- Потому что в тебе много умного написано. Хотя я не понимаю, почему это говорил Христос. Это же Автор Книгу придумал.
- Автор придумал Текст, - возразила я. - Это он тебе нравится?
- Ну, конечно, а что же ещё?
- А он, этот Текст, может тебе не понравиться?
- Какие глупые вопросы ты задаёшь! - ответил мой собственный голос.
- Леночка…
Брр. С кем это я разговариваю?! Неожиданно в комнату вошла Леночкина мама и спросила:
- Уроки сделала?
- Не-а. Я книжку читаю.
- Нравится?
Я чуть не выпала из переплёта. Ещё никогда люди об этом друг друга не спрашивали!
- Ага. Слушай, мам, а у тебя есть книги про Иисус Христоса? Ну, кроме Библии.
- А тебе задали о Христе? В библиотеку сходи…
- А что, что нравится? Скажи, пожалуйста! - перебивая, закричала я, но при слове "библиотека" прикусила язык.
- Это мысль! - заявила Леночка.
Я даже не поняла, когда она прекратила чтение, перевернув меня обложкой вверх, и переместила с кровати обратно на стол.
Упоминание о библиотеке выбило меня из колеи. "Святые магазины, где каждая Книга нужна… Большие дома, в которых живут Читатели… Свалки ненужных Книг…" - я много всего слышала о библиотеках от других Книг, но ни разу не встречала Книгу, которая была бы там хоть раз.
Эх, всё априори, априори! А я ещё такая молодая! И столько опыта ещё впереди… Радостная и счастливая, я улыбнулась разговаривающей по телефону Леночке и быстро уснула.
И приснился мне Книжный Магазин и моя первая подруга Весёлая Наука. Мне снилось, что её читают прямо не отрывая от полки…
А чтение меня наяву продолжилось на следующий день… но это выглядело… мягко говоря, странным образом. Леночка открыла меня на закладке (ах, как я обожаю этот сладкий, полный необыкновенного предчувствия миг - открывание на закладке!) и положила на ещё одну открытую Книгу. И продолжила читать.
- Эй, эй… ты кто? - затеребила я своего соседа. - Объясни мне, что происходит?
- Ви… ви… вишнёвый Сад, - назвался он и… заплакал - негромко и безнадёжно.
Он больше ничего не сказал. Меня разрывало на части - с одной стороны, беспокоил Вишнёвый Сад, находящийся подо мной, а с другой - Леночка меня читала, и поэтому контролировать мысли и ощущения я уже не могла.
- Леночка, Леночка! - позвала я под всхлипы соседа.
- С кем ты на этот раз беседуешь? - последовал вопрос.
- Что тебе нравится во мне? Ответь мне ещё раз, только честно и конкретно. Тебе нравится Текст во мне?
- Да.
- Очень нравится?
- Да, только я его плохо понимаю.
- Значит, Текст может нравиться вне зависимости от понимания?
- Это сложно объяснить.
Вдруг я вспомнила девушку по имени Юля, которая ударила меня об стену. Мне стало немного больно, слегка задрожали странички с пятьдесят третьей по шестьдесят пятую.
- Скажи, Леночка, какое влияние Текст имеет на Читателя?
- Великое.
Мне снова отвечал мой же голос, но я не придала этому значения.
- Так значит, Текст - самое главное во мне?
- Да.
- Леночка! Ты уроки сделала? - раздался голос её мамы, и мне показалось, что вчера было то же самое.
- Делаю, - услышала я голос Леночки, и почувствовала, как меня приподняли. - Литературу.
- Чехов что ли?
- Да. Нам задали образ Ани как вещего птенца в протухшем дворянском гнезде.
Нас с Вишнёвым Садом отложили в сторону. Я вздохнула и собралась с мыслями. Мне отвечали два голоса: мой собственный и незнакомый, причём незнакомый зачитывал куски моего Текста. Это, конечно, было прекрасно - так я хоть чуть-чуть узнаю, что же во мне написано. Но дело в том, что меня волновало другое. И каждый новый ответ, полученный в сеансе Чтения, порождал всё новые и новые вопросы…
К примеру, на вопрос "зачем Читатели читают Книги?" у меня была масса исключающих друг друга по смыслу ответов. Были ли среди них правильные?
Зато теперь я знала, вернее, чувствовала всеми фибрами своих страничек: я без Текста не существую. И вообще, никакая Книга без Текста не существует. Хотя мне больше нравилось красивое, хоть и длинное "Литературное Произведение", нежели безразличное "Текст".
Я засияла! Я почувствовала себя живой! Я почувствовала себя настолько счастливой, что в очередной раз не смогла сдержать слёз…
И когда Леночка снова взяла нас с Вишнёвым Садом, чтобы читать меня, зачем-то закрываясь им, я услышала, как моя Богиня пробормотала: "Странно, почему вода на обложке…"
А может, мне показалось, что я это услышала?
И я решила помолчать. Это было трудно - мысли и вопросы то и дело лезли в голову. Мне хотелось поделиться своим хрупким счастьем с Леночкой.
"Бог - это не абстракция. Это живое присутствие - всеблагое, абсолютно щедрое, счастливое. Целостное и свободное".
Это произнесла я! Но я не хотела!
"Освободись от выдуманных тобой пределов возможного. Бог вне этих пределов, ибо Он не имеет формы. Будучи бесформенным, он обитает во всём".
Брр… Я не хочу это говорить! Я приказываю себе молчать…
Но Текст лился. Мой Текст, моё Литературное Произведение лилось из меня, будто бы не Леночка читала меня, а наоборот - я читала Леночку вслух…
Это лилось и лилось из меня, и я, не понимая того, что говорю, просто произносила Текст, наслаждаясь процессом и купаясь в бесформенном ощущении счастья…
Под звуки собственного голоса я не заметила, как закрыла глаза и перенеслась… нет, не в мир грёз, хотя это было похоже… а в другой, совсем не придуманный мир.
Я находилась на кресте, но не в теле человека. Я по-прежнему была Книгой. Рядом и вокруг меня были другие кресты, и на них умирали грязные и небритые люди в лохмотьях. А я не умирала, хотя чувствовала неприятное покалывание в районе ладоней и где-то в вечно неподвижных ногах.
Толпа внизу глядела на меня - кто с ненавистью, кто с жалостью, кто с безразличием. Я не видела искренности в глазах смотрящих. Вдруг одна из пожилых женщин, скрывавшая лицо за куском грубой ткани, закричала на непонятном языке. Но я поняла, что она обращается ко мне и спрашивает:
- Ты кто, Анна?
Сразу же нестройный хор других голосов поддержал её:
- Ты кто? Кто ты такая? Что ты здесь делаешь?
Один из людей в лохмотьях повернул свою голову ко мне и прошептал:
- Ты Иисус из лазарета. Ты воскрес.
- Я Книга… - сказала я, но меня никто не слышал, и тогда я повысила голос: - Я Книга!
Только мне не удалось перекричать толпу, скандирующую свои вопросы на разных языках и разными голосами:
- Кто ты? Кто ты такая? Что ты здесь делаешь?
Но мне удалось прочитать табличку, висящую на груди моего соседа по кресту. На ней человеческой кровью было написано имя:
"Лазарь".
7. Библиотека
Из этого немыслимого мира я вышла очень резко и внезапно, будто бы проснулась по звонку будильника. На самом деле Леночка просто прекратила меня читать, заложила где-то в районе двухсотой страницы и разлучила с Вишнёвым Садом.
Выход оказался крайне болезненным, подобно удару об стену или воде, пролившейся на обложку. Я долго боялась открыть глаза, всё ещё пребывая в состоянии божественной невесомости. Мне вспоминались обрывки странных событий - на кресте, эти крики и непонятные вопросы - но события казались чем-то второстепенным. Лучше них зафиксировалось парадоксальное ощущение, которое было трудно принять: я вовсе не Книга.
Но кто же я тогда?
Нет, я Книга! И во мне есть Литературное Произведение!
Вот только Книг не распинают на крестах, как людей. Если бы мне это пригрезилось, если бы я вообразила… я могу представить, что я вишу на кресте. Но что толку, если это - не переживание? А во время произнесения собственного Литературного Произведения случилось переживание.
Случилось и прошло. И теперь опять ждать, пока Леночка возьмёт меня и продолжит читать?!
Мысль, зудевшая в голове, ждать не умела. Ей хотелось избавиться от проклятия, в которое я верила всё больше. Как мне прочитать себя без помощи Леночки, моего нового Бога? Я пыталась сопротивляться этой мысли, но чем больше я сопротивлялась, тем ожесточённее она мучила меня.
Шло время, я ворочалась, дрожала и обливалась горьким потом, но так и не смогла произнести ни слова из своего Текста. В бессилии я рухнула на дно спасительного мира грёз.
Питаясь радужными цветами и гармоничными звуками, я не почувствовала небольшого полёта и не заметила того, что меня переместили на полку. Даже наяву я ещё долго не могла понять, где нахожусь и почему - в таком странном положении. Слева мой взгляд упирался в тёмное деревянное небо полки, а справа - в несколько Книг, вернее, в их макушки. Я долго копошилась и вертела головой, пока не осознала, что меня положили на Книги сверху, а не поставили, как обычно, между ними.
- Эй, здравствуйте! - крикнула я. - Я ваша новая соседка. Меня зовут Безусловная Любовь.
Но отклика не последовало. Я попыталась ещё несколько раз, прикоснулась рукой к макушкам незнакомых Книг - безрезультатно. Снова почувствовала закладку. Скоро меня снова возьмёт Леночка и дочитает. Обязательно…
* * *
У книжных болезней есть одно нехорошее качество: никогда не замечаешь, как они начинаются, а когда они поражают все страницы и переплёт, становится слишком поздно их бояться.
Я была ещё слишком юна и не знала, чем чреваты приступы острой ненужности, начавшиеся спустя трое суток тотального одиночества. Я не знала, насколько заразна летаргическая апатия, которой, как впоследствии оказалось, были поражены все без исключения Книги на полке. Их молчание было мёртвым молчанием, их глухота оказалось хронической, их безразличие к окружающей жизни приобрело почти неизлечимую форму.
Апатия накрыла меня спустя неделю кошмарных снов и жестоких галлюцинаций. А всё дело в том, что Леночка забыла о том, что не дочитала меня до конца. Не дай Читатель самому лютому врагу испытать мук недочитанной Книги! В поисках ответов на вопросы "Как же она могла со мной так поступить?", "Почему она меня бросила?", "Неужели Богиня разгневалась на меня?" я медленно умирала в одиночестве. Приступы ненужности повторялись всё чаще, доводя меня до слезливых истерик, и вскоре моё тело не выдержало боли неприятия и лишилось сознания.
Летаргическая апатия принесла с собой облегчение, бессмысленность и тёмную пустоту. Чувство времени исчезло, вокруг серо, прохладно и спокойно - наверное, это было похоже на смерть.
"Тебе повезло, - сказали бы мне проснувшиеся старые Книги, - обычно в летаргию впадают на десятилетия, и чем дольше Книги спят, тем меньше шансов у Читателей их разбудить".
У других Книг шансов разбудить больную практически нет. Поэтому, когда поглотившая меня унылая пустота сменилась слепящим светом, чьими-то настойчивыми прикосновениями и громкими голосами, я ещё долго не могла понять, где нахожусь. Страшно болел переплёт, происходящее вокруг казалось очередным тревожным видением из мира грёз, а позабытое чувство реальности возвращалось так же медленно и болезненно, как исчезало сколько-то дней назад.
- Эй… Эй…. Ты жива, просыпайся! - теребили меня слева.
- Книжечка! Новенькая! Пожалуйста, очнись! - доносилось справа.
- Г-г-де… г-г-де… я? - мой с трудом расплетающийся язык еле вымолвил первые слова.
- Ты в Библиотеке.
- К-как?!
Похоже, предстояло поверить в ещё одну невозможность. Скорее, Идиоты бы спустились с небес в Книжный Магазин, чем я смогла бы перенести такое количество шока одновременно!
- Ты в Библиотеке. Но ты не из Типографии, хотя выглядишь совсем молодо. Откуда ты?
Мне бы самой хотелось это знать.
- Слава Автору, ты жива! Ты жива, жива! Жива!
Ура, конечно. Только почему жизнь - бесконечная череда боли и удовольствий?
Адекватное восприятие вернулось ко мне спустя несколько часов. Я находилась на полке, подобной той, в Книжном Магазине. Напротив меня стояла в точности такая же полка с Книгами. Яркий свет, специфический незнакомый запах, напоминающий аромат… объятий Апологетики. Левая соседка, тоненькая белая с чёрными вкраплениями Книга по имени Лирика радовалась так, будто бы это она, а не я впервые угодила в Библиотеку. Правый мой сосед в твёрдом переплёте с удивительным именем Восстание Ангелов, добродушно улыбался, всей своей обложкой излучая уверенность и дружеское участие.
- Как я здесь оказалась?
- Тебя принесла Арина и поставила между нами, - ответил Восстание Ангелов.
- Кто это - Арина?
- Библиотекарь. Человек, который разрешает Читателям нас прочитать.
"Бог Богов?" - подумала я, но вслух спросила другое:
- А как я оказалась у Арины?
- Наверное, какой-нибудь Читатель вернул, - предположил Восстание Ангелов.
Читатель у меня был один - Леночка. Но зачем?! Меня же ей подарили… И тут я, будто спохватившись, вцепилась в соседа:
- Какое сегодня число и год?
- 30 апреля 1631 года от рождества Первокниги, - откликнулась Лирика, а Восстание Ангелов недоумённо пожал плечами.
Хорошо, что я кое-что помнила о книжном летоисчислении. Открытка утверждала, что меня подарили Леночке 9 ноября 2005 года по человеческому календарю, а значит, я пробыла в летаргической апатии около пяти месяцев.
Я пересказала соседям события тех дней, что помнила перед тем, как провалилась в болезнь. Восстание Ангелов долго напряжённо думал и, наконец, произнёс:
- Когда я жил на полке своего семнадцатого Читателя, Модель Для Сборки рассказала мне забавную историю про одну библиотечную Книгу. Её Читатель однажды забыл вернуть эту Книгу в Библиотеку, отчего та заболела лютой ненавистью к жизни. А когда она узнала, что вместо неё Читатель вернул в Библиотеку совсем другую Книгу, и даже не её сестру, та несчастная Книга покончила с собой.
- Не может быть! - изумилась я.
- Да, да. Отец Читателя взял её на свою работу в научный институт, и Книге удалось выскользнуть из его рук прямо на стол с химическими реактивами. К сожалению, история не сохранила имени этой потрясающей по чувственности героини.
- Зачем ты рассказал ей? - заволновалась Лирика, теребя меня за руку. - Ты, пожалуйста, не верь ему, это просто библиотечная легенда.
Но я не поняла волнения Лирики, поскольку знала только понаслышке, что такое Библиотеки, и как в них попадают Книги. Я попросила своих соседей просветить меня на этот счёт. Перебивая друг друга и часто скатываясь на иные темы, Лирика и Восстание Ангелов поведали мне примерно следующее.
Не все Книги после создания Типографами посредством помещения в их страницы Литературных Произведений видят первый в жизни свет на полках Книжных Магазинов. В Книжном Мире существует так называемая Святая Милость, даруемая свыше - и это - таинственная сила неизвестной Книгам природы, исходящая от Авторов или Типографов. Благодаря этой Милости некоторые Книги и попадают в Святые Дома - Библиотеки. Все библиотечные Книги делятся на две религиозных категории: одни верят в Богов-Авторов, другие - в Богов-Типографов.
На этом месте я хотела изложить свою теорию про Богов-Читателей, но посчитала неэтичным сразу же вступать в спор со своими новыми, такими добрыми и счастливыми соседями.
Так вот, попав в Библиотеку, Книга получает клеймо на всю жизнь в виде штампа на 17-й страничке и бумажного ярлыка, приклеенного к обратной стороне обложки. Процедура практически безболезненная, а я, будучи в летаргической апатии, даже не почувствовала, как она прошла. После чего Книга называется библиотечной, помещается на определенную полку и ждёт своего Читателя. Эти Книги нельзя купить, именно поэтому всё, что связано с Библиотеками, в Книжном Мире окружено ореолом святости.
Библиотекари - это кто-то вроде книжных Апостолов, работающих на Земле, и дающих разрешение людям читать ту или иную Книгу. Существует светлое поверье про падших библиотекарей, которые стали первыми продавцами в Книжных Магазинах и тёмное поверье про вознёсшихся до небес продавцов.
Каждая библиотечная Книга ждёт первого Читателя подобно тому, как Книга в Магазине ждёт покупателя. Вот только у библиотечной Книги гораздо больше шансов быть прочитанной много раз разными людьми, поскольку Читатель обязан вернуть Книгу в Библиотеку. При этом Лирика объяснила мне, что далеко не каждый Читатель читает библиотечные Книги полностью, да и вообще, взяв или приобретя Книгу, человек не обязательно становится её Читателем.
Слова Лирики легли нежным бальзамом на мою трепетную душу. Узнав, что Лирику ещё ни один из восьми Читателей не дочитал до конца, а два человека вернули её в Библиотеку, даже ни разу не открыв, я приняла это как данность и почувствовала приятное облегчение. Всё же люди - не Боги, и становиться Богом-Читателем - большая ответственность. А став Читателем, человек вправе сделать с Книгой всё, что угодно, и Книга должна принимать Божью волю. Если же человек обижает Книгу, не став Богом, то будет за это справедливо наказан, как, например, девушка Юля, которую мой читатель Серж отправил на свалку.
У Лирики было уже восемь Читателей, а Восстание Ангелов мог похвастаться аж двадцатью пятью. Впрочем, и возраст моих соседей исчислялся годами. Узнав о трёх моих Читателях за пять месяцев, Восстание Ангелов аж присвистнул.
- Ещё ни одна из моих знакомых магазинных Книг не имела больше одного Читателя за первый год жизни, - заявил он.
- С такой стремительной Судьбой очень легко быстро сгореть. Апатия была дана тебе свыше для передышки. Пусть я библиотечная и мне грех жаловаться на Судьбу, но я уже почти завидую чудесам, творящимся с тобой, - добавила Лирика.
- Среди магазинных Книг существует теория, что счастливая Судьба - это найти Читателя, которому ты будешь нужна, и такой Читатель один-единственный в мире, - осторожно заметила я.
- Знаем, знаем, - кивнул Восстание Ангелов. - Только мы, библиотечные, считаем, что у каждой Книги - своё призвание, своя миссия. Можно подарить своё Литературное Произведение одному Читателю раз и навсегда, а можно многим, и обрести счастье в этом. Можно годами прожить на полке в Библиотеке, а можно быть купленной в Магазине в первый же день жизни. Нет однозначного ответа, моя дорогая Безусловная Любовь. Книга - сложное, многоплановое и таинственное Существо, поэтому обитатели иных миров нас часто не понимают.
- Расскажите мне ещё про Библиотеки, - попросила я.