Учёный, потерявший интерес к дискуссии, снисходительно усмехнулся:
– Милая девушка, нам нужно время.
– А если вас не услышат?
– Значит, кричать надо сильнее, и не одному − с единомышленниками.
Полковник Громов торжествовал. Все, что было задумано в проекте под кодовым названием "Квант" начало осуществляться и реализовываться. Его стальные глаза неотрывно смотрели на голографический дисплей, будто что-то взвешивая, просчитывая. Громкие голоса и взрывы хохота неслись из ярко освещённых кабинетов и залов военной лаборатории. Лаборанты, инженеры, учёные праздновали глобальную победу прогрессивной мысли над косностью стереотипного мышления. Забастовка, охватившая Землю – первая забастовка такого масштаба. У учёных есть общая идея, общая цель, а вместе с ней будут выработаны общие планы, с которыми уйдет появившаяся разобщенность в их рядах.
В дверь постучали:
– Входите! – произнес Громов своим резким, металлическим голосом.
На пороге кабинета появились двое. Первого полковник знал. Это был его незаменимый адъютант Ветров – как всегда подтянутый, выглаженный, спокойный. Вторым в кабинет просочился высокий молодой человек в штатском.
– Господин полковник, привёл, – затараторил Ветров.
– А-а… – торжественно протянул полковник, подходя к гостям.
Его броня непроницаемости дала трещину.
– Орёл ты, Соколов! – воскликнул он, хлопнув с размаху штатского по плечу ладонью так, что тот чуть присел.
Под суровой внешностью полковник скрывал солидную дозу чуткости и иронии. Он знал о том, какое производит впечатление и уважал тех сослуживцев, которые не воспринимали его в штыки.
– Служу России, – вытянувшись по стойке "смирно" воскликнул штатский, а потом добавил, – вообще-то я – Орлов.
– Видишь, как замечательно! С повышением! – в тон ему ответил Громов, усмехнувшись.
– Ты скажи, как всё-таки удалось их уломать? – спросил Громов, предлагая сесть.
Парень замялся:
– Да, как вам сказать… Все ведь хотят жить, да и военные достали, – потом, спохватившись, уточнил: – Не вы, конечно же! Вы – это…
– Ну, понятно, что мы – это, – перебил его Громов. Он не успел закончить свою мысль, как дверь с грохотом распахнулась. Вбежал Алексей Евгеньевич с бутылкой шампанского в руке, за ним вошла розовощёкая лаборантка с фужерами.
– По вспышкам сверхновых можно определить что, где-то ещё во Вселенной запускали коллайдеры, – весело сообщил он.
Прищурив глаза с сосредоточенным видом, он пытался отыскать красный ярлык на обертке крышки шампанского.
Орлов, видя, что после этих слов полковник напрягся, со смехом уточнил:
– Шутка! Лаборанты придумали…
Наконец обертка была побеждена. Пробка, взлетев к потолку, срикошетила вниз. Ветров ловко поймал её, на мгновение, напомнив Громову баскетболиста. Разлив золотистый напиток по фужерам, Алексей Евгеньевич пафосно воскликнул:
– Тост!
– Внимательно слушаем, – улыбнувшись, кивнул Громов.
Профессор, набрав воздуха в лёгкие, произнёс:
– Мы живем в мире квантовой физики. А это – ожившая сказка, которая грубо нарушает общепринятые законы физики. – Гордость за профессию заставила его голос наполниться триумфом. – Кванты нарушают скорость света, перемещаются по разным траекториям, возникают ниоткуда, пропадают в никуда, предполагают наличие иных реальностей…
Громов дождавшись, когда воздух в лёгких говорившего, наконец, закончился, воскликнул:
– За это – стоя!
Он знал, что профессор, сев на своего любимого конька, может говорить часами.
Дверь после короткого стука открылась, и вошедшая толпа коллег наполнила пространство кабинета звонкими голосами. Где-то опять послышался новый взрыв хохота.
– Наши радуются, – на подъеме воскликнул профессор.
Молоденький аспирант со смехом сказал:
– Анекдоты и шампанское – страшная сила. Мы откопали столетние анекдоты, а они актуальны до сих пор, представляете!
– Шампанское есть, а анекдотов пока не слышно! – ухмыляясь, проговорил Громов.
Розовощёкая лаборантка, решив блеснуть знанием старых анекдотов, начала рассказ:
– Папа, а как возникла наша Вселенная? – копируя детский голос, начала она. Понизив его, продолжила: – Раньше, сынок, была другая Вселенная. Но на одной из планет учёные запустили адронный коллайдер. Произошел Большой Взрыв, в результате которого и возникла наша Вселенная…
А в это время информационные каналы содрогались. Телеведущие, журналисты и корреспонденты по всему миру наперебой, взахлеб вели репортажи с мест событий:
– Эта акция протеста обещает быть рекордной по продолжительности. Бастующие высказывают серьёзные опасения, что существует вероятность выхода проводимых в ускорителе экспериментов из-под контроля, и развития цепной реакции. Я предоставляю слово оппонентам бастующих, один из них Акио Танака, ассистент-профессор Центра ядерных исследований Японии. Скажите профессор, в вашем Центре тоже есть бастующие?
– К сожалению есть. Наступило время, когда ученые разделились на два лагеря, те, кто против продолжения экспериментов и те, кто за.
– Неужели всё так серьезно, как говорят бастующие? – Та глобальная опасность, о которой говорил глубоко уважаемый Фиорованти, с моей точки зрения надумана. Да, понятие "новая физика" появилась еще в начале двадцать первого века, когда был запушен адронный коллайдер. Рождение частиц, попытка "уложить" их в Стандартную модель – это уже прошлое физики. Мы вышли за пределы Стандартной модели, и благодаря мощному ускорителю давно фиксируются процессы, лежащие за её пределами. Мы живем в мире квантовой физики!
– Как же быть с вашими оппонентами?
– Я бы сказал, что конкуренция и сотрудничество экспериментаторов, изучающих одинаковые вопросы – это здорово.
Недоумение прочиталось на лице корреспондента.
– Одним словом – стол переговоров на данный момент – единственный способ разрешения данной проблемы, – уточнил ученый.
Корреспондент выдохнула:
– Итак, оппоненты бастующих, инженеры и учёные, считают, что необходимо продолжить эксперименты, ведь повышение энергии столкновений позволит чаще получать редкие события рождения частиц и даст больше возможностей для новой физики.
Леруа застыл в кресле. С каждой минутой ему всё сильнее казалось, что это чья-то игра. Только велась она по хаотичному сценарию, который мог набрать обороты, словно тот самый смерч, который может смести всё на своем пути…
Глава 12
События следующего утра вернули Арин на грешную землю. Трансляционные голограммы бесперебойно, со вчерашнего вечера, вещали международные новости, следуя за ней по пятам. Все достижения ближайших, счастливых дней были перечеркнуты негативной информацией, информацией отправленной на чердак её памяти, дабы не омрачали счастливое существование. Страшные картины, рисуемые воображением, вставали черными мазками перед глазами.
Арин выключила транслятор и схватилась за голову. Она слышала, как в коридоре вполголоса переговаривалась прислуга, как тяжело тикали напольные часы в гостиной, как учащённо билось собственное сердце…
– Ну, что дождалась? – заверещала в голове сущность. – Я тебя предупреждала.
– Предупреждала, – обречённо произнесла девушка, – я гнала от себя то, что не укладывалось в моем понимании. Прости.
– Хватит хныкать! Распустила нюни, ужас…кошмар, – писклявым голосом передразнила она девушку.
– Что ты предлагаешь?
– Пусть придет Жан, – безапелляционно сказала она.
– Зачем? Чем он поможет?
– Не перебивай, – зашипела Нира, – расскажешь ему всё, что знаешь.
– Я всё равно не понимаю, зачем впутывать в это Жана. Это дело семейное.
– Глупая! Всё это уже давно вышло за рамки семьи. Посмотри…
Арин вновь включила транслятор. Душа неприятно сжалась и ком застрял в горле.
Корреспонденты наперебой вещали из разных уголков Земли. Акции протеста охватывали всё большее количество землян. К работникам Центров присоединялись простые граждане, взбудораженные волной страха нагнанного митингующими и средствами массовой информации. Ушедшая в себя Арин не заметила появившегося на пороге гостиной Жана. Молодой человек напряжённо вглядывался в события, разворачивающиеся в трансляционных голограммах.
– Обернись, – заверещало в голове.
Обернувшись, Арин невольно вздрогнула.
– Как? Ты здесь?
Присутствие молодого человека и радовало, и огорчало одновременно. Арин пыталась разобраться в разыгравшихся чувствах. Пытаясь унять сбившееся дыхание, она во все глаза смотрела на Жана, который стоял с невозмутимым видом, подперев плечом косяк двери. Куртка, со странным замысловатым узором, расстегнута, ослепительно белая футболка обтягивала широкую грудь. На мгновение Арин зажмурилась и помотала головой.
– Ты мне не рада? – мягким голосом спросил Жан. Сердце девушки ёкнуло:
– Что ты! Всё это выбило меня из равновесия, – она махнула рукой в сторону транслятора.
Поднявшись, она приблизилась к молодому человеку и уткнулась лицом в его грудь. Арин пыталась вновь убежать от такой неприятной действительности.
– Увези меня, мой принц, – выдохнула она.
– Легко! Мой конь припаркован, – вслух произнес Жан, а про себя подумал: "Увезу, но нужно кое-что сделать, надеюсь, не придется прибегать к гипнозу…"
Всецело отдаться чувствам Арин не удалось.
– Ты долго будешь строить из себя жертву? – возвратила её из небытия Нира.
– Как жалко, что тебя не прихлопнуть мухобойкой…
– Ах, ах, ах, какие мы нежные.
– Как ему сказать, как…
– Нерешительная ты, звезда моя…
– Арин, что с тобой происходит? – участливо прошептал Жан, ощущая как напряглось замершее в его руках тело девушки.
– Знаешь, мне надо тебе кое-что рассказать, – Арин подняла на него глаза.
– Мне тоже, начинай первая…
Чтобы потянуть время, Арин предложила Жану кофе. Не хотелось стоять на пороге гостиной и откровенничать на опасные темы.
– Сейчас слуги разошлись, пойдем на кухню.
Перебазировавшись, Жан вернулся к разговору. С угрюмым лицом он рассеянно мешал ложкой горячий напиток. Отложив ложку, поднял глаза на пылающее лицо девушки, на котором эмоции сменяли друг друга. Арин кусала губы, явно не зная, как начать это непростой разговор.
– Ты хотела мне рассказать, – мягко напомнил Жан.
– Да, я просто не знаю, как тебе сказать.
– По традиции начни с главного.
Молодые люди придвинулись ближе друг к другу и, хотя они были одни, девушка инстинктивно перешла на шёпот.
– Ты ведь знаешь, что мой отец возглавляет объединенное военное ведомство.
– Ты вроде нас знакомила…
– Так вот, с некоторых пор его ведомство начало активно вмешиваться в эксперименты, проводимые на ускорителе.
Жан напрягся.
Душистый напиток, разлитый в маленькие фарфоровые чашечки, наполнил ароматом пространство кухни. Арин казалось, что в такой уютной кухне в голубых тонах, явно не место для серьезных разговоров, но выбора не было.
– Совсем недавно от одного офицера я узнала, что интерес отца к этим экспериментам обусловлен возможностями получения небывалого по мощности оружия. Такое оружие может уничтожить Землю…
Жан не перебивал. Молчание молодого человека несколько озадачило Арин. После недолгой паузы она продолжила:
– Так вот, всё, что происходит там, на улицах городов, тесно связано с деятельностью отца и его команды. Я не знаю, как этому помешать…
Прижав ладони к лицу, Арин всхлипнула. Многодневное напряжение, державшее её в своих тисках, выплеснулось вместе со слезами. Безысходность положения давила, и девушка беззвучно плакала, опустив голову.
– Я пыталась с ним поговорить, – сквозь всхлипывания продолжила она, – но он переводит разговор.
Жан прижал голову девушки к груди.
– Послушай и не перебивай, – тихо произнес он, коснувшись губами макушки Арин.
Она удивленно подняла глаза.
– Ускоритель управляется гигантским количеством компьютеров, расположенных в Центрах ядерных исследований по всей Земле. Эти компьютеры многоуровневые, соединены сверхскоростной магистралью, а вся информация с компьютеров поступает в главный центр хранения и обработки данных.
Девушка непонимающе продолжала смотреть в глаза молодого человека. Его голос был спокойным и тихим. Таким голосом рассказывают на ночь сказки детям о добрых волшебниках, а не о каких-то скоростных магистралях и компьютерной паутине, опутавшей Центры. Но почемуто вместо традиционного спокойствия, которое давало ей общение с Жаном, она ощутила обморочную слабость и напряжение.
– Я предполагаю, что компьютер, – продолжил он, – находящийся в кабинете твоего отца также входит в эту сеть, кроме того в нём наверняка хранятся сведения о разработках этого оружия.
– Не знаю, – задумчиво произнесла девушка, – хотя ставили программное обеспечение и настраивали компьютер инженеры из Европейского Центра.
– Так вот, мы сможем остановить на длительное время эксперименты, получив данные с его компьютера.
Весь день молчавший телефон в кармане его куртки тихо завибрировал. Этот звонок был крайне некстати. Жан нахмурился.
– Прошу прощения, – сухо произнес он, доставая телефон.
Высветившееся сообщение, а затем звонок Громова, заставили Жана нахмуриться ещё сильнее. "Очень своевременно", – пронеслось у него в голове, и он раздраженно отключил телефон, и убрал в карман. Арин же не терпелось удовлетворить своё любопытство.
– Ну почему для этого нужен именно компьютер отца, ведь есть другие, например в лабораториях? – продолжила она, решив не обращать внимания на странное поведение молодого человека.
За несколько минут до этого звонка, пока Жан спокойно пояснял Арин тонкости функционирования системы Центров, в холл ведомства влетел Ветров, сметая всё на своём пути. Молоденький дежурный втихаря копался в телефоне, совершенно забыв о своих прямых обязанностях. Пухлая кипа бумаг, поднятая сквозняком от открывшейся двери, взмыла к потолку.
– Боремся с бумаготворчеством, – успел пробурчать Ветров, несясь наверх, перелетая со ступеньки на ступеньку.
Влетев в кабинет Громова, выпалил с порога:
– Господин полковник, Ворона надо срочно вытаскивать! Рассекречены документы по делу агента!
Вспышка гнева молнией пронеслась в глазах полковника. Схватив телефон, он лихорадочно отправил условленное сообщение Жану, а потом позвонил ему.
– Мало ли, что, – зло прошептал он.
– Что было сделано? – вопрос полковника прозвучал как выстрел.
Ветров его понимал с полуслова:
– Определено точное местонахождение "лазутчика", бригады дежурят поблизости. Сеть полностью заблокирована, связь заблокирована тоже…
Ему потребовалось немного слов, чтобы описать сведения, переданные информатором.
– Ты думаешь, что сообщение ещё не отправлено? – резко спросил Громов, теряя разум от ярости и беспокойства. Спросил только, чтобы спросить…
Ветров молчал, напряжённо глядя в глаза шефа.
– Едем, – решил Громов, укладывая в карман излучатель. На его напряжённом лице не осталось ни следа благожелательности. – Чёрт, ментовские войны какие-то, как в старые времена, – шипел он, сбегая по лестнице.
Кипа только что собранных и аккуратно сложенных бумаг, опять взлетела с края стола на радость дежурного. Тому оставалось ошарашено смотреть, как за полковником захлопнулась входная дверь, сопровождаемая шорохом осыпающихся документов.
– Этот "лазутчик" кто? – спросил Громов, усаживаясь в аэромобиль.
– Работник посольства, – ответил адъютант, сузив глаза. – Они с агентом учились в Европе и их давняя "любовь" ещё оттуда.
Ветров, зная крутой нрав своего шефа, отчётливо понимал, что после завершения операции слетит не одна голова.
Когда они добрались до места, Громова опять взбесил один факт. Между кустами и широкими стволами деревьев темными пятнами виднелись силуэты военных. Правда, они были в штатском, но намерения их отчетливо читались в напряжённых позах. Их было здесь достаточно, чтобы обложить целый город. На немой вопрос полковника: "Зачем их столько?" Ветров пожал плечами. Он подбородком указал на старшего офицера нагнанных отовсюду бригад. Увидев Громова, тот приблизился и открыл рот, чтобы по привычке отрапортовать.
"Страна непуганых идиотов", – подумал Громов, а вслух вполголоса произнес:
– Не надо, капитан, я превосходно осведомлён. Проводите…
Зашторенные темные жалюзи почти не пропускали свет в довольно большую комнату. Готовое к отправке сообщение голограммой зависло в воздухе. Агент Ворон во всей своей красе смотрел с этой голограммы. Смеющиеся глаза, трёхдневная небритость на щеках и подбородке…
Высокий спортивного телосложения молодой человек стоял напротив изображения с широким стаканом виски, словно празднуя победу над возвышающимся над ним врагом.
– Ну что, Вервольф, на этот раз ты попался! – произнес он, качнув стаканом в сторону изображения, словно чокаясь с ним.
– Почему Вервольф? – тихо спросил Громов, уже минуту созерцавший открывшееся зрелище.
Стакан выскользнул из рук молодого человека.
– Pardi! – сквозь стиснутые зубы воскликнул тот, оборачиваясь.
За Громовым стоял Ветров, сохраняя спокойствие на лице.
Два офицера в штатском направились в сторону "лазутчика".
– Так ты, господин хороший, не ответил на вопрос, – напомнил ему Громов.
Молодой человек, понявший, что попал в ловушку, иронично усмехнулся:
– В школе у него было такое прозвище…
Громов начал припоминать, что этот псевдоним закрепился за Жаном после занятий по ассоциативной психологии в школе. Педагог была очень удивлена, когда такой прилежный и спортивный мальчик ассоциировал себя с волком, а не с тигром или львом, например. На её вопрос "почему?" он ответил выдернутой откуда-то фразой:
– Когда бьют собаку, она визжит и лает. Если бьют волка, он терпит, молча, как бы сильно его ни били. Разве что глухо зарычит сквозь зубы. Собака всегда надеется на человека и потому зовет на помощь. Волк всегда один, ему надеяться не на кого.
Резонанс по поводу заявления мальчика-подростка в элитной школе был такой, что вызвали на беседу Кевина. Психолог долго проводила параллель между командным духом, работой в группе… и о волке-одиночке. Даже сейчас, спустя столько лет, Жан с удовольствием вспомнил бы ответ Кевина:
– Прежде, чем наводить смуту, – начал он с ироничной улыбкой, – вы могли бы почитать о волках…
– Вы о чём? – удивилась психолог.