– Ну, как ты там, мамуль? – спросила она ласково и заботливо. – Ну, выпей таблеточку от давления, а я скоро приеду и измеряю. Хорошо, передам… Алечке – привет, Ирочке – привет и выздоровление. Я уже выезжаю.
Гостья вздохнула.
– Что-то кажется матери, что давление у нее поднялось. Пора по домам, – грустно добавила Наталья, обращаясь к хозяевам.
…Был чудный месяц май. Ирина с дочкой стояли на перроне Ленинградского вокзала в Москве в ожидании заветного поезда.
– У нас, конечно не "СВ", и даже – не купе, – вздохнув, сказала Ирина. – Билеты дорогие… Туда и назад – четыре билета. А нам надо еще хотя бы одну ночь в гостинице переночевать. А командировочные мне заплатят уже после приезда…
– Да ладно, мам, какая ерунда. Зато я еду в Питер… первый раз, – Алина была просто в восторге.
Подали состав.
Мать с дочерью не спешили, чтобы не толкаться, пропуская других. Но вот и они уже в поезде, в чистеньком хорошем вагоне.
– Так, одно нижнее, одно верхнее, – деловито сверяла места с билетами Алина.
Их соседями оказались какие-то студенты – парень с девушкой, которые, забросив наверх свои сумки, быстро куда-то смотались. И еще – старичок с длинной бородой, немного похожий на странника. Он удобно расположился на нижнем боковом месте напротив, и стал раскладывать на столике свои нехитрые пожитки: половинку черного ржаного хлеба, два вареных яйца, соль, пучок зеленого лука, и какую-то видавшую виды флягу.
– Папа обещал подойти, – сказала Алина.
– Ну, раз обещал, значит, будет, – спокойно сказала Ирина.
Она выглянула в приоткрытое окно вагона, стараясь охватить взглядом толпу на перроне. Евгения она увидела сразу, и помахала ему рукой. Он тоже увидел Ирину и ответил ей на приветствие.
На мгновенье в сознании Ирины словно вспыхнул розовый свет…
Лето… Прибывает поезд на Курский вокзал… Она – еще студентка, высунувшись из окна, машет рукой Евгению, который бежит о огромным букетом цветов. Ирина высовывается в окошко поезда, и они целуются.
Потом еще розовая вспышка… Они едут в такси на заднем сиденье. Евгений положил Ирине руку на плечо. Они веселы и счастливы. В унисон их чувствам – и праздничная Москва, украшенная олимпийским Мишкой…
Такси останавливается возле добротного семиэтажного "сталинского дома".
Они входят в подъезд. Затем в квартиру. Кроме них, в квартире никого нет.
Евгений просит Ирину закрыть глаза, а затем с закрытыми глазами осторожно ведет ее в одну из комнат. Ирина открывает, наконец, глаза и ахает… Посредине большой комнаты выстроен настоящий дворец, строительным материалом для которого послужили сотни пачек… печенья "Юбилейное"…
Ирина и Евгений залазят в "сладкий дом", сидят обнявшись. Потом целуются. Евгений нечаянно задевает плечом "строительный материал" и съедобные кирпичики обрушиваются на смеющуюся и счастливую молодую пару…
Розовая вспышка исчезает, и в вагон входит довольно интересный мужчина, хорошо одетый и самодостаточный, как говорят.
– Привет, – улыбается он обеим и целует Алину, одновременно засовывая ей в карман джинсовой курточки деньги. – Пригодятся… Купи себе там какой-нибудь сувенир на память. Обожаю Питер…
Он садится рядом с дочкой и начинает оглядывать вагон. Взгляд его падает на бородатого мужчину, разложившего нехитрую снедь, которую тот запивает непонятным содержимым из фляги.
Взгляд его становится надменно-пренебрежительным, и он спрашивает с раздражением в голосе: "Неужели купе нельзя было купить?"
– В купе билетов не было, – спокойно и, глядя в окно, ответила Ирина и добавила, чисто автоматически, чтобы разрядить обстановку, – что-то тетя Наташа опаздывает…
– Ну, ладно, – сказал Евгений, посмотрев на часы. – Путешествуйте. В "Эрмитаж" сходите. Счастливо. – Он наклонился и поцеловал дочку.
Потом глянул на Ирину. Взгляд был оценивающий.
Ирина сидела, откинувшись на спинку сиденья, в облегающих джинсах и молодежном свитерке по фигуре. Густые волосы до плеч обрамляли ее лицо.
Губы его чуть дернулись. Он посмотрел на нее взглядом постороннего мужчины, в глазах которого промелькнула мысль: "Маша да не ваша"… От пронзившей его мысли он вздрогнул, и лицо его вдруг исказила нервная гримаса.
– Ну, ты там … – начал он, обернувшись к Ирине, – за дочкой смотри получше, а глазки свои красивые поменьше раскрывай… Знаю я тебя…
Ирина при этих словах не шелохнулась даже.
– Пап, не начинай, а… – сказала Алина, быстро поднялась, поцеловала отца и пошла его провожать.
Вернувшись, Алина достала из сумки бутылку минералки, открыла ее, налила в пластмассовый стаканчик воды себе и предложила маме, сидевшей в каком-то оцепенении.
– Вот ведь как интересно, – обозвался вдруг молчавший до этого бородач, у которого заметно порозовел нос, и мнения которого никто не спрашивал.
– Дочку поцеловал, а мать – нет. Не-хо-ро-шо, – сделал свое умозаключение он, растягивая последнее слово и сильно окая.
– Так, – сказала Ирина, тихонько обращаясь к дочери и не думая отвечать на вызов случайного попутчика, – ты вот психологом хочешь стать, понаблюдай… По-моему, очень интересный объект для наблюдения.
Алина прыснула и увидела тетю Наташу в окно.
– Мы здесь, – теть Наташ, – крикнула громко Алина, высовываясь в окно, и побежала ее встречать.
– Привет, подруга, – сказала Наталья, чмокнув Ирину в щеку, грузно усаживаясь и обтирая пот с лица носовым платком.
Она выложила на столик большую пачку чипсов, шоколадку и три больших апельсина.
– Ой, спасибо, – благодарно зачирикала Алина, – а попить не хотите?
Тетя Наташа неопределенно махнула рукой в ответ на Алин вопрос и обратилась к Ирине.
– А я Женьку сейчас встретила… Ну, красавец просто, – добавила она, делая ударение на букву "е".
– Ну, да, говорят, мужчины с возрастом мужают, а мы стареем, – сказала Ирина.
– Ну, не прибедняйся, Ирка. К тебе это не относится… вы с дочкой как подруги смотритесь…
– Вот именно, – вставила свое слово дочка, – только маме надо еще на полтора размера похудеть…
– Да, вот чуть не забыла, – Наталья полезла в сумочку и достала тысячерублевую бумажку, – мало ли что в чужом городе…
– Да мы всего на два дня едем, а ты нас провожаешь как в дальний путь.
– Бери, бери, – настаивала Наталья и, видя, что Ирина чем-то расстроена, спросила тихонько, наклоняясь к подруге: "Надеюсь, без эксцессов обошлось?"
– Почти, – невесело улыбнулась Ирина. – Без эксцессов, но с наставлениями, чтобы все соседи слышали… А ведь я его еще десять лет назад – до развода – уговаривала показаться специалисту. Не захотел. Ревность – как навязчивая идея… Бывает и такое…разошлись, а ревность все равно осталась. А ты еще меня уговаривала не разводиться… Это мания…Тяжелая штука.
В этот момент появились запыхавшиеся девушка с парнем – попутчики, бегавшие куда-то за продуктами. И послышался голос проводника: "Товарищи провожающие, освободите, пожалуйста, вагон".
Поезд тронулся. Наталья махала рукой, пока не скрылась из пределов видимости.
– Вот в Ленинграде я была много раз, – сказала Ирина, – а в бандитский Петербург так первый раз еду…
Дочка и молодые попутчики рассмеялись.
А в это время бородач уже разобрал постель. Глаза его довольно и умиротворенно блестели. Он снял носки и засунул их в туфли.
Мама и дочка одновременно переглянулись. И Ирина сказала тихонько, "окая" и передразнивая соседа: "Пахнет как-то не-хо-ро-шо"…
Утром, когда поезд уже замедлял ход, подъезжая к Питеру, Ирина позвонила по мобильному телефону Олегу.
– Доброе утро, Олег. Это Ирина. С утра хочу устроиться в гостинице. Я не одна, я с дочкой приехала.
– С дочкой? – удивился собеседник.
– Да, она в Питере ни разу не была, а тут случай подвернулся…
– Понятно, понятно, – ответил Олег. – Давайте сделаем так. Возле редакции есть кафе. Постарайтесь там быть часа в два.
– Да, да, – согласилась Ирина. – Говорите адрес.
Ирина с дочкой, не спеша, брели по Невскому проспекту, а потом свернули в переулок, где находилось небольшое кафе.
Они вошли, осмотрелись. Алина села за столик у окна, а Ирина подошла к стойке бара и заказала чашку черного кофе, два бутерброда с колбасой, апельсиновый сок и пирожное.
Вскоре в дверях кафе показался мужчина лет тридцати. Он огляделся, улыбнулся. И направился к питерским гостям.
– А вдруг это не мы, – упредила его вопрос Ирина.
– Добрый день, – сказал он, присаживаясь и разглядывая Ирину с дочкой. – А вы похожи. Странно, я именно такой вас и представлял…
– По голосу? – вставила свое слово Алина.
– И по голосу, и по статьям тоже. Мне очень нравится, как вы пишите. Легко, изящно, интересно…
– Ну, спасибо, давно меня так никто не хвалил, – улыбнулась Ирина.
– Так, а что вы будете есть, пить? – спросил Олег. – Сейчас посмотрим, что предлагают…
Он поднялся и направился к стойке бара и вскоре вернулся, принеся три сока, три кофе, три бутерброда с той же колбасой и соленые орешки.
В этот момент в кафе вошел мужчина лет тридцати пяти, одетый в цветастую пляжную рубаху и направился к стойке бара.
– А вот это – наш генеральный директор, – поприветствовав его, сказал Олег гостям из Москвы. – Сейчас мы все кофе попьем и сразу – в редакцию оформляться.
Стоявший у стойки бара поманил Олега.
– Это что за цветничок с тобой? – спросил он развязно, опрокидывая вторую рюмку коньяка.
– Это – журналистка из Москвы. А тебе разве главный не говорил, что мы ее собкором по Москве берем?
– Да что-то вроде Миша гутарил… Но ты знаешь: он сейчас в больнице. А я без него никого брать не буду. Это – во-первых. А во-вторых, я свои виды на Москву имею. И это главное…
Он кинул не совсем пристойный взгляд в сторону Ирины с дочкой.
– Дамочка, конечно, приятная во всех отношениях… Еще не вечер, как говорится. И я бы с дочкой не прочь познакомиться. Но, понимаешь, Олежка, для моего проекта в Москве нужна хата, в которую я всегда могу завалиться… И что б там девушка была безотказная на все случаи жизни…
– Ну, и заводи себе безотказную, – сказал раздраженно Олег, – и крути с нею шашни. А нам с главным редактором нужен хороший журналист в Москве. При чем одно к другому?
– А при том, – вызывающе ответил генеральный директор, – что вакансия только одна…
– Послушай, я все согласовал с Мишей. Человек приехал по нашему приглашению, мы должны оплатить проезд и командировочные…
– А кто приглашал, тот пусть и оплачивает, – сказал генеральный директор, опрокидывая третью рюмку коньяка, и вышел из кафе.
Опешивший Олег заказал себе рюмку водки и направился к столику.
– Что-то не так? – озабоченно спросила Ирина.
– Да все не так…вы меня извините. Тут главный некстати попал в больницу. С ним все согласовано, – начал Олег.
– А генеральный не в курсе? – спросила Ирина.
– Да в курсе он, в курсе…
– Ну, что ж, – вдохнула Ирина, – подождем, когда выздоровеет главный. И добавила, – зато дочке повезло, больше времени будет на экскурсии. Не все так плохо…
– Нет, вы же меня еще и успокаиваете, – взвился Олег, проглатывая рюмку водки. – Знаете, я сейчас перед вами себя последним идиотом чувствую.
Он достал бумажник, вытряхивая его содержимое.
– Вот возьмите на обратный проезд.
– Что вы… У нас билеты заранее куплены, – сказала Ирина, – мы ведь всего на два дня приехали. А деньги уберите. Лучше посоветуйте, куда нам направиться…
– Можно в "Эрмитаж" податься, в "Русский музей", на "Исаакиевский собор" взобраться…
– Точно, точно, – подхватила Ирина, на "Исакий", чтобы сверху на Питер посмотреть…
– А как ваша нога? – спросил Олег.
– А вы помните? – удивилась Ирина. – Да вроде бы не хромаю, а так – иногда побаливает…
– Звоните, если что вдруг. Я ваш должник…
…Ирина с дочкой сидели в поезде. Окна были в разводах от дождя.
– Вот все мне нравится в Питере, кроме дождя, – сказала Ирина. – Никогда бы к этому не привыкла…
– А я обожаю дождь, – сказала Аля, вглядываясь в замутненное окно поезда.
– Мам, посмотри… Это не Олег случайно?
Ирина выглянула в окно.
Под зонтом и в плаще, с букетом цветов по перрону брел человек, очень похожий на Олега. Ирина постучала в окно. Он вскинул зонт и помахал букетом.
– Вот уж никак не думала, что нас из Питера кто-то провожать будет, – искренне удивилась Ирина, беря букет намокших тюльпанов.
– Вы знаете, я был у Миши в больнице. Все утрясется… Вы не переживайте, – оправдываясь говорил Олег.
– Да по-моему, вы больше меня переживаете. А мы так довольны поездкой. Только устали очень…
Объявили об отправлении поезда.
Олег засуетился, прощаясь: "Я вам обязательно позвоню, наш уговор остается в силе"…
Поезд покачивал пассажиров, в нем было тепло и уютно. Ирина с дочкой пили чай.
– Мама, – сказала Аля, – мне кажется, что этот Олег в тебя влюбился…Точно…
– Не выдумывай…Давай спать. Ноги гудят от усталости.
Они вошли в квартиру, поставили дорожные сумки.
Кошки выбежали навстречу, радуясь возвращению хозяек. Они обнюхивали сумки, тыкали в них любопытные носы.
– Ну, не оголодали тут без нас, домашние животные? – тискала кошек Аля.
– Ты пойдешь в душ? – спросила Ирина.
– Не сейчас, позже.
– Ну, тогда я первая, – сказала мама.
После душа, обмотав полотенцем волосы, Ирина пошла на кухню. Привычно поставила на электроплиту чайник, полезла в холодильник. Сделала бутерброды с сыром, разлила чай по чашкам, поставила все на передвижной столик и покатила его в комнату.
– Только приехали, а ты уже побежала к компьютеру, – сказала Ирина, – позавтракай сначала хотя бы.
– А я почту проверяю, – отозвалась Аля.
– Ну, тогда проверь заодно и мою.
Ирина села на диван и с удовольствием стала пить чай из красивой домашней чашки.
– Ой, что это? Вернее – кто? Смотри… смотри…
Ирина посмотрела на экран компьютера.
На нем постепенно, по частям, проступало фото какого-то незнакомца. Это был фотопортрет мужчины, снятого крупным планом, в ковбойской шляпе и с сигарой в зубах. Его нельзя было назвать молодым, но у него было очень интересное волевое лицо и выразительные серые глаза.
– Хотелось бы знать, что нужно от меня этому ковбою, – недоуменно спросила Ирина.
– А тут письмо еще… на английском языке… – сказала Аля.
– Ну, давай переводи, покажи свои знания…
– А зачем мучиться, я долго буду переводить, – лукаво ответила дочка. – Я сейчас поставлю программу "переводчика".
– Ах, да… Я и забыла, что такое существует специально для ленивых. Везет же некоторым.
Алина пощелкала клавишами и стала читать текст уже на русском языке: "Здравствуйте! Вам пишет американец Майкл Смит"…
При словах "американец" Ирина чуть не выронила чашку с чаем.
– Нет, я больше этого не вынесу… Опять американец? – Ирину начало трясти от нервного смеха так, что на глазах выступили слезы.
– Да, погоди ты, мама, дай я дочитаю…
И дочка опять начала читать.
– "Здравствуйте! Вам пишет американец Майкл Смит. В газете "Чикаго-трибюн" я случайно прочитал маленькую заметку без подписи о русском художнике, который рисует на бересте. Там было также еще две фотографии. Вы даже не можете себе представить, какого труда мне стоило получить ваш электронный адрес. Я так и не смог понять, почему мне не хотела его дать американская журналистка, работающая в Москве, которой я сам лично звонил в Москву много раз и с которой я очень сильно поругался. Все дело в том, что я хочу издать книгу, в которой будет рассказываться о необычных художниках разных стран, и мне будет очень нужен ваш подробный материал и фото. Извините, я не знаю ни вашего имени, ни фамилии. Но мне очень нужно, чтобы вы ответили мне. Кстати, я скоро собираюсь в Москву. И у меня есть там друг-переводчик. Надеюсь, что когда я познакомлюсь с вами, у меня уже будет два друга.
Майкл Смит".
– Ну, вот видишь, по-моему, это настоящий американец, а не "американец из Детройта", – сказала Алина.
Ирина отставила чашку, села к компьютеру и еще раз молча, "про себя", внимательно прочитала письмо. А потом стала пристально разглядывать портрет. Она пару раз провела рукой по экрану компьютера, как бы сметая с него пыль и стараясь лучше разглядеть портрет.
– Ты знаешь, у меня какое-то странное чувство, – сказала она дочери. – Такое ощущение, что я уже где-то когда-то видела этого человека…
– А может это… дежавю? – улыбнулась дочка.
Казалось, Ирина не слышала этих слов. Казалось, она вообще находилась где-то далеко, как бы в отсутствии присутствия.
Она лишь пристально смотрела на изображение в мониторе и вдруг… запела. Старую, забытую мелодию, слышанную когда-то в молодости. Это была веселая песенка о сказочной птице счастья, слова и мелодия которой вдруг как-то сами выплыли из глубин памяти…
Дочка с удивлением посмотрела на мать. Но та удивила ее еще больше, попросив принести томик …Александра Грина.
– Зачем? Мам, ты не переутомилась случайно от всех наших питерских экскурсий? – спросила Аля, обнимая маму и заглядывая ей в лицо.
Ирина засмеялась: "Со мной все в порядке".
– Знаешь, у Грина в "Бегущей по волнам" есть удивительные строки… – Ирина сделала паузу, вспоминая запавшие когда-то в душу слова.
– …"Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас…" – медленно начала проговаривать она.
Аля принесла книгу, Ирина полистала ее и быстро, найдя страницу с закладкой, стала читать.
– "Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира, тягостно спохватясь и дорожа каждым днем, всматриваемся мы в жизнь, всем существом стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться Несбывшееся? Не ясен ли его образ? Не нужно ли теперь протянуть руку, чтобы схватить и удержать его слабо мелькающие черты?"
Алина с удивлением смотрела на маму.
– Да, – сказала дочка, – красиво написано, – но я все же не могу понять, какое отношение все это имеет к ковбою вместе с его письмом?
– Это очень трудно, почти невозможно объяснить, – сказала Ирина в раздумье, подбирая слова. – Это на каком-то, чисто интуитивном уровне происходит… Вот, когда ты читала письмо, а я рассматривала фото, как будто какой-то "щелчок" или "короткое замыкание" во мне произошло. И почему-то вспомнилась именно эта, а не другая мелодия, и именно эти строки… Понимаешь? Это знак… Судьба всегда дает знак. Но просто мы его не всегда можем распознать…
– Ох, уж мне эти фантазии творческих людей, – улыбнулась Аля и щелкнула пультом, включая телевизор.
– Пока что тебе это трудно понять. Остается просто принять на веру, что такое случается в жизни, – спокойно сказала Ирина.
А из телевизора доносились такие, уже набившие оскомину слова: "Молодость, красота, здоровье…
Счастливы обладающие"…
Счастливы ли?