Глава 21
Второй день Даша не могла собраться пойти в больницу. Сегодня она решила провести день в свое удовольствие и настроиться на курс лечения. Она бесцельно бродила по скверику между фонтанами и наблюдала за детворой, которая бегала вдоль них и, попадая под брызги, радостно визжала. Воробьи, потеряв страх, дружными стайками подлетали к лужицам и купались в них. "К дождю", - подумала мимоходом Даша. Вокруг кипела жизнь. Окружающие радовались кто припекающему солнцу, кто тени развесистых деревьев, кто пачке мороженого, кто освежающей кока-коле. А Даше пришла в голову мысль, что так есть сегодня, так будет завтра и послезавтра. Жизнь будет продолжаться для всех, но не для нее. Она села в тени на скамейку и с ужасом поняла, что не успела еще насладиться жизнью во всей полноте, а уже придется покинуть этот мир. Даша не хотела об этом думать и всячески отгоняла мысль о смерти, но она, как назойливая муха, снова и снова лезла в голову, заставляя девушку представлять себя в темном и узком гробу глубоко в сырой земле. Даша почувствовала, как перехватило горло, и начала задыхаться. Она с трудом подошла к фонтану и подставила пылающее лицо под брызги прохладной воды. "Так можно и с ума сойти! - глубоко дыша, подумала она. - Надо срочно что-то делать, чтобы не думать о смерти".
- Отдых! Горящие путевки в Турцию и Египет! Недорого и масса приятных впечатлений! - прервал ее мысли звонкий голос.
Даша увидела рядом с собой мальчика-подростка в джинсовых шортах и красной майке.
- Не теряйте времени! Отдохните с пользой для себя и своего здоровья! - размахивая красочным буклетом и не жалея горла, кричал паренек.
Даша подумала о том, что никогда не была за границей, не ездила отдыхать и уже не поедет.
"А почему бы и нет?" - спросила она себя и попросила у мальчика буклет. Найдя адрес турагентства, она увидела, что это совсем рядом, и через пять минут уже была там. Оказалось, что путевку можно приобрести всего за несколько сотен долларов, а сделать загранпаспорт - плевое дело. Даша подумала, что поваляться на больничной койке у нее еще будет время, а вот полететь самолетом на отдых…
- В общем, если вас все устраивает, мы будем готовить загранпаспорт, - с дежурной улыбкой на лице говорил представитель агентства, - а вы подготовьте медицинскую справку. И обязательно должна быть справка об анализах на СПИД.
Слово "СПИД" больно ударило в самое сердце, и Даша невольно вздрогнула.
- Так что вы решили?
- Я подумаю… до завтра, - покраснев, ответила она.
- Хорошо, будем ждать вас завтра. Надеюсь, вы не передумаете.
- Спасибо. До свиданья, - поспешно сказала Даша и вышла на улицу.
Она бросилась домой. Об отдыхе за границей следовало забыть, как о несбывшейся мечте. Поднялся ветер, предвещая грозу. Он бесстыдно раздувал пышную челку у Даши на лбу, и ей казалось, что это не маленькая бороздка шрама, а тавро с позорной надписью "СПИД".
Глава 22
Даша сидела у окна, когда на улице внезапно потемнело. Налетевший шквальный ветер заставил прохожих ускорить шаг, и скоро на улице остались лишь одинокие фигуры. Разыгравшийся ветер безжалостно трепал их одежду, раздувал волосы и летел дальше. Где-то вдалеке раздались глухие раскаты грома, и через открытое окно до Даши донесся аромат свежести. Вскоре на раскаленный пыльный асфальт упали первые тяжелые капли дождя и тут же отскочили, таким он был горячим. Сразу же с неба хлынул водяной поток, зашумел, и от асфальта сначала поднялась пыль, а потом - легкая дымка, но капли дождя были такими крупными и частыми, что в одно мгновенье залили землю. Сверкнула ослепительная молния, и следом раздался оглушительный треск. Даша прикрыла окно. Она с детства боялась грозы, хотя сама не знала почему. Наверное, остался у нас, людей, первобытный страх перед могучими и властными силами природы.
Даша улеглась на диван, включила бра над головой, дернув за шнурок, и взяла в руки тетрадь со стихами. Только в поэзии девушка находила душевное спокойствие. В ней жили ее мечты, ее надежды. Руки, перелистывая страницы, сами остановились на стихотворении Анны Ахматовой. Даша любила творчество этой мужественной женщины. Как и многие другие, она любила читать про себя и только иногда читала вслух для Светки, которая до сих пор так ни разу и не позвонила. Дашу угнетало одиночество. Ее пугали гулкие раскаты грома и яркие вспышки молний, и она принялась читать вслух:
Пока не свалюсь под забором
И ветер меня не добьет,
Мечта о спасении скором
Меня, как проклятие, жжет.Упрямая, жду, что случится,
Как в песне случится со мной,
- Уверенно в дверь постучится
И, прежний, веселый, дневнойВойдет он и скажет: "Довольно,
Ты видишь, я тоже простил".
Не будет ни страшно, ни больно…
Ни роз, ни архангельских сил.Затем и в беспамятстве смерти
Я сердце мое берегу,
Что смерти без этой минуты
Представить себе не могу.
Даша отложила тетрадь в сторону, и мысли ее потекли к тому, кто растоптал ее искренние порывы, ее любовь, кто своими руками толкнул ее в пропасть одиночества. Навсегда. Она даже не знала, как относится к поступку Алексея. Ей не хотелось анализировать каждое слово, каждую фразу их последней встречи, ибо это была ее вечная боль. Даша чувствовала, что отчаяние растет, как грибы после такого, как сегодня, летнего дождя. Она поднялась и подошла к окну. По стеклам сбегали капельки воды. Они были похожи на слезы. Даша вдруг почувствовала себя забытой, чужой и лишней в этом огромном мире. Нужно было что-то делать, и чем быстрее, тем лучше. Но она была растеряна, глубоко одинока и еще не готова к решительному шагу. И тут она вспомнила врача, который оказывал ей помощь после аварии. Даша подумала, что сегодня уже поздно, а вот завтра с утра она не поедет в больницу, а встретится с Виталием Степановичем.
"Мне от него ничего не надо, - рассуждала Даша, - я хочу только услышать совет, как жить дальше. Иногда чужому человеку довериться легче, чем близким".
Даша взяла в руки мобильный телефон, который одиноко, как сирота, лежал на столе. Последние дни он отдыхал. Даше никто не звонил, и она решила посмотреть, нет ли пропущенных звонков. Их не было. Телефон зазвонил так неожиданно, что Даша вздрогнула и чуть его не выронила. Номер был незнакомый, и она в недоумении ответила:
- Алло, я вас слушаю.
- Мне надо поговорить с Шевченко Дарьей, - сказал довольно неприветливый мужской голос.
- Я вас слушаю.
- Это тебя беспокоит отец ребенка. Помнишь?
Даша удивилась, что малознакомый человек обращается к ней на "ты" и таким тоном.
- Мальчика, который пострадал в аварии? - уточнила Даша.
- Вот именно, того мальчика! Ты думала, мы не узнаем, что ты СПИДовская?
- Кто вам дал мой номер? - глухо спросила Даша.
- А какая тебе разница? Ты, тварь, я тебя второй раз спрашиваю, считала, что я не узнаю, что ты заразная?!
- Послушайте, - еле сдерживая себя, чтобы не нагрубить, сказала Даша, - кто вам дал право меня оскорблять? Я ничего плохого не сделала…
- Не сделала?! - закричал мужчина. - Ты, тварь, заразила СПИДом моего ребенка!
У Даши по коже пробежал леденящий холодок ужаса.
- Что?!
- Ты хоть понимаешь, что натворила?! Ты, сука, угробила моего ребенка! У него нашли ВИЧ-инфекцию! И ты в этом виновата!
- Не может быть, - прошептала ошарашенная Даша. - Этого не может быть.
- Может! И ты, гнида, в этом виновата!
- Мне очень жаль, - растерянно прошептала Даша. - Но тогда, в аварии, я и сама подхватила инфекцию…
- А мне плевать, где ты ее подхватила! - прервал ее грубый голос. - Меня волнует только мой сын, которого ты погубила!
- Простите, но я спасла вашего ребенка. Он не мог дышать и просто погиб бы…
- В общем, слушай меня внимательно, коза драная. Я найду тебя, где бы ты ни пряталась, и урою! Считай себя трупом!
Телефон отключили, и он запикал жалобными протяжными гудками, не дав Даше сказать то, что она хотела. Девушка в отчаянии упала на диван и горько расплакалась от обиды и несправедливости. Перед глазами снова промелькнула авария, ее отчаяние, когда она поняла, что где-то должен быть младенец, но не могла найти его. Обида больно сдавила горло, когда Даша вспомнила, как из последних сил, теряя сознание, несла на руках окровавленного, но уже дышащего ребенка навстречу людям в белых халатах…
Глава 23
У Виталия Степановича была очень хорошая память на лица. Он безошибочно мог при встрече вспомнить человека, с которым общался год-два назад хотя бы один раз.
Конечно же, он сразу узнал эту синеглазую светловолосую девушку со шрамом на лбу. "Но что привело ее сюда снова?" - подумал он и поздоровался.
- Виталий Степанович, мне хотелось бы поговорить с вами, - сказала Даша, и легкий румянец залил ее щеки.
- С удовольствием, - ответил он и пригласил в ее кабинет. Он как раз собрался пообедать, и в чайнике был кипяток.
Даша начала говорить, и то, что Виталий Степанович услышал, поразило его до глубины души.
- Я понимаю, что надо жить, надо лечиться, - заключила Даша. - Но я не знаю, как мне жить, где найти силы.
Она подняла свои глаза-озера и открыто посмотрела на доктора. В них были отчаяние и вопрос. Виталию Степановичу уже приходилось бывать и в роли священника на исповеди, и в роли психолога, но сегодня он растерялся. Перед ним была хрупкая, худенькая, мужественная и в то же время беззащитная девушка, которая не раздумывая бросилась на помощь людям. Нелепая случайность привела ее к смертельной болезни, а те, кому она готова была отдать свою доброту и бескорыстную любовь, в трудную минуту оттолкнули ее, втоптали в грязь и прошлись по ее тонкой, чувствительной душе грязными ногами, оставив ее один на один с бедой.
- Моя жизнь рухнула, оставив лишь обломки, из которых уже ничего не сложишь, - сказала Даша.
- Не надо строить будущее на развалинах прошлого, - ответил Виталий Степанович. - Прошлое надо перечеркнуть и начать новую жизнь. СПИД - это диагноз, а не смертный приговор. Отбросьте тревогу и страх. Понимаете, Даша, вам придется начать совершенно новую жизнь. Как вам объяснить? Мы все ходим под Богом и не знаем, в какой момент нам придется покинуть этот мир. Казалось бы, здоровый, полный сил, энергии и планов человек, проходя мимо дома, попадает под сосульку, свалившуюся ему на голову. Он погибает, хотя этого ни он, ни его знакомые никак не ожидали. А в то же время старушка, пережившая тяжелый инсульт, выздоравливает и живет еще двадцать лет. Люди не знают, когда придет их час, и живут спокойной, нормальной жизнью. Они чистят зубы по утрам, спешат на работу, женятся, рожают детей, любят и верят. Хотя шансов у них в этот день остаться живыми ничуть не больше, чем у вас. Но они не думают об этом, так ведь? Почему же вы решили поставить на себе крест и опустили руки?
- Наверное, потому, что я осталась одна.
- Вы не одни. Заведите новых знакомых, помните о том, что тяжелобольных людей очень много и все они живут и борются за жизнь. Сделайте так, чтобы у вас не было свободного времени, не давайте грустным мыслям ни малейшего шанса. Подумайте о том, что у вас есть даже некоторые преимущества.
- Какие?
- Другие не знают, когда придет их час покидать этот мир. Они тратят драгоценное время попусту, не спешат сделать что-то сегодня, откладывают на завтра. А завтра может и не наступить. А вы спешите жить, спешите сделать то, что хотели, но откладывали на потом. Не дайте душе озлобиться, ожесточиться, откройте ее навстречу людям. Я не говорю, что это легко, что вас все поймут. Нет, так не будет. Мир жесток и непредсказуем, но ведь многим, даже очень многим людям, как вам сейчас, не хватает просто доброго слова. Их очень много - тех, кому не нужно ничего, кроме моральной поддержки. Может быть, даже не поддержки, а просто чтобы кто-то был рядом в трудную минуту, положил свою руку на его - и этого достаточно.
Даша слушала молча, широко раскрыв глаза. Они уже не были потухшими и грустными. Постепенно в них загорелся живой блеск, засверкали искорки. Осунувшееся лицо начало приобретать живые черты, губы порозовели и, дрогнув, растянулись в ангельскую улыбку.
- Спасибо вам, - прошептала она. - Теперь я точно знаю, что надо делать…
- Вы не жалеете, что приехали ко мне? - спросил доктор, смутившись без видимой на то причины.
- Что вы! - воскликнула Даша.
Виталий Степанович посмотрел на девушку. Глаза ее сияли, на щеках, тронутых легким румянцем, появились симпатичные ямочки.
- Радуйтесь жизни, - продолжал доктор, - каждому ее мгновению. Еще раз повторюсь: будет нелегко. Но трудности закаляют человека и делают его сильнее.
- Значит, не стоит жить воспоминаниями?
- Конечно! Надо научиться жить, ни на кого не опираясь и не надеясь, - сказал он и добавил: - Проверено на себе.
- Наверное, это очень трудно.
- Да, нелегко. Но только жажда жизни не позволит вам сойти со своей дорожки и упасть на полпути. И никогда не думайте о том, что у вас нет будущего. Оно есть всегда, и, напомню, никто не знает, сколько ему предстоит еще пройти. Сможете - станьте спасательным кругом для тех, кто тонет. Поверьте, спасателем быть гораздо легче и приятнее, чем утопающим.
- Это вы точно подметили, - улыбнулась повеселевшая Даша.
- Теперь вы не одиноки. Занесите мой номер в мобильник и можете звонить в любое время, когда захотите.
- Спасибо. А что делать со старыми номерами?
Даша горько улыбнулась и повертела телефон в руках.
- Вы хотите общаться с бывшими подругами, друзьями?
- С некоторыми - нет.
- Сотрите их номера и из телефона, и из памяти, словно они сейчас находятся… ну, предположим, где-то за океаном, на другом континенте, куда невозможно дозвониться.
- …И даже если я захочу узнать, как они поживают, с ними нет связи, - продолжила его мысль Даша.
- Совершенно верно! Ну так что, чай будем пить?
- Теперь будем, - кивнула Даша, - только он совсем остыл.
- Придется заварить по-новому. Холодный чай - это нонсенс, - сказал Виталий Степанович и включил электрочайник.
Вернувшись домой, Даша приготовила ужин, чего не делала уже несколько дней. Поужинав, она долго принимала душ. Она тщательно натирала тело мочалкой, смоченной пахучим гелем, смывала его и снова все повторяла. Как после бессонной ночи, ей хотелось смыть с себя страхи, тревоги, разочарования и обиды…
Часть IV
Глава 24
Был чудесный августовский день, когда Даша возвращалась из больницы после лечения. Начинался сезон астр, и ими пестрели многочисленные клумбы города. Глаз радовали цветы всевозможных оттенков, разбавленные для разнообразия неприхотливыми петушками. Они чуть покачивались от легкого ветерка, словно приветствуя возвращение девушки.
В больнице Даша познакомилась с такими же больными, как она. Сказать, что она завела кучу новых друзей, было бы неправдой, хотя со многими она обменялась телефонами. Все ВИЧ-инфицированные ощущали себя в обществе в той или иной степени ущемленными. Некоторым из них так и не удалось справиться с чувством собственной неполноценности, хотя психологи в отделении были неплохие.
Даша больше не ощущала себя одинокой мученицей, и от этого было чуть легче. С другой стороны, узнав много нового о СПИДе, она поняла, что теперь ей предстоит лечиться постоянно, а необходимых медикаментов в отделении недостаточно и для их покупки нужны очень большие деньги. Самым грустным было то, что от больных СПИДом она узнала, что все они обречены на смерть. Оставалась задача с одним неизвестным: сколько кому отмеряно?
Этого не знал никто. И даже самые современные обследования и тестирования не могли дать точный ответ на этот деликатный, но такой важный вопрос.
У Даши было достаточно времени, чтобы обдумать дальнейший план своей жизни. Первым делом ей надо было устроиться на работу - помощи ждать было неоткуда. Раз в неделю она звонила родителям, и мать спрашивала, как она себя чувствует. Даша отвечала, что нормально, а больше им говорить было не о чем. Разговор не клеился, и тогда Даша просила дать телефон бабушке, которая искренне, как ребенок, была рада услышать голос любимой внучки. Брат Сашка сказал, чтобы Даша ему не звонила, мол, жена сердится, и обещал позвонить сам, но так и не позвонил. Она пыталась несколько раз позвонить бывшей подруге, но та постоянно отключалась, и Даша стерла ее номер из телефонной книжки. Перед выпиской из больницы она избавилась от номера Лешки, и ей стало легче.
После устройства на работу Даша планировала сделать что-то хорошее и полезное для людей. Над этим она долго размышляла, перебирая различные варианты. Потом вспомнила, что хорошо вяжет на спицах, но в последнее время забросила это занятие. Было бы неплохо передать свое умение каким-нибудь девочкам, и Даша подумала, что можно сходить в интернат для детей-сирот и предложить свои услуги. Эта идея ей понравилась, и она составила график обучения, начиная с навыков простейшего набора петель. "У воспитанниц интерната нет матерей, - рассуждала она, - но они сами - будущие мамы. Почему бы им не научиться вязать красивые вещи для себя и своих будущих деток?"
Даша не хотела оставлять ни одной свободной минутки в своей жизни, чтобы не дать грустным мыслям влезть в голову и парализовать сознание чувством страха. Уже на следующий день после выписки она была в отделении травматологии, где катастрофически не хватало медсестер. Она встретилась с заведующим отделением. Им оказался располневший суетливый мужчина с большими залысинами на высоком лбу и круглым, напоминающим футбольный мяч животом.
- Пообщайтесь с сотрудниками, познакомьтесь с работой, и через два-три дня придете с трудовой книжкой, - сказал он, проводил Дашу в сестринскую и исчез, даже не дав ей открыть рот.
Ей понравился коллектив отделения, и она готова была хоть сейчас приступить к работе, лишь бы не быть дома одной. Даша с трудом выдержала двухдневную паузу, взяла паспорт и трудовую книжку и ровно в восемь ноль-ноль постучалась в кабинет заведующего отделением.
- Войдите, - услышала она голос за дверью.
- Здравствуйте, Василий Георгиевич, - робко сказала Даша и залилась румянцем, хотя дома долго настраивала себя на этот разговор и сейчас была совершенно спокойна.
- Присаживайтесь, - кивнул заведующий, продолжая рыться в стопке бумаг на своем рабочем столе.
Даша присела на краешек дивана и достала из сумочки документы. Василий Георгиевич поднял на нее глаза и, нахмурив брови, несколько минут так внимательно изучал девушку, что она стала чувствовать себя словно на горячей сковородке.
- Значит, вы Дарья Андреевна Шевченко? - спросил он.
- Да.
- Это хорошо, что вы Дарья Андреевна Шевченко, - загадочно протянул заведующий, продолжая бесцеремонно рассматривать растерянную Дашу. - А позвольте поинтересоваться, Дарья Андреевна, где вы работали до этого?