- Что тебе? - недовольно спросил Борменталь, все еще злясь на дурацкую анкету.
- Вот, Дмитрий Генрихович, - она протянула ему заявление. - Ухожу по собственному…
- Этого не хватало! - вскричал Борменталь, бросив взгляд на заявление. - Катюша! У нас каждый человек на счету! Медсестры днем с огнем не найдешь!
- Зарплата маленькая… - смущаясь, сказала она.
- Где тебе больше дадут? В город будешь ездить?
- Василий обещал пятьсот. К нему иду, в кооператив.
- Василий?!
- Вот вам, пожалуйста. Скоро все в собаки подадимся, - сказал участковый.
- Почему в собаки? - вспыхнула Катя. - Я собакой становиться не собираюсь. Людям бы больше платили! - и она выбежала из ординаторской.
Борменталь оделся и вышел в коридор. Заведеев следовал рядом. Навстречу шла бригада ремонтников со стремянками, кистями, красками.
- Где тут у вас операционная? - осведомилась женщина-бригадир. - У нас наряд.
- Наконец-то! - обрадовался Борменталь. - Ступайте прямо и направо, найдете там Дарью Степановну, она вам отомкнет. От кого наряд? От райздрава?
- От кооператива "Фасс", - ответила бригадирша.
Борменталь спешил домой, не отвечая на приветствия встречавшихся на пути собак-кооператоров, которые виляли хвостами и подобострастно взлаивали, завидев брата шефа. Собаки попадались повсюду - поодиночке, парами, группами - и настроение у них было превосходное. По направлению к больнице проехали странные сани, сооруженные из четырех детских санок, накрытых помостом, на котором возвышались горой картонные коробки с кафелем. Сани волокла упряжка из шести собак, а управлял ими мальчик лет одиннадцати, шагающий рядом.
Дома Борменталя ждал новый удар. В комнате Алены на столе он увидел новенький персональный компьютер с цветным монитором, за которым сидела дочь, прилежно набирая какой-то английский текст. Марина тоже была дома в состоянии, близком к истерике.
- Полюбуйся, что ты натворил! - встретила она Дмитрия, указывая на компьютер. - Прямо не жизнь, а… собачья свадьба!
- Что это? Откуда? - спросил Борменталь.
- Привезли утром. Какие-то люди с собаками. Подарок кооператива "Фасс"…
- Не подарок, мама, а оргтехника для выполнения работ, - унылым голосом отозвалась Алена, не прекращая работы. Как видно, спор тянулся уже долго.
- Пускай оргтехника! Я не хочу никакой оргтехники от этой своры!
- А это не тебе. Это мне, - отозвалась Алена.
- Она подрядилась переводить им на английский какие-то тексты, - объяснила наконец Марина. - За деньги! - возмущенно выкрикнула она.
- А по-твоему, нужно за спасибо? - огрызнулась Алена.
- По-моему, это вообще не нужно!
- Зачем сторожевым собакам английские тексты? - спросил Борменталь.
- Папа, ты ничего не знаешь. Ты сходи и посмотри, что там у Василия Генриховича происходит, - сказала Алена.
- Генриховича?! - взревел Борменталь. - Я ему покажу Генриховича! Дай мне поесть, - обратился он к жене.
- А ничего нету, Митя.
- Как?
- А вот так. Дружков скупил все продукты, кормит своих псов. Мясом!
- Неправда, - буркнула Алена.
- Я тебе скажу, Митя, это сращивание партийной и теневой мафии, - зашептала Марина. - Васька ходит к Швондеру, поет с ним революционные песни, а сам уже все скупил. Продукты скупил, дома скупил, сейчас на землю зарится…
- И правильно, - сказала Алена. - Землю забросили.
- А эта ему подтявкивает! - Марина уперла руки в бедра. - Ты забыла, кто у тебя предки?! Русская интеллигенция! Не какие-нибудь шавки!
- Так, - сказал Борменталь. - Дай-ка мне ремень.
- Будешь меня пороть? - насмешливо спросила дочь.
- Не тебя. Брата своего, - мрачно изрек Борменталь.
Швондер лежал на койке под портретом Дзержинского. Тумбочка была уставлена лекарствами. В комнату вошел Дружков. Был он с ног до головы в "варенке". За ним просунулась в дверь морда лохматой собаки.
- Полиграф… - слабым голосом проговорил Швондер.
- Михал Михалыч, я вам Карата привел. Не скучно будет. Он вам и в магазин сбегает… - Дружков указал на пса.
- Спасибо… Полиграф, записи мои разберешь, архив. Может, еще потребуется.
- Будет сделано, - с готовностью кивнул Дружков.
- А?
- Сделаю, не волнуйтесь. Опубликую. Скоро типографию закупаем…
- Вот и хорошо, и славно… Полиграф, республика в опасности!
- Я знаю, - кивнул Дружков.
- Не сдавай позиций, Полиграф. Я на тебя надеюсь. Много контры проросло…
- Нерушимо, - сказал Дружков.
- Доктора - к стенке, - Швондер был уже в полубреду. - И запомни: так, как мы прожили - пускай попробуют прожить! Ничем себя не замарали!
- Только других, - кивая, негромко произнес Дружков.
- Как?
- Железное поколение, папаша. Родина не забудет.
Швондер откинулся на подушку, прикрыл глаза.
- Ступай. Я посплю.
Дружков вышел в соседнюю комнату, где был музей. Подошел к бронзовой собаке, на шее у которой был повязан красный бант. Провел по бронзовому боку пальцем. Остался след. Дружков вынул из кармана носовой платок и протер собаку. Карат тоже был тут как тут. Задрав морду, он смотрел на бронзового родича.
- Дед мой, - пояснил ему Василий. - Названый. Большой прохиндей.
Борменталь ожидал приема в офисе кооператива среди других посетителей, среди которых было немало собак, чинно сидевших в приемной. Из окна офиса была видна площадь перед магазином, уставленная машинами и автобусами. Поодаль виднелась очередь за водкой.
Среди ожидающих приема было немало городских заказчиков, людей состоятельных и напуганных организованной преступностью. Это их автомобили стояли на площади. Собак интересовали вопросы найма, но ждали Дружкова и люди, желающие поступить на работу, хотя таких было немного.
У телефона за секретарским столиком дежурила Катя.
- Кооператив "Фасс" слушает… Да, сенбернары нужны. Работа по трудовому соглашению. Зарплата от девятисот до тысячи пятисот…
"Неплохая зарплата для сенбернара…" - злобно подумал Борменталь.
- Катя, это ты с сенбернаром разговаривала? - спросил он.
- С хозяином, - улыбнулась Катя.
- Значит, зарплата ему? А если бесхозный пес работает, кому зарплата?
- Кооперативу. Деньги идут и на социальное страхование собак.
Ожидающие очереди собаки внимательно прислушивались к разговору.
Наконец вдали на дороге показался белый "Мерседес" Василия. Он подрулил к офису, провожаемый злобными взглядами водочной очереди. Дружков выпрыгнул из него и бодрым шагом зашел в контору.
- Всех приму, всех! - успокаивающе поднял он ладонь навстречу устремившимся к нему посетителям. - О, Дмитрий! - обрадовался он, увидев Борменталя. - Проходи, пожалуйста. Брата без очереди, - объяснил он остальным, скрываясь с Борменталем в кабинете.
Обстановка кабинета была простая, но стильная. На стене висели портреты породистых собак: кокер-спаниеля, бассета, афганской борзой, вроде как членов Политбюро в старые времена.
- Интерьер заказывал в городе, - пояснил Дружков. - Наконец ты зашел… Я уж думал - обиделся… Садись, - Дружков указал на кресло.
Однако Борменталь продолжал стоять, стараясь успокоить прыгающую от злости и обиды нижнюю губу.
- Что? Что-нибудь не так? - обеспокоился Василий.
- Прежде всего мне не нравится твой панибратский тон… - начал Борменталь.
- Почему панибратский? Братский, - возразил Василий.
Борменталь постарался этого не заметить.
- …Во-вторых, мне не нравится то, что ты написал в анкете, - Борменталь вытащил из нагрудного кармана сложенный лист и протянул Василию.
- Давай исправим. Что не нравится? - с готовностью отозвался Дружков.
Он сел за стол, надел очки и развернул анкету. Борменталь продолжал стоять.
- Садись, садись, - сказал Дружков.
- Попрошу на "вы"! - вскричал Борменталь.
- Садитесь, Дмитрий Генрихович, - устало повторил Дружков.
Борменталь уселся. Василий продолжал изучать анкету.
- Мне все нравится. Может, не хотите у себя прописывать? Это временно. Я сейчас коттедж ремонтирую, купил у райздрава. Туда переселюсь.
- На каком основании ты вдруг стал моим родственником? - официальным тоном спросил Борменталь.
- Здрасьте! А кто говорил, что семья прибавилась? Кто меня окрестил? - обиделся Дружков. - Отцом называть не стал, уж простите, молоды вы для отца…
- А почему Генрихович? Другого отчества не нашлось?
- Так ведь брат… Генриховичи мы, Дмитрий, - проникновенно проговорил Василий.
Спорить с этим было трудно. Борменталь заерзал в кресле, пытаясь придраться хоть к чему-нибудь.
- Ну а "маугли"? Что за "маугли"?
- Я прочел. Мне понравилось, - потеплев, с улыбкой произнес Дружков. - Хочу быть Маугли. Разве нельзя? Все, что не запрещено, - разрешено.
- Грамотный стал… - пробормотал Дмитрий. - Ладно, пиши как знаешь, если участковый пропустит. Но Алену в свои дела не втягивай! Не позволю!
- А кого же втягивать, Генрихович? Кого втягивать? - сокрушенно проговорил Василий. - Этих, что ли, втягивать? - кивнул он на очередь за окном, которая как раз в этот момент с улюлюканьем разгоняла стайку собак. - Вся надежда на собак да на детей.
- Я против того, чтобы дети занимались коммерцией.
- Пускай лучше балду пинают, учатся пить, курить и материться, да?
- Они и здесь этому научатся.
- Генрихович, ты видел хоть одного пса, который курит, пьет и матерится? А людей - навалом! - Василий снова указал за окно, где очередь, разогнав собак, снова штурмовала водочное окошко.
В кабинет вбежала Катя.
- Вася, иностранцы! - сделав круглые глаза, сообщила она.
- Вот… Работника у меня увел… - проворчал Борменталь, указывая на Катю.
- Тоже временно, Генрихович! Я ее назад отдам, у меня план есть, потом скажу. Давай иностранцев! - скомандовал он Кате. - А ты сиди, у меня от брата секретов нет.
Борменталю и самому было любопытно. Он покинул кресло и расположился на диванчике у стены.
Появилась делегация датчан - один молодой, другой постарше. С ними была переводчица. Борменталь был представлен почему-то как компаньон. Датчане, дружелюбно улыбаясь, пожали ему руку.
Разговор зашел о проекте совместного дурынышско-датского предприятия "Интерфасс" с привлечением зарубежных собак на работу в Союзе и наоборот - дурынышских псов в Данию. Борменталь невольно залюбовался работой своей собаки. Василий вел разговор, уверенно оперируя терминами, смысл которых был туманен для Борменталя: "маркетинг", "бартер", "лицензия". Довольно быстро стороны подписали протокол о намерениях, после чего Дружков, указывая на Борменталя, произнес:
- У Дмитрия свой проект. Тоже совместное предприятие медицинского профиля…
- Was? - от неожиданности спросил Борменталь по-немецки.
- Потом объясню, - тихо сказал ему Василий и добавил для иностранцев: - Об этом в следующий раз. Проект в стадии проработки.
Иностранцы откланялись. Едва дверь за ними закрылась, Борменталь набросился на Василия:
- Что ты мелешь? Какой проект?
- Генрихович, иди пообедай. Я тут внизу столовку организовал. Посетителей приму и спущусь к тебе, все объясню. Двадцать минут, договорились? - предложил Дружков.
И он так многозначительно пошевелил своими рыжими усами, что отказаться было невозможно.
Столовая была в первом этаже и обслуживалась двумя девочками лет четырнадцати из той школы, где училась Алена. Справа у стены стояли три стола, накрытые скатертями, а у левой стены на циновках стояли миски для собак. Когда Борменталь вошел в столовую, там обедал участковый Заведеев и три собаки из кооператива, которые с достоинством хлебали из мисок.
- Здравствуйте, Дмитрий Генрихович. Присаживайтесь, - пригласил Заведеев.
Борменталь уселся напротив милиционера, осматриваясь по сторонам.
- А я и не знал, что здесь…
- Да, развернулся ваш песик, - с неудовольствием проговорил Заведеев. - Все бы ничего, но собаки эти…
Девочка-официантка подошла за заказом. Борменталь заказал гороховый суп с грудинкой и бифштекс.
- Собакам отдельно готовите? - вполголоса поинтересовался он.
- Нет. То же самое едят. Им нравится, - с готовностью ответила официантка.
- Еще бы! - воскликнул Заведеев. Он подождал, пока официантка отойдет, и добавил: - Ничего, мы это все приведем к порядку. Столовую оставим, а псов этих… От населения жалобы. Собаки, говорят, лучше людей живут…
Официантка принесла Борменталю тарелку супа.
- …Ночлежку им строят, лучше Дома колхозника в райцентре. Разве это дело? - продолжал участковый.
- Так на их же деньги! - не выдержала официантка.
- Не имеет значения! - пристукнул Заведеев по столу. - Собака должна знать свое место!
Обедающие собаки хмуро покосились на Заведеева. Очевидно, им часто приходилось слышать эти рассуждения. Официантка принесла им второе, и собаки принялись уплетать свои бифштексы. Внезапно в дверях послышался шум. Борменталь поднял голову. На пороге столовой стоял, пошатываясь, пьяный Пандурин, обводя помещение мутноватым злобным взглядом.
- У-у, суки! - выругался он, нa что собаки, оторвавшись от мисок, дружно и яростно залаяли.
- Выйдите, пожалуйста! - бросилась к нему официантка.
- Я те выйду! Я тебе так выйду! Псинам продалась! - замахнулся на нее Пандурин, но ближайший к нему пес точным рассчитанным прыжком перехватил его руку зубами. Пандурин заорал, повалился на пол. Собаки окружили его, но рвать не стали, только продолжали лаять.
- Прекратить! На место! - крикнул Заведеев собакам.
Псы вернулись к мискам, поджав хвосты. Пандурин поднялся с пола и, бормоча ругательства и угрозы, удалился.
Заведеев рассчитался за обед, сухо попрощался с официанткой и почему-то с Борменталем и ушел.
Борменталь принялся за второе, пытаясь проанализировать свои ощущения. Соседство с собаками было, что ни говори, неприятно. И деловая хватка Василия, и неожиданные перемены в Дурынышах, и собачья коммерция - все это было до крайности неприятно, но объяснить себе - почему? - он не мог. Нет, не таких перемен хотелось, более гуманных, что ли. Он вспомнил известные слова о цивилизованных кооператорах. Неужто бродячие псы и есть те самые цивилизованные кооператоры? Нонсенс!
В столовую вошел Дружков, весело что-то насвистывая. Собаки подняли головы, завиляли хвостами. Василий подошел к ним, присел на корточки, обнял и несколько минут что-то нашептывал. Псы внимательно слушали, потом, как по команде, строем выбежали из зала.
- Маша, гриба нам принеси, - попросил он официантку, подсаживаясь к Борменталю.
- Ну как? Вкусно? - поинтересовался он. - Ты собакам гриба давай. Они это любят, - сказал он Маше, когда та ставила на стол графин с настоем.
- У меня к вам, Дмитрий Генрихович, дело, - сказал Василий, наливая себе стакан. - Я раньше тревожить не стал, ждал, когда сами придете, посмотрите на дело рук ваших…
- Что за дело? - насторожился Борменталь.
- Хочу вам клинику построить. Здесь, в Дурынышах. Средства у меня есть. Каждый член кооператива приносит доход сто рублей в день. Есть и валютные псы. А скоро учредим "Интерфасс" - и развернемся сильно!
- В каком направлении? - поинтересовался Борменталь.
- Датчане нам породистых псов будут поставлять по обмену. Доберманов, боксеров, догов… Это собаки, я вам скажу! Хотя наши дворняги и бродячие ничем не хуже. По экстерьеру не вышли, а масла в голове хватает… Будут в Дании стажироваться. В Интерполе, по борьбе с наркотиками. У меня и с КГБ договор подписан…
Борменталь брезгливо поморщился.
- На границу буду посылать своих ребят… У меня же с ними взаимопонимание полное, сам понимаешь… - опять перешел на "ты" Василий. - Без всякой дрессировки…
- Ну а при чем здесь я? - начал терять терпение Борменталь.
- А при том, что мне людей не хватает. Собак навалом, а людей работящих нет! Еле-еле школьников наскребаю, они без предрассудков и еще чего-то хотят. Остальные - нет. Ты недавно в Дурынышах, а я здесь зубы сточил. Негодный народ. Даром, что потомки Полиграфа…
- Чьи потомки? - удивился Борменталь.
- Того… героя, которого профессор из собаки вывел. Швондер мне давал читать. У Полиграфа дети были, Преображенский при них опекуном состоял, вывез их в Дурыныши, вот они и расплодились. Здесь почти каждый - внук или внучатый племянник Шарикова.
- И Заведеев?
- По прямой линии. А председатель Фомушкин - по женской. Его отец был женат на дочке Шарикова. Но что-то не так в генах. Не собачьи гены… Вот я тебе как брат брату предлагаю - помоги мне. Я тебе клинику, а ты мне - народ.
- Я что-то не понимаю, куда ты клонишь, - сказал Борменталь.
- Так ведь проще простого! Будет клиника - будут операции. У меня кандидаты есть. Будешь их… по Преображенскому-Борменталю. Такие люди выйдут! Тимофей просится с командой, - кивнул Василий на пустые, оставленные собаками миски. - Полкан дворовый у Дарьи Степановны. Давно мечтает, даже завидует мне втихаря… И мне с ними легко будет работать.
- Так ты мне предлагаешь собак в людей переделывать?! - наконец дошло до Борменталя.
- Во! Понял? Сообразительный тоже. Как собака, - похвалил Дружков.
- А монополию не боишься потерять?
- Монополия - тормоз прогресса, - серьезно сказал Василий. - С точки зрения перестройки моя идея - правильная. Президент одобрит.
- Вот пускай Президент и оперирует! - заорал Борменталь, вскакивая со стула. - Бред! Это безнравственно - собак в людей поголовно!
- Не поголовно, а по желанию. Кто хочет собакой остаться - пожалуйста!
- Безнравственно все равно!
- А водку пить - нравственно? А спекулировать, в чужой карман смотреть, ждать милостыню от германцев - нравственно? - перешел в наступление Василий. - Вы новых людей, говорят, семьдесят лет делали. Наделали. Теперь мне дайте… Давай демократически вопрос ставить. Если захочешь не только собак оперировать, я не возражаю. Можно и кошек, хотя прямо скажу - не верю я в кошек. Не перестроечное животное, хитрое. А лошади - почему не попробовать?
- Василий, вы - сумасшедший, - заявил Борменталь.
- Сумасшедших собак не бывает. Это вам в любой ветеринарной лечебнице скажут.
- Все! Хватит! - завопил Борменталь, бросаясь к выходу.
Но не успел он сделать и шагу, как в зал столовой ворвался Швондер, за которым едва поспевала Марина. Вид старика был безумен. Швондер, тяжело ступая и припадая на правую ногу, кинулся вначале к раздаточному окошку, чем весьма напугал обеих девушек. На лице старика были написаны боль, ужас и крушение идеалов. Он поискал глазами в кухне, обернулся и наконец увидел Василия, сидящего за столиком.
- Полиграф! - проговорил Швондер с интонацией Тараса Бульбы, обращающегося к отступнику-сыну.
- Слушаю вас, Михал Михалыч, - отозвался Василий.
Швондер приблизился к нему, сверля взглядом.
- Правду люди говорят? - спросил он еще с какой-то надеждой.
- О чем вы? - Василий встал.