Сигов Анатолий Петрович
Другая жизнь
Данное произведение - игра воображения автора. Имена, образы, названия и события придуманы, и любое сходство с живущими или умершими лицами, событиями, организациями или названиями чисто случайно.
ВИТАС
Вставать отчаянно не хотелось. Но из кухни уже доносилась мажорная музыка какой-то радиостанции и грохот железок, что означало, что дед начал готовить завтрак. Болела голова, и во рту стоял горьковатый привкус. Вчера вечером выкурили не меньше пачки сигарет, да ещё кто-то принёс пиво.
Как всегда первое, что требовалось сделать - это избавиться от следов вчерашнего. Витас выскочил в одних трусах на балкон и снял одежду, которую он вчера вечером предусмотрительно вывесил, чтобы она выветрилась от запаха табака. Следующим пунктом утренней программы было проскочить мимо бдительного деда в ванную, чтобы в душе помыть голову и избавить волосы от предательского запаха.
"Сегодняшний день складывается удачно!"
Стоя в под струями воды в душе, он мысленно порадовался, что удалось не повстречаться с дедом до завтрака.
Витас по своему любил деда и не хотел его расстраивать. В конце концов, у того ничего не осталось от мечты комсомольцев послевоенных лет, кроме разочарования, да нищенской пенсии. В последнее время дед почему-то стал всё чаще и чаще вспоминать дни своей молодости. Однажды он показал ему единственную сохранившуюся фотографию тех лет, где он, комсомолец с 1947 года, стоял, подбоченившись, с автоматом ППШ с круглым диском, висящем на плече книзу дулом. Она была сделана в то время, когда он, по его словам, гонялся за националистами, которые называли себя Лесными братьями, в уезде с труднопроизносимым названием на своей родине в Литве. Он был мужественным человеком, потому что тогда только за членство в Комсомоле можно было ночью получить пулю через окно.
- Давай быстрее! Опоздаешь в гимназию, - раздался голос деда за дверью.
Первым уроком была физкультура, и вчера они дружно решили её проигнорировать, чтобы отойти от пива и сигарет, поэтому спешить было некуда. Гимназия была престижная, и дирекция на многие вещи смотрела либерально, пока родители во-время приносили деньги. Но он не хотел расстраивать деда, поэтому предстояло уйти из дома как обычно и пойти в Интернет клуб или просто шататься по улицам, чтобы убить время.
На завтрак, как всегда, была яичница. Дед просто не умел готовить ничего другого. Прямой и сухощавый он стоял возле плиты и перекладывал её на тарелки. После того, как однажды ночью за год до смерти Сталина забрали его жену, бабушку Витаса, дед никогда не женился. Он долго не мог поверить, что она умерла от болезни в лагере всего за два месяца до того, как Хрущёв начал выпускать заключённых из тюрем.
С помощью няньки он вырастил сына, отца Витаса и дал ему старт в жизни. К тому времени дед уже переехал в Москву и после учёбы в Партшколе стал подниматься по карьерной лестнице сначала в партийных органах, а затем в ЦК профсоюзов. Как он сам говорил, там, в профсоюзах он окончательно потерял веру в утопию, которую проповедовал другим.
- Когда ты вчера вернулся? - строгим голосом спросил дед.
Утренний завтрак с поглощением ненавистной яичницы предполагал беседу, потому что другого времени, когда бы они встречались, у них не было. Витас старался как можно меньше времени проводить дома.
- В пол одиннадцатого.
- Врёшь! В половине одиннадцатого я ещё не спал.
С возрастом дед почему-то стал говорить по-русски с отрывистым литовским акцентом.
- Я звонил тебе на мобильный. Почему ты не отвечал?
Витас представил себе, что было бы с дедом, если бы он сказал правду о том, почему он не отвечал. Чтобы как-то сбить его с темы, Витас спросил:
- Папа не звонил?
- Не только звонил, но и приходил. Деньги принёс.
- А что говорил?
- Да ничего. Отдал деньги и ушёл. Сибиряк приехал.
Отец пошёл по стопам отца и стал делать карьеру сначала в Комсомоле, потом в партии. Многово он не добился. Дед считал его слабохарактерным. А с развалом коммунистической партии и Советского Союза он и вовсе остался безработным. Спасли старые связи, и каким-то образом он устроился помощником депутата Госдумы. Тот был промышленным воротилой из Сибири, и проблем с переизбранием у него не возникало. Зарплата помощника была крохотной, но выручала, так называемая, "подкормка", которую депутат привозил с собой из Сибири. Но в Москву он приезжал нечасто, поэтому "подкормка" была нерегулярной, хотя именно благодаря ей и за счёт своей громкой должности, отец смог устроить и держать Витаса в престижной и дорогой частной гимназии. Эта нерегулярность отравляла жизнь, так как не было гарантий в том, что в один прекрасный день не хватит денег, чтобы оплатить учёбу. Новость о приезде сибирского депутата означала, что хотя бы на какое-то время оттягивалась неприятная перспектива.
- Тебе пора! - возвестил дед, и пришлось покончить с сидением на кухне.
Уходить так рано из гулкой квартиры с высокими потолками не хотелось, хотя он и не любил её. Эту квартиру в сталинском доме в центре Москвы дед получил, когда ещё работал в руководстве профсоюзов. Обставленная угловатой мебелью тех далёких годов, квартира производила впечатление декораций к спектаклю на историческую тему, а не жилья 21-го века.
Чтобы не расстраивать деда, он нехотя поднялся и пошёл к вешалке в прихожей. Одежда тоже была проблемой. У родителей гимназистов не было комплексов, и их дети были одеты вызывающе дорого. Даже мобильники стоили тысячи долларов. Приходилось одеваться просто и небрежно, как бы подчёркивая своё презрение ко всем окружающим. К счастью, в этом он нашёл поддержку у своей команды, и в компании четырёх друзей он уже не выглядел чучелом в гимназии.
- Когда ты придёшь? - раздался голос из кухни.
- Вечером. У нас в гимназии будут дополнительные занятия по информационным технологиям.
Это было полуправдой. Правдой было про информационные технологии. Но не в гимназии.
- Опять врёшь. В гимназии после 7 часов нет занятий.
Чтобы избежать дальнейшей дискуссии, он выскочил за дверь и неторопливо спустился вниз по лестнице. На улице он побрёл в сторону гимназии, чтобы дед ничего не заподозрил, если он глядел в окно. Ему повезло, что гимназия находилась недалеко. Если бы это было не так, то как бы он объяснил всем, почему он приезжает на метро, когда других гимназистов родители привозили на машинах? Он представил себе, как бы на него смотрели, если бы отец привёз его на своей разбдолданной "Волге" двадцатипятилетней давности.
Он давно не видел отца, и особенно не скучал о нём. С детства они редко виделись. У того не складывались отношения с матерью, и чтобы по-реже видеться с ней, отец постоянно встречался с какими-то друзьями или задерживался на работе. Мать нигде не работала и сходила с ума от скуки, сидя в гулкой квартире вместе с дедом, который терпеть её не мог. Наконец, она нашла себе кого-то, быстро развелась с отцом и уехала в Израиль. С тех пор прошло уже более десяти лет, и Витас совершенно её не помнил. Сначала она напоминала о себе, когда от неё приходили посылки с майками, которые постеснялись бы продавать даже китайцы на рынке, и дед использовал их вместо тряпок. Но со временем она окончательно исчезла, и о ней перестали вспоминать.
Пройдя один квартал, он свернул в боковую улицу, потом ещё раз и очутился перед Интернет клубом. Внутри сидели два пацана, прогуливающих школу и отчаянно стреляли в каких-то чудовищ.
- Мои не приходили? - спросил он управляющего, хотя заранее знал ответ.
Его команда, конечно же, не приходила. Все жили в разных частях города, и здесь они появлялись, лишь когда днём сбегали с уроков в гимназии. Он вошёл в свой электронный адрес в Интернете, но ящик был пуст. Двум девочкам из Штатов, с которыми он переписывался, очевидно, тоже надоел обмен сообщениями, когда каждый из них не понимал и половины из того, что интересовало другого в своей стране.
Делать в клубе было нечего. Он знал, что основное действие начнётся сегодня вечером, когда они, как всегда, соберутся у Эльки. Гулять в Интернете лучше в компании, а не в одиночку. Основная изюминка - в комментариях и обсуждении увиденного. Это заводит даже больше, чем картинка.
"Мы же не американцы, которые даже сексом в одиночку занимаются через Интернет. У нас сексом занимаются всё ещё вдвоем и без компьютера. Или втроём. А ещё лучше вчетвером".
Темой вчерашнего вечера было посещение порносайтов. Макс где-то раздобыл данные с чьей-то кредитной карточки, которая сработала, и они вдоволь прогуляли по самым крутым голландским сайтам. Элька, которая сидела на диване между ног у Витаса так завелась, когда он стал гладить её голую грудь под майкой, что не дожидаясь окончания показа, потащила его в соседнюю комнату, где стояла двуспальная кровать, оставшаяся ей от матери, и чуть не порвала на нём рубашку с криком:
- Ну, ты что копаешься!
Вскоре к ним присоединились Макс с Олей.
Сегодня они тоже что-нибудь придумают. В их компании каждый день не был похож на предыдущий, и это их сплачивало. Началом послужили дополнительные уроки по информационным технологиям для учеников из гуманитарного отделения. Гимназия пыталась выжать максимум денег из обеспеченных родителей учеников, поэтому предлагала целый спектр дополнительных уроков за отдельную плату: и конная выездка, и бальные танцы, и японский язык. Витас мог позволить себе только один курс, и это, конечно же, были информационные технологии на английском языке. Там он и сдружился со своими друзьями.
Они записались в группу, которую вела настоящая американка. Сначала было трудно, но благодаря общепринятой английской терминологии, они вскоре стали понимать практически всё, о чём она говорила. Курс значительно расширил горизонт их возможностей и выявил резервы компьютеров и Интернета, о которых они даже не догадывались.
Он вышел из клуба и по-тихоньку побрёл в сторону гимназии. На подходе к ней он заметил двух одноклассников, которые, как и он, решили, что урок физкультуры был не для них. Он присоединился к ним, и они сидели ссутулившись на спинке дворовой скамейки и курили, иногда перебрасываясь ничего не значащими фразами.
- Вчера сотку просадил в зале. Было кайфно, но мои оборвали всё тело, что хомяк не сделал, и пришлось в десять переться на хауз, - услышал он от одного из них.
Другой сказал ему что-то в ответ, и они стали оживлённо обсуждакть достоинства и недостатки электронных игр.
Витас автоматически подумал, что его дед уже перестал донимать его вопросами о домашних заданиях или "хомяках" и прибегает к мобильному телефону или "телу" в редких случаях, когда он уж слишком задерживается у Эльки. С одной стороны было хорошо, что Витас мог делать то, что хотел. Но с недавних времён его не покидало чувство, что он стал просто никому не нужен на этом свете, а дед просто устал от жизни и стал всё меньше и меньше интересоваться происходящим.
Он сидел молча и не принимал участия в дискуссии. В последнее время ему стало просто не интересно общаться с одноклассниками, он потерял интерес к учёбе и даже перестал ходить в тренажёрный зал в гимназии, где, в отличии от уроков физкультуры, можно было делать всё, что тебе захочется, а не то, что заставлял делать преподаватель. Единственное, чего он ожидал от гимназии - это уроков по информационным технологиям, потому что они могли почти ежевечерне применять на практике полученные там знания в квартире у Эльки.
Они услышали звонок, и из дверей гимназии выскочила группа ребят и девушек, чтобы покурить за углом. Их троица снялась со скамейки и потянулась к входу. В вестибюле уже стоял Макс и размахивая руками, что-то оживлённо обсуждал с ребятами из старшего класса. У него была замечательная способность сходиться с любыми людьми, даже намного старше его и умудряться купить или продать всё, что угодно.
В классе все доставали учебники и рассаживались. На лицах было кислое выражение, потому что следующим уроком была литература, и они готовились к тому, что придётся выслушивать занудную лекцию старой интеллигентши, которая с деланным восторгом будет говорить о героях произведений 19 века, и как те самые произведения отражали ту самую эпоху. На их гуманитарном отделении литературе отдавалось слишком много часов, и сегодняшняя учительница была автором методического пособия по этому предмету.
Элька за своим столом задумчиво теребила учебник.
- Что нового?
- Месячные начались.
- Отошла?
- Отоспалась.
- На технологиях будешь?
- Если к тому времени жива останусь.
Витас уже знал, что Элька тяжело переносит эти периоды и в это время обычно пребывает в дурном расположении духа.
Вслед за учительницей в класс влетел Макс и плюхнулся на своё место. Он тут же положил руки под стол и стал набирать СМСки, при этом преданно глядя на говорящую учительницу. Как это ему удавалось делать, было загадкой для всех.
Так же глядя прямо перед собой, Витас незаметно вынул свой мобильник и положил его на колено. Не исключено, что одна из СМС будет предназначена для него. Но Макс по-видимому был занят коммерцией, и Витас не входил в число его абонентов. Коммерсант Макс нюхом чуял, у кого водятся деньги, а у кого нет. Переключить мысли на что-либо приятное не удавалось из-за громкого, патетического голоса учительницы, и единственной мыслью было:
"Да когда же это, наконец, закончится?"
До запланированного урока информатики оставалось ещё 4 часа.
ЭЛЯ
Она проснулась от звука открывающейся входной двери.
"Сейчас скажет: "Ну и накурили! Я всё твоей матери скажу".
- Ну и накурили! Я всё твоей матери скажу, - услышала она из коридора.
Мать давно не реагировала на подобные жалобы. Она сменяла этих приходящих женщин с завидной регулярностью, и Элька сбилась со счёта, сколько их прошло через её квартиру за последние несколько лет. Она даже перестала запоминать, как зовут очередную, чтобы не забивать себе голову, и полагала, что их задачей было убрать, постирать, приготовить полный холодильник еды и исчезнуть ближе к вечеру. И молча! Всё остальное считалось вторжением в её личную жизнь и поводом для того, чтобы нажаловаться матери и потребовать очередного увольнения. Она знала, что все эти приходящие женщины завидовали и ненавидели её, поэтому они не заслуживали снисхождения.
Женщина гремела чем-то на кухне и вдобавок включила радио, а Эля сегодня с ума сходила от любого постороннего шума.
- Заткни ты это долбаное радио!
Сегодня у неё, наконец, начались месячные, и это предполагало мёртвую тишину. Радио притихло, поэтому она решила, что пусть женщина пока остаётся. Она хорошо готовила. Вчера ребята сожрали пол холодильника и сказали, что всё было очень вкусно.
"Физкультура на сегодня отменяется. А что там следующее?"
Вспомнить она не могла, но встать и посмотреть не было сил.
Она давно решила, что всё, что не соответствует её мечте, - это пустая трата времени. Зачем ей нужны законы физики, если она будет конструировать одежду? Она выбрала гуманитарное отделение в гимназии, но и там приходилось сидеть и выслушивать массу всякой мути, которая ей никогда в жизни не понадобится. Сознание того, что ей предстоит провести ещё один год в гимназии, какой бы высокооплачиваемой она не была, просто убивало её.
С этой невесёлой мыслью она погрузилась в полудрёму, где перед её взором проходили длинноногие красавицы в платьях с соблюдением всех пропорций и цветовой гаммы, но без чудовищной атрибутики, характерной для моделей из коллекций её матери. Отсутствие стиля - отличительная черта дома, руководимого ей, что уже невозможно изменить. К сожалению, это - навсегда.
Её грёзы были прерваны бесцеремонным вторжением.
- Кофе хочешь?
Сама по себе мысль была здравой, но неправильно поданой.
- Принеси сюда!
Судя по громко хлопнувшей двери, приходящая женщина осталась недовольной ответом.
Мать никогда её не баловала. Элька родилась, когда у матери было несколько палаток, где торговали французской одеждой, пошитой по московским подвалам. С соответствующими этикетками никогда не было проблем. Кто был её отец оставалось загадкой до настоящего времени. Мать всегда опиралась на мужчин, одни из которых организовывали для неё банковские кредиты, другие защищали от набегов бандитов, третьи просто давали деньги. Потом она открыла свой дом и свою линию одежды, обзавелась клиентурой, стала выступать по телевидению и давать интервью. Затем переехала жить на чердак или пенхауз отстроенного ей дома моделей, откуда с утра спускалась вниз, чтобы руководить процессом, и поднималась обратно только поздно вечером, когда расходились модельеры, закройщики и прочие, обеспечивающие процветание её компании.
После ряда операций на груди и на лице наличие ребёнка-тинейджера не предусматривалось имиджем одного из ведущих кутюрье города, поэтому Элька осталась в их старой малогабаритной квартире под присмотром вечно меняющихся тёток. Все доходы вкладывались в развитие бизнеса, поэтому не существовало статьи расходов на ремонт и замену мебели в её квартире в хрущёвском доме. Элька ненавидела эту стенку 70-х годов прошлого века, шатающийся на неровном полу круглый стол и жёсткую кровать, которая жутко скрипела, когда она занималась сексом.
Мать, конечно же, посещала её время от времени, но с её взрослением визиты становились всё реже, а пребывание короче, так как мать раздражала Элькина худощавая и гибкая фигура, чего у той никогда не было и что не могли дать даже самые высокооплачиваемые пластические хирурги. Кроме того, её коллекции вызывали у Эльки лишь насмешки, а это расценивалось, как самое худшее из оскорблений. Мать считала себя самым лучшим и талантливым кутюрье в стране и готовилась выйти на международную арену.
Наконец, притащилась тётка с кофе и конечно же, грохнула чашку об стол так, что расплескала напиток.
"Нет. Придётся её уволить".
Она опять решилась этот на крайний шаг, запивая болеутоляющую таблетку.
Вчера её поразил Витас. Она знала, что для того, чтобы, наконец, начались месячные, нужен мощный секс. Раньше для этой цели она использовала Макса, но никак не ожидала такого усердия от Витаса.
"Мальчик быстро прогрессирует!"
Вообще, их сложившаяся компания вполне устраивала её. Каждый обладал чем-то своим, индивидуальным, и эта индивидуальность не вступала в конфликт с индивидуальностью других. Кроме того, они договорились, что не будут иметь никаких сексуальных связей на стороне, что давало хоть какие-то гарантии от болезней.