* * *
- Подозреваемый Мейерхольд, на выход! - прокричал конвоир в окно камеры СИЗО.
- Уже бегу, - Мейерхольд не спеша встал, подошел к умывальнику, ополоснулся холодной водой. Как-то странно себя чувствовал. И долго не мог понять, что же с ним происходит. Потом сообразил - впервые за последние семь лет он был трезвым, абсолютно трезвым. Мейерхольд посмотрел в треснутое зеркало, потрогал щетину, подмигнул своему отражению и тихо сказал: - С возвращением.
Мейерхольда отвели в просторный кабинет с портретом Сталина, видимо, в СИЗО это была комната свиданий, посадили на стул и приказали ждать.
Мейерхольд прождал минут двадцать. Он успел детально вспомнить тот день, когда избил Верника, как убил Митрича и стер себя. Вернуться в ту жизнь не хотелось. В ней не было места для него. Разве что только в день десантника. Хотя он ненавидел эти массовые попойки солдат. Ненавидел, когда десантники "заливали глаза" и, не видя ничего перед собой, грабили рынки и ларьки, били ни в чем не повинных людей, домогались девушек, особенно тех, что были с парнями. А утром, очнувшись в какой-нибудь подворотне, опохмелялись и шли домой. Становились таксистами, фрезеровщиками, строителями и физруками. Ежегодный гнойник, прорывающийся в один день. Мейерхольд ненавидел этот день, но из года в год тоже напивался, тоже "бузил", бил витрины и рожи студентам, тоже задирал подол напуганным девчонкам и дико гоготал вместе со всеми.
- Здравствуйте, Дмитрий, - спокойно и уверенно протянул руку незаметно вошедший в комнату молодой человек с дипломатом.
Мейерхольд молча пожал. Начал рассматривать его. Молодой человек перешел на противоположную часть стола, открыл портфель, достал визитку, положил на стол перед Мейерхольдом, представился:
- Тарас Прозорновский, адвокатская контора "Борщетский и партнеры". - Только тут он поднял глаза и посмотрел на Мейерхольда. - Я буду вашим адвокатом.
- Здорово, - усмехнулся Мейерхольд. - Но согласно логике: у меня должен быть адвокат, которого дает государство, а не "Борщетский". Так?
- Безусловно.
- Денег у меня нет на частного хорошего адвоката. Так?
- Предположим.
- Значит, ты - студент на практике, - радостно сказал Мейерхольд. - Но это не страшно, и ты не бойся, на мне можешь тренироваться сколько угодно. Чем хуже проведешь дело, тем мне лучше - срок больше будет.
- Дмитрий, я ведущий адвокат лучшей конторы страны.
- Тогда в чем прикол?
- У нас договор со Вторым каналом. Мы ведем все их дела. Они попросили, чтобы вашим делом занялся лично я.
- Ек макарек, ну круто и весело. Я впервые такое вижу, чтобы телекомпания, решив отомстить за избиение своего сотрудника, наняла преступнику дорогущего адвоката. Одна только мысль у меня: адвокат нужен для того, чтобы еще глубже загнать подзащитного.
- Я все объясню, не надо нервничать.
- Я и не нервничаю, - ударил по столу кулаком Мейерхольд. - Я благодарю вас за то, что дольше просижу, понимаете. Я даже заявление такое на суде сделаю, в ноги к вам упаду, счастье-то какое, блядь…
Мейерхольд рассмеялся каким-то диким и холодным смехом.
- Дмитрий, я разговаривал с Верником. Сначала он не хотел подавать на вас заявление, но Второй канал настоял. Сейчас руководители разобрались, что вы хороший человек.
Мейерхольд усмехнулся.
- Но машина запущена, через все СМИ идут материалы об угрозе жизни Верника. Вся страна кипит.
- Но он в норме? Я же не колол тогда, в основном режущие удары были.
- Да, это спасло его… И вас, кстати, тоже… Нам нужно обсудить ваше поведение на допросах, во время медицинского освидетельствования…
- Будут проверять - псих я или нет?
- В каком-то смысле - да.
- Хуй вам, я в психушку не пойду. Лучше - тюрьма, - Мейерхольд нервно встал и зашагал по комнате взад-вперед. - Намного лучше.
- Дмитрий, давайте договоримся. Я - ваш друг, я пришел помочь. Есть много фактов, положительных для вас, мы должны проработать все варианты.
Мейерхольд сел и пристально посмотрел на адвоката.
- Какой могут по максимуму дать?
- Максимум - семь лет. Даже в том случае, если на суде вы или я достанем член и нассым на прокурора.
Мейерхольд улыбнулся:
- Лучший в лучшей конторе, говоришь? Адвокат дьявола?
Прозорновский достойно кивнул:
- Ну, давай, вынимай свой блокнот. Мне даже интересно становится.
* * *
В приемной Фрайфмана разрывался телефон. Секретарше Тамаре было не до чего. Уже двенадцать раз за утро она уходила самовольно в туалет и писала на тест, определяющий беременность. И, к сожалению для нее, тот стабильно показывал две полосы.
Фрайфман вышел из кабинета и, не увидев секретарши, судорожно схватил разрывающийся телефон.
- Прачечная!
- Какая "прачечная"? - раздалось в телефоне.
- Не нравится "прачечная", тогда - "хуячечная", - совершенно спокойным, даже вкрадчивым голосом произнес Фрайфман.
- Извините, мне показалось? Вы сказали…
- Нет, вам не показалось. Я сказал "ХУЯЧЕЧНАЯ"! - Заорав, он выдернул телефон с корнем из розетки. Посмотрел на вернувшуюся и напуганную секретаршу, на какую-то девушку рядом с ней. Посмотрел и передумал его разбивать. Поставил на стол.
- Ты где, блядь моя, ходишь?
- Я это, - начала оправдываться Тамара, куда-то показывая.
- Только не говори мне, что опять проверялась на беременность. На канале смеются уже, никогда в туалете не было столько тестов с периодичностью в месяц. Сотрудницы уже молятся, чтобы ты забеременела, наконец. Ты хоть сексом-то занимаешься? Без этого не забеременеешь, Том. Ты психопатка просто.
Тут Фрайфман не выдержал. Быстро прошел к столу и схватил телефон.
- Извините, ничего личного, - обратился к стоящим в дверях девушкам. Размахнулся и запустил телефон в стену.
Потом сел на диван.
- Так, Том, быстро закажи телефон у завхоза. Вы кто? - обратился он к девушке.
- Я Варвара. Вам по поводу меня должен был Константин Эрнестович сказать.
- И что сказал?
- А я-то откуда знаю. Про фильм "Зверье".
В этот момент секретарша Тамара положила кошелек и карточку заполнения для посетителей на стол. Из кошелька выпал тест на беременность.
Фрайфман посмотрел на тест, потом на Тамару. Покачал головой.
- Началось, - потом перевел взгляд на Варвару, - ты-то хоть не беременная?
- С утра еще не была, но если это непременное условие для приема к вам на работу…
- Слышь, вот только не пизди тут… Острячка. Иди в кабинет. Чаю тебе или кофе сейчас эта беременная принесет, - Фрайфман посмотрел укоризненно, - или теперь все должно поменяться: я должен чай для вас сделать, не подвергать вас стрессу… Ладно, - он посмотрел на Варвару, - заходи, че встала?!
Варвара зашла в кабинет. Фрайфман достал носовой платок и протянул Тамаре.
- Парень-то есть или нагуляла?
- Есть, хороший. Спортсмен. Я вас познакомлю, - переполошилась Тома.
- На хер! На хер!!! Еще мне этого не хватает.
Он достал портмоне, вынул 400 долларов.
- На, сто долларов пропьете, радость-то ведь какая, - иронично сказал. - На остальные деньги купишь всяких там витаминов-шмитаминов, словом, че тебе понадобится в уходе за ребенком.
- Вы же не выгоняете меня? - заплакала Тома.
- Телефон установи, срочно.
Фрайфман встал, Тома заулыбалась и протянула ему в соплях и слезах платок.
- Нет уж, красавица, себе оставь. Хоть какое-то приданое у тебя будет.
Улыбнулся и вошел в свой кабинет.
* * *
Через час совершенно раздолбанный самолет доставил съемочную группу Ричарда в Камбоджу.
- Это что такое, блядь?! - начал Горров, когда вошел в номер отеля. - Сука, я здесь спать не буду, с такими дверями если не камбоджийцы выебут, то какие-нибудь насекомые.
- Насекомые тебя постоянно ебут, ты просто этого не чувствуешь: мухи, комары, всякая гниль маленькая невидимая. Ты, наверно, имел в виду млекопитающих.
- Рич, мне по хую уже, кто попытается меня выебать - мне просто это в принципе не нравится. Я, блядь, здесь не останусь.
- Ничего, дверь подопрешь стулом.
- Где ты здесь стул видишь?! - Горров провел пальцем по стене. - Я уверен, что здесь какие-нибудь болезни, блядь, как в самых сраных подземных переходах с зассанными бомжовками.
- Ты же всегда любил зассанных бомжовок?! - Ричард увидел разгневанное лицо Горрова. - Ладно, что ты предлагаешь?
Через стенку кто-то кричал от оргазма. Задумавшись, Горров сел в ободранное кресло, потом нервно вскочил. Посмотрел на его грязную обшивку.
- Сука, не удивлюсь, если под матрасом, как в "Четырех комнатах", валяется дохлая шлюха.
- Так что ты предлагаешь, все-таки?!
- Сесть в ебаный "тук-тук" и валить подальше, в цивилизацию.
- Это нереально. У нас здесь съемки завтра назначены.
- А ты что предлагаешь?!
- Подожди меня здесь, я скоро, - Ричард вышел из отеля, по четыре доллара за сутки, и улыбнулся.
Оставшись один, Горров осторожно заглянул под матрас, взял бутылку водки и залез в кресло с ногами. За стенкой продолжительно закричали два голоса, и все затихло. Горров поднял бутылку и, прокричав: "Браво, бис!" - сделал пару глотков.
Вскоре дверь отворилась. Ричард стоял с тремя хохочущими маленькими "морковками", именно так называют девушек стран Азии без определенного возраста. Им могло быть и по 16, и по 36.
Недовольный Горров посмотрел, сплюнул и сделал еще пару глотков. Потом вытер губы и осуждающе посмотрел на Рича.
- Ебать! Рич! Ну, ты в своем уме?!
- Нет, не ебать. Я их купил, чтоб они уборку нам тут произвели.
- Ты думаешь, они это умеют? Они тебе что, саратовские матери-одиночки?! Они, кроме хуя и палочек в руках, никогда ничего не держали.
Рич спокойно посадил девушек на кровать. Те начали раздеваться.
- Нет, - замахал руками Горров, - я этого не вынесу больше.
- Дущь! - неожиданней, чем Шариков в "Собачьем сердце", вякнула одна из камбоджиек.
- Что? - спросил охреневший Рич.
- Дущь! - пискнула вторая и показала рукой на ванную комнату.
- Они тебя в душ зовут, беги, прими с ними джакузи. Только хлорки побольше и внутрь, - улыбнулся Горров.
- Нет, ноу, - замахал руками Рич. "Морковки" переглянулись - подумали, что попали к извращенцам.
Ричард достал свою "ямайскую" рубаху и разорвал ее пополам. Камбоджийки переглянулись. Горров уже валялся от смеха. Ричард зашел в ванную и оттуда поманил девушек. Те уже ничего не понимали, но по дороге в ванную на всякий случай начали раздеваться.
В ванной Рич намочил куски рубашки водой и вылил на них шампунь. Затем он вышел в комнату, подошел к шкафу и стал его протирать. Потом взял за руку самую высокую девушку и вложил тряпку в ее руку. Показал на шкаф. Камбоджийки переглянулись. С тряпкой начала протирать.
Горров и Ричард зааплодировали.
- Ура, Рич, - закричал Горров, - просто Дарвин, мать твою! На, хлебни.
- Подожди, сейчас налажу технологический процесс.
Ричард вручил второй кусок рубашки второй камбоджийке и показал на подоконник и окна. Та оказалась, видимо, самой умной из них, утвердительно кивнула и засмеялась. Третья камбоджийка, видимо самая тупая, не увидев больше тряпок, начала раздеваться.
- Блядь, детский сад, - заржал Горров и, сняв с себя рубашку, кинул ее в девушку. Потом, глядя на ее недоуменное лицо, весело прокричал: - Дущь!!!
Две камбоджийки рассмеялись, что-то, типа "мяу-вай-тяу", сказали ей, и та намочила водой тряпку в душе. Вернулась.
Ричард показал на пол. Та, наконец-то сообразив, начала мыть пол.
Ричард залез на соседнее с Горровым кресло.
- Жизнь налаживается, - улыбнулся Гор.
- Да уж, думаю, что "морковки" потом будут бояться русских туристов и стращать ими своих детей.
- Дущь!!! - хлопнул в ладоши веселый Горров, и "морковки", словно олимпийские чемпионки по синхронному плаванию, повернулись и пошли споласкивать тряпки для очередного захода.
Рич поднял бутылку.
- Спорим, ты заглядывал под матрас, когда я ушел?!
Горров рассмеялся.
- Давай, Дуров!
- Давай, Дарвин!
* * *
- Пап, мы тебя заждались уже, - начала с порога Славка.
- А что-то важное происходит? - разуваясь, спросил Юрий Исаакович.
- Короче, пап, все началось с того, что мы поругались с Оськой.
- Помирились? - улыбнулся он входящей жене и выбегающему сыну.
- Мама помирила, - сказала Еремея, целуя мужа смачно в губы.
- Так в чем история?
- Предлагаю всем надеть вечерние костюмы, ужин готов, но перед этим мы проведем тебе презентацию нашей сети кондитерских, - улыбнулась Еремея.
- Пока я не выслушал, предлагаю говорить "презентацию твоей сети".
- Хорошо. Через пятнадцать минут внизу, - повернулась к детям Еремея.
- Ты думаешь, мы успеем? - улыбнулся в самое ухо Юрий Исаакович.
Через двадцать минут все собрались в столовой.
- Я бы хотел, чтобы презентацию провел младший Барон, - объявил Юрий Исаакович.
- Давай, старичок, не обоссысь только, - шепнула Слава брату, так чтобы родители не услышали.
- Дамы, господа… - Оська посмотрел на Славу, - и простолюдинка. Представляю вам сеть булочных "Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ". Представьте себе Францию начала века. Небольшой городок. Вечерняя прохлада. Городская площадь. Дети катаются на велосипедах, двое целуются, старушки ворчат по-доброму и улыбаются, голуби подъедают что-то за старушками, а вы возвращаетесь домой. По дороге заходите в любимый магазинчик со стеклянными окнами и деревянной дверью. В окнах мужчина в фартуке и усах пишет обычным мелом на черной табличке: "Сегодня специально для вас хозяйка булочной привезла очаровательный испанский хамон Pata Negra, "черная нога", при покупке которого вас обязательно угостят только что поступившим искрящимся и отдающим радость "Beaujolais Nouveau", который сделан из прекрасного черного винограда "гамэ". И тут вы не можете уступить соблазну. Вы заходите в булочную, и, как это происходило всегда в булочной, мир склоняется к вашим ногам. Вы вдыхаете аромат Франции, как придумывает ваше воображение… с Версалем и Елисейскими полями…"
- Так, проматай пленку, а то есть хочется, - посоветовал Юрий Исаакович.
- В булочных "Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ" не только хлеб. Здесь есть все. Поехали, - Оська встал в деловую позу. Достал бумагу и начал быстро читать список:
- 1) Вкусный хлеб - это основа и фундамент.
2) хорошее вино,
3) хорошая столовая вода,
4) хороший сыр,
5) хамон, ветчина, колбасы,
6) зеленый салат,
7) оливки,
8) маслины,
9) анчоусы,
10) каперсы,
11) помидоры.
Оська перевел дыхание.
- Надеюсь, это все? - улыбнулся отец.
- Нет, еще зеленый салат с рукколой, моцареллой ди Буффало и сыровяленым окороком Парма, потом - камамбер, запеченный с прованскими травами во французском тесте… - не останавливался Оська.
- То есть мы из булочной переходим в ресторанный бизнес? - прервал Юрий Исаакович.
- Нет, но делаем выставочные "пробники" того, что они смогут дома приготовить быстро и очень вкусно. Стоимость "пробников" заложим в стоимость вина.
- Все, надоел, - Юрий Исаакович встал и хлопнул в ладоши. - Можешь не продолжать, скажи мне только одно.
- Что одно? - удивился Оська.
- Одно слово, ЧТО это за булочные? - Юрий Исаакович еще раз потер ладоши. - Подумай. К концу ужина я жду ответ.
- А сейчас прошу всех к столу, - пригласила Еремея. Она понимала, что мужу история понравилась. - Ну, тушеные сливы с мороженым и малиновым вареньем я пока не предлагаю, но голодными не останетесь.
Откупорив за столом бутылку белого вина Шабли Гран Крю Валмюр (Моро и сыновья) 1998 года, Юрий Исаакович сделал важное лицо.
- Сейчас будет важное заявление, - он торжественно достал из портфеля конверт и открыл его. - Кредит на сумму 500 000 евро вручается вашей маме, моей жене и кормилице замерзших и голодных.
Все начали кричать, веселиться, куда-то пропало то напряжение, которое было во время презентации. Если бы презентация не произвела должного впечатления, Юрий Исаакович мог конверт просто не достать, и все это прекрасно понимали.
- Я тогда тоже хочу сделать важное заявление, - остановила всех Еремея. - Малыш бесценный вручается вашему отцу, моим детям и людям. Я беременна.
Юрий Исаакович подошел к Еремее и встал на колени, Оська и Слава сделали то же самое.
- Я люблю тебя, моя милая Еремушка, моя хитрая и верная жена. - Он целовал ее руки и обнимал глазами, полными слез радости.
- Пап, я придумал то слово…
- Какое?
- Про булочные… Они должны быть УЮТНЫЕ.
Юрий Исаакович поцеловал и обнял Оську.
- Все, все за стол праздновать! Я приказываю! - весело-грозно сказал Юрий Исаакович и встал к столу.
Славе стало немного обидно, что ее вклад в концепцию булочных не заметили. Заметил Оська.