Мы с Апологетикой часами занимались сопереживанием. Сказочные ощущения от этого процесса трудно передать, но они были для меня важнее и реальнее, чем собственные сны из мира грёз. Жаль только, что никаких озарений ни на меня, ни на подругу, ни на прочие Книги с нашей полки не сваливалось. Зато прекратились болезни, и даже Сектоведение излечился от спонтанной апатии.
Что до его соседа Красное и Чёрное, то о нём доходили странные слухи. А может, Сектоведение сознательно не делился его знаниями и опытом, считая всех нас "беспереплётными брошюрками". Вскоре я по совету подруги перестала на этом заморачиваться.
Один из моих маленьких дней рождения - четыре месяца - мы с Апологетикой отпраздновали, поставив эксперимент погружения в сны друг друга. Мы долго готовились к нему, упражняясь в сопереживании и обычных снах "в обнимку". Мы думали, что такое погружение поможет нам хоть что-то узнать о Текстах друг друга, а затем рассказать… но, увы, ничего не получилось. Грёзы, что были у меня с Сержем, не повторились с Апологетикой, и она их тоже не увидела. Я испытала чувство падения в тёмную бездну без какого-либо наслаждения или очеловечивания, я была такой же беспомощной во сне Апологетики, как и она - в моём.
А на тринадцатой неделе моей жизни в комнате Николая случилось то, чего я и скрытно ждала, и, не стесняясь, боялась. И я не знала, какое чувство - страха или предвкушения чуда - укоренилось во мне сильнее. Время позволяет привыкнуть к своей предсказуемости, а жизнь… жизнь, вероятно, течёт где-то вне моего времени, потому как все остальные Книги преспокойно простоят на полке ещё долгие месяцы. За тринадцать недель ни одну из них с полки не взяли и ни одну к нам не подселили.
В комнату к Николаю зашла Тамара и завела с ним какой-то разговор, на который я не стала настраиваться, потому что размышляла о человеке, прибитом к кресту. Я частенько воображала его потрёпанной Книгой. Чувствовать себя человеком и мыслить божественными категориями наяву я совсем не умела.
Вдруг Тамара подошла к полке. Николай никогда этого не делал, хотя пару раз я замечала, как он, сидя в кресле, листает какие-то Журналы.
Я навострила уши и растолкала дремавшую Апологетику.
- Может, книгу какую-нибудь? - спросила Тамара. - У тебя нет новых ненужных книг?
- Возьми любую. Только не бери книги по православию. Они мне нужны, - сказал Николай.
Я вовремя вспомнила, что ему не нужна. Значит я однозначно не Книга по православию!
- Что они хотят сделать? - затеребила меня подруга.
Тамара вынула с полки какую-то Книгу, стоящую ближе к Сектоведению, и начала её листать.
- Она хочет кого-нибудь почитать! - ответила я.
Апологетика сжала мою руку сильно, до боли. И сказала:
- Прощай, милая. Если я научусь звонить, я обязательно сделаю это, и ты будешь первой, кому я позвоню.
- Ты что?! Ты думаешь, она возьмёт меня?
- Да. Вчера мне это приснилось.
Я бросилась к ней в объятия и заплакала. Тамара поставила Книгу обратно на полку и обратила свой взор в нашу сторону…
Подруга удерживала меня изо всех сил, а я цеплялась за неё. На миг мне показалось, что Тамара, поняв, что не сможет вытащить меня с полки, бросит это занятие. Но тут я вспомнила, что именно она меня сюда поставила. И если теперь она хочет почитать…
Наверно, то же вспомнила Апологетика и разжала объятия. Тогда я ухватилась за край полочки и прокричала:
- Прощай! Я люблю тебя!
- Вот эта, судя по всему, новая, - сказала Тамара, оторвав меня от полки и показывая своему сыну.
Тот слегка повёл головой.
- Я не новая! Вернее, я уже читанная! Меня дважды читали! - заорала я.
- Правда, вот тут страничка слегка помята. Ну, ничего страшного, - кивнула Тамара.
- Эта? Хм… - Николай встал, потянулся и вздохнул. - Ладно, бери. Только то, что в ней написано - ересь.
- Это про любовь. То, что нужно, - и Тамара сделала шаг к двери, сжимая меня в тёплой руке.
- Кому нужно? - спросила я в пустоту, ведь люди по-прежнему не слышали меня…
- Христос никогда не говорил того, что там написано, - услышала я голос Николая, и всё затихло: от моего беспокойства канал связи с миром людей закрылся.
Тамара прошла по коридору, взяла висящую на ручке двери сумочку и убрала меня в неё. А затем вернулась в комнату сына и прикрыла дверь.
Я очень хотела расплакаться, но не смогла. И почему-то улыбнулась.
Моя подруга, Апологетика… Мне теперь будет не хватать её. Долго ли? Может, прочитав, Тамара вернёт меня на полку? Я была готова принять свою Судьбу, и беспокоило лишь состояние подруги: каково будет ей в одиночестве? Пусть Булгаков Избранное - хороший и добрый сосед, но он не сможет заменить меня. И если меня не вернут к ней, то как долго она сможет жить, не впадая в апатию и не чувствуя тепло родного книжного сердечка?
Поэтому грустила я за Апологетику, а не за себя. Спала плохо, ворочалась и стонала. Существа, окружающие меня, копошились и шептались, но со мной знакомиться не хотели. А я, поглощённая мыслями о подруге с одной стороны и принятием Судьбы - с другой, также не проявляла к своим временным соседям интереса.
Когда проснулась, обнаружила, что лечу куда-то внутри сумки. Когда летишь внутри ёмкости, может попросту укачать, но вскоре рука Тамары (а различать касания, не видя лиц, я уже умела) извлекла меня на свет, и последующий полёт сопровождался обрывками фраз:
- Леночке на де… рождения от… И вот ещё откры…
- Спаси… Тама… сегодня…
Меня подхватила чужая рука и сунула в полиэтиленовый пакет. Рядом со мной приземлилась пёстрая Открытка.
- Брр! Что случилось?! - обратилась я к ней.
- Тебя подарили. То есть пока не подарили, но уже собираются! - звонким голосом откликнулась Открытка.
- Это как понять?
- Глупышка! Радуйся! Тебя скоро подарят Леночке. И меня тоже! Хочешь, прочитаю, что во мне написано?
- А ты умеешь?!
- Конечно! Я пустая Открытка, и как только во мне пишут - это значит, что я скоро буду подарена, а для Открытки нет большего счастья, чем приносить счастье людям!
- Прочитай, пожалуйста, - попросила я.
- Дорогая Леночка! От всей души поздравляем тебя с 16-летием! Желаем крепкого здоровья, огромной любви, больших успехов в жизни, музыке и учёбе и всегда отличного настроения! Пусть исполнятся все твои самые заветные мечты! Кораблёвы Тамара Владимировна и Николай, девятое ноября две тысячи пятого года.
- Здорово! - восхитилась я. - Слушай, а ты случайно не умеешь читать то, что написано в Книгах?
- Нет, мне незачем! Пустые Открытки читают только то, что пишут в них. А Книги я читать не умею.
- Может, попробуешь? Вот меня, например.
- Ну… - Открытка нахмурилась. - Я вижу только твоё имя. А что там в тебе написано, я не вижу. Вот если бы ты была пустой Книгой, то тогда бы тебя писали, и ты бы смогла это прочитать. А так… ты уже с каким-то Текстом внутри, как полные Открытки. А полные Открытки не умеют себя читать.
- Книги не бывают пустыми, - возразила я. - Типографы помещают в нас Литературные Произведения.
- А, ну тогда жди, пока тебя не прочитает кто-нибудь из людей.
- Меня уже читали… - вздохнула я.
- Ну вот, а что ты тогда просишь?
- Ради познания себя.
- Глупышка! Не теряй времени на такую ерунду. Дари людям счастье, как я. Пока меня не купили, я стояла на полочке и улыбалась каждому встречному. И однажды мне улыбнулись в ответ, купили и теперь подарят.
Открытка действительно радужно улыбалась мне и переливалась всеми цветами радуги.
Я ещё раз вздохнула, но улыбнуться в ответ не могла. Примерно так же со мной разговаривал тот самый Журнал: "Расслабься, забудь, не майся дурью…". Я же считала, что Журналы и тем паче Открытки - не советчики Книгам. У них свой мир и своя жизнь, а у Книг - своя. И пока меня больше занимала даже не Леночка, которой я буду подарена, а Тамара. Я похлопала Открытку по рисунку:
- Ещё один вопрос можно? И я от тебя отстану.
- Хм. Странно, неужели все Книги такие недовольные жизнью? Ладно, давай, спрашивай, я на тебя не сержусь, - Открытка подмигнула мне.
- Подарок нельзя вернуть тому, кто его подарил?
- Да ты что?! И правда ненормальная какая-то! - метафорические волосы Открытки встали дыбом. - Знаешь, как это будет обидно? Смертельно обидно, вот как! Если хочешь, чтобы Открытка стала твоим врагом, достаточно озвучить ей наше родовое проклятие: "Чтоб тебя вернули подарившему!" Ах, прости меня, Господи Полиграф, да не обесцветятся краски твои! Никогда не задавай Открыткам подобных вопросов, болтливая Книга!
- Извини, я не знала. Прости меня…
Я покраснела от стыда до самых номеров страниц.
Похоже, что Тамара разлучила нас с Апологетикой навсегда. Ощущение опустошённости нахлынуло на меня и потопило в себе… А я надеялась, что Тамара взяла меня почитать. Но теперь моя надежда умерла. И я разревелась, как маленькая.
Открытка касалась меня, что-то шептала, пыталась утешить. Но она не знала обо мне ничего, и её касания были неприятны. Я быстро отгородилась и замкнулась в себе.
- Тебя дарят, а ты недовольна! - в конце концов не выдержала Открытка. - Ну и фотошоп с тобой! Пообщаюсь я лучше с Зонтом. Он дружит с Дождём, чего нам с тобой, милая, в этой жизни не светит!..
К моменту вручения меня Леночке я кое-как смогла прийти в себя, чтобы не выглядеть мокрой дурочкой в глазах других подарков. Момент этот наступил вечером: меня вытащили из пакета, и от неприятных запахов закружилась голова. Пришлось притупить обоняние, которое и так не баловало меня своим талантом, а также отключить слух. Я перелетела из одних рук в другие, а затем - на тумбочку с подарками. До самой ночи люди отмечали свой праздник, а я отдыхала и не откликалась на прикосновения других подарков. Одним глазом я посмотрела на них: три Открытки, Фотоаппарат, Набор и несколько непонятных, завёрнутых в блестящую бумагу, Существ. Из Книг я была единственной, но это не особо утешало.
Когда пиршество людей окончилось, я, наконец, открыла глаза и рассмотрела силуэт Леночки. Высокий, длинноволосый и неспокойный. Леночка уже давно распаковала все подарки, а ко мне даже не притронулась. Позже она всё-таки обнаружила меня, взяла и отнесла в другую комнату. Там стоял письменный стол, и Леночка положила меня на него.
Я осмотрелась - никаких Существ на расстоянии контакта со мной. Правда, на другом конце стола я разглядела спящий Пенал, а в стопке Тетрадей слева - пару Учебников. Докричаться до них не было физической возможности. Я решила, что перед сном стоит подумать о чём-нибудь позитивном.
Меня подарили, но вселенской радости от этого не чувствовалось. Я не понимала также, насколько я нужна тому, кому меня подарили: Леночка же меня не покупала! Если Тамаре показалось, что я нужна Леночке, то я тем более ничего не понимаю, ведь Тамара меня даже не читала! В чём тогда моя Судьба?
Если бы меня подарил Николай или Серж, я бы примирилась. Они - Читатели. А теперь… что со мной будет дальше? Неизвестность и разлука с Апологетикой отдавались болью во всех моих страничках…
А на утро Леночка разбудила меня, взяв в свои тёплые руки. Она листала меня, а я тёрла глаза и пыталась понять, сон это или уже нет. Потому что снилась мне полная ерунда наподобие фантастических галлюцинаций из воображаемого мира грёз. Будто я - вовсе не я, а какая-то другая Книга, которая пытается открыть собственные страницы, а ничего хорошего из этого не получается. Книга разваливается на части, переплёт превращается в труху, и меня поглощает чёрная пустота, из которой очень сложно проснуться.
Полистав мои странички, Леночка вернула меня на стол, а сама начала складывать какие-то Учебники в свой рюкзачок.
Я всхлипнула, а Леночка ушла. И мне пришлось вспомнить навыки жизни в одиночестве. Как я предполагала, они мне теперь очень даже пригодятся.
Мир грёз всегда ждал меня с распростёртыми иллюзиями. Купание в нём было лучше, нежели ворошение воспоминаний или душевная тоска, и я с радостью погрузилась туда. Это позволяло бодрствовать и одновременно пребывать совершенно не здесь, на пыльном столе, в депрессии. Временами я переставала путешествовать по волнам нереальных образов, открывала глаза и разглядывала новую комнату. Иногда пыталась представить себя в мире полученных при чтении Сержем видений - не впервые, конечно, пыталась. Представляла, перемещалась, видела новые картинки, но прекрасно осознавала, что они не имеют ко мне никакого отношения. Мир грёз - превосходное спасительное пространство для того, чтобы плавать в нём, ни о чём не думать и воображать себя Идиот знает чем…
А вечером Леночка начала меня читать.
Когда, спустя много месяцев, я расскажу о своём пути одной Книге, она скажет что-то вроде: "Ты - самая везучая Книга на свете!". А я ей не поверю.
Прежде чем начать читать, Леночка долго разговаривала с кем-то по телефону. Я слышала лишь обрывки фраз - канал связи с Леночкой чувствовался очень слабым. В конце концов, она сказала:
- Я лучше книгу почитаю!
И бросила трубку. Затем легла на свою кровать, включила настольную лампу и взяла меня в руки.
Первое впечатление было сумбурно-противоречивым… Появилось ощущение нужности! Меня снова читают! Я долгие недели ждала этого! Но это что-то другое - ни с Сержем, ни с Николаем таких ощущений не было… Особенно с Сержем - с ним совсем иначе… и больше не повторится… ведь Леночка даже не просила меня себе подарить…
На этом мысли закончились, потому как я погрузилась в водоворот новых ощущений. Мне не было раздражающе-щекотно, как с Николаем, но не было и страстного пламени, как с Сержем. Я чувствовала себя странно, а все прежние умозаключения насчёт Богов, Читателей, Текста казались сомнительными. Мне страшно захотелось пообщаться с Читателем - во время чтения это иногда получалось. Будучи не в силах раскрыть глаза, не слыша собственного голоса, я, тем не менее, чувствовала речь и её смысл.
- Леночка, Леночка! Ты слышишь меня? Это я, твоя Книга!
- Слышу, - откликнулся мужской голос.
- Что со мной происходит? Почему я снова не могу этого понять?
- Тебя читают. Читают то, что в тебе написано.
- Леночка, это ты со мной говоришь?
- Да, - откликнулся тот же голос.
- Я тебе нравлюсь?
- Не понимаю тебя.
- Тебе нравится мой Текст?
- Не понимаю твоего Текста.
- Леночка, почему ты отвечаешь мужским голосом?
- Тебе так кажется, - ответил голос женский.
Я замолчала и прекратила расспросы. И тут же услышала:
"В каждом из нас теплится крошечная искорка света, озаряющая мрак нашего бессознательного. Это именно та божественная искра понимания, благодаря которой сохраняется живая связь Человека с Богом. Та же искра в нашей собственной духовной традиции соединяет нас с божественным учителем и с божественностью внутри наших братьев и сестёр".
Это был незнакомый мне голос - и в тоже время я ЗНАЛА, что уже слышала его. Не удержавшись, спросила:
- Ты кто?
"Деление на различные религии - пережиток этого мира. В Сознании Христа, где все люди объединены одной целью, таких границ нет".
- Ты Иисус Христос? - переспросила я.
"Христианам нужно понять, что учение Иисуса о любви и прощении было извращено и выродилось в учение о страхе и чувстве вины".
Я притихла - такое впечатление, что голос меня не слушал. Правда, никаких образов и видений у меня не возникало.
- Леночка! - позвала я.
В ответ раздалось два голоса - незнакомый знакомый продолжал бубнить:
"Последователь Иисуса не может быть сторонником никакого разделения…"
А голос Леночки - на этот раз женский - произнёс:
- Про любовь хочу.
Пришлось приложить серьёзное усилие, но я открыла глаза. И увидела глаза Леночки - но не нашла в них ни огня, ни презрения.
Мы смотрели друг на друга в полной тишине, наверное, целую вечность, и за этот вневременной промежуток Леночка, возможно, прочитала несколько моих страниц. Я вернулась в себя, отключила зрение и… нет, не услышала - прочитала:
"Любовь - единственный ответ, способный упразднить страх. Если не веришь, попробуй сам. Прояви любовь к человеку или явлению, которые вызывают у тебя страх, и страх исчезнет. Это объясняется не столько тем, что любовь - лекарство от страха, сколько тем, что страх - это, собственно, и есть отсутствие любви. Следовательно, он не может существовать там, где присутствует любовь".
И тут меня осенило - я снова распахнула глаза и чуть ли не закричала, глядя в лицо Леночки:
- Это же мой Текст!
Сразу вспомнилось, что пару раз Серж произносил мой Текст так, что я его слышала. Но теперь я читала себя не голосом Леночки, но, безусловно, при её участии. Ведь если я могу прочитать себя, то значит, я смогу и понять себя? Я смогу стать Текстом, лишившись… лишившись чего? Неужели своих любимых, привычных страничек?
Да, Леночка, мой третий Читатель, доказывает мою правоту! Во мне существует Текст - Литературное Произведение! Получается, мои странички, переплёт, обложка - то, что я ощущаю как Книгу - не вся я…
Но это говорит о том, что все мои сёстры, содержащие в себе по одной из гипотез, одинаковые Литературные Произведения, отличаются… только формой? У них другие, хоть и похожие, странички, другая обложка… они другие Книги! И Типографы, вкладывая Тексты Авторов в нас, таким образом оживили много-много Книг с помощью одного и того же Текста!
Впрочем, версия насчёт Сестёр пока не доказана, ибо я не встречала своих сестёр.
- Леночка! - в который раз позвала я.
Очень хотелось спросить мою новую Богиню о Тексте. Леночка, между тем, грызла яблоко, положив меня на покрывало кровати и не придерживая рукой. Она продолжала меня читать - и это было приятно! Я не могла почувствовать, что очень уж нравлюсь Леночке, но и отторжения с её стороны не было.
- Леночка, меня очень интересует, почему Книги нравятся Читателям. Я совершенно не знаю ответа на этот важный вопрос, и никто из моих знакомых Книг не знает его. Апологетика как-то сказала, что Читателям нравится сам процесс чтения. Но я не Читатель, я Книга, и только начала учиться с помощью тебя читать себя. Тем более, вот был Николай, и я ему не понравилась…Был Серж, и я ему понравилась. А тебе, Леночка?
- Я не понимаю, - раздался в ответ женский голос. - Вот как тебя понять? "Жизнь - это либо сопротивление, либо принятие. Существуют только две эти возможности. Сопротивление ведёт к страданию. Принятие ведёт к блаженству. Сопротивление - это решение действовать в одиночку. Принятие - решение действовать вместе с Богом".
- Ты прочитала мой собственный Текст? - уже почти не удивилась я.
- Разумеется, это в тебе написано, - ответил голос.
- Как я могу объяснить тебе его? Я хотела бы сама себя понять для начала. Может, ты ответишь на мой вопрос? Я тебе нравлюсь?
- Нравишься, только ты очень умная Книга.
- Нравлюсь, потому что умная?