Он протянул мне руку, и я без колебаний бросилась к нему в объятия. Мы опоздали на собственную свадьбу. С каждым шагом к ожидающему нас лимузину мои опасения рассеивались. Я могла думать только о том, что люблю Алекса. Люблю так сильно, что даже становится больно.
Глава 14
Алекс постарался так подгадать свое прибытие в международный аэропорт Лос-Анджелеса, чтобы время вылета-прилета попадало на глубокую ночь, на два-три часа, когда у ворот и стойки регистрации багажа ошивались только самые стойкие журналисты. В день, когда мы вылетали из Кении, куда отправились на медовый месяц, Алекс разбудил меня, положив ладонь мне на щеку.
- Касси, дорогая, - растормошил он меня поцелуем. - Касси!
Я села и сразу заметила аккуратные стопки одежды, педантично выставленные в линию туфли Алекса и его туалетные принадлежности - все это ожидало, пока их уложат в чемодан. Никогда в жизни я не умела так, как Алекс, паковать вещи - настоящее открытие для меня, потому что раньше я считала, что у него на побегушках три-четыре человека, которые за него складывают вещи. Я протерла глаза.
- Уже пора? - спросила я.
- Одну минутку. - Алекс посмотрел в окно на исчезающую луну, окрасившую холмы Нгонга серебром. - Я должен тебе кое-что сказать, - признался он.
Я напряглась. Этого-то я и ожидала, разве нет? Удара под дых, осознания того, что я живу во лжи. "Сюрприз! - воскликнет он сейчас. - Все клятвы были пустым фарсом. А священник, проводивший церемонию, - просто актером". Я отвернулась, не желая, чтобы Алекс увидел, что я всегда ждала этих слов.
- Что бы ни произошло, когда мы вернемся, я хочу, чтобы ты кое-что поняла. - Он взял мою руку и прижал к груди, где сильно и не спеша билось его сердце. - Это я. Что бы я ни говорил, как бы разительно ни отличалось мое поведение от виденного тобою раньше, - это все потому, что я должен быть тем, кем меня хотят видеть. Это все не по-настоящему. - Он нежно прижался губами к моим губам. - Вот что настоящее.
От изумления я не знала, что сказать. Глаза Алекса стали цвета дождя. Он едва заметно поджал губы - человек, знающий его не настолько хорошо, как я, мог бы даже не обратить на это внимания. Под моей ладонью неистово колотилось его сердце.
Он был напуган. Он думал, что я вернусь домой, увижу, кто он есть на самом деле, и уйду от него. Алекс ни за что не хотел меня отпускать; он боялся, что я захочу уйти.
Но откуда Алексу было знать, что в последний раз, когда я была в Лос-Анджелесе, дни пролетали чередой, абсолютно похожие друг на друга. Откуда ему было знать, что моя кожа, казалось, пела, когда он ко мне прикасался; что я никогда не считала себя красавицей, пока не увидела себя его глазами. Он не знал, как знала это я, что являюсь противоядием его боли, а он успокаивает меня, как лечебный бальзам. Я улыбнулась и предложила утешение, которое, как я верила, было необходимо.
- Вот увидишь, - заверила я, - все будет хорошо.
Я уткнулась лицом в грудь Алекса, но даже с закрытыми глазами не могла отгородиться от более чем шестидесяти человек, которые теснились у служебных ворот аэропорта, пытаясь дотянуться до Алекса, выкрикнуть вопрос или сделать несколько снимков молодоженов. Я глубоко дышала, втягивая аромат мыла из гостиничного номера в Кении и теплый пряный запах, которым пропиталась кожа Алекса. Я буквально впилась пальцами ему в бок, и он обнял меня покрепче.
- Еще десять минут, - прошептал он, проводя губами по моим волосам. - Еще десять минут, и я посажу тебя в машину.
Я глубоко вздохнула и расправила плечи, намереваясь выглядеть так, как, по моему мнению, должна выглядеть жена Алекса Риверса: холодно и невозмутимо, а не как поникший цветок. Но, освободившись из защищающих объятий Алекса, я предоставила репортерам возможность впервые увидеть мое лицо. Засверкали фотовспышки, и единственное, что я видела, - танцующие пятна перед глазами. Алексу даже пришлось остановиться, иначе я рисковала упасть.
- Когда вы поженились, Алекс?
- Что в ней есть такого, чего нет в других?
- Ей известно о вас и о Марти Леду?
Я недоуменно посмотрела на Алекса.
- Марти Леду? - переспросила я, улыбаясь.
Алекс застонал.
- Даже не спрашивай, - попросил он.
Я как раз сумела сфокусировать зрение, чтобы успеть увидеть, что один из журналистов перегнулся через фиолетовую заградительную веревку и указал на мой живот.
- Стоит ли в скором будущем ожидать маленьких Риверсов?
Алекс среагировал настолько быстро, что даже фотоаппараты не успели зафиксировать то, как он рванулся к журналисту и схватил его за ворот рубашки. Я протянула руку к Алексу, собираясь защитить репортера, задавшего совершенно невинный вопрос. Но не успела ничего сказать, как мимо меня промчалась гора, за которой клубилось облако тяжелых цветочных духов и копна начесанных волос. Женщина оттолкнула моего мужа от репортера и буквально прилипла к Алексу, обхватив его одной рукой за талию. Потом подошла и обняла меня тоже.
- Веди себя любезно, Алекс, - пробормотала она, - или скоро тебе не дадут играть.
Алекс испепелил ее взглядом, но ему все же удалось выдавить улыбку для любопытной толпы.
- Я думал, ты разошлешь пресс-релиз, Микаэла, - процедил он сквозь зубы, - а не пригласительные.
Женщина закатила глаза.
- Разве я виновата, что ты популярен, как Бог? - Она подмигнула мне. - Поскольку Алекс, кажется, не собирается удостоить меня чести знакомства с тобой, я Микаэла Сноу. Я отвечаю у Алекса за связи с общественностью. Хотя из того, что произошло, ты, наверное, понимаешь, что Алекс не очень-то умеет расположить к себе общественность. - Она вновь перенесла внимание на Алекса. - К твоему сведению, я разослала твои пресс-релизы. Но ты не можешь не признать, что свадьба самого знаменитого в Америке холостяка с антропологом должна вызвать определенный интерес. У таблоидов благодаря тебе знаменательный день - у Джона в машине лежит по экземпляру на случай, если ты захочешь посмеяться. - Она взглянула на меня. - По сведениям "Стар", ты марсианская королева, которая заарканила Алекса внеземной любовью. - Микаэла легонько подтолкнула Алекса. - Иди! - велела она. - Чем скорее ты ответишь на вопросы, тем быстрее все закончится.
Я смотрела, как Алекс направился к журналистам и камерам, слышала жужжание включенных диктофонов, которые с нетерпением ожидали Великой новости. Микаэла обняла меня за плечи.
- Скоро привыкнешь, - успокоила она.
Я сомневалась. Я не понимала, почему эти люди встали среди ночи, чтобы задать вопросы и сделать пометки о том, что их совершенно не касалось. Неожиданно мне захотелось вернуться в свой пыльный кабинет в университете, где я могла сидеть целыми днями, и ко мне даже студенты не заглядывали, и телефон не звонил. Где я была одной из многих. Я испугалась самой мысли о том, что, став женой Алекса, буду вынуждена ездить по проселочным дорогам, носить темные очки и позволять другим выполнять мои указания. Алекс мог до конца моей жизни быть моим, но моя жизнь уже никогда не будет такой, как прежде, - это цена, которую я вынуждена буду заплатить.
Алекс работал на камеру. Он выглядел именно так, как тогда, когда мы были в постели; он смотрел теми же блестящими глазами и лениво улыбался черным линзам и затворам фотообъективов, которые уставились на него.
- Самое, черт возьми, горячее место, где мне довелось бывать, - сказал Алекс в ответ на вопрос о Танзании. Он обвел меня взглядом с ног до головы, и я зарделась. - Конечно, одни дни бывали жарче других.
- Познакомьте нас, Алекс! - выкрикнул кто-то.
А второй голос добавил:
- Вы официально женаты?
Алекс засмеялся и направился ко мне.
- Если вы об этом, то церемонию бракосочетания проводил не вождь зулусов. Вам придется поверить мне на слово, потому что свидетельство о браке уже отослано на хранение моему адвокату. - Он взял меня за руку. - Позвольте представить вам мою жену, Кассандру Барретт-Риверс.
Снова защелкали фотоаппараты, но сейчас я была к этому готова. Я улыбалась, не зная точно, как по этикету подобает вести себя в три часа утра на импровизированной пресс-конференции. Меня начали засыпать вопросами, одно слово цеплялось за другое:
- Как вы познакомились?
- Вы его поклонница?
- Он хороший любовник?
Алекс наклонился ко мне.
- Сейчас я тебя поцелую, - прошептал он. - Поверни голову направо.
Я недоуменно уставилась на него, не понимая, почему он дает мне указания о том, что до настоящего момента у нас получалось естественно.
- Зачем? - удивилась я.
Алекс улыбнулся, делая вид, что уткнулся носом мне в ухо.
- Потому что тогда я буду на переднем плане, - объяснил он. - Реклама для меня намного важнее, чем для тебя.
Он повернул меня к камерам таким образом, чтобы были видны наши профили и то, как его руки обнимают меня за плечи.
- Это ваша последняя возможность сделать фотографии, - сказал он репортерам. - Вы забыли, что у меня до сих пор медовый месяц?
Алекс склонился надо мной, и я увидела, как дрогнули его губы, почти беззвучно произнеся два слова, прежде чем прильнуть к моим губам: "Будь смелой".
Я закрыла глаза, обняла Алекса за шею, крепко прижала к себе и сделала вид, что не слышу аплодисментов. Когда он отстранился, я прищурилась, недоумевая, зачем он приподнял меня с земли и почему его нога скользнула у меня между ног.
- Отлично, - прошептал он, уводя меня от журналистов. - Даже Хепберн не сыграла бы лучше.
Я молча повернулась к нему. Неужели он думал, я играю?
Микаэла тараторила перечень того, чему Алекс обязан уделить внимание и что до утра ждать не могло. Я на деревянных ногах шла рядом с ними, неся перед собой, словно щит, свою большую полосатую сумку.
Журналисты взвалили на плечи свои вещи, взяли куртки и ушли, уводя за собой операторов и фотографов. Мне казалось, что сейчас, когда Алекс попросил всех уйти, аэропорт опустел. Мы шли по тихим коридорам за Микаэлой к машине, которая отвезет меня в дом, где я раньше никогда не была.
Только потому, что Микаэла была вдвое толще обычных людей, я не сразу заметила фигуру, стоящую прямо на нашем пути. Офелия не сдвинулась с места, не желая отдавать ни пяди и глядя не на меня, а на знаменитость, идущую рядом со мной.
Я не позвонила подруге и не рассказала, что выхожу замуж, потому что чувствовала себя виноватой в том, что не могу пригласить ее на свадьбу, и решила, что поставлю ее в известность о уже свершившемся факте. Когда я наспех писала телеграмму для курьера из "Вестерн Юнион", то представляла, как расширятся ее глаза, а губы изогнутся в идеальную улыбку. Мне хотелось рассказать Офелии, что на первый ужин с Алексом Риверсом я надела ее черное платье, и о том, как он снимал с меня лифчик, который она мне одолжила. Вместо этого я остановилась на сухой констатации: "ВЫШЛА ЗАМУЖ АЛЕКСА РИВЕРСА ТЧК ДОМОЙ 14 НОЯБРЯ ТЧК ПОРАДУЙСЯ МЕНЯ".
Я ожидала, что Офелия своим поведением оправдает все истории, которые я рассказывала о ней Алексу, и совершит что-нибудь вопиющее. Зная ее, я допускала, что она может обнять его и начать безудержно целовать, решив, что это ее единственный шанс. Может умолять Алекса устроить ей встречу с его агентом и унижаться до тех пор, пока он не даст ей небольшую роль в одном из своих фильмов. Я говорила Алексу, что, когда дело касается кино, у Офелии нет ни стыда ни совести.
Но Офелия стояла совершенно спокойно, даже со мной не поздоровалась. Она не отрываясь смотрела на Алекса, но не как на безупречного, обожаемого героя, как я ожидала, а словно оценивая его. Я зарделась от гордости: она первая, кто усомнился, достаточно ли Алекс Риверс хорош для меня, а не наоборот!
Я вырвалась из объятий Алекса, подбежала к Офелии и крепко ее обняла.
- Я так рада тебя видеть! - воскликнула я, держа ее за руки.
Офелия, словно онемев, не сводила глаз с Алекса. Я улыбнулась: когда она узнает Алекса как моего мужа, а не кинознаменитость, мы будем вспоминать об этом и смеяться.
Но она продолжала стоять молча. Я почувствовала, как между моим мужем и подругой возникло напряжение, которое сгустило воздух настолько, что мне стало страшно. За десять лет нашего знакомства я ее такой никогда не видела. Я искала хотя бы намек на ту женщину, которая потеряла временную работу секретарши, когда на спор с коллегой стянула блузку и отксерокопировала свою грудь; женщину, которая нарисовала на теле кетчупом бикини и в таком виде отправилась на кастинг в надежде шокировать режиссера, который искал героиню для съемок в рекламе "Ханта". Офелия, с которой я жила, не знала слова "уравновешенный" и никогда ничего не боялась.
Офелия опустила взгляд на мою шею, и я поняла, почему она молчит. Под тщательно наложенным гримом она разглядела то, что не увидел ни один из репортеров, - желтеющие следы пальцев, которые до сих пор окаймляли мою шею. Не желая, чтобы она неверно все истолковала, я прижалась к Алексу.
- Это Алекс Риверс, - негромко представила я. - Алекс, это Офелия Фокс, моя соседка по комнате.
Алекс повернулся к Офелии со своей обезоруживающей улыбкой.
- Бывшая соседка по комнате, - поправил он, протягивая руку.
Офелия холодно пожала его ладонь, а потом повернулась ко мне и прошептала то, что услышала только я.
- Я бы так не спешила, - пробормотала она.
Офелия ничего не сказала о синяках. Да и что было говорить? Правда заключалась в том, что ее заранее терзали сомнения, и еще до того, как приземлился наш самолет, у нее уже сложилось свое видение происходящего. Все было просто: Офелия полагала, что Алекс собирается меня отвратительно подставить, в противном случае зачем бы он стал настаивать на том, чтобы жениться на мне посреди пустыни, вместо того чтобы устроить пышную голливудскую свадьбу, которую запомнили бы на много лет?
- Знаешь, - прошипела она, когда Алекс с Джоном отстали, чтобы забрать багаж, - я видела тот поцелуй на камеру. Он выставил себя на передний план, Касси. А всем известно, что в камеру должна смотреть женщина.
Я засмеялась. Из всех присутствующих при этой сцене, скорее всего, Офелия единственная, кто обратил на это внимание.
- А как же все те звезды, которые сбегают в Вегас? - возразила я. - Господи, только представь, что все эти журналисты явились в аэропорт в три часа ночи, чтобы посмотреть, как я выгляжу! Только представь! Разве удалось бы устроить маленькую закрытую свадьбу здесь?
Офелия ткнула меня пальцем в грудь.
- Вот об этом я и говорю! - заявила она и возмущенно закатила глаза. - Это должна была быть не маленькая закрытая свадьба. Это должно было стать медийным фурором. Каждая женщина в этой стране хочет знать, на ком женился Алекс Риверс. Тогда почему он устраивает церемонию в чертовой Танзании, а потом тайком, среди ночи, пробирается в аэропорт, как будто не хочет, чтобы его кто-нибудь видел?
- Может быть, потому что он любит меня? - возразила я. - Меньше всего мне бы хотелось участвовать в помпезной церемонии на студийной съемочной площадке.
Офелия покачала головой.
- Но так это не делается. Только не в Голливуде. Это неправильно.
Она смерила меня взглядом из-под опущенных ресниц, и я неожиданно поняла, что в происходящем для Офелии было не так: в естественном порядке вещей в киноиндустрии Алексу Риверсу подходила бы женщина яркая, сногсшибательная, во всей красе; женщина, которая интуитивно понимает, что поцелуй - это еще и возможность сделать отличный снимок. Алекс Риверс должен был бы жениться на такой, как Офелия.
Раньше у меня никогда не было того, что хотела иметь Офелия. Когда мы куда-нибудь ходили, в ее сторону поворачивались все головы, за ее спиной перешептывались. Если хотите, я была фоном для ее красоты.
Пока мы ждали, что Алекс и Джон принесут наш багаж, я видела, как Офелия шарит взглядом по другим машинам и лимузинам, надеясь увидеть того, кто узнал бы машину знаменитости, а заодно не сводил бы глаз и с нее. Вероятно, впервые находясь рядом со мной, она не являлась центром внимания, и что самое главное - уже никогда не будет.
Я неверно истолковала реакцию Офелии на Алекса. Она оценивала его. Да, следы синяков на моей шее сбили ее с толку, но изначально ее протест был вызван его выбором. Офелия не намеренно с пренебрежением относилась ко мне - так глубоко она над этим не задумывалась. Она просто не могла понять, как человек, который мог бы иметь яркую жар-птицу, выбрал простую пичужку.
Я сжала кулаки. Казалось, мир перевернулся с ног на голову. Офелия, которую я считала своей лучшей подругой, ревниво выискивает недостатки в моем браке. Алекс, который в моем представлении был поверхностным, самодовольным человеком, страдающим манией величия, защищал меня, поверял мне свои тайны и настолько слился с моим сердцем, что отпустить его означало бы погубить свое.
Как будто прочитав мои мысли, Алекс и Джон шагнули в розовую предрассветную дымку, каждый нес по чемодану. Глаза Алекса метнулись к лимузину. Он встретился со мной взглядом, и его плечи расслабились. Он искал именно меня.
Я не сводила глаз с Алекса, пока отвечала Офелии.
- В этом нет ничего неправильного, - негромко сказала я. - И он не такой, как ты думаешь. - Я оглянулась, чтобы увидеть ее реакцию. - У нас много общего, - добавила я.
- Надеюсь, - ответила Офелия. Она протянула руку и коснулась исчезающих отметин на моей шее, которые, она знала, я не захочу обсуждать. - Ты только что окунулась в совершенно новый мир, и здесь, кроме него, ты никого не знаешь.
Поместье Алекса в Бель-Эйр растянулось почти на пять гектаров и выглядело точно так же, как плантации, которые я мысленно себе рисовала, когда мама рассказывала мне о своем детстве на юге. Мы приехали туда почти в пять часов утра. Когда машина свернула на длинную, усыпанную гравием подъездную дорожку, я заерзала у Алекса на плече, жалея, что мама не видит, где я оказалась.
Этот дом совсем не был похож на дома большинства актеров в Лос-Анджелесе. Роскошь Золотого века в Голливуде уступала место скромности просто потому, что она давала знаменитостям возможность хотя бы в какой-то мере побыть в одиночестве. Но Алекс, который вырос в вагончике, мечтал о чем-то подобном. В горле встал комок, когда я поняла, что Алекс, который так дорожил своим уединением, готов был променять его на богатство, которого ему не хватало в детстве. Я на секунду задумалась: сработала ли уловка? Смог ли его публичный образ стереть детские воспоминания?
Хотя стояло раннее утро, у дома царила суета. Садовник подрезал живую изгородь, которая тянулась вдоль всего левого крыла, а от одного из небольших белых строений на заднем дворе тонкой струйкой поднимался дымок.
- Ну, что скажешь? - спросил Алекс.
Я затаила дыхание.
- Внушительный дом, - ответила я.
Я никогда в жизни не видела таких домов и поняла, что костьми лягу, но не позволю Алексу увидеть крошечную квартирку, которую мы снимали с Офелией, чтобы не сгореть со стыда.
Алекс помог мне выбраться из машины.
- Позже я проведу для тебя подробную экскурсию, - пообещал он. - Мне кажется, сейчас тебе больше всего хочется прилечь на мягкий матрас.