Амулет Паскаля - Ирэн Роздобудько 11 стр.


* * *

- И тогда… - сказала я, - ты скажешь, что влюбился в меня с первого взгляда.

- Именно так и скажу! А еще я выну из кармана вот эту коробочку. - Он действительно сделал этот жест, и у меня перед глазами очутилась синяя бархатная коробочка. - Я открою ее (жест), и ты увидишь бриллиантовое кольцо…

- …и предложишь мне остаться с тобой…

- Да. Но перед этим мы выйдем на мост, и я подожду, пока ты бросишь кольцо через плечо в воду и будешь смотреть мне в лицо: не дрогнет ли на нем хоть один мускул.

Что он говорит?! Откуда, откуда знает? Кому я рассказывала эту чушь? Я что, сплю?.. Меня действительно не интересовала эта бархатная коробочка.

- А потом ты скажешь, что у тебя есть вот такой дом, - я кивнула на беленький "домик Барби", стоявший на противоположной от ресторанчика стороне. На его пороге сидела пара пожилых людей в высоких плетеных креслах, поставленных по обе стороны от входной двери. Он листал газету, она вязала.

Джон хитро улыбнулся. Я ответила улыбкой:

- Что-то не так?

- Да, но не совсем…

- 0! Неужели это вилла на берегу океана? И - белый лимузин? И ежегодная рента в пять миллионов баксов?

Мы расхохотались.

- Я знаю, что тебя это не волнует, - наконец произнес он. - Не та наживка, на которую тебя можно подцепить…

- А какая же - та? - спросила я, заинтригованная тем, что же он может предложить.

Он молчал слишком долго. А потом испытующе посмотрел и сказал три простых слова:

- Любовь. Верность. Вера.

По спине снова побежали мурашки…

* * *

Я кивнула головой, прогоняя наваждение. Слишком далеко мы зашли. Нас обоих трясло.

- Хорошо, - сказала я. - Мы начали с конца. А теперь вернемся к началу. Так безопаснее прийти к решению. Зачем ты притащился на эту ферму?

- Я давно знаю Джейка. Он написал, что у них - очередное сборище, я и приехал. Все просто.

Да, все было слишком просто. Кроме того, что я уже успела услышать.

- Откуда ты знал, что действовать нужно именно так? - спросила, глядя в его глаза. Заметила, что он засомневался и на какое-то мгновение в глубине зрачка появилась льдинка маленькой лжи. Точнее - зародыш сомнения: сказать или не сказать…

- Мать… - коротко произнес он, будто подписывая себе приговор.

Все сошлось и стало на свои места. Быстро-быстро захлопнулась книжка, рассыпались пазлы, сложились в штабели белые стены кукольных домиков, ковриком свернулась трава. Мир стал белым. Я снова стояла на одной ноге на маленьком цветном кусочке. Как и раньше.

* * *

Миссис Макдин хорошо изучила меня за те три дня. Мне казалось, что я слушаю ее, а в действительности - она прислушивалась ко мне. Вот откуда этот взгляд - отстраненный и в то же время слишком пристальный, будто она заглядывает за пределы радужной оболочки - внутрь: в мозг, в душу. Куда-то глубже, возможно, в колодец своей молодости - сквозь меня.

- Она замечательная женщина, - сказала я, с трудом ворочая онемевшим языком. - Я рада, что мы познакомились. Она очень тебя любит…

- Любила… - поправил он, так же едва шевеля губами. - Она умерла пять дней назад. Дождалась меня. Рассказала о тебе, заставила тебя искать. И отошла умиротворенная…

- Итак, вилла на берегу, рента и белый лимузин… - пробормотала я, - это все не шутки…

- Я предложил другое, - напомнил он обиженным тоном.

- Но ведь я сказала об этом!

Мне было действительно больно, будто мне из зубов в одночасье выкручивали иглой все нервы без наркоза.

- Неужели это перечеркивает все остальное?!!

В этот момент небесные силы точно также работали над его зубами…

- Я понимаю… - после паузы сказал он. - Тебе это кажется брутальным… Я так и знал. Мать говорила, что ты - необыкновенная… Кстати, ты очень на нее похожа… Она считала меня потерянным, безумным. Но мы с ней были одинаковые и всегда чувствовали друг друга. Она знала, что мне нужно. И всегда была права. Она надеялась…

Я смотрела на него уже издалека. На первый взгляд все было действительно проще пареной репы: мать присмотрела невестку…

Но было нечто еще, что не давало мне возможности остаться на берегу океана, на вилле с итальянскими фонтанами и мебелью какого-то из Людовиков.

Он не мог этого понять.

И мне пришлось выставить кучу дурацких условий.

А потом мы приумолкли. Сели в машину. Он опустил верх. Ветер больше не щекотал его лоб моими волосами. Через полчаса мы остановились возле моего отеля. Наутро у меня вылет в Чикаго.

Он молчал. И это было хорошо.

"Если ты передумаешь…" - сказали его глаза, и он поспешил отвести взгляд. "Ладно… - молча ответила я. - Я буду знать, что…"

* * *

……………………………………

(хотела что-то записать… что-то важное… или - неважное… какая разница… пусть останутся эти точки… они как дождь на асфальте…)

* * *

…Чикаго.

Чикаго и - домой. Моя девятая гостиница за месяц…

Просыпаюсь в семь двадцать семь (учитывая разницу во времени - это те же пять). Варю кофе.

"Ночная жизнь" - негритянский джаз в клубе до трех часов. Музыка, как дым сигары, - вьется и не заканчивается.

Озеро Мичиган. Нереально бирюзовая вода…

…Завтра - безумный многочасовой перелет: Чикаго - Вашингтон - Вена и… домой. Временна́я яма. Пятнадцать часов - коту под хвост!

…Америка - Великая страна, построенная на крови.

В ней, пожалуй, несложно жить, если имеешь голову на плечах.

Великан, играющий детским трамвайчиком…

Кинг-Конг, который собирается на крышу несуществующего небоскреба…

Голубая мечта для тех, "кто не был здесь никогда"…

Утраченная возможность вязать свитер на берегу Тихого океана…

* * *

…Трудный перелет. Как всегда летом - отключили горячую воду. Ее не будет до следующего понедельника. Помылась в холодной и - в постель… Вынесла часы, плотно завесила шторы, сомкнула веки…

…Кажется, я уже никогда не смогу нормально уснуть! Под подушкой десять облаток феназепама - они остались от бабушки. Я давала ей по одной таблетке. А потом - по две…

Часть четвертая
Дети

1

Часы показывали пять утра…

Это был не мой почерк! Уж не говоря о самой вещи - я придирчиво отношусь к цвету, долго выбираю даже конверт с маркой. Зеленый блокнот. Ну, не мой цвет, не мой почерк… Я вообще не люблю писать, а тем более - вести дневники!

Об этом я и сказала мсье, как только налила в его бокал вина и услышала привычное:

- Как спалось, госпожа Иголка?

Это меня почти взбесило.

- Вы издеваетесь? Считаете, что я могла уснуть, держа в руках ваше "вещественное доказательство"? Но, мсье, должна вас разочаровать…

И высказала все, что думаю по этому поводу.

Ну да, конечно, мне интересно здесь жить, я просто "балдею и тащусь", на мой счет капают честно заработанные за разливание вина денежки, я набрала три килограмма, чем очень порадовала матушку Же-Же, у меня появились друзья, которых я ценю за то, что могу их потерять за очередным ужином. Это все понятно. ПОЧТИ понятно. Но этот блокнот…

- А что в нем такого? - совершенно серьезно спросил мсье.

Я разинула рот. И вдруг меня как обухом по голове: конечно, он не мог его прочитать, ведь он не знает языка!

Пришлось рассказать в сокращенном варианте. Мсье попивал вино и слушал. Получилась такая себе историйка скучающей капризной дамочки.

- Действительно, - после раздумий пробормотал мсье. - Это не ваша вещь. Они что-то напутали… Прошу меня извинить.

Я обрадовалась и поблагодарила Бога за то, что все прояснилось.

Не люблю недомолвок и загадок.

Днем мсье засел за письма. Он это делал регулярно с двенадцати до четырех часов с небольшим перерывом на обед, который матушка Же-Же приносила ему в кабинет. Эту священную миссию она не доверяла никому. А уж как живописно оформляла инкрустированный морскими ракушками поднос! Фарфоровую миску с супом окружали фигурно нарезанные овощи, из крошечных кусочков черного хлеба торчали шпажки с анчоусами, оливками, сыром. Мсье обычно съедал только суп, а вся красота оставалась матушке Же-Же, которая потом, на кухне, в глубокой задумчивости глотала содержимое шпажек и укоризненно качала головой.

Но сегодня матушка еле двигалась. Поднос она украсила, как невесту перед венцом, и бессильно опустилась на скамью в кухне.

- Наверное, что-то с давлением, - сообщила она.

- Я отнесу! - сказала я.

- Ой, не знаю, понравится ли это мсье… - с сомнением покачала головой матушка.

Хм… Какая разница, подумала я, кто предстает перед его ясные очи утром, а кто - в обед?

- А что, есть какие-то особые распоряжения мсье? - спросила я.

- Ну… Вообще-то, он привык, что это делаю я… У него куча бумаг на столе, и поднос нужно ставить так, чтобы…

Она пустилась в пространные объяснения, каким образом и на какую сторону стола нужно ставить поднос с супом.

- Не нужно ли при этом насвистывать хорал Баха? - спросила я. - Или выстукивать зубами "Танец с саблями"?

Матушка Же-Же обиженно засопела.

- Никогда не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно, - пробурчала она. - Ладно, неси. Только очень осторожно и молча. Мсье не любит, когда ему мешают болтовней.

Я взяла поднос.

- Не волнуйтесь, все будет по первому разряду!

2

Дубовая дверь была закрыта. Пришлось перехватить поднос правой рукой, а левой нажать на золотую ручку. Матушка Же-Же, пожалуй, поставила бы поднос на столик с цветами, стоявший у двери, но я не стала тратить времени на это действие - подтолкнула дверь еще и коленом. Поднос в моей руке угрожающе зазвякал, и матушкин натюрморт, выложенный с такой любовью, был бесцеремонно разрушен. Мсье оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на меня. Я помнила, что нужно молчать, и с достоинством направилась к нему.

Большой стол весь завален письмами, посередине мигает монитор компьютера… Интересно, куца в таком случае матушка Же-Же пристраивает этот чертов поднос? Я в нерешительности остановилась, уставилась на поверхность стола, выискивая свободное местечко. Мсье Паскаль не помог мне ни единым жестом. Хотя бы бумаги сдвинул! Ни фига!

У меня было минуты две, чтобы разглядеть, чем занимается хозяин каждый день. Горы писем! Конверты разной формы, разного цвета, подписанные разными почерками и на разных языках. Многие - еще не раскрыты, кипы развернутых. В углу голубого монитора ежеминутно с мелодичным звоном появлялось уведомление о поступлении почты. Действительно, мой хозяин был солидным человеком!

Я еще немного посомневалась, потом решительно сдвинула кучку писем, лежавших с самого края. Осторожно поставила поднос. Мсье Паскаль молча кивнул мне. Можно было уходить - миссия выполнена. Но мои глаза, несмотря на все попытки умерить любопытство, прыгали по столу, как зайцы под прицелом охотника. Я это понимала, но ничего не могла с собой поделать! Письма, письма, письма, звонки монитора… Что в них? Старый мсье совсем не был похож на наркобарона, "крестного отца" или политика. Какие же сети плетет этот старый паук в своем глухом углу?

Мсье недовольно посмотрел на меня, будто говоря: "Любопытной Варваре - нос оторвали!" Вдруг зазвенела его мобилка, по форме похожая на оторванную трубку от старого уличного таксофона, та самая, что удивила меня в первый день знакомства. Мсье пришлось встать и взять ее с полки.

Он оживленно заговорил на каком-то языке - кажется, на испанском, и жестом показал мне, чтобы я подождала. Сделал несколько шагов к окну, повернулся ко мне спиной.

Уверена, это была проверка - стану ли я рыться в его документах. Конечно, как настоящая прислуга, я не пренебрегла такой возможностью! А как же иначе?

Уставилась в монитор, скосив глаза. Мне было стыдно, но… пусть он меня простит. Там был перечень каких-то вопросов. Я не успела просмотреть все, но то, что увидела, меня разочаровало…

"Что ты делаешь, когда идет дождь?"

"Я переехал! Ты хоть знаешь мой новый адрес?!"

"Почему весной, когда включаются звезды и на Землю дует теплый ветер, а вокруг тихо-тихо, мне порой хочется плакать?"

"Как это: на все воля Божья? И на лето, и на мамину болезнь, и на войну???"

"Можно мне не умирать, а?"

"Сколько тебе лет?"

"В нашем сквере растут деревья. Когда я спросил, зачем их подстригают, мне объяснили: чтобы они лучше росли. Значит, если я не буду ходить в парикмахерскую, то не буду расти, взрослеть, стареть и - не умру?"

"Почему люди влюбляются, а потом втихомолку плачут?"

"От какого существа происходит кот?"

"Чтобы мне простили грех, надо сначала его совершить?"

"Ходят ли в школу ангелы???"

"Если я дал откусить свой "Сникерс" - это любовь?"

"Где мой папа?"

"До какого возраста я буду бояться молнии?"

"С какого момента человека можно считать взрослым: когда он не боится уколов или когда ему нравится Мария?"

"Демократия - это когда одни имеют все, а другие - то, что осталось?"

- Удовлетворили свое любопытство, госпожа Иголка?

Он продолжал стоять ко мне спиной. Я не заметила, как он закончил разговор.

- Чем, мсье? - беззастенчиво спросила я. Ведь у него на спине не было глаз, а я предусмотрительно отступила от стола на два шага.

- Неужели вы не воспользовались возможностью сунуть свой острый носик, куда не следует?

- Конечно, воспользовалась, мсье… - скромно ответила я.

Он рассмеялся:

- Вот за это я вас и люблю!

- Правда, мсье? - еще скромнее потупилась я.

- По крайней мере, уважаю. Могли бы солгать.

- Зачем? Ведь и так понятно, что я сгораю от любопытства, мне так хочется знать, чем вы занимаетесь в свободное от меня время.

- А мне интересно знать, долго ли я буду терпеть ваше нахальство!

Он снова рассмеялся.

- А теперь скажите мне, что вы обо всем этом думаете?

- Я ничего не думаю, мсье, - сказала я. - Совсем ничего, клянусь.

- В чем?

- В том, что… - я смутилась, - в том, что об этом никто не узнает! Могила!

Он уже не просто смеялся - он безудержно хохотал.

- Я понял. Если бы здесь были банковские счета, это бы не показалось вам странным. А так вы думаете, что я просто сумасшедший.

- Я не знаю, что думать, мсье… Возможно, вы психоаналитик, работающий в интерактивном режиме с людьми, которые… не в своем уме…

Он снова весело рассмеялся. А потом в один миг согнал улыбку с лица, и оно стало совершенно серьезным.

- Нет. Это - нормальные люди. Более того, это - дети. И эта категория людей - самая серьезная в мире! Много лет я переписываюсь с ними. Они вырастают, и я начинаю переписываться с их детьми. Пока не придумали компьютер, приходилось туговато…

Я молчала. Я действительно не знала, что об этом думать. Просто молчала и смотрела на мсье Паскаля. Возможно, этому чудаку не дают покоя лавры Деда Мороза по прозвищу Йолопуки, который живет в Лапландии и зимой переписывается с детьми?..

- Теперь, когда вы все знаете, - продолжал он, - настало время для вашего следующего задания. Я не случайно попросил матушку Же-Же прислать вас сюда…

Вот оно как, обиженно подумала я, давление матушки - маленькая хитрость, чтобы отправить меня сюда с подносом! А мифический звонок по несуществующему телефону - уловка старика, чтобы проверить, загляну ли я в монитор! Какое коварство!

- Какое коварство с вашей стороны, мсье! - сказала я. - Неужели нельзя было действовать прямо? Клянусь, больше ни единого кнедлика из ее рук не съем!

- Не будьте так жестоки, старушка этого не перенесет! - усмехнулся он. - К тому же ничего страшного не произошло. Я хотел проверить, заинтересуетесь ли вы моей работой. А именно, заинтересовались бы вы настолько, чтобы помочь мне разгрести эту кучу писем?

- То есть? - не поняла я.

- То есть я хочу, чтобы вы взяли несколько писем и написали ответ.

- От вашего имени, мсье?!!

Моему удивлению не было предела.

- Да. Я проверю и, если все будет хорошо, - просто подпишу.

- Но, мсье… - попыталась возразить я, - я никогда этим не занималась. Я не знаю, как отвечать на такие вопросы.

- Ну, согласитесь, вы ближе к детству, чем я, - начал убеждать мсье Паскаль. - Вы втянетесь очень быстро. Единственное условие - не халтурить!

- О, мсье, я согласна жарить вепрей, разливать вино и разносить шарики на ужинах! А еще я могу стирать, шить, гладить и вышивать крестиком! Но быть секретарем! О! Мы так не договаривались.

- А мы и не договариваемся! - нахмурился старикан. - Пока вы здесь - выполняйте. В конце концов, я вам плачу.

Он был прав. Я прикусила язычок.

- Хорошо. Попробую. Но предупреждаю - мои эпистолярные способности далеки от идеала.

- Посмотрим.

Он отобрал пачку писем и протянул мне.

Я покорно взяла. А что было делать?

Вчера вечером я так же взяла тот зеленый блокнот, сегодня - письма.

- Дорогой хозяин, - безнадежным тоном произнесла я, уже собираясь закрыть за собой дверь, - имейте в виду, если завтра вы заставите меня сделать аранжировку сороковой симфонии Моцарта под хард-рок - я точно откажусь!

И поспешила закрыть дверь, успев услышать его ехидное: "Посмотрим!"

3

Я поднялась к себе и бросила письма на кровать.

Мне хорошо думается, когда я хожу. Решила прогуляться по городу, заглянуть в окно школы: подслушать, что говорит детям Иван-Джон, а потом мы вместе зайдем чего-нибудь выпить в деревянное бистро. Подсознательно я просто тянула время. С меня было достаточно всякого чтения! А тут еще надо поработать головой, что-то ответить - неизвестно кому и зачем.

Я вышла на улицу через черный ход, гордо проследовав мимо кухни, где матушка Же-Же, забыв о давлении, что-то весело напевала себе под нос.

Назад Дальше