Новый компьютер, не замусоренный ни интернет-файлами, ни электронной почтой, неделю простоял нераспакованным. Хасану никак не удавалось найти ему правильное применение. В конце концов он решил загрузить несколько песен, заглянуть в "МестоДляВас", вообще проделать то, что полагается проделывать людям молодым, - тогда, если к нему вдруг нагрянет полиция, она ничего подозрительного в его компьютере не усмотрит. "МестоДляВас" оказалось одним из скучнейших сайтов, какие Хасан когда-либо посещал. Сайт содержал миллионы фотографий улыбавшихся кафиров, чьи жизни были пусты настолько, что мысль о ком-то, "наткнувшемся" на их фотографию, наполняла этих людей радостью. Подумать только. Для Хасана было почти облегчением узнать, что основное практическое назначение сайта составлял секс; хоть какой-то прок, и на том спасибо: педофилы бродили по нему просто-напросто стадами, мальчишки подыскивали подходящих девиц для своих секс-вечеринок, кафиры постарше пытались найти "половых партнеров". Хасан заходил на сайт ежедневно и довольно быстро выходил, а между тем в его интернетовском послужном списке понемногу накапливались часы, проведенные им в этой пародии на человеческий мир.
Сегодня Хасану предстояло встретиться с теми, кто станет его соратниками по джихаду. Самой известной в этом отношении группой, похвалявшейся тем, что она подстроила военные перевороты в нескольких африканских государствах, а также сражалась в Боснии и Кувейте, была Хизб ут-Тахрир, однако союз, в котором состоял ныне Хасан, уверял, что болтает он меньше Хизба, а бомб взрывает больше. Назывался союз "Хусам Нар" (что, по сведениям изучавшего арабский Хасана, выглядело в грубом переводе как "Пылающий меч"), хотя названием этим - да и каким-либо другим - союз пользовался редко, а кроме того, у него не было ни штаб-квартиры, ни архивов. Что у него было, так это деньги, поступавшие, как сказал Хасану Салим, главным образом из Саудовской Аравии. Эта новость порадовала Хасана - то, что деньги приходят к ним из страны Мекки и Медины, придавало его новой ипостаси большую основательность. Путь, который прошел Хасан, - от мечети к молодежным организациям, каждая из которых оказывалась более экстремистской, чем ее предшественница, - был довольно типичным. В отличие от прочих молодых мусульман, у Хасана имелся всего один наставник, Салим. Большинство юношей, поднимаясь ступенью выше, покидали своих прежних менторов, а вот Салим, подобно мудрому дядюшке, был рядом с Хасаном с самого начала.
Отыскав в справочнике название нужной ему улицы, Хасан запомнил, как пройти к ней от станции метро, и, поднявшись наверх, уже через десять минут оказался на месте. Вдоль обочины стояли поржавевшие японские автомобили, а за ними кипела жизнь - дети, женщины, мужчины всех возрастов переговаривались поверх оградок своих палисадников или покуривали на тротуарах. Указанный ему дом выглядел так же убого, как и все остальные, в одном из окон стекло заменяла доска, за окнами первого этажа виднелись занавески из частой сетки. На входной двери он обнаружил три кнопки, от каждой отходил свой проводок. Хасан, как ему было велено, нажал "Ашаф" и сразу услышал тяжелые шаги - кто-то шел по холлу, без ковра. Это был Салим.
- Входи, брат. Ты пришел последним.
Остальные члены ячейки ожидали его в дальней комнате второго этажа. Первым делом все преклонили колени на голых половицах, лицом к Уолтемстоу, и помолились.
Один из них, отметил Хасан, казалось, конфузился. Кланялся он низко, но слов молитвы, похоже, не знал.
- Ну хорошо, братья, - сказал Салим. - Эта квартира останется нашей, пока будет нужна нам. Расходиться будем каждый в свое время, как и пришли, - сегодня с интервалом в двадцать минут. На улице ни с кем не разговаривайте, но и недружелюбия не проявляйте. Если кто-то попросит у вас зажигалку или поздоровается, просто улыбнитесь ни к чему не обязывающей улыбкой. И не делайте ничего, что может запомниться. А теперь каждый из вас должен представиться и выбрать себе кафирское имя, которым мы станем называть его с этой минуты. Имя должно быть и легко запоминающимся, и связанным с местом, в котором вы родились. Например, я родом из Ист-Энда, поэтому возьму имя Алфи. Оно с давних пор распространено среди кокни.
Он кивнул молодому человеку примерно одних с Хасаном лет, обладателю редкой бородки, под которой различались следы от прыщей. Молодой человек откашлялся и нервно подрагивавшим голосом сообщил:
- Мое имя Акбар. Как вы, возможно, заметили, я родом из Йоркшира.
- Ну да, такое случается, - произнес, подражая йоркширскому выговору, не умевший молиться мужчина - рослый, лет двадцати пяти, с желтоватой кожей и золотым зубом. - Мы будем звать тебя Сетом, паренек.
Салим взглянул на молодого человека:
- Ты согласен? Сет?
Молодой человек хоть и без особой радости, но кивнул.
- А ты откуда? - спросил Хасан у мужчины с золотым зубом.
- Зовут меня Рави. Я из Лестера. - И он обвел всех вызывающим взглядом.
- На мусульманское имя не похоже, - сказал Хасан.
- Я родился индусом. Перешел в нашу веру, - сказал Рави. - Тебя что-то не устраивает?
Хасан покачал головой. Ему казалось странным, что человек, не родившийся мусульманином, решил посвятить себя джихаду, однако чем это странно, объяснить не смог бы.
- Нет, - сказал он. - Нисколько.
- Не думаю, что вы сможете припомнить какую-нибудь родившуюся в Лестере знаменитость, а? - сказал Рави.
- Гэри, - произнес Хасан.
- Это какой такой Гэри?
- Футболист, - ответил Хасан. - Самый знаменитый из тамошних игроков.
- Гэри - это хорошо, - согласился Салим и кивнул Хасану: - Теперь ты.
- Мое имя Хасан, - сказал тот. - Я из…
- Да ладно, - перебил его Гэри, урожденный Рави. - По-моему, всем нам известно, откуда ты родом, Мактавиш.
- Есть имя, которым меня назвали когда-то и которое мне по-настоящему неприятно, - продолжал Хасан. - Один человек прозвал меня Джоком. И если мне суждено погибнуть, я хотел бы забрать это имя с собой.
Салим кивнул снова:
- Ладно. Мы будем звать тебя Джоком.
Последний из пяти сказал:
- Мое имя Ханиф, я из Уотфорда. - Он был лыс и плотен - в отличие от других, выглядевших недокормышами. - Спорим, ты не вспомнишь ни одного футболиста, родившегося в Уотфорде.
- Спорим, вспомню, - ответил Хасан, - но почему бы нам не назвать тебя Элтоном?
- Элтоном?
- Элтоном. Он президент тамошнего футбольного клуба. Вернее, был им.
- Хорошо, - сказал Салим.
- А ты, похоже, много чего знаешь, - заметил Элтон.
- Джок у нас мозговитый, - сказал Салим. - Учится в университете.
Гэри - Золотозубый Индус, подумал Хасан. Сет Стеснительный. И Элтон Лысый. Труднее будет запомнить, что отныне Салим - это Алфи.
Внезапно на Хасана напало неодолимое желание рассмеяться - при мысли о пухленьком Элтоне Джоне с его очками diamanté, туфлями на платформе, с любовником, об Элтоне, отдавшем, не ведая того, свое имя напыщенному предположительному террористу… Салим время от времени выговаривал Хасану за припадки смешливости: они свидетельствовали о духовной незрелости, утверждал Салим. Хасан всей душой верил в чистоту и истину, однако он вырос в безбожной стране, телевидение и газеты которой день и ночь осмеивали ее общественный строй.
- Эту квартиру мы будем называть "паб", - говорил тем временем Салим. - Так что если кто-то из вас скажет: "Я собираюсь встретиться с Алфи в пабе", это прозвучит так же нормально и обыденно, как слово "кафир".
- Так когда мы получим инструкции? - спросил Сет.
Салим кашлянул, прошелся по комнате, в которой совсем не было мебели.
- Через пару дней. Исходя из соображений секретности, лучше, чтобы заранее вы ничего не знали.
- Почему? - спросил Гэри. - Мы же не собираемся…
- Ради всего святого, неужели в Пакистане тебя ничему не научили? - Хасан никогда еще не видел Салима таким суровым. - Это же элементарно. Любое знание чревато утечкой информации. Вам говорят только то, что вы должны знать, и ни слова больше. Единственная причина, по которой мы встречаемся сегодня, состоит в том, что вам следует знать друг друга в лицо. Я думаю также, что будет неплохо, если вас свяжут определенные узы, но и не более того. Я и сам не знаю настоящего имени моего куратора. Я встречаюсь с ним в самых разных местах - в кафе, в парках, один раз даже в пабе, но знаю его только по кличке: Стив.
- А что мы должны будем сделать, когда придет время? - спросил Элтон.
- Начать джихад. А пока каждый из вас получит свое задание. Джок займется закупкой ингредиентов. Сет и Элтон будут собирать из них бомбы. Гэри поможет мне спланировать маршруты движения и выбрать точное время. К четвергу Джок должен будет доставить все купленное сюда, чтобы Сет и Элтон могли приступить к сборке.
- Куда мы отправимся, известно?
- Да. Я уже побывал там и осмотрелся. Но место я назову вам только на нашем собрании в пятницу.
- Когда оно состоится? - спросил Хасан.
- Время я сообщу за день до него. А что?
- Да просто… - Хасан примолк. - Трудно объяснить. Мой отец, он… он…
У него перехватило горло. Он боялся рассердить Салима.
- Так что же? - спросил Салим.
- В пятницу отец отправляется в Букингемский дворец, чтобы получить Орден офицера Британской империи, - сказал наконец Хасан. - Мы с матерью должны сопровождать его.
В комнатке наступило молчание. Хасан понял: никто из них не знает, смеяться им или возмущаться. И потому ожидали реакции Салима.
Голос Салима был очень тихим.
- Дело Пророка будет исполнено в назначенное время. И ты тоже будешь там. Точные указания получишь в четверг и ни секундой раньше.
Хасан кивнул. Он торопливо перебирал в уме отговорки, которые мог бы представить родителям. "Болезнь" не годится, отец заставит его отправиться во дворец, как бы он ни был болен. Можно будет просто уехать днем раньше на Паддинг-Милл-лейн и не вернуться. А потом сослаться на потерю памяти, автомобильную аварию или еще на что-нибудь. Родители обрадуются, что он жив-здоров, и забудут, как их огорчило отсутствие сына в Королевском дворце.
- Как будем поддерживать связь? - спросил Элтон. - Все так же, по почте?
- Ты что-нибудь слышал о стеганографии? - спросил Салим.
Элтон покачал головой.
- Это метод, который позволяет включать текст в компьютерный файл, но так, что увидеть его, не имея средств дешифровки, невозможно. Я назову вам адрес сайта, на который вы будете ежедневно заглядывать. Как вам известно, до сих пор я предпочитал почту, однако в ближайшие сорок восемь часов события могут развиваться так быстро, что почтовая служба за ними не поспеет. Поэтому нам требуется запасной канал связи. У кафиров есть порносайт, который называется babesdelight, точка, со, точка, uk. Там нет обычной для этих сайтов грязи. Просто голые девушки - такие картинки они продают в большинстве крупных семейных магазинов канцелярских товаров, - и все. Зайдя на этот сайт, вы получите на выбор множество картинок, вернее - наборов картинок. Там есть окошко, которое называется "Выбери девушку", вы будете вводить в него имя "Оля". Это какая-то русская шлюха. Так или иначе, главная ее фотография, на которую все они кончают, - десятая, последняя на странице. Щелкните по ней, чтобы увеличить ее. В самом интимном месте этой девицы и будут спрятаны последние инструкции. Начиная с полудня среды вы будете заходить туда каждый час. Шпионам никогда и в голову не придет, что люди вроде нас станут использовать такое место для связи.
- А как мы прочитаем скрытое сообщение? - спросил Сет.
- Средство для этого загружается из интернета. Все проще простого. Вам понадобится программа, которая называется - это придется запомнить - Stegwriter. Версия Гамма-шестнадцать. Понятно? Некоторые ее инструкции по кодированию написаны по-немецки, но это нестрашно. С этим я справлюсь. Разумеется, эта программа обеспечивает зашифровку сообщения, включаемого в картинку, которая уже вывешена в Сети, а не в те, что имеются в моей коллекции снимков, она довольно сложна, однако я знаком с помешанным на компьютерах малым, который мне поможет. Так или иначе, вам понадобится только дешифровка сообщения, а это дело нехитрое. Вы загружаете программу. Как она называется? Сет?
- Stegwriter. Версия Гамма-шестнадцать.
- Молодец. А потом просто идете по ее подсказкам. Открываете фотографию девушки - на каком сайте, Элтон?
- Сайт babesdelight, точка, со, точка, uk, - без всякого удовольствия сообщил Элтон.
- Правильно. Дальше начнет работать Stegwriter. Щелкните на File manager, затем на Decrypt. Там снова появятся подсказки. Для меня главная сложность состояла в том, что упрятать данные любого размера можно только в файл размера пропорционального. В конце концов я обнаружил, что WAV-файл объемом в шестьсот пятьдесят килобайт может переносить пятибайтовое текстовое сообщение. А все, что для этого требуется, содержит Stegwriter.
Сет кашлянул:
- Но разве это правильно - смотреть на такие картинки? Я понимаю, конечно, что во имя Пророка…
Салим скорбно уставился на Сета:
- В жизни нет ничего нравственного и безнравственного, есть только веления Бога. Если Аллах запретил что-то, значит, оно дурно. А я не уверен, что он запретил нам глядеть на женщин. На самом деле существует даже ранний священный источник, описывающий благочестивых мужчин, которые смотрят на отраженную в зеркале женщину, когда она собирается совершить омовение. А еще один авторитет говорит, что мужчина может осмотреть женщину, которую он хочет взять в жены, дабы убедиться, что у нее нет изъянов, способных навредить их детям.
- Так ведь я брать Олю в жены не собираюсь, - сказал Элтон.
- Однако глядеть на нее ты все-таки можешь. Некоторые ученые арабы доказывали, что слово, которое использовано в названных мной источниках, имеет значение гораздо более широкое, чем английское "глядеть".
- Боюсь, я буду чувствовать себя неловко.
- Ислам не признает никакого "чувства неловкости", его заботит лишь веление Божие. А ты говоришь как христианин, как бессмысленный католик. Да и в любом случае, Сет, вопрос не в том, остановился ли твой взгляд на обнаженной женщине, а в том, способен ли ты посвятить себя созданию нового халифата.
Покинув, когда пришел его черед, дом и шагая к станции метро, Хасан тоже испытывал "чувство неловкости". В его университете училось немало девушек-мусульманок, и когда некоторые из них решили надеть паранджу, он, как и другие серьезные студенты, это решение одобрил. В чем он признаться себе не посмел, так это в том, что укрывавшая девушек черная ткань сделала их еще более притягательными - в особенности тех, кого он успел увидеть в западной одежде. Ранья, к примеру, носила раньше серые юбки и кожаные сапожки, наряд ее был скромен, и когда она усаживалась в аудитории, взглядам открывались только колени, поблескивавшие под темно-синими колготками. Наряд Раньи завершала белая, застегнутая под горло блузка, а поверх нее - кардиган или жакет. Ничего в таком наряде не могло бы огорчить ее родителей. Но вот глаза… Приходя поутру в университет, она удалялась в туалет и подводила их черной тушью, а ресницы у нее были длинные-предлинные. Серая юбка хоть и доходила до самых колен, никла к ее бедрам, и если Хасану случалось смотреть в сторону Раньи, когда она самым невинным образом клала ногу на ногу, ему открывались на миг темно-синие ляжки и смутная мгла за ними. Очертания ее тела врезались в память Хасана так глубоко, что когда она надела паранджу, его это нисколько не огорчило. Он видел все и сквозь паранджу. Чистый белый лифчик и трусики, которые рисовало ему воображение, ляжки, скорее всего обтянутые все тем же темно-синим нейлоном, изгиб бедер, маленькие твердые груди… На глазах Раньи не осталось теперь и следа от туши, и однако ж, когда ее длинные ресницы опускались, прикрывая темно-карие райки, в них по-прежнему читался некий призыв.
Присутствовавшее в священных книгах "глядеть" пользовалось у его друзей большой популярностью и, сдавалось Хасану, оправдывало слишком многое. Один из них привлек его внимание к следующему пассажу из трудов исследователя Корана: "Двойственная природа того, что показывается, и того, что скрывается, имеет для понимания Бога значение фундаментальное: двойственность женских половых органов отождествляется с сокровенным характером божественного. У Ислама нет монахов. Пророк имел множество жен и всех нас побуждает к совокуплениям и продолжению рода. Многие ученые усматривают в оргазме предвестие рая, в котором ощущение это будет не краткосрочным, но вечным".
Один из студентов университета, собравший изрядную коллекцию журналов, что в магазинах напоказ не выставляются, сказал Хасану так: хорошо, что девушки, которые снимаются для них, все сплошь кафирки. Хасан подумал тогда: вот это и значит делать из нужды добродетель, ведь мусульманки никогда не позируют нагими. В смысле эстетическом его всегда привлекали темноволосые женщины одной с ним крови, и если оставить в стороне греховные помыслы о Ранье, ему просто-напросто нравилась элегантность этих девушек, их колористическая гамма, их женственность.