Даже когда стемнело, молодые люди продолжили гулять. Они брели вдоль реки, мимо мостов. Перейдя на другой берег, они углубились в узкие улочки, посматривая на людей, которые сидели в кафе. Прохожие, в свою очередь, тоже провожали их взглядами.
Наконец Джинни и Кит вышли к высокому забору. Сначала им показалось, что внутри располагался парк.
– Кладбище! – воскликнул Кит. – Кладбище!
Он подпрыгнул, ухватился за верхушку забора и с легкостью перебрался через него, несмотря на то что за его спиной висел рюкзак Джинни. Затем он широко улыбнулся ей с другой стороны решетки.
– Давай смелее, – сказал он, показывая на темные очертания памятников и деревьев с его стороны.
– Давай смелее что?
– Это же парижское кладбище! Оно самое лучшее – пять звезд.
– Что в нем такого особенного?
– Пойдем и узнаем.
– Мы не должны там находиться!
– Мы туристы! И мы посчитали, что здесь должно быть интересно. Давай. Лезь сюда.
– Мы не можем!
– У меня твой рюкзак, – сказал он и повернулся к ней спиной.
Джинни вздохнула:
– Если я перелезу, обещай, что мы просто осмотримся, а потом уйдем.
– Обещаю.
Джинни было не просто преодолеть столь высокую преграду. Она никак не могла найти опору, чтобы оттолкнуться от нее, поэтому просто пыталась подпрыгнуть по выше и ухватиться за край забора. Взобравшись наконец наверх, она поняла, что теперь не знает, как слезть. Кит уговаривал ее просто прыгнуть, а уж он-то поймает. У него почти получилось. По крайней мере, он помог ей подняться с земли.
– Ну, разве здесь не интересно? Пойдем! – произнес он и скрылся в тени деревьев и скульптур.
Неохотно последовав за ним, Джинни увидела, что он взгромоздился на памятник в форме гигантской раскрытой книги.
– Присаживайся, – пригласил он.
Она осторожно опустилась на другую страницу. Кит подогнул ноги и довольно осмотрелся.
– Мы с моим другом Игги однажды были на этом кладбище… – начал он, а затем замолк. – Насчет того, что произошло в Шотландии… насчет игрушки… Ты все еще злишься на меня?
Джинни не очень хотелось обсуждать это.
– Давай забудем, – предложила она.
– Нет. Я хочу знать. Понимаю, что не стоило ее брать. Но трудно сопротивляться многим старым привычкам.
– Это не привычка. Вот грызть ногти – это привычка. А красть вещи – преступление.
– Ты уже говорила. И я это знаю. Просто подумал, что тебе это понравится. – Он покачал головой и поднялся.
– Подожди! Я знаю, просто… это кража. И это же Мари. А Мари – вроде как гуру для моей тети или что-то типа того. И я не ворую. Я не говорю, что ты плохой человек или…
Кит перебрался на следующий памятник – плоский камень, лежащий прямо на земле. Он стал подпрыгивать и размахивать руками.
– Что ты делаешь? – спросила Джинни.
– Танцую на могиле парня. Все всегда говорят, что станцуют на могиле, но никто никогда этого не делал.
Закончив, он приблизился к ней.
– Знаешь, что ты мне еще не рассказала? – спросил он. – Ты не рассказала, от чего умерла твоя тетя. Понимаю, не самое лучшее место, но…
– Опухоль головного мозга, – быстро ответила Джинни, опустив подбородок на руки.
– А… Извини.
– Все в порядке.
– Она долго болела?
– Понятия не имею.
– Как это?
– Мы не знали о ее болезни, – ответила Джинни. – Пока не стало слишком поздно.
Кит снова присел на страницу книги, а затем наклонил голову, пытаясь что-то рассмотреть.
– Как думаешь, что это такое? – спросил он. – Подожди.
Он наклонился ближе к вырезанным буквам.
– Посмотри на это, – сказал он. – Повернись.
Джинни послушалась без особого энтузиазма:
– Что?
– Это Шекспир, на французском. Кровавые "Ромео и Джульетта". И если я не ошибаюсь… – Какое-то мгновение он пристально рассматривал надпись. – Думаю, это часть сцены в склепе, когда они оба умирают. Даже не знаю, романтично это или отвратительно.
Он провел пальцем по вырезанным буквам.
– Почему ты спросил, как она умерла? – спросила Джинни.
– Не знаю, – ответил он, подняв голову. – Просто этот вопрос казался уместным. И я подумал, что на эту затею должно было уйти… ну… много времени. Кажется, она все предусмотрела – письма, деньги…
– Ты со мной только из-за денег?
Он выпрямился, скрестил ноги и посмотрел на нее:
– Что ты имеешь в виду? Ты думаешь, что я заинтересован только в них?
– Не знаю. Поэтому и спросила.
– Деньги – это хорошо, – кивнул он. – Но ты мне понравилась, потому что сумасшедшая. И симпатичная. И очень адекватная для сумасшедшей.
Услышав слово "симпатичная", Джинни смущенно потупила взор. Потянувшись к ней, Кит коснулся ее подбородка. Он долго смотрел на нее, а затем медленно положил руку ей на шею. Джинни почувствовала, как закрываются ее глаза и плавится тело, когда он увлек ее за собой. Это было не так, как с Беппе. В этот раз она не чувствовала отвращения. Только тепло.
Джинни не знала, сколько прошло времени. Внезапно сквозь полуприкрытые веки проник яркий свет. Он был резким и целенаправленным.
– Это не очень хорошо, – пробормотал Кит между поцелуями.
Джинни охватила паника. Она резко села и разгладила футболку. У основания памятника стоял мужчина. Так как свет фонаря бил им прямо в глаза, они не могли увидеть, как он выглядит. Он затараторил по-французски.
– No parlez. – Кит покачал головой.
Мужчина направил фонарик на землю. Наконец Джинни смогла разглядеть, что он одет в униформу. Охранник поманил их вниз. Кит улыбнулся ей и спустился. Казалось, он наслаждался таким поворотом событий.
Джинни замерла. Она попыталась впиться пальцами в камень, ухватиться за вырезанные на поверхности буквы. Ее колени застыли в полусогнутом состоянии. Может, полицейский не увидит ее… может, он глупый или почти слепой и подумает, что она – часть скульптуры.
– Пойдем! – слишком уж бодро произнес Кит.
Он придержал ее за локоть, помогая спуститься, и поднял ее рюкзак.
Мужчина молча повел их по тропинке, освещая путь фонариком. Приблизившись к небольшой круглой сторожке, он достал переносную рацию.
– О господи, – произнесла Джинни, зарываясь лицом в грудь Кита, желая спрятаться. – О господи, нас арестуют во Франции.
– Мы можем только надеяться на это.
Мужчина быстро переговорил с кем-то. Она услышала, как он положил рацию на стол и зашелестел страницами книги. Послышалось позвякивание ключей, затем писк какого-то датчика. А потом они снова пошли. Она не знала куда, потому что закрыла глаза и сильнее прижалась к Киту.
Теперь начнут звонить в Нью-Джерси, возможно, ее даже отправят домой. Или в парижскую тюрьму, которая заполнена курящими сигареты французскими проститутками в сползающих чулках в сетку.
Треск. Какое-то движение. Она вцепилась в Кита, вонзив ногти в его руку.
Они остановились.
– Теперь можешь открыть глаза, – сказал он, осторожно разжимая ее пальцы. – И мне бы очень хотелось сохранить это в секрете, если ты не возражаешь.
Самый лучший отель в Париже
Они стояли на тротуаре, а она все еще сжимала его руку, но уже не так крепко.
– Нас не арестовали? – спросила она.
– Нет, – ответил он. – Это Париж. Думаешь, здесь арестовывают за то, что люди целуются? Ты испугалась?
– Немного!
– Почему? – Он выглядел озадаченным.
– Потому что нас задержала полиция за непристойное поведение в общественном месте, за осквернение могил или за что-то подобное! – воскликнула она. – Нас могли депортировать.
– Или сторож просто попросил нас покинуть территорию, на которую мы проникли незаконно.
Они шли по тихой улочке, магазины были закрыты. В одной из витрин были выставлены неоновые часы, которые показывали, что уже почти полночь.
– О господи, – сказала Джинни. – Я пропустила комендантский час. Меня не пустят в хостел.
– Ну, раз так… – Кит достал из кармана билет на метро. – Приятного вечера!
– Ты оставишь меня?
– Да ладно тебе, – усмехнулся Кит, закидывая руку девушке на плечо. – Разве я могу так с тобой поступить?
– Возможно.
– Если хочешь, пойдем со мной. Поспишь на полу.
До места, где остановился Кит, можно было добраться на пригородной электричке, но ближайшая отправлялась только утром. Кит засунул руки в карманы и улыбнулся.
– Итак, – произнесла Джинни. – Что теперь?
– Прогуляемся, пока не найдем, где присесть. И если это место нам понравится, то приляжем.
– На улице?
– Желательно не на улице. А на скамейке. Или на траве. Хотя это Париж. Кто знает, что миллионы собак делают в этой траве. Значит, нам нужна скамейка. Еще сойдет вокзал. Знаю, ты сказала, что не богата, но сейчас самое время воспользоваться своим наследством и снять номер в отеле "Риц".
– Когда моя тетя жила здесь, она была на мели, – будто защищаясь, ответила Джинни. – Поэтому ей приходилось спать на полу в кафе, за барной стойкой.
– Я пошутил. Расслабься.
Они шли в тишине, пока не наткнулись на один из самых крупнейших парков – в этот раз это действительно был парк.
– Знаешь, где мы? – спросил Кит. – В Тюильри.
Обычно Джинни старалась не соваться в парк ночью, но после происшествия на темном кладбище широкие аллеи и белые фонтаны, освещенные луной, уже не вызывали никакого беспокойства. Их шаги сопровождались хрустом гравия.
Они вышли к фонтану, который огибала тропинка и окружали скамейки.
– Вот мы и прибыли, – сказал Кит. – Наш отель. Попрошу носильщика забрать наши сумки.
Он положил рюкзак Джинни на одну из скамеек и улегся. Рюкзак при этом выполнял роль подушки.
– Пуховые подушки, – произнес он, – знак качества.
Джинни устроилась рядом валетом и посмотрела на темные очертания деревьев, которые казались темными лапами, тянущимися к небу.
– Кит? – окликнула его она.
– Да?
– Просто проверяю.
– Я все еще здесь, сумасшедшая.
Она широко улыбнулась:
– Как думаешь, на нас могут напасть или убить?
– Надеюсь, что нет.
Она хотела спросить что-то еще, но уснула прежде, чем вспомнила что именно.
Джинни услышала шуршание рядом с головой, но ей очень не хотелось двигаться. Тем не менее она заставила себя открыть глаза и посмотреть на часы. Десять утра. Джинни перевела взгляд на Кита, собираясь разбудить его. Он крепко прижал сложенные руки к груди и выглядел таким умиротворенным, что ей не хотелось прерывать его сон.
Джинни села и осмотрелась. По парку гуляли люди. Казалось, никто не обращал на них внимания. Она быстро потерла лицо, пытаясь стереть остатки сна и слюни. Провела рукой по волосам, проверяя, в каком состоянии ее косички – они были более или менее невредимыми. В общем, она была в хорошей форме, особенно для того, кто провел ночь, скрючившись на скамейке.
В какой-то момент Джинни стало казаться, что она никогда не отмоется, поэтому она перестала переживать из-за несвежей одежды и зáпаха.
Люди выгуливали собак или просто бродили по парку. Никого не заботило, что какие-то туристы использовали скамейку как кровать.
Кит зашевелился и медленно сел:
– Так. Надо позавтракать.
Спустившись по улице, они отыскали небольшое кафе, где на витрине были навалены целые горы выпечки. Вскоре им подали три чашки эспрессо (все для Кита), кофе с молоком для Джинни и корзинку булочек с шоколадом.
Жуя, Кит рассказывал Джинни новости:
– Нам осталось дать несколько спектаклей. А после возвращения мы почти сразу снова уедем, на этот раз в Шотландию. Ох, черт, не знал, что уже столько времени. – Он поднялся. – Слушай, – сказал он, – извини… но мне уже пора. У нас сегодня вечером спектакль. Пиши мне. Дай знать, как идут дела.
Кит взял Джинни за руку, а затем достал из кармана ручку.
– Постарайся не стереть, – произнес он, записывая слова на тыльной стороне ее ладони. – Это мой ник в службе мгновенных сообщений.
– Хорошо, – ответила Джинни, не в силах скрыть разочарование в голосе.
Кит взял свою сумку и вышел за дверь. Ее тело сразу напряглось. Она снова осталась одна.
Кто знает, вернется ли она в Англию и увидит ли Кита снова?
Джинни потянулась к переднему карману рюкзака и достала конверты. Резинка, туго стягивавшая их, теперь свободно болталась.
На девятом конверте темными чернилами в левом нижнем углу была нарисована карикатура: девочка с косичками и в юбке. Она отбрасывала длинную тень, тянущуюся по диагонали через весь конверт.
Джинни достала блокнот и записала:
7 июля.
10:14, столик в кафе, Париж.
Мир, Кит был ЗДЕСЬ, В ПАРИЖЕ. И ОН НАШЕЛ МЕНЯ. Знаю, это кажется невероятным, но это правда. И это не так уж легко объяснить. Важно только то, что мы целовались на кладбище и спали в парке на скамейке.
Просто забудь об этом. На бумаге ничего не объяснишь – нужно рассказывать лично, дополняя историю жестами.
В общем, я влюбилась в него, а он просто вышел за дверь кафе, и я, возможно, никогда его больше не увижу… Знаю, звучит как конец отличного фильма, но в реальной жизни это отстойно.
Мне хочется последовать за ним. Оказаться там, где проходит его спектакль, и просто лечь на тротуаре снаружи, чтобы он споткнулся об меня. Вот такая я сейчас жалкая. Ты, должно быть, в ужасе.
Понимаю, у меня нет права ныть. Ты до сих пор в Нью-Джерси. Пожалуйста, знай, что я думаю о тебе семьдесят процентов времени.
С любовью, Джин
Девятое письмо
Дорогая Джинни!
Знаешь, почему я так сильно люблю Нидерланды? Потому что части этой страны могло бы не существовать.
Это правда. Страна постоянно воюет с морем, побережье постоянно осушается и возделывается. Вода тут везде. Сеть каналов разделяет Амстердам на части. Чудо, что это место не скрылось на дне.
Люди здесь, должно быть, достаточно умные, раз делают все это.
Более того, это говорит о большой целеустремленности.
Неудивительно, что голландцы так сильно повлияли на историю мировой живописи. Уже в семнадцатом веке они писали картины, невероятно точно передающие реальный мир.
Они изображали свет и движение так, как никто до них.
А еще они здесь любят курить, пить кофе и окунать картофель фри в майонез.
Закончив оформлять кафе, я поняла, что в Париже меня больше ничто не держит. Становится смешно, если задуматься об этом. Разве можно устать от Парижа? Наверное, я слишком много времени провела в одном месте (жизнь на полу за барной стойкой немного смахивала на заточение).
У меня был хороший друг, Чарли, с которым я познакомилась еще в Нью-Йорке. Он коренной голландец и живет в доме на берегу канала в районе под названием Йордан – это самый уютный и красивый район Европы.
Я решила, что мне хочется увидеть знакомое лицо, поэтому поехала к нему. И хочу, чтобы ты тоже побывала там.
Чарли покажет тебе настоящий Амстердам. Его адрес – Вестерстраат, 60.
Но это еще не все. Ты должна отправиться также в Рейксмюсеум – крупнейший музей Амстердама; в нем находится самая знаменитая картина Рембрандта "Ночной дозор". Там найди Пита и расспроси его о ней.
С любовью, твоя сбежавшая тетя
Чарли и "Яблоко"
В Амстердаме было сыро.
Удивительно, но центральный вокзал располагался посреди небольшого пролива в окружении воды. Джинни это казалось странным. А еще он был отделен водным каналом от оживленной дороги. Бесчисленные мостики соединяли берега каналов, паутиной прорезающих каждую улицу.
Моросило так, что Джинни едва могла что-то увидеть за влажной пеленой, и за несколько минут она промокла насквозь.
Париж был просторным, застроенным громоздкими, светлыми, идеальными, как свадебный торт, дворцами или просто зданиями, которые выглядели как дворцы. На его фоне Амстердам напоминал деревню с маленькими домиками из красного кирпича или из камня. Но здесь было шумно, как в улье. Туда-сюда сновали толпы туристов, велосипедисты; тут и там мелькали машины, лодки.
Улица Вестерстраат находилась недалеко от вокзала. (Судя по бесплатной карте, которую Джинни взяла там же. В правилах говорилось, что ей нельзя брать карту с собой, но отнюдь не запрещалось воспользоваться той, которую можно найти на месте.) Она не могла поверить, что не догадалась сделать так раньше. К ее удивлению, отыскать дом оказалось не так-то просто (даже с картой). Дом стоял прямо на канале. У него были огромные окна без жалюзи или занавесок, которые скрыли бы то, что происходило внутри. Джинни смогла разглядеть, как три маленьких мопса гонялись друг за другом. На стенах висели абстрактные картины, написанные маслом. В комнате было много мягкой мебели и толстых ковров, на низком столике стояли чашки с кофе. Это вселяло надежду, что Чарли дома, а значит, скоро будет тепло и сухо.
Стуча в дверь, Джинни уже представляла, как будет переодеваться. Она стянет носки, штаны… затем снимет толстовку и кофту, которая каким-то образом еще оставалась сухой.
Дверь открыл молодой японец и произнес что-то на голландском.
– Извините, – медленно ответила она. – Вы говорите на английском?
– Я американец, – ответил он с улыбкой. – Чем могу помочь?
– Вы Чарли?
– Нет. Я Томас.
– Я ищу Чарли. Он дома?
– Дома?
Джинни перечитала адрес, указанный в письме, а потом посмотрела на номер над дверью. Они совпадали. Но чтобы окончательно убедиться, она протянула письмо Томасу.
– Я туда пришла? – спросила она.
– Да, адрес верный, но здесь нет никого по имени Чарли.
Джинни не знала, как реагировать. Она просто молча стояла в дверном проеме.
– Мы переехали сюда в прошлом месяце, – сказал он. – Может, Чарли жил здесь прежде?
– Точно, – кивнула Джинни. – Ну, спасибо.
– Мне жаль.
– О, все нормально. – Она изо всех сил старалась не расплакаться. – Без проблем.
Немного случалось событий в жизни Джинни, которые были бы более мрачными, чем долгая одинокая прогулка под дождем по Вестерстраат. Серое небо, казалось, стало ниже. Каждый раз, уворачиваясь от очередного велосипедиста, она оказывалась на пути другого. Рюкзак, намокнув, стал тяжелее, а по лицу и глазам струились тонкие ручейки. Вскоре она промокла так, что это перестало иметь значение. Она никогда не высохнет. Это навечно.
По всей видимости, главная цель от нее ускользнула. Какие бы знания ни должен был передать ей Чарли, он уже этого не сделает. Остался еще музей.
Около вокзала было множество хостелов. Правда, все они выглядели жутко со своими кричащими вывесками, больше чем подходящими для магазинов со скейтбордами.
Джинни заглянула в несколько мест, но они были переполнены. Наконец она попала в хостел под названием "Яблоко".