Николай Александрович рассмеялся:
– И теперь она, как лиса в сказке про зайца и его избу? Не хочет уходить?
Денис был благодарен шефу за понимание:
– Я никоим образом не заинтересован в скандале, который она может устроить.
Шеф продолжал веселиться:
– Да, это у деревенских запросто… Поговорил бы со службой безопасности, они бы вмиг тебе организовали очистку помещения, даже с санобработкой.
– Понимаете, Николай Александрович, она девушка общительная, за эти три месяца в городе у нее появилось много друзей среди СМИшников, так что если я ее выставлю, то об этом будет знать полгорода. Хорошо, если в новостях не покажут.
Шеф стал серьезен.
– Да, службе безопасности надо бонусы поубирать. Чтобы сотрудники не путались с кем попало. Говори, что думаешь делать.
– Думаю оформить на нее компанию Залесного. И бомжа покупать не надо, и девушка будет довольна таким отступным.
Шеф пристально посмотрел в глаза своему юристу. Потом спросил:
– За что же ты ее так не любишь? Ты же знаешь, что Залесный с ней сделает в случае чего?
Денис не отвел глаз от пронзительного рентгена своего шефа, и Николай Александрович усмехнулся.
– Как знаешь. Можешь оформлять.
Денис поднялся над столом как огромная серая глыба, отряхнулся, поправляя пиджак, и важно выплыл из кабинета.
Николай Александрович устало потер глаза.
– Теперь можно поспать.
Он снова нажал кнопку селектора.
– Татьяна, распорядитесь, чтобы мне приготовили ванну и постель. Я буду ночевать здесь.
Он еще пару минут перелистывал тонкими нервными пальцами страницы в черной папке в ожидании приглашения секретаря. Наконец металлический голос селектора сообщил:
– Вы можете подняться к себе, Николай Александрович. Все готово.
Он выключил свет, осторожно прикрыл за собой дверь, и, держа папку в руках, стал медленно подниматься на третий этаж, где располагались его личные апартаменты.
Спустя полчаса Николай Александрович уже спал сном младенца, не ведавшего о том, что в это самое время в маленьком частном самолете седовласый мужчина ведет неторопливый разговор. Его собеседнице, должно быть, не спалось, потому что телефон не умолкал уже полчаса. Пилот слегка притормозил, не смея прерывать разговор своего единственного пассажира. Наконец мужчина убрал трубку во внутренний карман пиджака и тихо прошептал:
– Умница, Аллочка. Посмотрим, что из этого получится.
Откинувшись в глубоком кресле, он что-то подсчитывал в уме, потом, словно спохватившись, нажал кнопку связи с экипажем:
– Я готов.
Пилот бодро кивнул, и самолет плавно вырулил на взлетную полосу…
22
Три раза Юпитер сменил свое положение на Небесном Круге, прежде чем Сансид, ослепленный властью, стал выказывать первые признаки неповиновения. Он больше не нуждался в советах Морады, требующей от него порой слишком много. Овладев языком своего народа, он мог теперь не только свободно изъясняться, но даже понимать самые замысловатые речи своих придворных советников.
Время шло, а круг дел Сансида становился все уже, и правитель начал скучать. Придворные церемонии уже не радовали его, жертвенные обряды исполнялись заученными движениями, и мысли его начали сбиваться в томительном тревожном ожидании. Это было незнакомое ему чувство, и он невольно поддался ему, не задумываясь над тем, куда оно может заманить его. А манило его к прекрасной молоденькой жрице из свиты Морады. Той, что шла всегда третьей слева от своей госпожи. Внимание повелителя не укрылось от ближайшего круга советников, и облеченные властью наперебой старались завладеть мыслями девушки, чтобы через нее иметь возможность влиять на государя. Доброжелатели шептали ее имя Сансиду, и луна не успела сменить свой облик, как юная дева предстала перед ним ночью в его спальне.
Кровь Сансида тепло разливалась по телу, возбуждая и согревая его.
– Почему такая красивая девушка стала жрицей? Неужели никто не захотел взять тебя в жены, или родители твои были столь бедны?
– Я из хорошего рода, мой господин, но у моего отца восемь девочек и нет сына. Поэтому он и отдал меня в услужение Иннанне, чтобы я своими молитвами могла убедить богиню дать нашему роду наследника.
– Почему же он не обратится к Мораде? Она смогла бы ему помочь.
Девушка в ужасе отпрянула.
– К Мораде? Это слишком тяжелое испытание для простого человека – общение с верховной жрицей богини Луны.
– Но ты же постоянно при ней и не находишь это слишком тяжелым испытанием.
Девушка покраснела и опустила глаза. Сансид удивился.
– Неужели такая честь не радует тебя?
– Меня больше обрадовало ваше внимание, мой господин.
Сансид залился краской удовольствия. Юная дева предпочитает его той, которая реально правит этим государством. Эта мысль снова больно уколола его. Да, порой он все же признавался себе, что истинным правителем была Морада. Без ее приказов никто не мог ничего предпринимать, даже самая ничтожная информация всегда достигала ее слуха. Советники недоумевали, как верховной жрице удается быть посвященной в мельчайшие подробности дворцовых дел, и на всякий случай были начеку, не позволяя себе, как прежде, вольность действий. Даже теперь, когда встреча Планы и Сансида состоялась, они трепетали по поводу того, что может их ждать на следующий день, когда слухи об этом распространятся и достигнут ушей Морады.
Но больше всех тревожилась Илана, которая прекрасно понимала, что если после встречи с повелителем она вернется к Мораде, то не доживет и до следующего дня. Верховная жрица жестко сохраняла чистоту своих лунных девственниц.
Под утро Илана разбудила Сансида и тихо сказала:
– Прощайте, мой господин. Больше нам не придется встретиться в этом мире.
Сансид сквозь сон не мог понять причину грусти девушки. Он приподнялся на подушках и поинтересовался:
– Как, разве ты не придешь ко мне сегодня ночью?
Илана покачала головой, и по лицу ее потекли слезы.
– Я никогда больше не увижу своего господина.
– Но почему?
– Я нарушила клятву. И я больше не принадлежу Луне. Я принадлежу вам, мой господин…
Сансид понял, в чем дело. Он видел однажды, как казнили провинившуюся жрицу, которая позволила себе предаться плотской страсти с юным стражником. И вот теперь та же участь ожидает его нежную юную подругу. В висках у него застучало. Он откинул занавеси и вскочил со своего огромного ложа. Сансид крикнул начальника стражи.
– Эта девушка останется здесь, в моей спальне! И ты лично отвечаешь за ее жизнь!
Накинув халат и подпоясав себя широким поясом с коротким мечом, он стремглав выбежал из дворца и бросился к башне, в которой обитала Морада со своей прекрасной свитой.
В башне царил предутренний покой. Жрицы, устав от ночных бдений, расходились по своим маленьким комнаткам и укладывались спать. Морада еще не спала, стоя в одиночестве на открытой террасе на самой вершине башни, наблюдая угасание Лунного диска. Завидев Сансида, она устало повернула голову в его сторону и приветствовала незваного гостя.
– Что привело тебя сюда, повелитель, в столь необычный час?
Сансид не счел нужным объясняться, лишь сказал:
– Нам двоим здесь стало слишком тесно, Морада!
Морада побледнела.
– Тебе не со мной стало тесно, купец! Тебе стало тесно в царских одеждах! Ты думал, что власть – это удовольствия?!
Сансид позволил себе усмехнуться:
– Власть – это удовольствие, Морада. Ты не меньше меня знаешь это. Потому что тоже отравлена властью! Ты пользуешься мною, как глиняной фигуркой для отправления своих ритуалов!
Морада впервые позволила себе гнев.
– Власть – это жесткое следование ритуалу! Мелким страстям нет места там, где хотят удержать в повиновении целое государство!
Сансид не ожидал такого отпора.
– Правитель – человек из плоти. Мне нужна женщина. Жена или наложница – неважно.
Морада усмехнулась.
– Да, купец. Теперь уже неважно. Ты не задумывался над последствиями, когда брал наложницу из моей свиты, из приговоренных девственниц. Ты нарушил закон, и теперь каждый может показывать на тебя пальцем, когда будет нарушать закон!
Сансид внутренне содрогнулся. Морада права. И эта ее правота давила его, заставляла поступать, как поступает загнанный зверь. Он подошел к Мораде, разрезал серебряный пояс Иннанны, обхватывающий ее талию, и бросил его вниз с башни.
– Ты больше не верховная жрица!
Он повернулся и вышел как можно быстрее, чтобы больше не видеть ту, которой он был обязан всем своим царством. Он возвращался к простой, чувственно-красивой девушке, которая сидела в его спальне в томительном ожидании исхода этого разговора. На сердце у Сансида было тяжело. Он предал ту единственную, недоступную и жестокую богиню, которая не ведала людских слез и тревог, которая жила только ночью, вместе со своей сестрой, Иннанной.
Подойдя к своей двери, у которой все еще дежурил начальник стражи, Сансид сказал:
– Возьмите бывшую верховную жрицу, Мораду, и заприте ее в подземелье башни. И чтобы ни один луч ночного неба не проникал в ее темницу! Она больше не увидит неба!
Оставив начальника стражи, который в ужасе прислонился к стене, не решаясь исполнить приказание государя, Сансид скрылся в своей опочивальне.
23
Это была тревожная неделя для всех, кто был причастен к заключению Морады под стражу. Внезапная смерть начальника стражи настораживала и пугала тех, кто должен был следить за исполнением приказа Сансида – держать под землей, в башне, бывшую верховную жрицу Мораду. Перед полнолунием к Сансиду вошел с докладом новый начальник стражи с недобрыми вестями.
– Государь, не прошло и недели, как вашим высочайшим приказом мы заключили в подземную темницу Верховную жрицу Мораду, а у западных границ уже вовсю идут стычки с кочевниками. С севера нам угрожают неизвестные, но хорошо вооруженные племена, которыми руководит женщина. Это недобрый знак, государь. Может, мы избежим беды, если будем давать Мораде еду? Кто знает, может, нам придется воспользоваться ее помощью.
Сансид помрачнел. Он предчувствовал нечто подобное еще в тот момент, когда пояс Морады летел с башни на землю. Ведь его так и не нашли, как ни старался начальник стражи. Даже несколько публичных казней в устрашение тех, кто присутствовал в тот момент при небывалом событии, не помогли найти вора. Пояс исчез безвозвратно, и поговаривали, что это еще послужит причиной многих бед.
Сансид также хорошо понимал, что Морада никогда не простит его, и рассчитывать теперь на ее помощь не приходилось. Напротив, с его стороны было бы глупо и самонадеянно принять ее помощь, даже если бы она и предложила ее. В лице верховной жрицы, пусть и бывшей, он получил сильного и умного врага. И стоит ли сохранять ей жизнь?
Сансид размышлял. Если он прикажет убить ее или заморить голодом, то при малейшей проблеме, которая непременно возникнет в его царстве, никто не станет даже пытаться спасти положение. Все обвинят его, Сансида, во всем, что бы ни случилось, и скажут, что всему виной его неуважение к Небу, что ему нельзя было противостоять предсказаниям небесной жрицы. Внезапно простое решение пришло ему в голову, и он, с удовольствием растягивая слова, тихо сказал:
– Нельзя оставлять небесную жрицу без пищи. Но и давать ей пищу людей не стоит. Если придворный повар сочтет нужным, пусть отдает ей помои, что остаются от нашего стола.
Новый начальник стражи не выказал ни малейших эмоций на своем словно окаменелом лице. Он поклонился и вышел, чтобы отдать распоряжение на царскую кухню.
Сансид был доволен. Морада слишком гордая, чтобы есть то, что дают свиньям. Так он избежит проблем и отплатит ей за все унижения, которые она ему причинила.
Сторож, который отвечал за жизнь жрицы, был шустрым молодым человеком, которого лишь недавно приняли в услужение. Все остальные, как более разумные, отказались носить Мораде помои, опасаясь ее мести. Хотя она и была надежно спрятана и лишена общения с Небом, но все же знала слишком много, чтобы суметь отомстить им за причиненные страдания. Поговаривали, что Начальник стражи стал мучиться животом сразу после того, как запер Мораду в темнице. Через четыре дня он уже не вставал с постели, а на восьмой день умер.
Поэтому молодому и расторопному слуге, который прежде числился помощником привратника у главных ворот башни, поручили приносить еду заключенной под стражу жрице и добавили жалованье. Раньше стражник быстро приносил еду в помойном ведре, выплескивал содержимое в чашку, которая стояла в углу, сразу же за дощатой дверью, и быстро исчезал, боясь даже встречаться взглядом с бывшей жрицей. Быстро запирал за собой дверь, лязгал ключами в отсыревшем замке и стремительно убегал прочь, как от чудовища. В результате таких набегов в затхлом воздухе сырой комнаты началось гниение остатков пищи, и через пару недель здесь едва можно было дышать. Лицо Морады стало покрываться гнойными струпьями, а кашель ее стал все более пугающим. Одежда от влажности и летучей гнили пришла в негодность, лохмотьями спадая с тела. Но несмотря на это, она оставалась спокойной и безучастной, молча провожая взглядом своих мучителей. Ее глаза, с детства привыкшие к темноте, хорошо различали лица приходящих, и она видела, с каким ужасом они смотрели на нее, прикрывая глаза и стараясь не смотреть на то, что осталось от могущественной сестры богини Луны.
К удивлению Морады, молодой стражник оказался весьма неосмотрительным и попытался заговорить с ней.
– Я виноват, госпожа, но мне приказали отнести это вам.
Морада сделала попытку встать, но затекшие ноги уже не слушались ее, и она рухнула обратно на небольшую подстилку из гнилого тряпья. Впервые за несколько месяцев она заговорила:
– Если хочешь сделать мне подарок, то не выливай это здесь. Я сумею отблагодарить тебя, поверь.
Молодой человек кивнул и принялся выскребать руками угол, в который прежде стражники сливали помои. Справившись с этим нехитрым делом, он поклонился Мораде и осторожно вышел, чтобы не привлекать внимание охраны. Никто не должен видеть, что ведро у него полнее, чем было до того, как он спустился сюда, в подземелье.
Каждый день, приходя к Мораде, он приносил ей то, что удавалось украсть на кухне или что оставалось от его обеда, который он теперь делил с пленницей. Постепенно силы начали возвращаться к Мораде, и она уже не могла бездействовать как прежде, когда была обессилена от голода. Благодаря стараниям молодого слуги, одежда на ней теперь была не новой, но свежей и простой. Молодой человек каждый раз приносил немного помоев, которые ему выливал в ведро царский повар, обязанный проделывать это раз в день. Мутная жидкость плескалась почти на самом дне ведра, когда он приходил, а уходил он из подземелья с полным ведром земли, таясь от дворцовой стражи и пробираясь глухими коридорами. Подкоп рос с каждым днем, и если все пойдет так, как прежде, через пару месяцев все будет готово.
Старая луна сменялась новой, а у северных ворот, где молодой охранник служил когда-то у старого привратника на побегушках, стали появляться чужестранцы. Наспех обменивались они парой фраз с расторопным парнем и исчезали в ночной тьме. И вот уже несколько смен коней было выстроено до северных границ царства Сансида в единую цепь, которую невозможно было разорвать…
24
Прошел почти год, прежде чем в подземелье, где обитала Морада, открылась дверь и тусклый свет факела озарил низкую комнату с земляным полом и склизкими от сырости стенами. Невысокая хрупкая девушка с округлым животиком, подбирая края своего шелкового шитого золотом платья, вошла в темницу Морады в сопровождении четырех стражников. Зажав очаровательный носик шелковым платком, она с трудом проговорила:
– Я рада сообщить тебе, Морада, что твое пророчество сбылось. Помнишь, ты сказала мне, что я займу твое место?
Глаза Морады гневно сверкнули. Значит, эта маленькая дрянь пришла, чтобы глумиться над ней?! Ну что за дура!
– Я помню свои пророчества и готова ответить за каждое слово.
Девушка подняла к небу свои изумрудные глаза и важно произнесла:
– Я теперь жрица священного брака. И у меня от правителя скоро родится сын.
Морада пристально посмотрела на нее и, вздохнув, сказала:
– Я не буду поздравлять тебя, глупая потаскуха. Трудно представить себе участь страшнее твоей.
Девушка в ужасе отступила. Ее ручки были сжаты от гнева. Она повернулась к стражникам и приказала:
– Убейте ее!
Стражники замешкались. Одно дело – сопровождать любовницу правителя, а совсем другое – убивать верховную жрицу, пусть и бывшую. Нет, они не хотели навлечь на свои головы небесное проклятье.
Видя столь открытое неповиновение, девушка завизжала и затопала ногами:
– Я приказываю убить ее! Или я прикажу вас самих казнить за то, что вы не подчинились моему приказу!
Стражники не сдвинулись с места, несмотря на крики своей госпожи. Она набросилась на них с кулаками и вдруг в ужасе отпрянула. На верхней ступеньке узкой лестницы, ведущей в подземелье, стоял Сансид. Но самым страшным было то, что Морады уже не было в темнице. Она исчезла. Стража, сопровождавшая Плану, стояла ни жива, ни мертва. Ради денег, которые им посулила госпожа, они нарушили приказ Сансида. Никто под страхом смерти не мог приближаться к темнице Морады, и вот теперь они ясно поняли, что такое страх этой Смерти. Сансид едва взглянул на них, а они уже знали свой приговор и теперь с безучастным видом стояли вдоль узкого прохода, ведущего в подземелье. Сансид едва протиснулся среди них, спустившись в комнату смертников. Морады нигде не было. Посветив факелом вдоль стен, он увидел в дальнем углу отверстие – небольшое, но все же достаточное для того, чтобы в него пролез человек.
Сансид понял, что теперь его жизнь ничего не стоит. А это значит, что меньше этого стоят жизни тех, кто виновен в этом. Молча он поднялся на поверхность и отдал факел Новому начальнику стражи. В сопровождении небольшого отряда он обошел башню и увидел едва приметный лаз, который при других обстоятельствах никто бы и не заметил.
Он быстрым шагом вернулся к себе во дворец и приказал собрать Военный Совет. Не прошло и часа, как в огромном зале, заполненном до отказа, собрались главы всех знатных родов и старейшин царства. Сансид обвел глазами присутствующих и, чеканя каждое слово, жестко сказал:
– Теперь нам не избежать войны. И те, кто в этом повинны, будут наказаны. На их головы ляжет груз ответственности за смерть тысяч воинов нашего царства. Пусть первым выйдет перед собравшимися Новый начальник стражи.
Едва сдерживая дрожь в ногах, Новый начальник стражи предстал перед троном Сансида.
– Мне нечего сказать в свое оправдание. Я не исполнил свой долг и теперь принимаю Смерть.
Он вытащил свой меч, приставил себе к горлу и, слегка навалившись вперед, захлебываясь в собственной крови, рухнул у подножия трона.