Наш лес
Сразу за гаражами начинается лес. Совсем он небольшой - менее километра вглубь, а дальше - угодья Уралниисхоза, и вширь километра три. В детстве моём и отрочестве это был чистейший бор, светлый, духовитый, хорошо проветриваемый, устланный понизу толстым и добротным половиком из палой хвои, почти не пробиваемым никакой травой. И весь наш городишко ходил в лес по грибы-ягоды, а поехать за тем же самым подальше да напластать побольше мало кто возможность имел. Конечно, грибного и ягодного разнообразия быть в таком лесу не могло, дело ограничивалось груздями, маслятами да земляникой, но зато добра этого бесплатного усердному сборщику вполне хватало для зимних заготовок.
А ещё всякий считал в порядке вещей отправиться в лес с топориком и без лишних формальностей принести оттуда несколько жердей для починки похилившегося забора, вязанку тычинок для того же самого. И почти каждый вёл себя в лесу по-хозяйски рачительно, мало кто рубил живое дерево ради названной цели, ибо хватало для этого мёртвых сосёнок, не выдержавших, по-видимому, естественной конкуренции. К тому же сухостоем рук в смоле не испачкаешь.
В значительной степени такое отношение к нашему лесу сохраняется и по сей день. В части потребления. Но лес уже давно не тот - зарос малиной местами до полной непроходимости, иная сорная растительность, некогда бескомпромиссно подавляемая господствующей фауной, получив тут сперва вид на жительство, обрела тихой сапой полноценное гражданство. Да ещё садоводы, которые в моём детстве единичными экземплярами встречались, а потом все поголовно, как с цепи спущенные, устремились в это дело, хвойную подстилку граблями содрали да на свои сотки увезли. Кто тележками, к автомобилям прицепляемыми, а кто и в рюкзаках. То есть в части рачительности отечественные наши перемены существенно раньше знаменитой нашей приватизации начались…
Какие уж тут грузди, если даже ёжики, водившиеся в изобилии, подчистую перевелись. И давно уж всерьёз никто не ходит сюда по грибы, земляника тоже почти исчезла, малины, правда, бывает навалом, но мало кто на неё зарится - мелкая, червивая. Тем более что хорошую садовую ягоду девать некуда…
Вечером, когда уже совсем стемнело, позвонил внук Иванушка.
- Дед, айда за ёлкой.
Это сосёнки, растущие в нашем лесу, накануне Нового года традиционно переименовываются в ёлки. За неимением настоящих.
- Ну, уж нет, Иванушка, для этого дела у тебя папа есть!
- Папа не хочет. Он на работе устал.
- А я, наоборот, только что компьютер включил, поработать хочу.
- Потом поработаешь, дед. Тебе ведь всё равно, когда работать. Можно и вообще не работать - не заругает никто.
- Так ведь и за ёлкой можно - потом. Новый год только через три дня…
- Ну-у, де-е-д!
- Да не выдумывай, Ванька! Приспичило, что ли?
- Приспичило!
А уже и слеза в голосе. Отец, небось, дрыхнет, и - никаких обид, а стоило мне заартачиться - пожалуйста. Потому что я, как объясняет моя дочь, "самое слабое звено".
- Ну, Иванушка, ну, давай завтра - днём, а то сейчас в потёмках мы ж не найдём красивую ёлку. За красивой-то надо далеко за гаражи идти, по сугробам, потому что красивые, которые были поблизости, давно все вырублены…
Бросил трубку. Отстал. Оставил деда в покое.
Та-а-к… На чём я остановился…
Однако рабочего настроя как не бывало. И на душе муторно. Нет, я, вероятно, поднатужась, собрав, как говорится, волю в кулак, мог бы попытаться перестать быть "самым слабым звеном". Но ведь - себе дороже…
Как-то прошлым летом приспичило Ваньке с приятелями строить наблюдательный пункт в развилке тополя. Попросил от сарая ключи, в двух словах нужду свою объяснив, что ж - дело серьёзное…
А соседские старушки, увидев, как стремительно уходят в дело мой пиломатериал и гвозди, припасённые ещё со времён социализма, хотели внука моего урезонить: "Вот дед-то тебе задаст!" На что он ответствовал им кратко и, пожалуй, не без некоторого презрения: "Дед - добрый…"
И вот ради того, чтобы не возникло у парня причин когда-либо пересмотреть данное убеждение, я, ребята, в лепёшку расшибусь. Ей-богу…
Выключаю компьютер. Звоню внуку.
- Пошли, Иванушка.
- За ёлкой?!
- За ёлкой, чёрт бы её подрал…
- Щас! Выходи тоже.
- Уже выхожу…
Живём-то мы друг от друга через три дома. Они - в пятиэтажке, мы с бабушкой - в хрущёбе о трёх этажах, зато у нас есть сарайка дощатая, где я ещё ножовку в потёмках на ощупь должен разыскать…
И пошли мы с Иванушкой сперва за гаражи, над которыми ещё парочка фонарей с прошлого века уцелела, а дальше по тропке, которая с незапамятных времён вьётся параллельно опушке и является у нас кратчайшим путём как в больницу, так и на погост. Внук то вперёд забежит и под ногами путается, то сзади на пятки наступает и за хлястик моего ватника держится, говорит, не умолкая, хотя обычно на слова скуп, как отец.
Понимаю, страшновато десятилетнему мужичку первый раз в жизни прогуляться по ночному лесу, тем более когда кладбище неподалёку, но зато - романтика, которой в его жизни, считай, нет. Или их романтика другая совсем?..
- Дед, я письмо Деду Морозу написал - попросил у него "карту памяти" для компьютера, а то мало игр влезает.
- Ого!
- Как думаешь - не откажет?
- Не знаю… Но на всякий случай скажу так: у Деда Мороза миллиарда три детей, где он возьмёт столько денег?
- Ну-у, мало ли…
Ох, и хитрец! Ведь не может того быть, чтобы верил в новогоднего волшебника, как пятилетний. Значит - намекает…
- Вот был случай в моём детстве, Иванушка, - это я меняю тему разговора, - мы с ребятами примерно также в канун Нового года за ёлками пошли. Только - за настоящими, на линию. Знаешь, где это?
- Слышал только. Это надо весь лес пройти, а потом - через поле, да?
- Да, правильно. И там вдоль железной дороги - лесополоса. Всякие кустарники и деревья посажены, в том числе ёлки…
Я, считай, уже совсем почти выдохся, пока туда шёл. Нам бы - на лыжах, но посчитали, что снегу не много, сбегаем и так. А снегу хоть и не много, а всё ж изрядно было. На поле местами аж по пояс.
Однако ёлочек напилили. Я - две штуки облюбовал. Двоюродных сестёр ещё порадовать хотел. И двинули обратно. И стал я от ребят отставать всё сильнее. И без слёз, конечно, не обошлось. И тогда большой парень, который нас соблазнил настоящими ёлками, всем велел отдыхать, а сам ко мне вернулся.
- Брось ёлки, - приказал он, - раз тащить не можешь - брось. А то мы тебя бросим. Нянчиться, что ли.
- Не брошу.
- Брось, я сказал!
- Нет.
- Ну, хотя бы одну! Зачем тебе две?
- Надо две…
Конечно, он меня разными матершинными словами обозвал. А потом взял за воротник пальтушки и поволок за собой. И до самого дома доволок. Вместе с ёлками, конечно… Хотя, вообще-то, он нас, мелкоту, часто обижал, ещё чаще на разные нехорошие проделки подбивал. И влетало ему за это, и нам родители пытались запретить с ним водиться… Вот видишь, Иванушка, как в жизни бывает. Не зря говорят: "Человек в беде познаётся"…
- А ведь вам, дед, пришлось через кладбище пройти!
- Ну, туда-то мы его обогнули. А вот на обратном пути действительно напрямки пёрли.
- И не боялись?
- Знаешь, мы так умучились, что для страха, наверное, места не осталось. Хотя обычно-то конечно…
- А сейчас, дед, ты бы мог ночью - на кладбище?
- Да это пустяк, ещё подрастёшь чуток, тоже такой ерунды не будешь бояться. Зато другие страхи, скорей всего, появятся… Стоп! Кажись, нам повезло, Иванушка. Смотри-ка - вон!
- Где?
- Да вон же!
- Не вижу.
- Айда…
Получилось всёго-то в десятке шагов от тропинки. Правда, пришлось довольно большую сосёнку загубить, но вершинка была просто идеальна. Редкая по нынешним временам удача. Люди потому и проглядели, что тоже, как и внук, смотрели понизу. А я ещё у моих ссыльных родителей научился, которые, когда мы на севере Урала жили, всегда большую пихту валили ради пушистой вершинки. Причём семейный поход за новогодним деревом начинался поиском таёжного украшения, достойного Кремля, а себе уж после подбирали…
А на обратном пути Иванушку вдруг новая тревога посетила.
- Дед, а если нас сейчас поймают?
- Кто?
- Ну, как кто - менты!
- Поймают, так поймают…
- А у тебя деньги есть, чтобы штраф заплатить?
- С собой - нету.
- Тогда - как?
- Никак. Всё равно ведь, если штраф - деньги сразу не берут. Сначала - протокол. Или что-нибудь в этом роде…
- Дед, а нам стыдно будет?..
Но на сей счёт я как раз и сам уже намеревался к соответствующим разъяснениям приступить.
- Видишь ли, внучек, какая штука… Вот это все вокруг - наша с тобой Родина. Другой у нас нет и не будет. И пусть нефтяные да газовые скважины мы с тобой прохлопали, вернее, я прохлопал, грибные наши места браконьеры-лесопромышленники, сам видел, в какой лунный пейзаж превращают, но если по совести, что-то же должно нам на этой земле принадлежать. Хотя бы вот такая сосёнка раз в год…
Ну, есть желающие кинуть в меня камень за столь откровенную антипедагогику?