Фильм? Уже сам факт того, что им разрешили снимать в Танзании, ошеломлял, но я понимала, что уже готовое место раскопок на краю равнины Серенгети значительно сэкономило бы бюджет фильма - не придется самим перерывать грунт.
- Не хотелось бы вас разочаровывать, - сказала я, - но я тоже здесь работаю.
- В таком случае попроси ее убрать навес.
Ассистент даже не потрудился обернуться, когда говорил это. У меня сжались кулаки.
- Боюсь, что не смогу, - ответила я, отчеканивая каждое слово. - Без навеса работать слишком жарко.
- Работать?
Он медленно обернулся и улыбнулся.
Глаза Джорджа Фарли загорелись, как у человека, который нашел золото.
- Вы антрополог?
Вопреки здравому смыслу я кивнула.
- Господи, - вздохнул Эдвард, - вас послало само провидение!
Джордж повел меня под мой же льняной навес.
- Вы антрополог из Калифорнийского университета? Ведете здесь раскопки?
- Видите ли, - ответила я, - это не совсем место для раскопок.
Я вкратце изложила ему программу университетского курса и рассказала о разнообразных местах в Африке, где студентов учат проводить раскопки.
- Значит, вы не совсем работаете? - настойчиво допытывался Джордж. - И у вас может быть… немного свободного времени?
- Может, - подтвердила я.
- Триста долларов в день, - продолжал Джордж, - если вы согласитесь быть консультантом фильма по техническим вопросам.
Это больше, чем я зарабатывала в университете. Заманчивое предложение. Совершенно не разбираясь в съемках фильма, я подумала о том, что очень соблазнительно извлечь пользу от навязанного мне творческого отпуска. Подумала о том удовольствии, которое получу, обойдя Кастера без риска для своего будущего в университете.
Но я не отвечала, и Джордж быстро заговорил, заполняя молчание:
- Это фильм об антропологе, и исполнитель главной роли, Алекс Риверс, настаивает на том, чтобы мы пригласили настоящую Маккой, чтобы он мог узнать о раскопках из первых рук.
- Настаивает? - хмыкнул Эдвард. - Настоятельно требует.
Я удивленно изогнула бровь.
- А разве у вас нет своего? - спросила я. - Мне кажется, вам следовало побеспокоиться об этом прежде, чем приезжать сюда.
Джордж откашлялся.
- Вы правы, у нас был консультант, но ему неделю назад неожиданно пришлось уехать.
- Посреди ночи, - вполголоса добавил Эдвард, - и, вероятнее всего, против воли.
Джордж бросил на него сердитый взгляд.
- Алекс совсем не страшный, - сказал он, поворачиваясь ко мне. - Мы позвонили в Штаты, но, чтобы найти кого-то, требуется время, а тут… вы…
- Попали в видоискатель камеры, - подсказала я.
- Триста пятьдесят долларов, - предложил Джордж, - и номер в городской гостинице.
Это неэтично, с этим Арчибальд Кастер никогда бы не смирился. Предложение означало, что все свободное время мне придется нянчиться с капризной звездой, которая уже кого-то уволила, вместо того чтобы копаться в земле, проводя собственные исследования. Я открыла рот, намереваясь любезно отклонить их предложение, когда вспомнила Коннора. "А тебе никогда не хотелось узнать, чего ты лишаешься?"
- Что ж, - я ослепительно улыбнулась, - когда начнем?
Джордж оставил меня с импровизированным контрактом, нацарапанным на отвороте суперобложки любовного романа, который я читала, и практически сразу же я сложила свой навес и поехала в город, чтобы позвонить Офелии. Я на съемочной площадке с Алексом Риверсом! Лично я ничего особенного от знаменитости не ожидала - жизнь в Лос-Анджелесе научила меня тому, насколько мелок и эгоцентричен их мирок, - но я знала, что Офелия сочтет это потрясающим подарком судьбы. Она запоем читала специализированные журналы и всегда знала, какой продюсер какого режиссера и звезду заполучил, а когда мы шли по улицам Лос-Анджелеса, где снимался фильм, ее невозможно было оторвать от съемочной площадки. Могу себе представить ее реакцию: она умрет или, по крайней мере, скажет, что умрет, потому что именно так она восклицала в большинстве случаев - когда получала роль статистки в телевизионной рекламе или когда заканчивались листья салата, если она готовила еду.
Мы с Офелией Фокс делили комнату в общежитии с тех пор, как на первом курсе университета компьютер поселил нас вместе. Тогда она еще носила несчастливое имя Оливера Фраг, и уже тогда у нее был второй размер груди и белокурые волосы. Для Офелии я являлась своеобразной связью с реальным миром, а она, в свою очередь, как мне кажется, заставляла меня смеяться.
Еще я знала об Офелии больше, чем кто-либо. Когда я во время первых рождественских каникул осталась в университете, потому что в Мэне мне некуда было податься, то с удивлением обнаружила, что Офелия тоже никуда не уехала. В своей обычной легкомысленной манере она сообщила всем, что хочет заняться своим загаром. Но в сочельник мы напились виски "Гленфиддик", и Офелия разоткровенничалась. Рассказала о своем отчиме, который лапал ее с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет. О том, как от него пахло лосьоном после бритья. Призналась, что научилась не спать, чтобы слышать малейший скрип двери своей спальни. Когда взошло солнце, мы не открывали подарки, а робко, бережно, как сокровище, вручили друг другу эту правду о себе.
Мы были такими разными, но стали не разлей вода. Когда Офелия стала искать себе новый образ, я поддержала ее. В конце концов, я хорошо понимала, что она так тщательно пытается скрыть. Она купила себе имплантаты в грудь в качестве подарка на выпускной и на законном основании сменила имя. И пока я работала над магистерским дипломом, она всецело посвятила себя тому, чтобы найти для нас квартиру: рядом с киностудиями - для себя и недалеко от Калифорнийского университета - для меня. Квартирка оказалась маленькой, но и арендная плата низкой, и в ней мы прожили почти семь лет.
- Говорите, - сказала телефонистка.
- Офелия!
Я услышала, как она поспешно выдохнула.
- Слава богу, ты позвонила! - воскликнула она, как будто я находилась всего в километре от нее. - Я погибаю.
Я усмехнулась.
- Ты постоянно погибаешь, - возразила я. - Что на этот раз?
- В четыре, как тебе известно, у меня встреча с психотерапевтом. - Офелия ходила к какому-то специалисту, чтобы повысить самооценку, с тех пор, как решила, что сеансы у экстрасенса пользы не приносят. - Сейчас я хожу к нему дважды в неделю, но хотелось бы сократить наши встречи до одного раза, только я не знаю, как об этом сказать.
Я не хотела смеяться, даже не собиралась, но смех сам вырывался наружу. Я закашляла, чтобы скрыть смешок.
- Наверное, я просто не пойду, - вздохнула она. - Поговорю с ним в четверг. - На мгновение она замолчала, а потом, по-видимому, вспомнила, что разговаривает со мной. - А как там в Африке? - покорно спросила она.
Офелия не понимала моего увлечения антропологией - она считала антропологию просто разрекламированным способом испачкаться в грязи, - но знала, насколько много она для меня значит.
- Интереснее, чем я ожидала, - ответила я. - Нашла работу по совместительству.
- Организуешь сафари?
- Консультирую по техническим вопросам в новом фильме Алекса Риверса.
Вдалеке я услышала грохот.
- Боже мой! Боже мой! Боже мой! - причитала Офелия. - Как это произошло?
Когда я ей все рассказала, ко мне вернулись первоначальные сомнения.
- Знаю, что потом я об этом пожалею, - сказала я. - Если бы не деньги - и возможность насолить Калифорнийскому университету! - я бы не согласилась. - Я состроила гримасу. - Держу пари, он не захочет замарать свои ручки.
Я медленно выдохнула, размышляя над последствиями своего спонтанного решения. Кастера я не любила, но, находясь в университете, избегать его не могла. И Алекса Риверса я любить не собиралась, но связала себя обязательством быть его тенью десять часов в день.
- Я пришлю тебе вещи, - заявила Офелия. - Свое черное платье без рукавов, розовый атласный лифчик и…
- Офелия, - оборвала я подругу, - я консультант по техническим вопросам, а не его любовница.
- И тем не менее, - возразила Офелия, - никогда ничего не знаешь наперед. Просто распишись за чертову посылку, а потом можешь засунуть ее в чемодан и забыть о ней. - Она отрывисто дышала. - Поверить не могу! Поверить не могу! Так я и знала, что нужно было заниматься антропологией. - Она даже заикалась от возбуждения. - Господи, Касс, - выдохнула она, - сам Алекс Риверс!
Я улыбнулась. Даже если в этом лифчике я буду дефилировать в двадцати метрах от Алекса Риверса, Офелия, скорее всего, повесит его в рамочке, когда я вернусь домой.
- Он просто человек, - напомнила я ей.
- О да! - выдохнула она. - Человек, который зарабатывает четыре миллиона долларов за фильм и является в ночных фантазиях всему женскому населению.
Я задумалась: Алекс Риверс никогда не приходил ко мне во сне, но, с другой стороны, большинство моих сновидений были о том, как я понемногу снимаю земляной слой и обнаруживаю людей, которые жили миллионы лет назад. Я попыталась вспомнить, какие из его фильмов смотрела: наверняка ходила на них с Офелией, потому что она была единственным человеком, с которым я проводила свободное время, а она обычно насильно водила меня посмотреть последние кассовые фильмы. Я припомнила "Отчаянного", вестерн, на который мы ходили еще в колледже, и "Свет и тень", один из культовых фильмов на вьетнамскую тему, вышедший в 1987 году. Было еще несколько боевиков, названий которых я не помнила, и последний фильм, который я посмотрела где-то полгода назад. Любовную историю. "Дикая яблоня". Совсем о нем забыла. И очень удивилась, потому что я никогда не видела Алекса Риверса в образе романтического героя, но поверила его игре.
Основная идея фильма не отпускала меня всю обратную дорогу домой: лучше любить и потерять, чем не любить вообще. Неужели это на самом деле правда? Любовь, в моем понимании, - не более чем запланированное соблазнение. В колледже я потеряла невинность с одним из студентов - просто потому, что хотелось узнать, что такое близость. Не было ни глубокой сердечной раны, ни соития душ. Всего лишь ускорилось сердцебиение, наше горячее дыхание смешалось - словом, непритязательный секс.
Других было немного, но я не думала, что упускаю что-то важное. Чаще всего мне просто некогда было это замечать. Мне бы хотелось иметь детей - когда-нибудь! - но я родила бы ребенка только от человека, который мне небезразличен, однако до настоящего момента единственным человеком, в которого я могла бы влюбиться, был Коннор.
- Все, пора, - сказала я. - Звонок стоит кучу денег.
- Позвони мне в четверг после вашей встречи.
- Офелия…
- В четверг.
Я закрываю глаза.
- Посмотрим, - отвечаю я. - Ничего не обещаю.
Я еще никогда не видела столько людей, которым платили за то, что они ничего не делают. Люди сидели на земле, на складных стульях, на валунах. Повсюду краны с огромными камерами и извивающиеся провода. Перед переносной аудиосистемой с разноцветными кнопочками и рычажками сидел мужчина в наушниках. Говорили все. Джорджа с Эдвардом нигде видно не было, и казалось, процессом никто не управляет.
Я уже привыкла к тому, что меня посылают в безлюдные места, где я не знаю ни души, но здесь я была явно не в своей стихии. Куда бы я ни ступила, как сразу запутывалась в каких-то проводах, а потом еще налетела на мужчину, который нес кучу париков и головных уборов, и сбила его с ног.
- Боже мой! - воскликнула я. - Сейчас я вам помогу.
Но он только с неодобрением посмотрел на меня, быстро все собрал и поспешил прочь.
Я подошла к женщине, сидевшей на высоком складном кресле, на котором было написано "Сценарист".
- Прошу прощения, - обратилась я к ней, - я ищу режиссера.
Она вздохнула, но даже не оторвала взгляда от открытой папки-скоросшивателя, лежавшей на коленях.
- Вы не одиноки, милочка, - ответила она и сделала пометку красным карандашом, а потом позвала кого-то по имени и помахала, подзывая его к себе.
Я сделала реверанс и слилась с толпой людей с пристегнутыми к ремням рациями. На столе лежала стопка сценариев.
- "По Его образу и подобию", - прочла я вслух, проведя рукой по эмблеме "Уорнер Бразерс" внизу страницы.
- Я могу вам помочь?
Передо мной, нетерпеливо притопывая, остановился какой-то человек. Он буквально вырвал сценарий у меня из рук.
- Я ищу Берни Рота, - ответила я. - Режиссера.
Мужчина презрительно ухмыльнулся.
- Как будто я не знаю, кто он такой! - Он щелкнул пальцами, привлекая внимание крепких парней, которые как раз пронесли мимо нас тяжелую черную веревку. - Эй, куда вы это понесли? Я же сказал, что это должно лежать за палаткой!
- Подождите! - окликнула я, когда он поспешил к ним. - Берни Рот?
- Одну минутку! - Он остановился. И крикнул в спину двум парням с веревкой: - За палаткой!
Я швырнула свой рюкзак на стол, надела на голову бейсболку цвета хаки и решила: если Магомет не идет к горе, то я дождусь, пока гора сама придет к Магомету. Рано или поздно кто-то попытается меня разыскать. Я села, опираясь спиной о высокое дерево и подтянув колени к груди.
И задумалась об Алексе Риверсе. Я, разумеется, знала, как он выглядит: он каждый месяц, по крайней мере так казалось, появлялся на обложках журналов. Он был, если одним словом, великолепен. Его короткие каштановые волосы отливали золотом. У него был решительный квадратный подбородок с ямочкой. И полные, благородные губы, которые всегда выглядели так, будто Алекс скрывает какую-то тайну. А от его глаз, благодаря которым он и прославился, невозможно было оторваться. Цветом они были как трещина на серебристой поверхности зеркала, и когда вы смотрели ему в глаза, даже на рекламных снимках, можно было поклясться, что вы, как в зеркале, видите в них свою душу.
Я думала, что встречаться с ним каждый день будет легко.
Меня удивила тишина. Ни одна камера не работала, никто неистово не размахивал руками с криком "Мотор!", никто не произносил ничего, даже отдаленно напоминающего текст. Все съемочное оборудование покрывал слой мелкой красной пыли, как будто им вообще в последнее время не пользовались. Неудивительно, что необходимо три месяца, чтобы снять двухчасовой фильм.
Насколько я видела, съемки проходили на трех площадках.
Первая - настоящее место раскопок в ущелье, которое очень напоминало место раскопок Калифорнийского университета всего в километре отсюда.
Вторая - ряд палаток. Перед одной из которых я заметила актрису, которую раньше видела на экране, но фамилии ее вспомнить не смогла. На ней были защитного цвета шорты и куртка от "Калахари", и я решила, что первым делом скажу художнику по костюмам, что модель из "Нэшнл джиогрэфик" не имеет ничего общего с реальностью и проигрывает удобной старой футболке.
Третья площадка представляла собой возвышение, которое должно было выглядеть как внутреннее убранство палатки. Там стояла кровать, несколько умело расставленных пустых коробок и низкий столик на трех ножках. На полке - фигурная фарфоровая чаша и кувшин. Я не сдержалась и рассмеялась. Китайский фарфор?
Через несколько минут рядом со мной присела девушка.
- Черт, жарко! - сказала она и улыбнулась. Это была первая по-настоящему открытая улыбка с момента моего приезда. - Вы с кем здесь?
- Сама, - ответила я. Вопрос застал меня врасплох, как будто я должна была прийти в сопровождении. - Я консультант по техническим вопросам. По антропологии.
- Ух ты! - восхитилась девушка. - Вы хотите сказать, что зарабатываете себе этим на жизнь?
Я улыбнулась в ответ.
- Я думала, наоборот: что это я должна восхищаться. Потому что вы работаете в кино.
- Ой, я не совсем в кино работаю, - сказала собеседница. - Я ее помощница. - Она указала на женщину в куртке типа сафари, которая просматривала сценарий. - Меня зовут Ли-Энн.
Я представилась и пожала собеседнице руку, а потом кивнула в сторону слоняющейся толпы.
- Почему все бездельничают? - поинтересовалась я.
Ли-Энн засмеялась и встала.
- Так снимают кино, - ответила она. - Много спешки и ожидания. Давай вставай! Держу пари, ты понятия не имеешь, где здесь оазис, - сказала она, переходя на "ты".
Я последовала за ней. Внутри длинной низкой палатки кипело веселье. Мои глаза перебегали из одного конца стола на другой, отмечая запотевшие кувшины с соком манго и лимонадом, грозди бананов и горы киви, небольшие бутерброды с курицей и пластинками вареного яйца, салаты из капусты, моркови, лука под майонезом и блюда макарон с кунжутом.
- Это обед? - спросила я.
Ли-Энн покачала головой.
- Мистер Риверс любит, чтобы между дублями было чем перекусить. Он все и организовал, если точнее, Дженнифер. Она работает у него помощником, как я у Джанет. Если думаешь, что это изобилие, дождись обеденного меню. Вчера подавали мечехвоста. Представляешь? Мечехвост в Африке!
Я нерешительно взяла банан, очистила его и вышла из палатки под знойное солнце. Запрокинула голову, прикрывая ладонью глаза.
- О чем этот фильм?
Ли-Энн очень удивилась, что мне никто не рассказал. Это некая научная фантастика. Алекс Риверс играет антрополога, который обнаружил останки, на первый взгляд очень древние. Он начинает определять их возраст и узнает, что они датируются шестидесятыми годами двадцатого века. Потом он замечает, что химический состав костей, даже если это скелет предка, не совсем обычен. Оказывается, он принадлежит инопланетянину, что, разумеется, заставляет ученого задуматься, откуда он вообще здесь взялся.
Я вежливо кивнула, когда Ли-Энн закончила. Сама бы я на такой фильм не пошла, но, вероятно, сборы будут неплохими.
Я последовала за ней к небольшой группе людей. Меня представили, и все имена я тут же забыла. Большинство членов съемочной группы сидели на земле. Ли-Энн заговорила с какой-то женщиной об условиях в местных уборных, а я прислонилась спиной к высокому складному креслу.
Кресло было похоже на то, в котором сидела женщина-сценарист, только на спинке его было написано "Алекс Риверс". Кресло было пустым, и Алекса Риверса поблизости видно не было, поэтому я уселась в кресло.
Ли-Энн охнула и схватила меня за руку.
- Встань немедленно! - велела она.
Я испуганно взвилась с кресла, подняв облачко пыли, от которой все закашлялись.
- Это всего лишь кресло, - сказала я. - Оно же пустое.