– Не при этом президенте. Наши олигархи уже связали его по рукам и ногам. Они превратились в силу, стоящую над президентом. Они успешно подминают под себя все российские ресурсы. В числе этих ресурсов "дикари" не значатся. Это не южная страна, где народ ходит голый и сыт одними бананами.
– Нам придётся поработать над этим, – задумчиво произнёс Аллен.
– Ерунда. В России совершенно дикий, безвольный народ. Да, русские – наши соплеменники, но только из числа слабаков, которых теснили из Европы более сильные народы, пока не загнали их в промороженные леса и степи. А что касается власти, то она как всегда далека от народа. Олигархов мы втянем в транснациональные корпорации, и народ этой власти станет абсолютно не нужен, – распаляясь говорил Джим.
– Непротивление насилию не всегда слабость. Это может быть и уступчивость, и благодушие, а иногда и отдых от более серьёзных дел, – возразил Аллен, – история учит, что любое вторжение в Россию ведёт к поражению захватчиков.
– Ерунда, просто им бежать уже некуда, отсюда ярость и бой до последней капли крови, – развивал свою мысль Джим, – а мы их и не собираемся завоёвывать, сами вымрут.
Над Алленом и Джимом в клубах лёгкого сигаретного дыма покачивался Сергей. Он с интересом слушал разговор двух американских разведчиков.
Во многом Сергей был с ними согласен. "Братья" по ремеслу довольно правильно понимали часть из поставленной перед ними задачи.
Действительно, российских чиновников нужно было оставить с голым задом.
Для этого и посадили на "царство" самых худших и жадных из всего имеющегося чиновничьего сброда – наследства прежней империи. Первым правителям повезло. Пока СССР оставался могущественной державой, первым лицам империи весь "загнивающий" капитализм "отслюнявливал" огромные взятки за развал "социалистического лагеря". Одноразовые "пособия" доходили до сотен млн. долларов в одни руки. Теперь же, с развалом империи, капитализм потерял к этим первым лицам всякий интерес. Но слух о "халявном башеле" уже прошёл, и к вершинам власти устремились все, кому не лень. Но, оказалось, что наверху, только разруха, впрочем, как и раньше, и никаких подаяний. Но Иван видал и не такое на своём веку, потому верил в Россию, даже в Россию, где не осталось ничего святого.
И в этот раз, качаясь на облачке сигаретного дыма, он понял, пора настала, надо "оторвать" от затянувшегося отдыха одного из своих друзей – горнолыжников, не боявшихся сильных перегрузок.
Конечно, горнолыжные спуски назвать отдыхом трудно, но и "рулить" тут, в низине, тоже необходимо. Горнолыжник был человеком осторожным. Он всех допускал к спуску, но почти никого к подъёмнику.
И теперь Сергей думал, что пора бы встретиться с горнолыжником, обсудить замыслы "наших друзей". Пусть, пока строят свою демократию и у них в стране, но настаёт время и для своих замыслов.
Он вспомнил почти анекдотичный случай на тему "Когда я на почте служил ямщиком". Эти светлые денёчки лучше других проливали свет на демократию. Тогда он носил форму офицера "АБВЕРА". Шёл 1944 год. Левые диктаторы уже почти сломали хребет крайне правым демократам. Фашизм исходил с карт военных действий, как подсыхающая лужа на солнце. Но фашизм уже имел место быть. Его признали, приняли и теперь с ним боролись. Боролись, конечно, по-разному. Православная, и ненадолго ставшая коммунистической Россия – насмерть. Фашисты пытались формировать из обиженных большевистской властью русских боевые части для ведения войны в России против своих, но на своей земле эти "предатели" сразу переходили на сторону партизан или под своё русское командование. Русские так и остались для немцев непонятным народом: им и шнапс, и форму, и харчи, и даже чистые постели, а они в леса партизанить или в штрафные батальоны на передовую – искупать кровью несовершённую вину.
Но если бы только немцы не понимали русских, а то ведь их не понимали и все остальные воюющие стороны, считающие, что уж лучше фашизм, чем такая "краснота".
Итак, 1944 год. Немецкая военная разведка "АБВЕР", что в буквальном переводе означает "защита", уже начала осознавать, что война проиграна, и сталинская Россия вот – вот сломит хребет гитлеровской Германии, а значит, надо готовить отходные пути и новые базы для существования и продолжения дела фашизма.
Абвер начинает активно налаживать густые экономические отношения со странами Северной и Южной Америки.
Гитлеру становится известно, что Канарис через Швейцарию и Испанию засылает в США под видом беженцев от нацистского террора, евреев. Эта операция имела кодовое наименование "Семеро чёрных", но название операции не спасло Канариса от гнева фюрера:
– Обуглить всех евреев, – орал фюрер на Канариса.
– Мой фюрер, обуглить просто, но кто их заменит, по крайней мере, некоторых из них, особенно тех, кто присоединился к банковской группе НСБФБ, принадлежащей нацистской, нашей, партии? – посмел возразить Канарис.
При словах "банк" и "партия" фюрер смягчился.
– Ладно, Канарис, под твою ответственность, – подвёл итог беседы фюрер.
Канарис вышел из ставки, мучимый вопросами: "Кто настучал? Как узнали? Кто из "его" евреев стоит на пути у тех, кто настучал, или хуже работает на СС или СД? Наверное, это люди СД Гиммлера – Гейдриха".
Он сел в машину, не переставая думать: "Интересный народ эти евреи", для развития промышленности, производства Германии абсолютно не пригодны, но для изъятия всех видов ресурсов, особенно финансовых, лучше их никого не сыскать. Первая нация на пути к мировому хаосу. Не было бы их, не было бы и фюрера – этого радетеля за дисциплину, порядок и "правое" дело. Он созидает из того, что они накопили.
В принципе, пошёл обратный процесс изъятия ресурсов, но теперь в пользу немцев, пусть и с целью создания самой мощной военной машины. Когда мы её создадим, евреи, конечно, опять "умыкнут" все ресурсы, опять всё обратят в хаос, но это опять родит нового "фюрера", и опять возрождение, и "Хайль Гитлер".
Я разведчик, мне важен процесс и мой Gewerkschaft, а для этого дела лучших агентов, чем космополиты – евреи, не сыскать".
А в это время один из засланных в США евреев пил в американском баре виски на брудершафт с немцами за победу в войне, мир на земле, за красивых женщин и так далее. И еврей, и немцы были в это время очень далеки и от хаоса, и от порядка, им было просто хорошо, всем по-своему, но хорошо всем.
В это же время ловкачи из Скот ланд – Ярда развивали свою демократию. Серёжа успел побывать и там. Под своей унаследованной от английских предков фамилией он трудился на СИС.
Однажды весною, пережидая очередную немецкую бомбёжку в специальном бункере Скот ланд – Ярда, два агента СИС вели вялый разговор.
Один из них, одетый в военную форму, был невысокого роста, упитан, до образования солидного живота, и почти лыс. Другой, наоборот, плечистый, здоровенный красавец, с трудно определяемой национальной принадлежностью, был в дорогом костюме и тростью с тяжёлым серебряным набалдашником.
Первый возглавлял аналитический отдел СИС, работал на Правительство, носил имя Чарльз и фамилию Соммер.
Второго все знали как мистера Бонда, Джеймса Бонда. На кого он работал, толком не знал никто, но, по крайней мере, в СИС считали, что на них. Он мог выполнить любое задание. Какое – то чудо его хранило от пуль, а кроме них, ему больше ничего не угрожало. Его иногда арестовывали в какой-нибудь стране, но всегда быстро отпускали, не переставая извиняться при этом.
– Джеймс, эти дикие "строители" нового порядка и стражи дисциплины безнаказанно развалили уже половину Лондона. Если дело пойдёт так и дальше, они могут решить, что к нам можно добраться вплавь, в одном нижнем белье.
– Чарльз, я знаком с их самым верхним руководством и скажу тебе, что весь их порядок держится на бартерных операциях и неограниченном печатании рейх – марок.
Если мы обрубим им международные бартерные операции, особенно с нефтью, то их рейх – марки станут бумагой, а главное, тогда они действительно смогут к нам добраться только вплавь и только в нижнем белье.
– Джеймс, возможно, ты и прав, но есть одно "но", которое мы не в состоянии перешагнуть. Их кукловодов, где и у меня есть друзья, положение вещей устраивает.
Они считают, что в России они выиграли, и теперь остаётся только взять её, как женщину. Они не понимают, что уже потеряли и Германию. Они не понимают, что и Сталин, и Гитлер перестали быть куклами, посаженными на трон. Эти вожди правят уже не по их, а по своим правилам. Но, Джеймс, плохо другое. У них нет родословной, приличной родословной. С ними невозможно договариваться, на них невозможно влиять. И у нас, в Лондоне, и у них, в Берлине полным – полно лиц "голубых кровей", связанных родственными узами со всеми странами мира, но кто они сегодня для вождей, фюреров и прочей "приблуды". Кроме того, фюреры создают и себе подобное окружение, которое вырывает из наших рук и нефть, и золото, так что с бартером тоже проблемы. Скоро мы получим международную террористическую организацию, состоящую сплошь из таких вот фюреров и вождей.
– Да, Чарльз, это стало какой-то напастью. Раньше только с русскими были хлопоты, Рюриковичи их не устроили, отыскали Романовых, потом большевиков, а теперь пошла цепная реакция: Италия, Испания, Германия. Хорошо ещё в Америке мы сумели утвердить во власти несколько кланов с приличной родословной, ещё той, почти до нашей эры.
– Ты прав, Джеймс, "рулить" лезут все, кому не лень, но немцы ещё и бомбят, надо что-то делать.
– Чарльз, не придавай значения.
– Крестоносцев фюрер устраивает, они и без него всегда стремились "надрать задницу соседям", даже если их родственник сидел на вражеском престоле. Вся история Европы – выяснение отношений между родственниками. А тут такой случай, чужак, очень похожий на своего, начал всех "возить мордой по батарее", как не позабавиться. Надо, чтобы они опять в России увязли, как и в I Мировую. Помнишь, как внучок Николаша бесился, когда его немецкая родня "хватала его за яйца". Она их ему и оторвала.
– Джеймс, ты думаешь, не надо вмешиваться? Пусть вожди "дружат" между собой.
– Чарльз, а какая разница, бабуля "трахает" внучка, или фюрер вождя. Два вождя, два фюрера, за каждым полные энтузиазма молекулы, пусть опят грызут друг друга до "последней капли крови", как говорят у русских. Они великие, а мы стали такие маленькие.
– Почему бы и нет, Джеймс.
Труднее всего Сергею было среди своих. Здесь работали сразу все русские поговорки от "Бей своих, чтоб чужие боялись" до самых разных её интерпретаций: "Нас е – т, а мы крепчаем"
Старинный двухэтажный дом кремового цвета помещался на малом садовом кольце Москвы, в глубине чахлого сада. К дому была приписана какая – то общественная организация, которая со сменой всякой очередной власти меняла первое слово в своём названии: скаутская, кадетская, октябристская, пионерская. Наконец уже в наши дни, было решено оставить неизменным только слово – детская – остальные менять и опять пошло: сироты, беспризорники, инвалиды. Эту самую "детскую" работу по смене вывесок вели три злые, увядшие, но по-прежнему красивые старушки. А непосредственно приём ходоков осуществляли тоже три, но шикарные молодые женщины. После общения с ними мужчины уходили с надеждой, что ещё не всё потеряно в решении детского вопроса, а женщины с мыслью, что надо рожать.
Был в этом здании ещё один сотрудник, и звали его Серёжа. Этот громогласный отставник был одновременно вахтёром, контролёром и собутыльником у всех сотрудников дома сразу. Он же их и погонял. Серёжа одинаково легко рассказывал о всех детях мира, включая и экзотических бедуинских, аборигенских и прочих, при этом он часто сбивался и начинал рассказывать, как он служил во всех армиях мира, поэтому ему никто не верил. Но менялись сотрудники. Молодые женщины перемещались из детской организации в профсоюзные, в кабинеты старушек, потом уходили на заслуженный отдых, а он оставался.
Помещений в доме было много, двери почти всех комнат всегда были открыты, так как Сергею, кроме всего прочего и хранителю ключей, закрывать и открывать их было просто лень, а доверить ключ от какой-нибудь двери он никому не хотел, особенно под вечер, когда очередные посетители с чая переходили на водку. Лови потом этого посетителя с ключом. Ответственность, как никак.
О том, что в этом здании есть ещё и подвал из "верхних" его обитателей, знал только Сергей. Это был "его" подвал. Он иногда заходил в "свой" подвал, но из другого здания, стоящего на другой улице. Улицы разделяла площадь. Архитектура площади была обычной для его страны. Здания окружали площадь полукругом, напоминая женские губы, а по середине стоял монумент вождя. На описываемой площади стоял правильный вождь. Им можно было гордиться.
В тот день случилась "странность".
В Россию приехал Джеймс Бонд, который ещё будучи в Англии, сказал доверенному человеку с русской стороны: "Хочу в подвал", что означало встречу с Сергеем.
Сергей всегда был рад старым друзьям, особенно пройдохам и авантюристам. Он и сам был не без греха. Друзья ценили его интернациональную суть, которая, впрочем, в последнее время сводилась к тому, что в качестве угощенья он выставлял ящик из спиртного всех стран мира, но начинал всегда с водки, а на закуску доставал две длинные французские булки, и всё.
После таких встреч очередной друг, посетивший "детскую организацию", долго приходил в себя.
А затем ещё дольше соображал, что к чему, то ли русская водка, смешанная с другими напитками, была слишком крепкой, то ли французская булка – слишком слабая закуска. И, наконец, если он окончательно приходил в себя, то понимал, что между крепким и слабым есть что – то ещё, и если он понимал что, то иногда бывал приглашён в "подвал".
Бонд эти тесты прошёл давным-давно, он даже нравился Сергею, в основном, как шалопай и бабник, который "трахал" всех баб в его детской организации на протяжении не одного десятка лет и с явной пользой для дела. После Бонда они заметно молодели, хвастались похождениями и, главное, какое-то время были заняты ожиданием новых встреч с этим специалистом по Международным детским организациям в каком – то подотделе не то ООН, не то ЮНЕСКО.
Здесь надо заметить, что Серёжа был философ, он никогда и никуда не спешил, "подвальных" встреч ни с кем специально не ждал и не назначал, но если друзья настаивали, то принимал и давал правильные советы.
В подвале он себя любил и баловал то рюмочкой самого дорогого коньяка, который привозили ему друзья из Франции, то чашечкой йеменского кофе, то чашкой высокогорного индийского чая. В тот день Джеймс привёз ему роскошный виски, конечно похуже, чем самогон в его родной деревне, но не сравнимо дороже.
Пробуя на вкус привезённый презент, а друзья знали, что Сергей в качестве подарка ценит только продукты из страны проживания агента, но они не догадывались, что через их продукт он постигал суть живущих там людей, входил в их нутро, он сказал Джеймсу:
– В моей деревне такая же сырость, как в твоей Англии, но сотни лет они не меняют ни посуду, ни напиток. Ты же каждый раз привозишь один и тот же напиток, но в разных бутылках.
– Серёжа, у нас это называется прогрессом.
– Ну, давай бубни про прогресс, – хрустнув солёным огурцом, ответил Серёжа.
– Да всё то же, что и раньше, повторы: 1914, 1941, сегодня "холодную занавеску" в Германии обрушили, наша "железная леди" шляется по вашим второстепенным захолустьям с каким – то "приблудным пуделем" под руку. Опять исчезает власть, – замямлил Джеймс.
– Джеймс, вашей леди наши грязные улицы оказывают столько внимания, сколько она никогда не получит у себя дома. Она женщина, или ты в ней видишь что-то новое? Кроме того, до недавнего времени это захолустье наводило на весь мир ужас своим ВПК. Что касается власти, то ей, как и породе, свойственно вырождение. Не ищи людей, связанных, ищи людей творческих…
– Сергей, тебе хорошо так говорить, у вас в России сто пятьдесят национальностей, даже если каждая даст по одному гению, их будет уже сто пятьдесят. Есть гений, есть прогресс, есть и национальная элита. Одна во власти выродилась, можно заменить на другую. На самом верху у вас то варяг, то немец, то калмык, то бурят, то грузин, то еврей, то мордвин. А у нас элиты не меняются, пока не вымрут. Раньше хоть можно было всех отравить или зарезать. А сегодня в одной автоаварии всю родню не убьёшь, а две – уже тенденция, система, подозрения. Была Империя – царица морей, остался остров среди лужи.
– Джеймс, с чего паника. Мы же всегда учитываем вашу консервативную тупость. Дарим вам и наши секреты, и наших лучших агентов.
Недавно специально под вас посадили на престол "весёлого, говорливого парня", который открыл для вас все наши сейфы с вашими тайнами. Все наши агенты дышат у вас воздухом свободы, читают лекции вашим студентам по нашей безопасности и кружат головы туристам.
– Вы правильно сказали, "наши сейфы с вашими тайнами", но там не оказалось ваших тайн, ведь так, Серёжа?
– Джеймс, у нас их просто нет, этих самых тайн. Выйди на Старый Арбат, наша тайна – тайн свободно продаётся по любой цене.
– Какая? – заинтересовался Джеймс.
– Русская матрёшка, – ответил Сергей, – или вот ещё одна, видишь, в книжном шкафу стоит, – Сергей ласково посмотрел на розовую, похожую на снеговика игрушку. – Можешь дать ему щелчка…
Джеймс подошёл к книжному шкафу и щёлкнул игрушку по макушке, она сильно накренилась, но опять выпрямилась и заиграла, наполнив комнату радостной мелодией.
– Видал, Ванька – Встанька, называется. В общем, как говорят в нашей армии, "нас е – т, а мы крепчаем", пока мы нашего Ваньку с Арбата убрали, чтобы никого не раздражать, – пошутил Сергей и продолжил разговор.
– Джеймс, мы переимчивы, внимательны, хотя и не всегда учтивы. Вы ломаете голову над тем, как вам расклонировать ваши престарелые кланы, а мы всегда были и будем заняты только тем, чтобы найти единственный сперматозоид для нашей единственной яйцеклетки. Например, Сталин принял страну с сохой, оставил с атомной бомбой. Потом отдых.
– Отдых – это когда дурак на троне, – догадался Джеймс.
– Скорее путешественник, кому – то надо поиграть и в ваши семёрки, потусоваться в ваших клубах. Мишура, блеск, и вот уже, наш "путешественник" загорается желанием стать всем вашим традиционным кланам единственным российским родственником. Ты можешь найти умного с такими желаниями?
Но мы не мешаем, даже наоборот, соответствующее окружение создаём из таких же жаждущих родства. Один кости последнего царя по всей России возит и просит, чтобы царский святой лик с него самого рисовали, а две кости внизу, так и быть с оригинала. Другой, ещё занятней, такой смышлёный киндер, то на лыжах, то с аквалангом, то в чёрном поясе, то без галстука…. Решил все ваши деньги в долг взять, а потом, как героические предки учили, не отдавать. Мы ему не мешали, пусть берёт. Всё равно наших денег в ваших банках всегда будет больше, – заключил Сергей.
– То есть вы нам уже лет 50 дарите вирусы, соприкасаясь с которыми и наша власть перестаёт восприниматься всерьёз, даже в среде своей национальности, так, Сергей?