Страдания, которые ей пришлось перенести минувшей весной, страдания, которые она испытала перед появлением Эдварда, все ее муки и унижения - со всем этим покончено! На этот раз ее беременность будет проходить так, как полагается. Живот округлится, груди набухнут, кожа станет гладкой и блестящей, и это не ужаснет ее, не приведет в отчаяние и уныние. На этот раз она будет спокойно наслаждаться материнством. Наступит весна, за ней лето… Люси представила женщину в белоснежной кружевной рубашке, с распущенными волосами, в постели - это она, Люси, рядом с ней крохотная дочка, а на стуле сидит и улыбается им обеим мужчина. В одной руке у него цветы для новорожденной, в другой - для матери. Это Рой. Он смотрит, как она кормит ребенка грудью, и это зрелище наполняет его гордостью и нежностью. Он стал хорошим, порядочным человеком.
Вот о чем она думала, пока добиралась до Бассартов до папы Уилла. Ее муж стал хорошим человеком… А Джулиан потерпел поражение… И когда она ляжет в больницу, кругом будут цветы… И она отрастит волосы до пояса… И если всю жизнь ей приходилось быть твердой как камень, как железо, теперь это в прошлом. Она может наконец стать самой собой!
Поднялся ветер как-то раз и сдул усы у франта,
Ах, бедный, старый Финнеган…
Самой собой! Но какой же она будет? Кто она такая - подлинная Люси?..
Напевая, улыбаясь, раздумывая про себя - кто же она? какой она станет? - Люси поднялась по ступенькам к двери дедушкиного дома и, даже не позвонив в колокольчик, распахнула ее навстречу несчастью.
- Посидите еще немного, - говорил папа Уилл, - пожалуйста, Бланшард.
Мистер Мюллер помотал головой. Он застегнул последнюю пуговицу на пальто и потянулся за шляпой, которую держал Уиллард.
В кресле около камина, скрестив руки на груди, сидела бабушка Берта. Люси взглянула на ее сердитое лицо, потом опять на мужчин.
- Бланшард, утро вечера мудренее, - сказал папа Уилл. Однако отдал гостю шляпу.
Мистер Мюллер потрепал его по плечу и вышел из дома.
- Что тут происходит? - спросила Люси.
- Скорее всего ничего особенного, детка, - дед попытался улыбнуться. - Ну, а как ты? Где Рой? Эдвард?
Бабушка Берта ущипнула себя за руку повыше локтя.
- Скорее всего ничего особенного, - повторила она.
- Ну ладно, Берта! - сказал Уиллард.
- Скорее всего, ничего особенного. Просто она заявила, что больше не желает его видеть. - Берта в ярости поднялась и подошла к окну. - А больше ничего!
- Почему не желает видеть? - спросила Люси.
Но бабушка молчала. Она провожала взглядом удаляющуюся фигуру Бланшарда Мюллера.
- Папа Уилл, с чего это он ушел? Что произошло?
- Объясни ей, - сказала бабушка.
- Нечего тут объяснять, - ответил папа Уилл. Бабушка фыркнула и вышла на кухню.
- Папа Уилл…
- Нечего объяснять, - повторил он.
Люси двинулась вслед за ним.
- Послушай… - но он поднялся по лестнице в комнату матери и закрыл за собой дверь.
Люси пошла на кухню. Теперь бабушка выглядывала из заднего окна.
- Ничего не могу понять, - сказала Люси.
Бабушка не ответила.
- Я говорю, не могу понять, что случилось. Что здесь происходит?
- Он снова попал в тюрьму, - с горечью сообщила бабушка.
Люси сидела одна в гостиной и ждала, пока папа Уилл сойдет вниз. Она заявила, что хочет знать все от начала до конца.
- Что все? - отозвался он.
Она повторила, что хочет знать все по порядку. И именно от него, а не от каких-нибудь посторонних.
- У нее хватает своих волнений, - возразил папа Уилл. - Да и нечего, собственно, рассказывать.
Пока он шагал по комнате, Люси втолковала ему кое-какие истины, которые, по ее мнению, ему давно пора бы знать: нельзя скрывать от людей правду, нельзя приукрашивать жизнь и думать, что так можно уберечься… Она замолчала, а потом сказала: словом, она хочет знать, как все обстоит на самом деле. Если отец в тюрьме…
- Кто тебе сказал?
- Если он там, я хочу узнать об этом от тебя, папа Уилл. Я не хочу, чтобы мне пришлось догадываться о том, что происходит, по перешептываниям и сплетням.
На этот раз никаких сплетен не будет, заверил он. Они никому ничего не говорили, даже Бланшарду, хотя для него все обернулось очень плохо. Прошлой ночью Уиллард с Бертой пришли к решению, что нет никакого смысла распространяться о случившемся: этим дела не поправишь. Вчера вечером, когда они сидели за ужином, Майра уронила голову на стол и рассказала им о том, что волновало ее почти целый месяц. Но зачем втягивать в это Люси, он не понимает. У нее своя жизнь, и ей вполне хватает забот.
- Так что же все-таки произошло?
- Люси, ну зачем тебе это знать?
- Папа Уилл, у меня нет никаких иллюзий относительно него. Я, если ты помнишь, уже давным-давно поняла, что он собой представляет, гораздо раньше других, папа Уилл, если считать, что другие вообще хоть что-нибудь поняли.
- Ну конечно же, поняли…
- Расскажи мне все по порядку.
- Люси, это долгая история. Почему тебе так хочется в нее вникать, я просто не понимаю.
- Он мой отец.
Это замечание как будто поколебало его.
- Он мой отец! Рассказывай все!
- Боюсь, тебя это расстроит.
- Пожалуйста, не беспокойся обо мне.
Уиллард прошелся до лестницы и обратно. Ему придется рассказывать с самого начала, предупредил он.
- Прекрасно, - сказала Люси и, взяв себя в руки, приготовилась слушать: сначала так сначала.
Ну, прежде всего, похоже, что Майра так или иначе все это время поддерживала с ним связь. Чуть ли не с того самого дня, как он пропал, а тому уже почти четыре года, он писал ей до востребования. К сожалению, ни один из старых друзей Уилларда по работе и не подумал сообщить ему, что время от времени Майра заходит за почтой. С другой стороны, он, право, не знает, как бы сам поступил в подобной ситуации, - ведь тому, кто не соблюдает тайны переписки, нечего делать на почте. А может быть, они ничего даже и не заметили. Ведь письма приходили не то чтобы каждый день и даже не каждую неделю и не каждый месяц. Во всяком случае, так, рыдая, рассказывала им Майра. Обычно он сообщал, где находится и как у него идут дела, особенно если случалось что-то важное. И иногда, когда она бывала в плохом настроении, грустила или тосковала о прошлых днях, она отвечала.
…Что ж, дальше так дальше, раз Люси этого хочет. Первые несколько месяцев после своего исчезновения он жил в Батлере на юге штата - работал у одного своего старого приятеля на бензоколонке. Но к тому времени, когда родился Эдвард…
- Выходит, он знает об Эдварде.
- Да, о важных событиях, вроде рождения Эдварда, его более или менее держали в курсе.
- Почему?
- Почему? Ну, не знаю почему, Люси. Полагаю, она считала, что о некоторых вещах он должен знать, несмотря на все, что было: все-таки мы долгое время жили вместе, верно ведь? Так что о некоторых вещах он должен был знать.
- Ясно.
- Так или иначе, после рождения Эдварда он отправился во Флориду. И вроде бы снова попробовал завербоваться во флот. Некоторое время он и верно проработал в Пенсаколе, пытался поступить на службу старшиной по электрической части.
- Старшим?
- Люси, я передаю только то, что было сказано мне. Если ты хочешь, чтобы я замолчал, я буду только рад.
- А после Пенсаколы? Когда ему не удалось устроиться?
- После Пенсаколы он переехал в Орландо.
- Ну, а там что ему понадобилось?
- Сначала он жил в семье своей кузины Веры. Потом, кажется, близко сошелся с одной леди из Уинтер-парка. Даже обручился с ней. По крайней мере, она так Думала, пока он не рассказал ей всю правду о себе.
- Неужели?
- Он сказал, что женат, - пояснил папа Уилл.
- Ах, об этом!
- Люси, я не защищаю его. Я лишь рассказываю тебе то, что ты просила меня рассказать. И право же, делаю это против своего желания. Думаю, мне давно уже пора остановиться. Зачем тебе знать все эти подробности? Что было, то было. Поговорили, и хватит.
- Пожалуйста, продолжай.
- Детка, а ты уверена, что тебе нужно все это знать? Видишь ли, тебе, пожалуй, будет тяжело это слышать…
- Прошу тебя! Мне это абсолютно безразлично! Меня это никак не касается, если не считать того, что по воле случая моя мать встретила этого человека и в результате на свет появилась я! Если мне удается, я о нем не думаю и секунды, а обычно это мне удается. Я прекрасно понимаю, что эта история меня никак не касается. Так что можешь не бояться рассказывать все - во всех дурацких подробностях. Мне нужны факты, и только факты.
- Но зачем?
- Итак, он рассказал своей невесте "всю правду о себе". И чем же кончилось это представление? Могу я спросить? Пожалуйста, папа Уилл, продолжай. Что бы он ни выкидывал с тех пор, как уехал из Либерти-Сентра, я за это не отвечаю. Не я сказала ему там во флоте, что он не очень-то годится на должность старшего…
- Старшины, детка.
- Ну, на должность старшины. Прекрасно. Не я подбила его сперва на помолвку, а потом на размолвку.
- Никто этого и не говорит, Люси.
- Прекрасно. Ну и куда же он отправился?
- Ну, он обосновался в Клируотере. И здесь оставался дольше всего. Устроился на работу в отдел ремонта при "Клируотер бич армз" - самом большом и, наверно, самом шикарном отеле в тех местах. А месяца четыре назад его сделали главным механиком.
- Да ну?
- Ночной смены.
- А потом что случилось?
- Ну, очевидно, он поборол себя и перестал пить. И то, что случилось, не имеет никакого отношения к выпивке. Теперь он не брал и капли в рот, а работать он всегда умел, когда держал себя в руках, так что произвел на начальство самое приятное впечатление. Ну, и они оценили по достоинству его умение день и ночь держать машины на всех парах - тут они не ошиблись. Зато они переоценили силу его характера - вот в чем была их ошибка. Правда, сразу ничего, конечно, и не заметишь - ведь он только что поступил… И в довершение ко всему они совершили большую ошибку, доверив ему ключи от всех дверей. Но даже и с ключами все было как будто в порядке. Он вроде бы преуспевал, ему доверяли и все такое, и так до самого рождества. Тогда-то Майра взяла и написала ему о том, что после серьезных размышлений она решила развестись с ним и выйти замуж за Бланшарда Мюллера.
Уиллард опустился в кресло, закрыл глаза и уронил голову на руки.
- И никому из нас об этом не сказала. Все по-своему, все в тайне… Решила выйти замуж… Наверное, ей казалось, что это ее долг - сообщить Уайти первому… Понимаешь, она не хотела, чтобы эта новость дошла до него через прежних дружков из "Погребка Эрла"… Ну, в общем, не знаю, что она там думала, но так или иначе - сделанного не поправишь… А она вот что сделала.
- Она была примерной женой, папа Уилл. И всегда считалась с его чувствами. Всегда поступала порядочно и благопристойно. Она была примерной, послушной женой. И такой и осталась!
- Люси, она верна себе, и только.
- И он тоже остался верен себе, правда. Что же он при этом натворил? Говори, не бойся, я выдержу.
- Ну, это письмо его потрясло. Можно было подумать, что теперь, когда он вылечился от своей болезни, устроился на приличную работу и живет там, где, по его словам, ему всегда хотелось жить; так вот, можно было подумать, что сейчас, когда он уже почти год практически помолвлен с другой женщиной и почти четыре года не живет дома, так вот, можно было подумать, что он теперь подготовлен к такому удару и через день-другой привыкнет к мысли, что ему надо жить этой новой жизнью, с новыми друзьями, новыми занятиями и как-то примириться с тем, что произошло за две тысячи миль от него с женщиной, которую он не видел бог знает сколько… А он взял и выкинул абсолютную глупость. Но как знать, может, он и без всякого письма поступил бы точно так же. Может, Майра тут вообще ни при чем, а он уже давно собирался это сделать. Так или иначе, на новогодние праздники он налаживал оконный вентилятор в одном из служебных помещений. К несчастью, секретарша, уходя домой, по небрежности, впопыхах или еще почему-нибудь оставила прямо на ящике с картотекой, стоявшем рядом с сейфом, сумку, набитую ценными вещами. Теми, что обычно сдают на хранение. Драгоценностями… Часами… Ну деньги там, конечно, тоже были.
- Стало быть, он остался верен себе - и присвоил все это.
- Ну, не все, конечно.
- Не все, - повторила она, опустив глаза.
- Самую малость, - сокрушенно сказал Уиллард. - А через какое-то время он осознал, что натворил…
- Но было уже поздно.
- Было уже поздно, - повторил папа Уилл. - Это верно.
- И он все пропил.
- Нет, нет, - вскинулся Уиллард, - пьянство тут ни при чем. В Орландо он опять вступил в Лигу борьбы с алкоголизмом, как и в Уиннисоу. Но на этот раз он в ней удержался. Там-то он и познакомился с той дамой из Уинтер-парка. Так вот, он отнес все к себе домой и потом провел ночь без сна, понимая, что поступил как последний дурак. Но наступило утро, и какая-то женщина пришла за своими часами, а их не оказалось на месте. Тут началась проверка, и не успел он вернуться в отель, как там поднялся переполох. Тут он совсем растерялся. Положить вещи на место сейчас, когда хозяин на взводе и кругом кишмя кишат детективы, невозможно - он это понимал. Поэтому он решил, что пока самое разумное промолчать и отправиться восвояси. Он рассчитывал, что, может быть, ночью ему удастся положить все на место. Но уже через несколько часов подозрение пало на него, к нему пришли, и тут уже не было выхода, - да и кроме того, он и сам собирался это сделать уже через час после того, как унес вещи - так что он чистосердечно признался, вернул все до последнего и сказал, что возместит убытки из своего жалованья. Но оказалось, что хозяин уже уволил секретаршу, которая оставила ценности, и, чтобы оправдать себя в глазах постояльцев, жаждал кого-нибудь примерно наказать. Ценности были все равно застрахованы, да, кроме того, ничего и не пропало, но это ничуть его не смягчило. По-моему, он думал не только о постояльцах, но и о своих собственных интересах. И вот, вместо того чтобы попросту уволить Уайти, как ту девушку-секретаршу, он ударил по нему изо всех орудий. Так же поступил и судья. Они там все кормятся вокруг отеля и все, полагаю, хорошо понимают, с какой стороны хлеб намазан маслом, - вот они на него и насели. В назидание остальным. Во всяком случае, так это выглядит со стороны. В итоге он получил полтора года. И сидит в тюрьме штата Флорида.
Уиллард умолк.
- А ты и поверил, - сказала Люси, - ты и впрямь поверил в эту историю?
Он пожал плечами.
- Люси, ведь он действительно в Райфорде, во флоридской тюрьме.
Она вскочила со стула.
- Но он и тут не виноват, верно?
- Я этого не говорю…
- Вот всегда так! Всегда!
- В каком смысле, милая? Как "так"?
- Он украл, потому что обезумел от горя, так ведь? Он, видите ли, просто не понимал, что делает! Он, знаете ли, не собирался делать ничего подобного! Он хотел тут же положить все обратно! А его засудили!
- Люси…
- Но ведь ты этому поверил! Халатная секретарша! Бессердечный хозяин! Что он мог поделать! У всех людей свои недостатки, свои слабости… Эх ты! - и она взбежала по лестнице, прежде чем он успел остановить ее.
Мать лежала, уткнувшись в подушку.
- Мама, - сказала она, - мистер Мюллер ушел. Тебе это известно? Ты слышишь, мама? Ты только что отказалась от своего единственного шанса на приличную человеческую жизнь. Почему? Мама, я спрашиваю тебя - почему?
- Не трогай меня. - Голос был едва слышен.
- Почему? Тебе хочется выбросить на ветер еще двадцать лет? Хочется, чтобы тебя опять унижали? Оскорбляли? Хочется опять терпеть лишения? Ты понимаешь, что ты делаешь, мама? Кому ты приносишь себя в жертву? Как ты могла додуматься сказать мистеру Мюллеру, чтобы он уходил, когда этот идиот, этот слабоумный, этот никчемный, безнадежный…
- Но зато ты теперь можешь быть довольна!
- Что? - внезапно Люси почувствовала слабость.
Мать села на кровати. Ее лицо опухло, глаза в черных кругах глубоко запали.
- Ты всегда желала ему, туда попасть! - пронзительно выкрикнула она.
- Я… Нет! Неправда!
- Да! Откуда он никогда, никогда… - она вновь упала в подушку, ее слова заглушили рыдания.
Через час Люси спустилась по лестнице и выскочила из дому, прежде чем Рой успел хотя бы высунуться из автомобиля. У мамы мигрень, и ей не до Эдварда, и вообще не до них; даже мистер Мюллер сегодня рано ушел. И кроме того, по радио обещали вечером сильную метель. Им пора ехать.
Папа Уилл вышел на крыльцо следом за ней. Незадолго перед этим он легонько постучался в дверь ее прежней комнаты, но Люси не впустила его.
- Спасибо, я предпочитаю побыть одной, - сказала она.
- Люси, ты ведешь себя так, будто мне все это безумно нравится. Будто я этого хотел.
- А что ты сделал, чтобы это предупредить? Что ты вообще сделал?
- Люси, я не бог…
- Оставь меня в покое! Я в тебе не нуждаюсь! Иди к своей ненаглядной доченьке!
А теперь папа Уилл шел за ней следом. Люси сидела в машине рядом с Эдвардом, когда дедушка облокотился на открытую дверцу.
- Ну как поживает принц Эдвард? - Он просунул руку в машину и надвинул капюшон на глаза Эдварду.
- Не надо, - засмеялся ребенок.
- А как ты, Рой? - спросил папа Уилл.
- Да так, помаленьку, - ответил Рой. - Передайте ма, я надеюсь, что ей полегчает.
"Ма" - так он называл мать Люси. "Ма"! Эта безвольная, глупая, слепая… Полиция его, видите ли, посадила. Он сам себя посадил!
- Не расстраивайся, Люси… - Папа Уилл похлопал ее по руке.
- Ладно, - ответила она, поправляя Эдварду капюшон.
- Что ж, - сказал папа Уилл, пока Рой заводил машину, - теперь увидимся уже в следующем месяце…
- Да, до скорого, Уиллард. - отозвался Рой.
- Пока! - закричал Эдвард. - Пока, дедушка папа Уилл!
Ну нет, подумала она, это не пройдет… Тебе не удастся взвалить все на меня, не удастся обвинить меня в…
Сумерки. Снег. Поздний вечер. По дороге Эдвард булькал слюной, а Рой без умолку болтал. Угадай, кого встретила Элли на рождество? Джоя Башмака! Она шла по Петле, ну, знаешь, в Чикаго, и столкнулась с ним нос к носу. Оказывается, он теперь на медицинском и все там же, в Алабаме. Он ничуть не изменился - все тот же Джой, сказала Элли. Да, а ты представляешь, что выдал наш Эдди? Ни с того ни с сего спросил Элли, а что, это твою собаку зовут Скиппи? Ну, и Сауэрби, разумеется, спрашивали о Люси. У Джулиана было какое-то дело в гольф-клубе, так что он только и успел сказать "здрасьте". Рой с ним ни о чем и не говорил. Да, и потрясающая новость - Элли приглашает их как-нибудь этой весной на уикенд. Они могут оставить Эдди у родных…
Люси закрыла глаза и притворилась, что спит. Возможно, она и вправду заснула, потому что на какое-то время ей удалось забыть о разговоре с дедом.