На палубе "Ярославца" другая картина - Мишка Терехов пытается уступить мне место на штормтрапе. Очень лестно ему последним покинуть катер. И я бы уступил, будь матросом, но старшинские лыки обязывают. Говорю ему самым зловещим и нетерпящим возражений тоном:
- Матрос, шилом на трап, или ваши останки будут отдирать от бетона слипа.
Курносый играет желваками, ненавидит меня взглядом, всеми фибрами своей души и…. уступает. Я спускаюсь последним и принимаю рукопожатие Атамана. Начальник слипа смотрит на Таракана, не скрывая злорадства.
Одну задачу решили. Вторая ещё сложней - слить топливо и промыть баки с мылом или порошком, чтобы не было даже запаха солярки. Не дай Бог, при наварке днища сварщик прожжёт дыру - так рванёт, что…. Вообщем, опасно.
Бригадный механ Трухлявый (фамилия - Трушин, а звание капитан третьего ранга) приказал вылизать топливные баки, как кот свои яйца. Вскрыли мы с Мишкой люки баков и поняли - смерть где-то рядом. Они (баки) длинные, плоские, узкие. Туда забраться-то - подвиг. А ведь там ещё надо ползать, ворочаться - щётку мылить, ветошью грязь убирать. А чем дышать? Пробовали в противогазах - собрали все гофрированные трубки, вывели наверх, на голову маску…. Залезть ещё можно - работать никак. Без них - два-три вздоха в замкнутом, пропитанном соляркой пространстве и… шумел камыш, деревья гнулись. На второй день адской работы синие нездоровые круги обозначились у нас под глазами, аппетит напрочь пропал.
- Всё, начальник, кранты нам.
- Возможности человеческого организма беспредельны, Мишель. Верь в это и выживешь, - без всякого оптимизма напутствовал молодого.
На третий день пришёл гражданский сварщик, посмотрел на наши подвиги, покачал головой:
- Сами докумекали или приказал кто? Ясно. Кончайте хернёй заниматься - вызывайте пожарку и залейте баки водой.
Всё. Просто и эффектно! Мы с Мишкой переглянулись и дружно скрипнули зубами. Не кап ты три раза (это о бригадном механе), а идиот один раз, зато конченный.
На 68-м дела шли не лучше. Пока мы на стапелях, им следовало перебрать ходовой двигатель - поменять коленвал с поршнями, гильзы цилиндров. Как это сделать без Сани Тарасенко? Герасименко спрашивает молодого моториста Сухина:
- Знаешь как?
Тот головой отрицательно мотает.
- Хорошо, - командир катера берёт инициативу в свои руки. - Снимай крышку головки блока цилиндров. Полчаса на работу. Потом приду и дальше озадачу.
Через полчаса ходовой двигатель ПСКа-268 лишился всех шпилек крепления крышки головки блока цилиндров. Сухин - руки крепкие - ключ на гайку и по часовой стрелке крутит. Много ли надо шпильке диаметром 4 мм? Где парнишку обучали и чему? А может, с головой раздружился? Или швейка врубил? Но здесь-то перед кем?
Герасименко, как увидел, за голову схватился и взревел:
- Вон из машинного - убью. Агапова ко мне.
Привели, как говорится, Агапова.
- Ты вот что, - командир 68-го хмуро смотрел в сторону. - На слипе тебе делать нечего - берись за наш БЧ-5. Иль тебе приказ Кручинина нужен?
- Не нужен. Будем разбирать ваш ходовой.
И началась у меня жизнь - не позавидуешь. Единственный старшина на два катера. Щётки стальные днище под сварку готовить - иди на склад выписывай. Металл с другого конца города - вези. Листы негабаритные, с кузова свисают, по земле шкрябают, ну, и сползают, конечно. Раз пять сгружали и снова загружали. Однажды попытались весь пакет толкнуть. Разом подняли, а он ни с места. Все в стороны, а меня прижало прогнувшимися листами. Ладони к коленям - кожа лопнула. Ну, я и выдал во всю мощь голосовых связок всё, что думаю об этих головастиках ханкайских. А рядом магазин, а на крылечке женщины. Они от моей нецензурщины в двери наперегонки. Во, как бывает!
Валолинию носили на центровку - вся бригада со смеху помирала. Да что рассказывать! Досталось нам на слипе. Чуть перерыв в работе, парни сигаретки в зубы и на травку загорать, а я известное место в горсть и на 68-ой. Там Самосвальчик с Сухим двигатель разбирают. До основания. Старые гильзы из блока выпрессовали, новые установили. Головку на огромном наждачном кругу отшлифовали, подшипники мотылёвые поменяли, поршни. Я с ними суечусь - где словом, где делом. Потом опять на слип. Прихожу - нет толпы в привычном месте. Поднялся, по катеру пробежался - пусто. Побрёл по периметру - нашёл. За колючку выбрались, на бережку загорают.
- Часом не сбрендили? - спрашиваю. - Работу бросили, в самоволку дёрнули.
- Брось, Антоха, - говорят. - Лезь сюда, расслабься. Завтра праздник. Сундук со слипа, избушка на клюшке, гражданские убрели. Айда отдыхать.
- Айда, айда, - зовёт Курносый. - Я тебе песню спою, на "Шмелях" парни сочинили….
Ну, уж нет. Только из-за твоего пения за колючку не полезу, на солнышке греться не буду. А пойду-ка я на 68-ой. Но Мишка запел, и я остался.
- Иман-1, Иман-1
И на перроне мы стоим
Сегодня едут дембеля
А через год поеду я.
Мишка не Мишка, Кобзон в тельнике - голос прорезался, и гитара не дребезжит.
- Сюда весной нас привезли
Мы чуть не сдохли от тоски
Но старшина нам дал понять
Границу надо охранять.
Из популярного в эфире "Аэропорта" моряки переделали… Но как здорово!
- Пускай девчонки подождут
Пока снега и льды сойдут
И вот однажды, друг, весной
Вернёмся мы с тобой домой.
Я и не заметил, как оказался за колючкой, на песочке, у Мишкиных ног.
- Иман-1, Иман-1
И на перроне мы стоим
Нас провожает молодёжь
А жизнь назад не повернёшь.
- Действительно, - Оленчук глубоко с надсадою вздохнул, - не повернёшь. Казалось в Анапе - конца края не будет службе, а теперь через какой-то год однажды я пожму тебе, Мишка, руку и никогда больше не увижу твоей мерзопакостной рожи.
- Да-а, - согласился Курносый. - И мне, может быть, никогда больше не едать хохляцкого сала с чесночком. Вот трагедия. Будешь высылать, а, Ваня?
- Эй, моряки, - крикнули с того берега. - Айдате в гости.
Девчонки крикнули. Две симпатичные, в купальниках. Парни встрепенулись. Но Курносый удивил:
- Лучше вы к нам - у нас гитара.
Очаровашки не заставили долго упрашивать. Два-три десятка взмахов рук, и вот они перед нами - во всей своей красе и наготе, с бриллиантами сверкающих на солнце капель воды.
- Что поём?
Моё внимание привлёк другой объект на реке. Лодку крутило и несло по течению - верный признак отсутствия вёсел. В ней две пары в неглиже - у женщин было, за что зацепиться взглядом, мужики - брюхатые, лысые. Но их надо было спасать - лодку без вёсел Иман вынесет в Уссури, а там Китай. Разделся и по пояс вошёл в воду:
- Конец есть? Кидайте.
Женщины прыснули, кокетливо изгибаясь объятными телами. Один мужик встрепенулся:
- Я щас кину. Я тебе такой щас конец кину.
Тем не менее, хватаясь за борта, неуклюже, раскачивая лодку, пробрался с кормы на нос и кинул мне фал, привязанный к огону лодки. Я потащил их к берегу:
- Помогай, мужики.
Парни кинулись ко мне, и общими усилиями вытащили лодку на сушу. Первым прыгнул из неё тот самый суетливый мужик со своим дурацким:
- Я щас кину, так кину…. Кто старший? Ты? Фамилия? Построил народ и в часть, к дежурному, за наказанием. Скажите: приказал начальник штаба Кардаш….
Эге, вон какую акулу вытащили себе на горе. Знать бы, с места не сдвинулись - катитесь, товарищ кавторанга, в Китай, там вам самое место.
Нырнули за колючку, побрели со слипа, девчонок, понятно, с собой не позвали.
В бригаде три дежурных - оперативный по границе, по части и по базе. Оперативному не до нас. По части? А пойдём-ка к тому, который по базе - начштаба ведь не сказал к какому именно. Там сундук какой-нибудь, Гераська с ним мигом договорится - чтоб без наказаний, устным внушением….
Пришли в автопарк. Я народ построил, в дежурку заглянул - там два сундука что-то пьют из чайника, на красных носах капли пота. Так, мол, и так, доложил, прибыли по приказу начштаба Кардаша для наказания…. на ваше усмотрение.
Сундук с повязкой фуражку натягивает и за мной. И началось адажио в исполнении подвыпившего мичмана бербазы…. Мол, вы, ханкайцы, о себе много мните, на всех свысока глядите, а сами-то…. Тьфу! Нет, два раза тьфу! Не было его в тот день в роте, а то бы он одной рукой всю эту ханкайскую шайку дембелей….
Достал своей пьяной блевотиной словесной до самого не могу. Решил мужиков не подставлять, а сам развернулся и пошёл прочь.
- Стой! Стоять, старшина, - слышу за спиной. - Стой, сука!
И топ-топ-топ следом. А ведь догонит и ударит. Нет, этого я ему не позволю. Развернулся и даже шаг на встречу сделал - иди сюда, сундучара! Он тормозить - его в сторону качнуло. Смотрю - подмога летит. Думал, ему - оказалось мне. Мичман Пушкарёв, наш ханкайский, бывший дембель, теперь инструктор по комсомольской работе в бригаде. Схватил пьяного за руки:
- Коля, что ты, что ты, уймись….
У того голос в визг сорвался:
- Урррою сучонка…!
Я развернулся и ушёл на пирс. Ребята наши следом. Но инцидент был не исчерпан.
Я - единственный в звене старшина, каждый день ходил с нарядом на развод караула. Наряд менялся, а мне не с кем. И вот стоим под вечер на плацу - я и в затылок мне три моряка с "Ярославцев". Развод идёт привычным порядком. Является Кардаш, машет заступающему по части дежурному рукой - продолжайте, и идёт вдоль строя. Останавливается напротив.
- Старшина второй статьи Агапов, - представляюсь.
- Выйти из строя.
Выхожу, разворачиваюсь. Начштаба ладонь к виску:
- За нарушение объявленной формы одежды, самовольный выход за пределы части, пререкания со старшим по званию объявляю десять суток ареста.
- Есть, - говорю, - десять суток ареста.
После развода подхожу к дежурному по части:
- И?
Тот, пожав плечами:
- Завтра в десять на КПП с туалетными принадлежностями - губа в отряде. Дежурство сдашь завтра.
Герасименко, услышав новость, помчался к Атаману, тот к комбригу Крылову. Ещё раньше Пушкарёв побывал у начальника политотдела кавторанга Крохалёва. И вот три высших офицера части собрались в кабинете комбрига решать мою судьбу.
Наутро отдал синюю повязку Терехову, собираю туалетные принадлежности.
Герасименко:
- Пойдёшь на торжественное построение.
- Так это….
- Не торопись, я сказал.
Переоделся в парадную форму первого срока и в строй встал. Коробку ханкайцев вывел на плац каптрираза Кручини. Торжественное построение по случаю Дня Пограничника. Профессиональный праздник. И полетели награды заслужившим - медали, знаки отличников ВМФ, погранвойск, классности. Потом звания - …. и вдруг слышу: … Агапову очередное звание старшины первой статьи за отличные показатели в БП и ПП, и высокие профессиональные навыки. Вот так! Про губу и вспоминать никто не хочет. Пустозвон, выходит, начальник штаба Кардаш.
Ребята поздравляют. Атаман руку пожал. Впрочем, он всем старослужащим пятерню подал - все были чем-нибудь награждены. А моя чешется, так чешется - просто зуд какой-то - хочется с сундуком пьяным с бербазы закончить диалог. Парни отговаривают, а я на своём…. Как там он вчера верещал? Ханкайцы - это тьфу два раза. Вот я пойду, тьфукалку ему прочищу. Как ни отговаривали, пошёл в дежурку базы. Сундучару, конечно, не нашёл - дрых, должно быть, дома после наряда. Приплёлся в клуб - ведь у нас выходной - а там концерт праздничный силами местной дальнереченской самодеятельности. Так себе - ни что и ни о чём. Но одна солистка привлекла-таки внимание. У неё какой-то дефект был в произношении - ей бы в разговоре помолчать, а она вышла на сцену петь. Моряки прикалываются - на бис вызывают, да ещё раз, да ещё…. Тётка рада стараться, кланяется, воздушные поцелуи шлёт, и друг запела:
- Остров Даманский, родная земля….
В зале вмиг гробовая тишина. Минуту, не меньше. Потом взрыв - свист и гул, ботинки на сцену, рёв многоголосый:
- Пошла, сука, прочь….
Тётка бегом со сцены - не поняла, дурёха, что по живому клинком….
Я расскажу, чтоб поняли.
В 15-ой ОБСКК была своя версия тех памятных событий марта 69-го. Моряки не участвовали в драчке на Даманском 2-го числа, а спустя день трупы погранцов выносили с острова. Мазурин - он тогда ещё срочную тянул - хвастал: медаль получил, усердно таская изуродованные и заледеневшие тела ребят. Потом бой 15-го марта. Погранцы Нижнемихайловской заставы прижали на остров прорвавшихся маоистов, а полковник Леонов повёл мангруппу отряда по льду, чтобы отрезать желтомордым путь к отступлению. Растянувшуюся колонну БМП и БТРов расстреляли в упор орудия китайского укрепрайона Бхутоу - ни одна машина не дошла до острова. Всё, погранотряд обескровлен. Подтянули части советской армии. Но красноармейцам нельзя участвовать в пограничных конфликтах - им срочно вешали зелёные погоны. И в этот момент одуревшим от кровавого успеха китаёзам предстал во всей красе поезд № 2 Владивосток - Москва. В том месте "железка" проходит ввиду укрепрайона Бхутоу. Ну и начали желтомордые дурашлёпы палить из своих допотопных пушек по вагонам. Поезд-то умчался, усеяв насыпь осколками разбитых окон, а вот терпение тогдашнего комбрига Школьникова лопнуло. "Огонь!" - приказал каперанга на свой страх и риск. "Шмели" стояли на стапелях, кормой к Китаю, и ахнули из двух реактивных установок по Бхутоу. Нет, не городу, а укрепрайону. Если б по городу - это была бы китайская Херасима. Меньше минуты выли дуэтом БМ-17, потом время подлёта и меньше минуты рвались реактивные снаряды. И мёртвая тишина на берегах Уссури. Ужаснулись обе стороны - что натворили. Ну, ладно - окровавленные трупы погранцов у горящих машин - дело житейское: похоронили, всплакнули, помянули. А от сопки Бхутоу остался оплавленный базальт - ни снега, ни обломков строений, никаких останков тех, кто там был. Некого хоронить. Отбили "Шмели" у соседей охотку соваться к нам с пистолетами. Дай Бог навсегда. А каперанга Школьникова за самовольство со службы выперли. Рад был, что ни посадили. Вот такие дела.
Китайцы томагавки зарыли, но от острова не отказались - возят на берег грунт самосвалами, чтобы сделать его полуостровом. Наши молчат - погранцам запретили нос туда совать, моряк разрешили только со стороны своего берега мимо ходить. Короче, слили Даманский маоистам, а эта гундосит:
- Остров Даманский - родная земля….
Как тут сдержатся?
Праздник ещё не кончился. Вечером едем в город. Там в ДК КВН, потом танцы. Приглянулась мне одна девушка - решил на вальс пригласить. Прошлым летом учил всех желающих мичман Мазурин. Он чемпион погранотряда по бальным танцам. Показал, и мы стали палубу шкрябать гадами. Боцман за голову:
- Танцуйте, уроды, босиком!
А что, можем и босиком. И вот парами вальсируем на юте, а Тюлькин флот прикалывается. Пусть себе. Вальс - дело полезное, и культурному человеку без него никак. Себя стал считать приличным вальсёром, вот только партнёрши в руках никогда не было. В ДК Дальнереченска и решил себя испытать.
Подхожу, приглашаю - мне не отказывают. Народу полно, а круг пустой - единственная пара. Партнёрша попалась замечательная - не зря приглянулась с первого взгляда. Да и я лицом мимо грязи - туфель её не тревожу, в такт попадаю. Ну, думаю, будет у меня новая дама сердца, и капец Елене. Только глянул на подружек партнёрши, и тревога в сердце моё ворвалась. С чего это они смехом заходятся - чуть-чуть с лавочки не падают. Пальчиками в нашу сторону тычут. Может с клёшами моими что? Или гюйс помялся. Бескозырку Самосвальчик в руках держит. А пусть себе…. Нам хорошо вдвоём - и это главное. Вот только руки в пляс пустились от волнения. Сейчас танец закончится, перекурю, успокоюсь и вернусь знакомиться. Девушка улыбается ободряюще. Я не представляюсь и имени не спрашиваю - интригую, думаю, что ещё успею. Провожать до места не пошёл - да ну их, этих хохотушек. Вышел на крыльцо - пальцами в пачку попасть не могу, спички ломаются. Сигарету размял - она чёрная. Бог мой, что такое? Смотрю на ладонь, а с пальцев чёрный пот каплями - вымывает из пор въевшийся мазут. Представляю, какие следы оставил на белоснежной спине партнёрши - то-то её подружки закатывались. Чёрт, как не везёт-то мне в любви! Бегом в машину, забился в уголок, и там сидел, покуда танцы не кончились.
Теслик вернулся из краткосрочного по семейным - мне стало легче. Потом Сантё с Вантёй из госпиталя притопали - совсем курорт! Спустили катер со стапелей, за неделю перебрали двигатель, подняли Атаманов стяг и - вперёд, на Ханку. А 68-ой наваривал днище.
В базе кроме прочих ждало письмо от Елены. Штемпель украинский - уехали с мужем в отпуск на родину. По дороге, писала, заезжали в Камень-Рыболов меня повидать. Наплела мужу, что в поезде её пытались изнасиловать солдаты, а доблестный моряк-пограничник Антоха спас её честь и его лоб от рогов. Благодарный супруг купил пакет яблок и оставил его на 67-м - меня, понятно, в базе не было.
Однако, Елена какова? Как она представляла встречу двух неравнодушных к ней мужчин? И яблоки - так символично. Впрочем, яблоки это, кажется, у Париса. Надо что-то делать. Но что? Ведь мы ответственны за прирученных людей. И я написал - очень жаль, что не встретились.
10
- Ваше благородие Русская Душа
Поэтами воспетая, щедра и хороша
Но нет врага коварнее, чем ты сама себе
Маешься по жизни - не везёт и мне.
Из бригады пришли - катер как игрушка, сияет свежей краской от ватерлинии до клотика. С наваркой стальных листов на днище стал остойчивее - все шторма нипочём. Двигатель после ремонта урчит как новенький, работы требует. Нам бы служить да радоваться - чего ещё? Ан нет, не таков русский характер - да и хохлы не далеко убежали - чтобы жить без неприятностей. Нет - так найдём.
На второй день по возвращению в Камень-Рыболов сломал Стёпке-бербазе нос. Как говорится, пусть не лезет. Заступил дежурным, проинструктировал вахтенного у трапа и потопал к флотским фильм смотреть. Возвращаюсь - катера на месте, вахтенный у трапа, одеяло с моего гамака пропало. Трясу матросика с повязкой, он уши плечами зажимает - не знаю, мол, не ведаю. Подумал, всё равно найдётся, и лёг, укрывшись простынёй.
В иллюминаторах рассвет забрезжил, по трапу - топ-топ-топ - и без "добра". Кто не спал, напряглись. Я вскочил - дежурный на час раньше поднимается. Стёпка вваливается - сам возбуждённо-радостный, в руках комок моего одеяла. Боцман:
- Ты Бербаза, когда моряком станешь? Без "добра" только сундуки шныряют.
Ваня Оленчук голос подал:
- Зачем ему "добро", и так видно - нос-нос-нос, а потом Степанов.
У Стёпки был длинный нос, которым он не очень гордился. Тут же схитрил, засипел простужено:
- Так это, я кричал - голос вот пропал.
Оленчук:
- У нас в колхозе аналогичный случай был: сосед козе вдул, у неё и голос пропал.
Дружный хохот в кубрике обозначил отсутствие спящих. Стёпка совсем расстроился, а ведь чем-то похвастаться хотел. Кинул одеяло на мой гамак и взялся за дверь. Я развернул:
- Кто и где на нём валялся?
Стёпка:
- Не смотри, пятен нет - не целка была.
И для всех пояснил:
- Со Светкой Рожковой кувыркался.