В книге пять повестей. Автору близка "женская тема". Поэтому она и рассказывает о разных женских судьбах.
"Миром правят чувства" – считает героиня одной из повестей. И, конечно же, она права. Разве могут быть женские истории без любви? Даже, если они относят нас к тому времени, о котором кто-то сказал, что в нашей стране "ни любви, ни секса" тогда не было…
О том, как выйти замуж за дипломата, могла бы поведать москвичка Мила. Но…Цветок любви не цветет в мире, сотканном из меркантильности. А капризная птица по имени счастье ускользает из рук, и погоня за ней бессмысленна.
Рассказанное читателю – это не только женские истории. Это – еще и московские истории. Большой город, поманив праздничными огнями и надеждой на лучшую жизнь, может и обмануть. Мегаполис разобщает, здесь много одиноких, несчастливых людей. Пример тому – провинциальная Анюта, весьма далекая от гламурных прелестей столичной жизни.
Впрочем, Москва слезам не верит. Это хорошо знает Ирина – главная героиня повествования "Когда сбывается несбывшееся". А наивной девушке Кате, приехавшей в столицу учиться издалека, предстоит еще это узнать…
Александра Стрельникова
Когда сбывается несбывшееся… (сборник)
Когда сбывается несбывшееся…
Ирина вздрогнула и открыла глаза, когда голос водителя троллейбуса прохрипел в динамике: "Следующая остановка – Манежная площадь". И тут же импозантного вида мужчина, протискиваясь ближе к выходу и заглядывая пассажирке в глаза, весьма заинтересованно спросил: "Вы выходите?"
Женщина молча отодвинулась от дверей, освобождая проход, а про себя подумала: "Ну, вот, чуть не проспала свое самое любимое место в Москве".
Троллейбус медленно, по причине автомобильных пробок, ехал по Моховой. И она вдоволь могла насладиться таким родным видом альма-матер – старым московским университетом, в котором находится факультет журналистики. Находится, находился и будет находиться всегда… Как и вечный его охранитель – спокойный и невозмутимый Михайло Ломоносов, так уютно расположившийся в небольшом дворике на постаменте.
Каждый раз, когда ей приходилось проезжать или проходить мимо этого старинного здания, спрятанного в глубине двора за металлическим заборчиком, она не могла избавиться от щемящего чувства внутри. Вот и сейчас… Так много связано с ним. Впрочем, "много" – это не значит ничего. Вернее было бы сказать, что "все" связано именно с ним: и жизнь, и слезы, и любовь. Как бы банально это не звучало.
Ирине еще нужно было проехать несколько остановок. Она села на освободившееся место, прислонив голову к окну, и прикрыла глаза.
И сразу растворилась в воспоминаниях, очутившись внутри старого здания на Моховой…
Вот с балкона второго этажа вниз идет роскошная мраморная лестница… Такой знакомый и навсегда родной вид факультета журналистики для тех, кто здесь когда-то учился… Или будет учиться еще.
… Вот из дверей одной аудитории выпорхнула какая-то девушка. Пока что она движется по балкону, теряясь среди других студентов. Но вот она ступает на роскошную белую мраморную лестницу и теперь ее можно рассмотреть. Стройная, высокая, с копной длинных черных, почти да талии распущенных волос, с выразительными карими глазами она быстро сбегает по лестнице.
Она, естественно, не может видеть себя со стороны. Но ее видят, за нею наблюдают те, кто стоит на балконе. Одни – как будто безразлично, лениво затягиваясь сигаретой, другие – с явным интересом. Какой-то худенький, низенького роста, в больших очках, с большим носом и почти открытым ртом парень не сводит с нее восторженных глаз, стоя внизу, у основания лестницы.
Молодой человек, о котором бы сегодня сказали, что он "лицо кавказской национальности", явно закомплексован и безнадежно влюблен. Так, как только может быть влюблен вчерашний школьник в старшекурсницу… Она стремительно приближается к нему. Она уже совсем близко, и столкновение неизбежно. Но в его глазах она все еще продолжает парить где-то там, в воздушных сферах, как, наверное, парила когда-то девушка в глазах студента Шурика из известного кинофильма… ОНА – КОРОЛЕВА, ОНА – ЦАРИЦА… в облегающих джинсах и футболке, с развевающимися волосами, красивая, счастливая. Так может быть счастлива только молодость, еще не знающая ни утрат, ни разочарований, когда вся жизнь впереди, когда море по колено, когда многое видится в розовом цвете, когда… когда…
Она врезается в очкарика, почти сбивая его с ног. Ей приходится обнять его, чтобы удержать равновесие обоим…
– Ой, – невольно вырывается междометие из ее уст.
– Ираклий, – смущенно говорит он с сильным акцентом, протягивая руку и еще не придя в себя от нечаянно свалившегося на него счастья. (Ведь он столько раз проигрывал в уме ситуации, при которых якобы случайно можно было бы заговорить с ней в буфете или в факультетской библиотеке, но так и не решился).
– Ирина, – произнесла она, смеясь, хватая его за руку и увлекая за собой на улицу, во дворик факультета, где у памятника "о, великому!" Михаилу Васильевичу Ломоносову ждали ее друзья-однокурсники. Еще удерживая правой рукой Ираклия, она помахала друзьям левой рукой, а затем загнула на руке большой палец, показывая, таким образом, результат экзамена, сданного на четверку.
– Ну что так долго? Мы уже все извелись, – радостно подскочила к Ирине симпатичная, девушка, отделившаяся от компании у памятника Ломоносову.
Девушку звали Наташей.
– Ой, Ирка… с днем рождения! – обняла и чмокнула ее в щеку Наташа. – И не переводя дух, продолжила, любуясь новыми темно-синими вельветовыми джинсами Ирины, – где достала, у кого отхватила?
(Надобно здесь заметить, что было это время – и не столь отдаленное – когда вещи не покупались, а "доставались", "отхватывались" у спекулянтов, знакомых, и прочих третьих лиц с переплатой).
– У студента-иностранца из развивающейся страны, – с легкой иронией ответила Ирина.
– Сколько переплатила? – не унималась подруга.
– Полтинник. Родители почтовый перевод прислали по случаю дня рожденья, – отвечала Ирина на расспросы любопытной Натальи.
Ирина обернулась назад. Подхваченная и увлекаемая подругой, она вспомнила об Ираклии. Тот остановился неподалеку, наблюдая за происходящим, пряча лицо за веткой дерева. Он даже ухватился за нее рукой и притянул ветку к лицу. Явно тщетно. Чахлая растительность не скрывала крупного носа и блестящих стекол очков…
Ирина не могла сдержать улыбки.
– А, может, присоединишься к нашей компании, конспиратор?
Гамма чувств пробежала по лицу Ираклия. Он посмотрел на трех рослых парней, к которым подошла подруга Ирины – Наташа. Но дело было не только в их насмешках, если бы он даже и принял приглашение девушки.
– У меня сейчас экзамен. Точнее, я "хвост" сдаю … по стилистике русского языка. Такой предмет трудный. Точнее, язык… Сказали, если не сдам – отчислят.
– А-а-а… – протянула Ирина. – Не бойся. Сдашь. Все сдают. Ни пуха – ни пера.
И легкой походкой она, наконец, направилась к друзьям. Но еще раз обернулась. Ираклий стоял в той же позе, не выпуская ветку из рук.
– Не грусти, Ираклий, еще увидимся! – сказала она на прощанье.
– Какые наши годы, Ыраклый, – вдруг раздался громкий голос, имитирующий кавказский акцент.
Принадлежали эти слова светловолосому сероглазому парню, который стоял рядом с Наташкой, обняв ее за талию, и наблюдал за происходящим. Наташка и те, кто был рядом с ними, рассмеялись.
Ираклий отпустил, наконец, ветку дерева и быстро, почти бегом, скрылся в здании факультета.
– Вот, полюбуйтесь, ни на минуту девушку нельзя оставить, сразу воздыхатель какой-нибудь появится, – добродушно возмутился видный, спортивного вида парень, выходя навстречу Ирине.
Он театрально присел, а затем театральным же жестом преподнес ей букет роз.
– С днем рождения, красавица!
– Ой, Женька! Какая прелесть… Спасибо.
Ирина нежно поцеловала парня в щеку.
– Ну, решили, где гуляем? – спросила она, обращаясь ко всем: Евгению, Наташке с ее светловолосым парнем Вячеславом и еще одной паре сокурсников – Светлане и Борису, тоже поджидавшим Ирину.
– Хощу щашлик, и вообще ошень кушать хотца, – продолжал дурачиться Слава.
– А, может, правда, завалимся в "Шашлычную" на Старом Арбате? – поддержала своего парня Наташка.
– А я бы хотела в ресторан "Седьмое небо" …в Останкино, – мечтательно закатила глаза Светлана, чем-то напоминающая худющую куклу с соломенными волосами и сильно накрашенными глазами, и еще известная тем, что приехала учиться в Москву из Ленинграда.
– А, может, спросим сначала виновницу торжества? – галантно предложил Евгений.
– Даже и не знаю… – Ирина задумалась. – Я вот будущий журналист, а в ресторане "Дома журналиста" не была ни разу. Слышала, там готовят какие-то необыкновенно вкусные жульены…
– Да, "Дом журналиста" вообще своей кухней славится, – сказал со знанием дела Борис.
– Бореньке Залесскому можно доверять, – польстила своему другу Светка и добавила, уже немного с упреком по адресу своего же друга, – я там тоже ни разу не была…
– И я, и я хочу в "Домжур"! – подключилась Наташка.
– Хотим в "Домжур", идем в "Домжур"!!! – захлопало в ладоши женское трио, и вся компания, наконец, сдвинулась с места.
Вот они, дурачась и резвясь, вышли из дворика родного факультета на проспект Маркса или Моховую, как теперь называют эту улицу, вернув ей прежнее название… Вот сейчас они свернут на Калининский проспект и даже не заметят за болтовней, как несколько остановок троллейбуса пройдут пешком. И шумная, как всегда, Москва бурлящим автомобильным потоком и бурным человеческим морем будет двигаться им навстречу… И на всем их пути, со всех рекламных щитов, витрин магазинов на них будет смотреть забавный мишка – символ Олимпиады восьмидесятого года. Такая символика будет украшать и футболку Славика, и его кожаную сумку, перекинутую через плечо – типичную сумку фотокорреспондента.
Они лишь на мгновение притормозят свое движение, оказавшись уже в другом дворике – том, в котором находится московский Дом журналиста. В следующее мгновение довольная физиономия Бори Залесского высунется из дверей этого заведения, и он позовет своих друзей, многие из которых переступят порог этого дома впервые.
В ресторане в тот момент было немноголюдно. Вежливый официант, усадив молодежь и дав для изучения меню, тут же вернулся к ним с вазой для цветов. Взяв розы, которые лежали на столе рядом с Ириной, он бережно поставил их в воду.
– Скажите, а у вас есть какие-то необыкновенно вкусные "жульены", о которых в Москве слагают легенды? – немного смущаясь, спросила Ирина.
– Конечно, есть. У нас много чего есть, – многозначительно улыбнулся официант.
– А котлеты "по-киевски"? – это уже подключилась к разговору Наташка, пока меню изучал Евгений.
– Есть…
– А что у вас на десерт? – оживилась девушка с волосами цвета соломы.
– Мороженое, пироженное-ассорти, – терпеливо отвечал официант.
– Хочу "ассорти", – капризно поджала губки Светка.
– Что пить будете? – любезно осведомился официант.
– Девушкам шампанское, а нам – водочки, – наконец, присоединился к разговору Евгений.
– Лучше коньяк…армянский, если есть, – поправил его Боря.
– Коньяк так коньяк, – записал себе в блокнот официант.
– Ну, в общем, все то, что заказали наши дамы, – продолжил Евгений, обращаясь к официанту, – и еще … рыбную и мясную закуску, сок, "Боржоми".
– Мальчики, вы так шикарно заказали, – закатила глаза к потолку Светка. Мальчики, а вы потянете? – заволновались Ирина с Наташкой.
– Потянем-потянем, – уверенно сказал Евгений.
– Гулять – так гулять, – в один голос ответили Борис со Славиком.
Уже были тосты и за Иринин день рождения, и за успешную сдачу летней сессии всеми собравшимися. Уже даже произошло некое разделение на "мальчишник" и "девичник" за столом, особенно, после того, как мальчишки "повторили" армянский коньяк…
– Девчонки, как бы я хотела после окончания университета распределиться на телевидение, – мечтательно сказала Светка.
– В Москве или родном Ленинграде? – поинтересовалось Наташка.
– Ну, конечно, я хотела бы работать на Центральном телевидении… Я же не виновата, что оно находится в Москве. А тут еще есть проблемы с внешностью…
– Это у тебя-то проблемы? – удивилась Ирина. – У тебя очень выразительная, запоминающаяся внешность. А главное – ты фотогенична.
– Да-да, абсолютно фотогенична, – это я могу констатировать, как фотограф, – заверил Светку Славик, до слегка затуманенного сознания которого долетели эти слова.
– Ладно, ты в наши женские разговоры не встревай, – отрезала Наташка, немного задетая комплиментом в сторону Светки.
– А я, девчонки, хочу поехать корреспондентом в Афганистан, – тихо сказала Наташка.
Но Славик ее услышал.
– Да кто ж тебя туда отпустит, сдобная ты булочка с изюмом. Ты знаешь, какой хорошей мишенью ты будешь…
– А за сдобную булочку сейчас схлопочешь, – Наташка попыталась дотянуться до Славика, но тот увернулся.
– Вот я поеду фотокорреспондентом в Афган. А ты дома будешь сидеть…женщина, – продолжил Славик.
– Нет, я тоже поеду, – сказала Наташка, – и сразу стало понятно, что этот разговор уже происходит между ними не в первый раз.
– Послушай, Славка, вы еще не поженились, а она уже командует, – вставил свое слово Борис, которого уже развезло. Я бы на твоем месте хорошенько подумал…
– Мужики, надо проветриться, – сказал, вставая из-за стола Евгений, который был тоже "хорош", но внешне выглядел более всех "комильфо". – Девчонки, ведите себя прилично, – погрозил он пальцем, уходя.
Как только мальчишки удалились, за столом вновь возобновился прерванный разговор о будущем трудоустройстве.
– Тебе действительно хочется на телевидение? – пожала плечами Ирина. – А мне – ни капельки. Девчонки, как бы я хотела работать в толстом дамском журнале…
– Это, что ли, в журнале "Советская женщина"? – не дав договорить, насмешливо перебила подругу Светка.
– Да нет, конечно же, не в "Советской женщине", – грустно возразила Ирина. – При нашей партийной советской печати у нас нет такого журнала, и даже быть не может… Такого, каким я себе его представляю…
– Хочу того, не знаю чего, – передернула плечами Светка, взывая к Наташкиной солидарности. – Ну, хоть ты, Наташка, спроси у своей подруги: что она со своей голливудской внешностью собирается делать в областной партийной газете на своей желто-голубой Украине? – И добавила, – ведь сожрут тебя там редакционно-партийные дамочки…
– А ты думаешь, на Центральном телевидении таких дамочек нет? – иронично ответила ей Ирина.
Но Светка не успела ничего возразить. В этот момент к их столику подошел все тот же официант. В руках у него была бутылка шампанского и записка, которые он преподнес Ирине. Легким движением руки он указал на столик, с которого они были посланы. В записке было написано: "Поздравляем с днем рождения самую красивую девушку". И подпись: Майкл и Владимир.
Даже если бы официант не сказал, от кого презент, Ирина все равно догадалась бы. В ресторане было не очень много посетителей, и через пустовавший от них столик сидели двое мужчин. Порою они повышали голоса, и до молодежной компании долетала иностранная речь. Ирина уже давно заметила, что ее "заметили" за тем столиком. Точнее, с самого начала. Особенно часто на нее смотрел сероглазый шатен лет сорока. Впрочем, это обстоятельство не ускользнуло ни от девчонок, ни от наблюдательного Евгения. За тем столиком видели, как поздравляли Ирину. Момент был выбран подходящий: девчонки на какое-то время остались одни.
Ирина приветливо помахала рукой, выражая благодарность и не замечая, как в Светкиных глазах тут же промелькнули проблески зависти.
– Наверное, надо подойти к ним и поблагодарить, как вы думаете? – спросила Ирина, колеблясь.
– Если бы все это имело отношение ко мне, я бы уже давно сидела за их столиком, – процедила сквозь зубы Светка.
Преодолев некоторую нерешительность, Ирина все же направилась к тому столу.
– Добрый день, – сказала она, присаживаясь. Спасибо за поздравление. Меня зовут Ирина.
– А я – Владимир, – первым заговорил голубоглазый блондинистый мужчина. – А это – мой замечательный друг из Америки… Его зовут Майкл. Он не говорит по-русски. Но я буду переводчиком. Собственно, я и есть переводчик. По своей основной профессии, – любезно доложил он Ирине.
Ей предложили сигареты, но она отказалась, сказав, что не курит.
Тогда Майкл начал что-то говорить на английском, обращаясь к Ирине, и, в то же время, с некоторой настороженностью поглядывая на распахнутую входную дверь ресторана: ведь Евгений и его друзья могли появиться в любую минуту.
– Майкл говорит, что вы очень красивая девушка. И что если бы вы жили в Америке, то со своей внешностью без особого труда могли бы сделать карьеру модели, …телеведущей, …может быть, даже кинозвезды… Майкл спрашивает, где вы учитесь или работаете, какая у вас профессия?
– Я – студентка факультета журналистики Московского университета, – не без гордости ответила Ирина, – явно польщенная отпущенными ей комплиментами незнакомого мужчины.
– О! – уловив слово, не нуждающееся в переводе, закивал утвердительно головой Майкл.
А Владимир продолжил перевод дальше.
– У вас очень хорошая профессия. Но вот только не знаю…как бы это сказать… Хорошая профессия, но только не для той системы, в которой вы сейчас живете. Трудно быть журналистом в стране, где нет …свободы слова…
Ирина на секунду задумалась, что ответить собеседнику, понимая, что он прав. А затем спросила: "А вы, Майкл, кто по профессии?"
Майкл понял вопрос без перевода и захлопал в ладоши.
– Да вы не только журналист, вы еще и дипломат, – переводил Владимир. – В молодости я был спортсменом, занимался бегом… есть такое в легкой атлетике, знаете?
Ирина кивнула.
А Владимир добавил от себя: "Он действительно был первоклассный спортсмен и обладатель многих наград".
– Вам когда-нибудь доводилось видеть замедленную киносъемку забега спортсменов, когда… они пересекают линию финиша? – продолжал переводить Владимир.
Ирина кивнула головой: "Даже много раз, это очень красиво"…
– Тогда вы не могли не заметить, что того, кто бежит первым, как будто несет воздушная волна…
– Да-да… И кажется, что победитель бежит так легко и невесомо, словно ему помогает сам воздух… А те, кто за ним – бегут, словно преодолевая какое-то препятствие, – перебила Владимира Ирина.
Он перевел Майклу то, что она сказала.