- Нет. Поскольку Текст может остаться просто мёртвым материалом и не стать Литературным Произведением, как бы Автор не мучился. В этом и таится разница между мёртвым Текстом и живым Литературным Произведением. Автору может казаться что угодно - и тогда он способен наречь мёртвый Текст живым, а живое обозвать мёртвым. Типографы способны наполнить Книгу любыми Текстами - живыми или мёртвыми. И Книга с мёртвым Текстом будет жива - но лишь как обложка, переплёт и страницы. Она будет очень несчастной, такая Книга, ибо никогда не сможет обнаружить в себе Литературное Произведение. Это Авторы-Идиоты прокляли её, отдав свои мёртвые Тексты Типографам-Демонам. Возможно, многие Книги, которые не читают, или те, которые только листают, или те, которые бьют об стену вместо чтения - это Книги с мёртвыми Текстами.
- Или их читают мёртвые Читатели, - ехидно добавил Восстание Ангелов.
- Я очень хочу, чтобы вы мне поверили, и не просто поверили, а вспомнили свой опыт и нашли в нём подтверждение моей теории. Наверняка вам встречались такие Книги, в отличие от меня…
- По статистике… - Восстание Ангелов легко воспользовался моей неуверенностью, - треть библиотечных и половина магазинных Книг живут в данную секунду летаргической апатией. Тебе, наша страстная первооткрывательница, знаком этот опыт, и он сравним разве что с жизнью перегоревшей Лампочки или неиспользованного Билета. Любая Книга, проведшая в апатии более года, не может быть разбужена посредством других Книг. Любая Книга в апатии - мёртвая Книга, и это - не метафора.
- Но Читатель может разбудить! - захотела поспорить я.
- Ты хотела узнать про мой опыт? Я видел множество апатичных Книг и ни одной, разбуженной Читателем. Ты - вторая разбуженная мной Книга. А первой была…
- Я… - отозвалась Лирика.
Я обернулась в её сторону. Лирика была так нежна, и сейчас она плакала - по-настоящему плакала. Что мне делать - утешать её или защищать свою теорию в дискуссии с Восстанием Ангелов?
- Я уверен, - спокойно продолжал тот, - что в этих умерших при жизни Книгах - прекрасные Литературные Произведения - о любви и драконах, о крокодилах и козинаках, об Иисусе Христе и Мойдодыре. Эти Произведения создали прекрасные Авторы, к которым затем спустились с небес Ангелы-Типографы. Но ничто не спасло их от болезни. Понимаешь, милая?
- Понимаю… - вздохнула я.
- Эх вы, девочки… - вздохнул Восстание Ангелов.
Мне стало очень грустно при мысли о миллионах апатичных Книг.
- Всё живое, - добавил он после некоторой паузы.
- Только что ты сказал, что Книга в апатии - мёртвая, и это не метафора.
- Да. И в моих словах нет противоречия. Подумай над этим, - и Восстание Ангелов, отключив слух, прикрыл глаза.
- Знаешь, солнышко… - Лирика прикоснулась к моей обложке, а я аж вздрогнула, потому что так ласково меня ещё никто не называл - ни любимый Читатель, ни лучшая подруга Апологетика. - Ещё два дня назад Восстание Ангелов был моим непосредственным соседом. Мы с ним дружим почти три года, а когда кто-нибудь из нас возвращался от Читателя, Библиотекарь его всегда ставил рядом. Теперь нас с ним немного разлучили, и я не могу общаться или сопереживать с Восстанием Ангелов непосредственно. Я хочу сказать тебе, что очень люблю его по одной простой причине: Восстание Ангелов задаёт такие задачи, решение которых я ищу до сих пор. Просить, умолять или обижаться на него бесполезно. Я вижу, что он начал задавать эти вопросы тебе, а значит, таким способом он проявляет свою любовь.
- А он сам знает ответы на задаваемые вопросы?
- Мне кажется, нет. Он их тоже ищет.
- Он кажется мудрым.
- Однажды он сказал, что мудрость - это не ответ на все вопросы, а исчезновение потребности спрашивать.
- Я не понимаю, как можно, не спрашивая, что-то познать. Даже если я переживаю опыт чтения, после его окончания всегда хочется спросить - а что же это случилось со мной?
- Я тоже этого не понимаю, - вздохнула Лирика. - Давай поучимся с тобой сопереживать. С Восстанием Ангелов это было восхитительно!
- С радостью! - откликнулась я.
За освоением разнообразных способов контакта с моими новыми друзьями первая неделя в Библиотеке пролетела незаметно. Я потихоньку адаптировалась к окружающей среде - зеленоватому свету, бумажно-паркетным запахам, скрипучей звуковой наполненности, оглушающей нечеловеческой тишине. Мне было с чем сравнивать, и я много рассказывала своим соседям про Книжный Магазин, где они никогда не бывали и знали о нём только понаслышке. Магазин отличался от Библиотеки раздражающе-наивной атмосферой (которую Лирика обозвала "грязной ересью"), а также обилием слоняющихся туда-сюда силуэтов. В Библиотеку приходило гоарздо меньше людей, и их силуэты выглядели какими-то полусонными, похожими на книжных червей. Я даже засомневалась в том, что при таком вялом наплыве потенциальных Читателей у библиотечных Книг больше шансов быть прочитанными по нескольку раз, чем у магазинных - быть купленными раз и навсегда. Иногда люди проходили мимо нашей полки, лишь однажды молодая женщина в очках задержалась и взяла полистать кого-то из стоящих недалеко от Восстания Ангелов. Библиотекаря Арину я видела мельком издалека, она чем-то напоминала по энергетической сущности Тамару, хотя память на человеческую ауру у меня гораздо хуже, чем на обложки.
В Библиотеке было очень гармонично, гораздо лучше, чем в квартире у людей: никаких непереносимых звуков вроде острого шума из телевизора или визга компьютера, никаких запахов сгоревшего ужина с кухни, никаких писков кроватей и воплей размножающихся пар по ночам. Книгам в плане жизненных потребностей очень повезло - кроме здорового сна без сновидений, других просто не было. Иногда мир людей казался мне неудачной и бестолковой задумкой их Автора, иногда я пыталась влезть в переплёт человека, и это приводило ко всяким абсурдным выводам, типа того, что Книги для Читателей такие же Боги, как и Читатели - для Книг.
Восстание Ангелов начал преподавать мне книгаяму - технику правильного дыхания, чтобы я не подхватила аутогенную аллергию, специфическую болезнь библиотечных Книг. А уж в том, что всякие апатии, депрессии и фрустрации мне здесь не грозили, я была уверена на все сто. Восстание Ангелов подтвердил это, сказав, что все апатичные Книги в Библиотеке заболели в домах у Читателей.
Второй сосед Лирики - его звали Бриллианты Вечны - учил её говорить на человеческом языке по очень древней, сложной и противоречивой системе Каббалы-Некромикона. Моя соседка не могла похвастаться особыми успехами в освоении этой системы, а я, ещё дома у Николая услышав о ней от Красного и Чёрного, решила, что это антинаучная ересь и подробностями не заинтересовалась. Лирика всячески старалась переубедить меня на словах и ждала того момента, когда Бриллианты Вечны попробует заговорить с каким-нибудь подошедшим к полке человеком. Но педагог утверждал, что система ещё недостаточно закрепилась между его страницами, и что ему самому нужен минимум год самостоятельных упражнений с Книгами, прежде чем он сможет перейти к практическому опыту с людьми. Упражнения эти заключались в повторении определённых слов на протяжении большого количества времени и визуализации изменённых образов из своего Литературного Произведения. Лирика выбрала образы металлического тумана, надувной луны и летающих глаз, а мне, кроме образа человека на кресте, визуализировать было нечего. Лирика сказала, что это должен быть изменённый образ - например, глаза в её Произведении вовсе не летают. Я предложила образ медведя на кресте, и Лирика почему-то долго смеялась, сорвав очередное занятие с Бриллиантами Вечны, после чего педагог запретил своей ученице отвлекаться на общение со мной во время уроков.
Вторую соседку Восстания Ангелов звали Тёмной Стороной, и она немного ревновала его ко мне, потому что время их невербального общения сократилось почти вдвое. Зато Тёмная Сторона владела основами телепатии Алмазной Сутры, что являлось крайне редким среди современных библиотечных Книг навыком. Правда, чтобы подобным образом общаться с Книгами, находящимися на расстоянии - пусть даже живущими на противоположной полке - необходимо было научить их. Чем, собственно, и занималась Тёмная Сторона львиную долю свободного времени, обучая азам телепатии с помощью самой телепатии Книгу по имени Аэлита. Эта книжная "наука" мне показалась куда более интересной и полезной, нежели скучная система Каббалы-Некромикона, и я заикнулась Восстанию Ангелов о желании поучиться у мастера. Озвученный им ответ Тёмной Стороны огорчил меня: "Ты ещё слишком мала для постижения великих тайн вечных Книг". При этом сам Восстание Ангелов учиться телепатии у своей соседки совсем не желал, а вопрос "почему?" с традиционной многозначительной улыбкой вернул мне, предлагая впасть в очередной мыслительный ступор.
Шла вторая неделя жизни в Библиотеке, и в одном из редких перерывов между многочисленными семинарами и лекциями, которыми были увлечены мои удивительные соседи, я вернулась к беседе на будоражащую тему.
- Дорогой Восстание Ангелов, вот что меня интересует. Как только Автор создаёт из мёртвого Текста живое Литературное Произведение - что происходит с ним дальше? Ведь пока оно не помещено Типографами в Книгу, идёт время, и это Произведение как-то живёт. Как живёт оно вне Книги?
- Дорогая Безусловная Любовь, Литературное Произведение не может жить вне своего носителя. До того, как попасть в Книгу, оно живёт в Рукописи.
- А до того, как попасть в Рукопись? Меня интересует тот момент, когда оно ещё не в Рукописи, но уже и не является просто Текстом. Меня интересует, всякое ли Литературное Произведение хочет стать Рукописью, а затем Книгой. Или его судьба находится в полной зависимости от Автора.
- Представь на минутку, что ты - именно такое живое Произведение. Представила?
Я кивнула, хотя, честно говоря, представляла с трудом.
- А теперь расскажи о своих желаниях. Пофантазируй.
Я улыбнулась. Какая же он прелесть - мой сосед Восстание Ангелов! С ним невозможно соскучиться!
- Ну, я, конечно, сразу бы захотела познакомиться поближе с Автором. А поскольку я - не Книга и у меня нет вечно неподвижных метафорических ног, переплёта и обложки, то, значит, я способна свободно перемещаться в пространстве. Я бы подлетела к Автору, заглянула ему в глаза, прикоснулась бы к нему. Если бы умела - поговорила бы с ним, хотя мне кажется, что нам хватило бы и невербального контакта. Я бы спросила его - хочет ли он, чтобы я стала Книгой…
- Ошибка, - перебил Восстание Ангелов. - Ты не знаешь, что такое Книги, и бывают ли они на самом деле.
- Ой, ты прав… - задумалась я на мгновение. - Ну, тогда бы спросила: а что со мной будет дальше? Он ли это решает или можно мне самой?
Восстание Ангелов кивнул.
- Я бы очень захотела сама решить свою дальнейшую Судьбу и пройти собственный опыт. Или, по крайней мере, выбрать из тех вариантов, что назовёт мне Автор. Я бы очень захотела странствовать по свету, познакомиться с Природой, с другими Литературными Произведениями. Мне не нужно было бы себя познавать, поэтому я бы просто жила, радовалась жизни и дарила бы всему окружающему миру свою любовь и гармонию. А ещё… ещё я наверно бы поблагодарила Автора за то, что он создал меня из Текста. Я бы попросила его научить меня создавать что-нибудь. Может, он отвёл бы меня на склад Текстов, и я бы научилась, и сама стала бы Автором.
- Вот ты и ответила на свои вопросы, - сказал сосед.
- Да, но это же только мои фантастические гипотезы! - возразила я.
- Ты хочешь знать, или тебе нужны доказательства?
- Я… хочу знать…
- Ты и так знаешь, что ты - Литературное Произведение.
- Да, и опыт чтения - тому доказательство. Но…
- Доказать можно лишь то, чего нет. Всё, что есть, не нуждается в доказательствах.
Едва удержавшись на краю очередного мыслительного ступора, я ухватилась за единственную спасительную ниточку:
- Но почему я всё-таки - Книга? Почему?!
Восстание Ангелов дружески похлопал меня по плечу, провёл рукою по обложке с моим именем.
- Задай вопрос правильно. Почему ты - не Литературное Произведение?
- Но я ли… опыт чте… а…эээ…
Я повернулась к Лирике, отдыхающий после визуализации увесистого куска танталового тумана.
- Лирика, скажи, кто ты?
- Я Книга, - последовал ответ, который я знала с первых часов появления на свет.
- Милая, прости, но я тебе не верю. Неужели ты до сих пор считаешь себя просто Книгой?
- Я могу считать себя кем угодно, милая Безусловная Любовь, - хоть Книгой, хоть Журналом, хоть Инструкцией. Всё равно это не имеет никакого отношения к тому, кто я на самом деле.
- Так я и спрашиваю тебя о том, кто ты на самом деле!
- Не кричи, пожалуйста. Я очень устала.
- Прости, милая… Но мне действительно важно это узнать.
- Если я скажу тебе, кто я на самом деле, это будет означать, что я считаю себя этим кем-то. Значит, я не могу ответить на твой вопрос, ибо любой ответ на него будет ложным.
- Даже если ты скажешь, что ты - никто?
- Тем более если я так скажу. Считать себя никем - верх лицемерия.
- Тогда зачем ты ответила, что ты - Книга?
- Ты спросила, я ответила. Я знаю, что ты хотела услышать, что я считаю себя Литературным Произведением. Но я не НЛП-Соблазнение, чтобы говорить то, что хотят услышать окружающие.
- Прости, но я не знакома с Книгой по имени НЛП-Соблазнение.
- А мне довелось прожить с ней три месяца на одной полке. Эта Книга утверждала, что прочитала себя на две трети, и с тех пор я серьёзно задумалась, насколько для Книги благо - прочитать себя полностью.
- Ты очень долго общалась с Восстанием Ангелов. С тобой непросто вести диалог! - хмыкнула я недовольно.
- Ой, да ну тебя, Безусловная Любовь! Ты даже маску недовольства без Инструкции Надевания Масок нацепить не можешь!
И мы обе от души рассмеялись. Я чувствовала себя превосходно, несмотря на то, что ответы соседей меня не удовлетворили, а покой мне теперь даже и не снился.
Спустя полтора месяца после того, как Леночка отнесла меня в Библиотеку вместо какой-то другой Книги (о Судьбе которой я совсем не переживала), я уже освоила азы книгаямы и книга-йоги. Вторую премудрость преподавала Лирика по своей собственной системе, которая являлась синтезом её опыта, двадцати пяти главных страничных асан Торы и набора оздоровительных упражнений для молодых Книг, разработанных Сонетами Шекспира в сокнижестве с Рубаями Хайяма. Книга-йога давалась мне с трудом, но её первые положительные результаты вдохновляли на продолжение занятий. Мы с Лирикой практиковали попеременное напряжение и расслабление страниц - причём каждой в отдельности, что сильно повышало не только мою чувствительность к внешнему миру, но и сопротивляемость боли. Лирика объяснила, что разницу в ощущениях я лучше всего почувствую в будущем - во время чтения Читателем. Помимо этого, я занималась упражнениями, укрепляющими прочность переплёта, гармонизирующими внутреннюю красоту обложки, избавляющими от негативных мыслей по отношению к себе и даже - увеличивающими удобоваримость моего Текста. Правда, я не понимала смысла некоторых из предлагаемых мне Лирикой действий, а особенно - смысла их последствий. На что Лирика резонно замечала, что ни один смысл в Книжном Мире нельзя определить однозначно.
За это время я почти позабыла, что существует мир грёз, в который нужно погружаться якобы для избавления от текущих проблем или болячек. Ни Лирика, ни Восстание Ангелов не поощряли такого способа существования, считая его бегством от скуки, порождённой страхом остаться ненужной. А концепцию нужности, приносящую столько страданий, я просто возненавидела. Правда, соседи часто осекали меня, когда я начинала гордиться тем, что становлюсь такой умной. В глубине моей души только зарождалось семя понимания относительности любой, даже самой удивительной и полезной, концепции. Но как жить без концепций, как развиваться и, главное, как мыслить по-другому - я не знала. Восстание Ангелов, разумеется, мудро молчал и периодически подкидывал мне свои коаны, а Лирика утверждала, что многие Книги годами занимаются йогой с медитациями, но так и не познают бесконцептуального мира.
Сопереживание, которое Лирика называла розовым словом "эмпатия", осталось моим любимым способом духовного сближения. Благодаря нему оба соседа стали моими друзьями. Я могла часами утопать в объятиях Лирики, чувствовать её всеми фибрами моих невидимых человеческому глазу рук, летать с ней в бесконечных пространствах доверия и понимания. Восстание Ангелов позволял сопереживать с ним не так часто, но зато эти контакты каждый раз оказывались настолько фантастическими, что я едва ли не сходила с ума, когда сеанс заканчивался. После глубокой эмпатии с ним я ещё несколько часов дрожала и лила девичьи слёзы от удовольствия, не могла открыть глаз, пошевельнуть руками и включить слух. Когда я обретала способность к речи, то сразу же замучивала Восстание Ангелов вопросами о его впечатлениях от меня. Мне было очень важно, чтобы любимые друзья чувствовали себя со мной чудесно и говорили об этом, а они, конечно же, считали, что всякие слова после сеансов эмпатии неуместны.
Погружение в сны друг друга мы практиковали нечасто, поскольку, как ни странно, мои соседи ничего не знали о таком способе взаимопознания. А результатами наших редких попыток никто не был доволен. Лишь однажды нам с Лирикой удалось что-то увидеть: мы с ней шли, держась за руки, по петляющей между высоких деревьев тропинке, и она читала стихи, называя их своими. Проснувшись, никто из нас не вспомнил этих стихов, а возможность передвижения не была чем-то сверхнеобычным, потому что снилась или воображалась относительно легко.
Контакты с людьми в Библиотеке действительно оказались нечастыми, и меня пока никто не брал даже полистать. А вот Лирику однажды взяли - и быстро вернули на место, и хорошо, что на то же самое. Мои сомнения по поводу частой читаемости библиотечных Книг вновь дали о себе знать.
- Ты сравниваешь со своим опытом, - пояснил Восстание Ангелов. - А твой опыт - удачен и необычен, в отличие от опыта большинства магазинных Книг. Не переживай - в Библиотеку почти никогда не заходят случайные люди.
- А как же недочитанность?
- Это может случаться с теми Книгами, в которых много Литературных Произведений составляют одно Мегапроизведение, потому что не каждый Читатель нуждается в каждом составляющем Книгу Произведении.
Объяснение показалось мне простым, но не удовлетворительным. Леночка не дочитала меня, хотя я чувствовала, что во мне - одно Литературное Произведение.
- Восстание Ангелов, я чего-то не понимаю, - сказала я.
- Это прекрасно! Это просто восхитительно! - искренне обрадовался он.
- Объясни мне так, как умеешь только ты. Ты же знаешь - простые ответы мне не подходят, они годятся только для наивных дурочек вроде Книжек-Раскрасок.
- Хорошо, моя родная. Начнём с того, что во всех Книгах - разные Литературные Произведения, за исключением…
- Сестёр и братьев?
- Правильно.
- Значит, это не гипотеза, это факт? Одно Произведение способно оживить множество Книг благодаря Типографам?
- Да. Вода может быть налита как в кувшин, так и в пиалу.
- Хорошо, допустим…
- Есть две возможности. Первая - все Книги похожи друг на друга тем, что они - Книги, а отличаются Литературными Произведениями. И вторая - сёстры и братья похожи Произведениями, а значит, отличаются… - Восстание Ангелов сделал паузу.