает это понять. Но почему? Потому что сам был участником, а теперь хочет порвать с прежними единомышленниками? И перейти на Папину сторону? Зачем? С какими целями? А может, это вообще провокатор?
- Политика! Скажешь тоже! - проговорил Папа. - Откуда ты знаешь?
- Знаю! - усмехнувшись, ответил парень и посмотрел куда-то в толпу, за спину губернатору.
Эх, Родион, Родион! Напрасно ты идешь по этой дорожке! И зачем только ты взобрался на это крыльцо!
Папа грузно обернулся, стараясь проследить взгляд Родиона, пошарил глазами в толпе и наткнулся на холодное лицо человека в штатском и его насмешливые глаза. Несколько секунд Папа и военный смотрели друг на друга, и очень многое без слов было сказано между ними.
В несколько мгновений в голове Папы все сложилось в единую картину: разговор в бане, предложения военного, собственный отказ, люди, собравшиеся на химическом заводе, тонны ядовитого вещества в непосредственной близости от реки, решительная толпа и готовый к действиям ОМОН. Понял Папа и другое: если военный, рискуя быть разоблаченным, не убегает и не пытается скрыться, если он уверено и даже нахально смотрит в глаза, - значит, за ним стоят по-настоящему серьезные люди и было бы глупо сталкиваться с этими силами лоб в лоб на глазах у тысячи разгоряченных людей.
И еще. Папа понял, а скорее почувствовал, что молодой человек, который пытается вызвать его на откровенность, - не профессиональный провокатор и не политик. Это человек случайный и непрактичный, явный дилетант, у тому же настроенный романтически, его цели, наверняка, наивны и не ясно определены.
Кожей ощущая, как сотни и сотни глаз неотрывно следят за малейшим движением его лица, Папа равнодушно, как ни в чем не бывало, отвернулся от военного.
- На площади много людей, пострадавших невинно - пояснил Родион, заметив сомнения губернатора. Он начинал волноваться. - Здесь много женщин и стариков. Будет несправедливо, если они станут жертвами грязной политической игры.
Губернатор выжидал, все еще не зная, как поступить. И в эту минуту в воцарившейся над площадью тишине в губернаторском кармане вдруг отчетливо зазвонил мобильный телефон.
Это было более чем странно. Номер телефона был известен очень узкому кругу доверенных людей. Кто из них мог звонить Папе в эту ответственную минуту? Губернатор достал телефон, посмотрел на экран, пытаясь рассмотреть номер звонившего, и приложил телефон к уху:
- Слушаю.
Кто был на линии и что сказал тот человек, навсегда осталось тайной. Заступался ли он за военного, говорил ли, что это свой человек, который погорячился, убеждал ли губернатора, что военный раскаивается и готов мирно урегулировать вопрос, - теперь этого уже никто не узнает. Но когда Папа дал отбой и спрятал телефон в карман, на лице его больше не было сомнений.
Он поджал губы и сухо посмотрел на Родиона.
- Если тебе что-то известно, следует рассказать об этом следователю, - губернатор кивнул головой куда-то назад, себе за спину, в сторону черных машин. - Дело ведет грамотный человек, он во всем квалифицированно разберется. Но если ты просто хочешь раскачать ситуацию и помешать нам мирно решить вопрос - берегись. Тебе не поздоровится!
Родион смертельно побледнел. Он все понял: губернатор отказался от него. Папа не захотел идти по пути правды, который предлагал Родион, а выбрал интересы своих, тех, кто знает номер его мобильного телефона. Для Родиона это означало катастрофу.
Папы демонстративно отвернулся от Родиона, показывая, что вопрос решен, и, прищурившись, оглядел окружающих.
- Так что же мы теперь будем делать? - спросил он.
Толпа зашевелилась.
- Нужно вернуть наши деньги! - выкрикнул неуверенный женский голос. - Городские власти должны вернуть нам наши деньги!
Эх, Родион, Родион! Закрыть бы сейчас глаза, как будто уснул… А открыть их тогда, когда уже все закончится.
- Как это вернуть? - сдвинул брови губернатор. - Вы, значит, вляпались в историю, а отвечать должны налогоплательщики?
- А где раньше была милиция? Власти тоже виноваты!
- Если немцы - мошенники, почему их сразу не остановили? Об аммоните уже неделю писали газеты и рассказывал телевизор…
- Милиция сработала топорно, а мы расплачивайся!
Губернатор развел руками:
- Город не может отвечать за всех проходимцев. Меня не поймут, если я начну разбазаривать деньги направо и налево! Деньги-то государственные.
Конечно, государственные! Чего тут не понять. Если направо и налево - то не поймут. Но на то вы и власть, чтобы выдумать для этого дела правильный соус… Не робей, братцы, пошел процесс. Торгуется губернатор, явно торгуется! Не пропадем!
- Но ведь можно найти украденные деньги! - выкрикнул Родион. - На площади находятся люди… Люди, которые…
- Да! - поддержала его Ксюша. - Деньги можно найти!
Их уже никто не слушал. Кому нужна правда, когда под рукой есть спасительный обман.
- Всем вернуть деньги, видимо, не удастся… - не обращая внимания на Родиона, продолжал губернатор. - Но в части случаев… если ситуация критическая… Если жертвой обмана стал инвалид… или человек нуждающийся … Короче, мы выделим определенную сумму из городского резервного фонда, а вы сами создадите комиссию и будете решать, кому возвращать деньги, а кому нет.
Ага, вот это уже дело! Сумму бюджет выделит, и судя по всему не малую, а уж кто из нас нуждающийся - там видно будет. Знаем мы эти комиссии. Кто захочет, тот получит.
Губернатор знал природу людей и знал, что предлагает. Он знал, что в возбужденной толпе опасность представляют, как правило, не более двух десятков человек - наиболее решительных и горластых. Если нейтрализовать этих людей, запугав или, наоборот, подкупив, толпа лишится волевого стержня. И после этого престанет быть опасной.
- Ну, верите, что я хочу решить ваш вопрос? - спросил он.
- Верим, верим!
- Согласны на мое предложение?
- Согласны, согласны!
- Нет, не согласны! - раздался над толпой звонящий от напряжения голос.
Все головы обернулись на голос, и люди увидела Родиона, который стоял на борту баржи, возле самого края.
- Нет, мы не согласны!
- Что?! - губернаторские брови поползли вверх.
- Нам не нужно подачек, которые достанутся только самым ловким. Мы хотим, чтобы это дело расследовали по-настоящему! И чтобы люди узнали правду.
- Да ты в своем уме?!
- Мы требуем, чтобы этим делом занялся сам президент!
- Кто?!
- Президент! Или его полномочный представитель!
Ну, дает, парень! Эк, куда хватил! Но, посмотрите, он, кажется, не шутит!
На глазах тысячной толпы Родион выхватил из кармана руку, поднял ее над головой, и все увидели черную лимонку, зажатую в его кулаке. Вторая рука взметнулась вверх и выхватила из лимонки чеку.
Родион шагнул к борту и ногой столкнул в воду доску, соединяющую баржу с пирсом.
- Стойте! Эта баржа… Там на барже… - закричала Ксюша.
- Что?
- На барже…
Пояснить, что такое страшное было на барже, Ксюша не успела.
Где-то у ворот вскрикнула женщина, потом еще одна, офицер ОМОНа обернулся и замер на месте, как вкопанный.
Все глаза устремились в одном направлении. По улице со стороны центра в сторону заводских ворот от края и до края мостовой бежала живая серая река. Насколько хватало глаз, были видны лишь подпрыгивающие на бегу крысиные спины. Крысы бежали плотной беспокойной толпой, толкаясь боками и наскакивая друг на друга. Они деловито трусили - плечо к плечу, голова к голове, опустив головы и закидывая на ходу зады. В воцарившейся гробовой тишине отчетливо слышался приближающийся шелест - это тысячи и тысячи коготков торопливо цокали по асфальту.
Наконец, командир ОМОНа справился с невольной растерянностью. Прозвучала команда, бойцы поспешно развернулись и из двух колонн перестроились в шеренгу. Встав плечо к плечу и сомкнув щиты, они перегородили улицу на пути крыс и приготовились остановить поток.