- Тебе легко говорить, ты живешь в городе. А нам здесь… - Отец затянулся, с шумом выпустил дым и утонул в сером облачке. - Здесь все знают друг о друге всё. И теперь, после того как тебя видели по телевизору, как всем селом приходили поздравлять… Я тобой гордиться стал, думал: вот какая у меня дочь хорошая!
- Я не знаю, в чем моя вина, - тихо сказала Даша.
- Знаешь! - стукнул кулаком по столу отец так, что Даша подпрыгнула от неожиданности, а мать уронила ложку на пол. - И все знают, откуда у молодежи этот СПИД берется! Спят девки городские с наркоманами, а потом болеют!
- Я… я… я ни с кем не спала, - дрожащим голосом ответила Даша.
- Пойди расскажи это мужикам да бабам по селу. Поверят они, как ты думаешь? То-то же! Никто не поверит, и ты это знаешь. За спиной теперь шушукаются…
- На людской роток не накинешь платок, папа.
- И знаешь, что больше всего людей интересует? Догадываешься?
Даша отрицательно покачала головой.
- Наркоманка ты или шлюха? Вот это их больше всего волнует! Даже споры идут. Одни считают, что первое, другие - второе. А правды никто не знает. Может, хоть своим опозоренным на старости лет родителям соизволишь признаться?!
Отец прищурился и окинул дрожащую Дашу взглядом, полным презрения.
У Даши глаза заблестели от подступивших слез, обида сжала горло.
- Мама, папа, я клянусь, что я не наркоманка и не спала с мужчинами. Я вам сказала чистую правду! - воскликнула Даша и посмотрела на отца, потом на мать с надеждой на понимание, но те даже не смотрели в ее сторону.
- Значит, не хочешь говорить правду?
Отец нахмурился, на лбу залегли глубокие морщины.
- Мне больше нечего добавить, - ответила Даша, словно сидела на скамье подсудимых, а не в родительском доме.
- Даша, скажи отцу правду, - наконец-то вмешалась мать и посмотрела на нее блестящими от слез глазами.
Даша встретилась с ней взглядом, и мать увидела в нем столько мольбы, надежды и отчаяния, что отвернулась и беззвучно заплакала.
- Я ехала к вам за советом, за сочувствием, - сказала Даша. - Роднее вас у меня никого нет. Почему вы не хотите меня понять? Почему не верите мне?
- Газеты читаем, телевизор смотрим, вот почему! - загремел отец. - Поэтому тебе и не удается нас обмануть. Все знают, что СПИД бывает у проституток и наркоманов.
- У женщин, больных СПИДом, рождаются больные дети, - добавила мать.
- Не верите мне? Тогда давайте позвоним Сашке. Пусть он вам скажет, что можно заразиться и другими путями, - подумав о брате как о своем спасителе, сказала Даша и начала рыться в сумочке в поисках телефона.
- Сашка все знает, - прошептала мать. - Он хотел привезти детей на лето к нам… - Она не смогла дальше говорить и заплакала.
- Правда? - улыбнулась Даша сквозь слезы. - И я смогу увидеть Маринку и Русланчика? Я так по ним соскучилась! Они были такими маленькими кудрявыми ангелочками, когда жили у нас и я укладывала их спать…
- Не увидишь, - перебил ее отец.
- Как… не увижу? - вздрогнула Даша, и слезы с ее длинных ресниц упали и потекли по щекам.
- Сашка сказал, что ноги ни его, ни детей здесь не будет, если… В общем, если ты будешь здесь.
- Неправда! - покачала головой Даша. - Это неправда. Не может быть. Дети выросли у меня на руках… Саша не мог такое сказать. Не мог!
- Правда, - кивнула головой мать и вытерла глаза. - Так и сказал.
- А что ты ожидала услышать? - спросил отец. - Да я бы и сам не разрешил ему привезти внуков. Сама понимаешь, что они могут заразиться.
- Инфекция просто так не передалась бы… - начала Даша и замолчала, подумав о бессмысленности своих доводов.
Надо было что-то делать, говорить, просить, чтобы родители поняли ее и поддержали. Но мысли в голове путались, мешая сосредоточиться и подобрать ключик к их сердцу, и она лихорадочно стала перебирать варианты.
- Не думали мы с матерью, что ты опозоришь нашу старость, - тяжело вздохнул отец.
- Чем? Тем, что пыталась спасти людей?
- Лучше бы ты их не спасала.
- Что я слышу, папа? Ты сейчас говоришь совсем не то, что думаешь. Я же вас с мамой знаю, вы добрые. Вы мимо бездомного котенка спокойно не можете пройти. А там были люди, которые нуждались в помощи. Я уверена папа, что если бы ты был там, на моем месте, то поступил бы точно так же. Я это знаю! Разве ты, мама, увидев в кювете маленького ребенка, окровавленного, пытающегося сделать хотя бы один вздох, схватить ротиком воздух, оставила бы его там? Прошла бы мимо? И сделала вид, что тебе совершенно безразлично, сможет ли он начать дышать или задохнется? А ты, папа, если бы ты увидел, что парень сжал в судорогах зубы так, что может откусить собственный язык и задохнуться, не помог бы, не сунул ему в рот хотя бы палку? Ты бы тоже вмешался, я точно знаю, - с жаром говорила Даша.
Отец сидел молча. Он на глазах постарел, ссутулился и втянул голову в плечи.
- Я не верю, что ты заразилась тогда, - наконец сказал он. - И мать не верит. Верно я говорю, мать?
Та молча кивнула. Так было всегда. Мать безропотно соглашалась с отцом и никогда ему не перечила.
- Папа, - решительно сказала Даша, - вам трудно мне поверить, поэтому я привезу вам специальную литературу, и вы узнаете о СПИДе то, чего не знали. Я вас не упрекаю и не виню…
- Ты?! Ты меня не винишь?! А за что ты должна нас с матерью винить?! Мы с ней СПИДом не болеем. А вот ты…
Даша увидела, что отец снова закипает, и решила на сегодня прекратить этот разговор.
- Мама, может, ты все-таки меня накормишь? - попросила она.
- Покорми ее, мать, - распорядился отец, немного успокоившись, и заявил: - А ты собирай свои вещи, вызывай такси и, как стемнеет, уезжай, пока тебя люди не увидели.
- Что-о?! - Даша замерла от удивления и неожиданности. - Вы меня… Вы выгоняете меня из дома?!
- Именно, - глухо ответил отец и полез в карман за пачкой сигарет.
- Только за то, что я больна?! - Даша все еще не могла поверить своим ушам.
- Да, - буркнул отец, прикуривая.
- А если бы у меня был рак? Тоже выгнали бы?
- Конечно же нет, - ответил отец.
- Лучше уж был бы рак, чем… - сказала мать и снова заплакала.
- Что ты говоришь, мама?! - Даша подняла на нее глаза, полные безысходного отчаяния. - Как у вас язык поворачивается такое сказать? Я же ваша дочь, родная кровь!
- Хватит пустых разговоров, - донесся до нее голос отца. - СПИД - это позор, который нам с матерью придется переживать здесь, на своей родине, в своем селе, среди знакомых и соседей. А ты, Даша, поешь и собирайся. Мать даст тебе немного денег на лечение и вези свой СПИД туда, откуда привезла. Сейчас медицина, как говорится, шагает вперед семимильными шагами. Авось найдут средства и вылечат тебя. Тогда и… - Он хлопнул себя натруженными, огрубевшими руками по коленям и сказал: - Мое слово твердо, и я свое решение не изменю.
- Мама!
Даша смотрела на мать глазами, полными страха - страха остаться в этом огромном мире наедине со страшной болезнью. Мать взглянула на нее и увидела блестящие от стоявших в них слез большие синие глаза, в которых были и отчаяние, и тревожное ожидание. Ей было жаль дочь, но неписаные законы села толкали ее на избавление от позора любыми путями. К тому же она всегда слепо и безропотно подчинялась воле мужа. Мать была напугана и растеряна. Она по-прежнему стояла у плиты, нервно теребя кончик замусоленного фартука.
И тут Дашу охватил дикий, животный страх. В полной мере осознав ужас своего положения, она вскочила и упала перед отцом на колени.
- Папа! Папочка! - закричала она, содрогаясь от рыданий. - Прошу тебя, не выгоняй меня! Мне одиноко, мне плохо!
Она попыталась схватить его за руку, но отец оттолкнул дочь, отошел к окну и отвернулся. Девушка на коленях поползла к матери. Ей удалось схватить ее руку, и Даша начала ее целовать.
- Мама! Мамочка! Одумайся! Что ты делаешь? Не выбрасывай меня на улицу! Я же твоя дочь! Я всегда старалась быть хорошей девочкой! Мамочка, я люблю тебя, люблю папу! Почему вы так поступаете? Только из страха, что скажут люди? Это же глупо и несправедливо!
Мать попыталась отнять руку, и это ей удалось. Ее слезы падали на стоящую на коленях девушку. Она совсем растерялась. Ей было жаль Дашу, и материнское сердце рвалось от отчаяния, но что-то мешало ей поднять дочь с пола, обнять, приласкать и успокоить. Даша обхватила ее колени.
- Мамочка! - Она подняла блестящие глаза на мать. - Не выгоняйте меня! Я очень, очень боюсь! Мне страшно. Я не хочу умирать. Спасите меня!
Последние слова прозвучали как крик отчаяния. Мать вздрогнула и протянула к ней руки.
- Все! - закричал отец и встал между ними. - Спектакль окончен! Занавес! Ты думаешь, нам тебя не жаль?! Что мы, бездушные твари? Да мать уже все глаза выплакала! Ходит целыми днями как привидение. У меня вот здесь, - отец похлопал себя по груди, - все уже истлело и изболелось. Но я тебе, дочь, скажу одно: ты - наш позор и должна уехать. Твой позор - наш крест, и нам с матерью нести его до конца. - Голос отца становился все тише и спокойнее. - Уезжай, Даша, сегодня же, как стемнеет. Беги отсюда, беги от срама, мы с матерью как-нибудь здесь справимся, - сказал он тихо и добавил: - Сами.
Даша застыла на полу. Она больше не плакала от отчаяния, и на ее лице было выражение покорности и смирения перед неизбежным, которое нельзя уже изменить или исправить.
Она молча поднялась, подошла к рукомойнику, умылась холодной водой и вытерла полотенцем лицо.
- Я к бабушке, - сказала она и, бесшумно ступая, пошла в дальнюю комнату.
Бабушка смотрела телевизор. Она была сухонькая и маленькая, словно жизнь вытянула из нее все соки, энергию, силу, задор, оставив лишь кости, обтянутые морщинистой, воскового цвета кожей. Даша подумала, что очень хорошо, что дверь в комнату была плотно прикрыта, работал телевизор и бабушка ничего не слышала.
- Дашенька, солнышко мое! - обрадовалась бабушка. - Когда ты приехала? Надолго?
Она выключила телевизор и протянула к внучке худые руки со скрюченными узловатыми пальцами.
- Все сериалы смотришь? - улыбнулась Даша.
Она села на стул рядом с кроватью, положила голову на подушку и обняла бабушку. Почувствовав рядом тепло человека, воспитавшего ее, Даша ощутила себя ребенком. Тихий, спокойный голос бабушки ее успокаивал, совсем как в далеком беззаботном детстве.
- А я уже думала, что помру и не увижу тебя, - сказала старушка.
- Бабуль, опять ты за свои глупости! Впрочем, как всегда.
- Да я-то что? Я свое отжила, деточка. Все хорошее уже в прошлом. А как ты, ласточка моя?
- Тебе родители… что-нибудь говорили?
- Я знаю, что ты заболела СПИДом. Это правда? - шепотом спросила бабушка, словно говорила о чем-то запрещенном.
- Правда, - спокойно сказала Даша. После только что пережитого у нее не осталось никаких эмоций. Одна пустота.
- А что это за болезнь - СПИД?
- Это тяжелая болезнь.
- Как рак?
- Ага.
Бабушка беззвучно заплакала.
- Как же так получилось, Дашенька?
- Я спасала в аварии парня и заразилась.
- Надо же такому случиться! Горе-то какое! И что ты теперь, деточка, будешь делать?
- Лечиться, что же еще?
- Рак не лечится. Если СПИД как рак…
- И рак, и СПИД лечатся, не волнуйся. Или ты, бабуля, тоже боишься заразиться от меня? - спросила Даша, целуя бабушку в мокрую от слез щеку.
- Лучше бы я заболела, чем ты. Зарази меня этим СПИДом, чтобы я не мучилась. Разве это жизнь?
- Бабуля, не болтай глупостей. Кто меня тогда будет любить? Ждать? Кого мне любить? Я осталась одна. Совсем одна.
- Жених, наверное, бросил?
- Бросил, бабуля, бросил.
- Вот скотина, перца ему в задницу!
- Бабуля, да ты, оказывается, вон как ругаться можешь, - улыбнулась Даша.
- А ты не отчаивайся. Вот вылечишься и утрешь ему нос. Найдешь себе хорошего парня, красивого, высокого, белозубого, кучерявого и с черными усами.
- Почему именно с кудрями и усами?
- А какого же еще? Самого красивого! Он будет любить тебя, жалеть и уж точно никогда не бросит. Он будет работать, а ты ему готовить. Знаешь же, какие мужики проглоты! Им сколько ни подай, все мало. А ты приготовишь разные блюда, чтобы он был доволен. Сходишь в большой-пребольшой магазин и накупишь всякой дефицитной всячины. Что, например, там продается?
- Морепродукты разные, креветки, кальмары, огромная рыба.
- Вот! Вот этих самых морепродуктов наготовишь ему много-много. А еще борщ. Борщ вари с фасолью, как у нас это делают. Он всегда вкуснее с фасолью. Твоему мужу понравится.
- Правда? - спросила Даша, вслушиваясь в тихий, успокаивающий голос бабушки. У нее стало спокойно на душе, словно болезнь осталась где-то прошлом и ее действительно ждет дома любящий человек.
- А еще, Дашенька, мужчины, как коты, ласку любят. Почешешь ему за ушком - он и замурлыкает, глазки прижмурит и готов за тобой идти и в огонь, и в воду. Запомнила?
- Запомнила.
- А что тебе мать с отцом сказали?
- Выгнали из дома.
- Я знаю, что они так решили. Но ты на них зла не держи, деточка моя. Они сами не знают, что творят. Я им уже говорила, чтобы лучше меня на улицу выбросили… Ничего, буря пройдет, все утихнет. Вот увидишь, все у тебя будет хорошо.
- Бабуля, давай я тебя искупаю.
- Давай, деточка. Только сначала я тебе что-то дам.
Бабушка порылась под матрацем и достала пачку денег, завернутых в целлофан.
- Ты что, на деньгах спишь? - улыбнулась Даша.
- Это деньги на смерть. Бери их, Дашенька, потратишь на лекарства.
- Нет, я эти деньги не возьму, - запротестовала Даша.
- Бери, говорю! Тебе они нужнее. Ты молода, красива, тебе надо вылечиться. А мне-то они зачем?
- А на смерть?
- А-а! - махнула рукой бабушка. - Живому они нужнее, чем мертвому. Подохну - пусть что хотят со мной делают, хоть в огороде под грушей зароют! Бери, бери, а то обижусь.
- Спасибо тебе, - сказала Даша. - Ты самая лучшая в мире бабуленька.
- Сама знаю, - улыбнулась бабушка. - А ты помни, что ты - самая лучшая внучка. И самая красивая. И знай, что я тебя всегда буду ждать, можешь приезжать ко мне, когда захочешь.
- Ты же знаешь, меня не пустят.
- Этот дом построил мой муж, твой дед. Он работал в шахте, чтобы его построить. И пока я жива, ты можешь спокойно в него входить, когда захочешь.
- Бабушка, - Даша еще крепче прижалась к старушке, - у меня до сих пор не было мужчины. Хоть ты мне веришь?
- Верю. А почему же мне не верить?! Но это ничего. Будет. В твоей жизни обязательно будет тот единственный, который влюбится в тебя по самые уши. Я знала в жизни одного мужчину - твоего деда. Когда его засыпало в шахте, мне было всего тридцать лет. И находились другие мужчины, сватали меня, а я так и не смогла забыть своего мужа.
- Значит, у тебя был один-единственный мужчина?
- Понимаешь, Дашенька, если бы я видела его в гробу или была хотя бы его могилка, я бы точно знала, что он мертв. Но его тело так и не нашли. А я всю жизнь по ночам прислушивалась к шорохам во дворе. Все мне казалось, что он смог выбраться из-под завала, найти выход из шахты и потерял память. Может, какие-то люди его приютили, а когда память вернется, он придет домой. Как же я могла выйти за другого? Он мне долго снился. Все, бедняга, ищет выход, все зовет меня на помощь…
- А сейчас? Уже не снится?
- Снится. И сейчас зовет к себе. Но теперь-то я знаю, почему он меня зовет. Пора мне, наверное, готовиться к встрече с ним, пришло время. А меня вот что беспокоит, Даша… - Бабушка повернулась к девушке и зашептала ей в ухо: - Только обещай не смеяться.
- Не буду.
- Мой муж попал на небеса молодым, красивым, в расцвете сил. Вот встречусь я с ним, а узнает ли он меня? Я ведь старая, дряхлая, ходить не могу, а он - кровь с молоком. Мы будем там вместе, а?
- Ну, бабушка, у тебя и вопросы!
- То-то и оно. Зовет он меня, а я бы и рада встрече, но боюсь, что испугается меня такой, разлюбит. Как ты думаешь?
- Я думаю, что когда вы встретитесь там, то будете оба молодыми, здоровыми и красивыми. Такими, какими были, когда расстались. Вы встретитесь, чтобы продолжить свою вечную любовь.
Бабушка облегченно улыбнулась.
- Это ты хорошо сказала, а главное - правильно. Теперь я буду спокойна. Спасибо тебе, Дашенька, что растолковала старухе.
- Давай, моя хорошая, будем купаться, - сказала Даша.
В голове пронеслась мысль о том, что она искупает бабушку в последний раз.
Даша открыла дверь шкафа в своей бывшей комнате. Здесь аккуратными стопочками лежало ее приданое. Бабушка и мама складывали сюда постельное белье, полотенца разных размеров и цветов, шторы на окна, пуховые одеяла. Даша вытащила пару комплектов постельного белья, несколько полотенец, теплое одеяло. Потом достала с верхней полки набор эмалированных кастрюль в красный цветочек, чайный сервиз и сложила все в большую клетчатую сумку, решив, что эти вещи уже никогда не будут использованы по прямому назначению. Во вторую сумку она уложила зимнюю одежду, подумав, что вряд ли родители пустят ее домой до наступления зимы. Она вышла с двумя огромными сумками в прихожую и увидела отца, курившего сигарету.
- Где мама? - спросила Даша.
- Ей некогда. Пошла доить корову, - буркнул отец, глядя куда-то в сторону. - Ты собралась?
- Да, - ответила Даша и посмотрела в кухню. Там одиноко стояла на столе тарелка с остывшим супом, рядом - кусок хлеба и перевернутая ложка.
- Я уже вызвал такси, - буркнул отец.
- Зачем? Я могу доехать автобусом.
- Чтобы меньше людей видели.
Даша ничего не ответила. Она росла послушным ребенком и сейчас вела себя точно так же. Она понимала, что ее буквально выбрасывают из дому, но не стала возмущаться, грубить или устраивать сцены. Просто взяла сумки и, бросив последний взгляд по сторонам, потащила их на улицу.
Мать вышла со двора, когда отец уже помог Даше уложить вещи в багажник. У нее были красные от слез глаза, усталый и измученный вид.
- Я там положила свежий творог, молочко, сметанку… - сказала она, робко глядя на Дашу.
Даша смотрела на нее, ожидая совершенно других слов. Творог, сметана и молоко не имели сейчас никакого значения.
- Там картошечка молодая, домашнее маслице… - продолжала мать, не поняв ее взгляда.
- Ну, пока. Мне пора. Спасибо вам, - сказала Даша, как говорила всегда, уезжая в город.
- Звони нам, - ответила мама.
Даша только молча кивнула. Она уже садилась в такси, когда услышала, как отец сказал матери:
- У нас хлорка есть?
- Есть. А зачем тебе?
- Ванну после нее помой. Мало ли что…