- Еще раз здравствуйте, - сказала она и без всякого вступления сообщила: - У нашего начмеда большое несчастье. Сегодня ночью его дочь с семьей попала в автомобильную аварию. Водитель погиб на месте, а молодая женщина на седьмом месяце беременности находится в реанимации. - Пронесся легкий шумок сочувствия, и Алла Ивановна, выдержав паузу, продолжила: - Жизнь матери и будущего ребенка висит на волоске. Ее муж и трехлетний малыш тоже в тяжелом состоянии. Всем им нужна кровь, и чем быстрее, тем лучше. На их месте мог оказаться каждый, от этого никто не застрахован. Девочки, я надеюсь, что мы всем коллективом окажем этим людям помощь. - Алла Ивановна окинула взглядом сотрудников, которые перешептывались между собой. - Вы меня, дорогие мои, простите, - неофициальным тоном сказала она, - но я без вас приняла решение, пообещав, что мы все до одного сегодня утром сдадим кровь. Поймите меня правильно: пострадала семья нашего начмеда, а от него в отделении многое зависит. Я подумала, что все вы у меня молодые, здоровые и красивые, разве не так? Неужели кто-то откажется сдать минимальную дозу?
- Раз надо, то сдадим, - басом ответила повариха.
- Спасибо вам, родные. Я знала, я была уверена, что вы меня поддержите, - улыбнулась Алла Ивановна.
- Я никогда не сдавала кровь, - испуганным голоском сказала молоденькая медсестра. - Я боюсь.
- Смотри, какая у тебя группа поддержки, - ответила ей старшая медсестра и обратилась к остальным: - Быстренько одеваемся и вперед!
Даша сидела сама не своя. Ей надо было что-то придумать, чтобы не сдавать кровь, и она задержалась в кабинете. Когда все вышли, девушка подошла к заведующей.
- Алла Ивановна, - тихо проговорила она. - Я не могу… пойти вместе со всеми.
- Присядь, - велела ей завотделением и села за стол напротив. - Ты себя плохо чувствуешь?
- Да… То есть нет… В общем-то да, - пробормотала Даша, не зная, что сказать.
- Успокойся и расскажи, что случилось, - попросила Алла Ивановна и внимательно посмотрела на нее.
- Ничего. Ничего со мной не случилось, - стараясь успокоить разбушевавшееся от волнения сердце, сказала Даша. - Просто я не могу сдать кровь.
- Если ты боишься, то напрасно. С тобой будут девочки, я тоже рядом. Хочешь, я буду держать тебя за руку, чтобы тебе не было страшно?
- Я не боюсь.
- Даша, представь, как глупо я буду выглядеть. Я ведь пообещала, что мы всем коллективом придем. Ты же видела, что сегодня пришли даже те, кто был дома на выходном.
- Я не могу быть донором! - набравшись смелости, выпалила Даша на одном дыхании.
- Тогда объясни мне причину, и все проблемы будут решены.
- Я болела болезнью Боткина, - соврала Даша.
- Так бы и сказала. Значит, так. Сейчас же садись в мою машину, заедем к тебе домой, заберем амбулаторную карточку и покажем в пункте переливания крови.
У Даши земля ушла из-под ног, а тело мгновенно обдало жаром.
- Я… Я… Я не могу показать вам карточку, - ответила она, опустив голову.
- Даша, я хочу знать правду, - сухо сказала Алла Ивановна.
Даша молчала, готовая вот-вот расплакаться.
- Ты хочешь со мной поссориться?
Даша отрицательно покачала головой.
- Если тебе нужна работа и ты хочешь остаться в моем отделении, скажи правду, и мы забудем об этом неприятном инциденте, - настоятельно посоветовала Алла Ивановна.
Даша не знала, на что решиться, и продолжала молчать.
- Я требую, я настаиваю, чтобы ты все объяснила! - тоном, не допускающим возражений, сказала Алла Ивановна и добавила: - Будешь сидеть здесь до тех пор, пока не заговоришь. Не испытывай мое терпение, Даша.
- У меня СПИД, - прошептала Даша, пытаясь сдержать мелкую дрожь в руках.
- Что-что? СПИД?! О-па! Приехали! - Алла Ивановна помолчала, пытаясь осмыслить услышанное. - Вот это новость! - сказала она и принялась расхаживать по кабинету.
Даша с ужасом ждала ее вердикта.
- Я понимаю, что это страшная болезнь, - наконец произнесла Алла Ивановна, усаживаясь за стол. - Я знаю, что тебе очень тяжело… Ты была хорошим работником…
Даша все поняла. "Слово "была" - прошедшего времени, - с грустью подумала она. - Значит, я уже не работаю здесь".
- …Твоей трудоспособности и исполнительности могла бы поучиться любая медсестра отделения, - продолжала заведующая. - Но, к сожалению, наше общество еще не готово жить рядом с такими больными, как ты… Не буду кривить душой, я тоже.
- Спасибо за честность, - сказала Даша, поднимая голову.
- Обещаю тебе, что этот разговор останется между нами. Ты сможешь устроиться на работу… в другом месте. И о твоей проблеме не будет знать ни одна живая душа. Да ты и не говори никому - все равно не поймут. А если и сделают вид, что поняли, то все равно будут от тебя шарахаться.
- Я уже привыкаю к этому. Мне сейчас написать заявление?
- Да. Напиши вчерашним числом, чтобы у меня не было проблем с донорством. А за сегодняшнюю смену я доплачу тебе из своей зарплаты.
- Не стоит. Дайте мне лист бумаги и ручку, - уже совсем спокойно попросила Даша.
Вечером в интернате ее ждал еще один "сюрприз". В раздевалке она лоб в лоб столкнулась с хозяйкой бывшей квартиры.
- А ты что здесь делаешь, Даша? - удивилась та.
- Веду кружок вязания. А вы?
- Устроилась ночным сторожем в хозблок, - ответила та.
Это было последнее занятие группы. Девочки со своими первыми готовыми изделиями встретили Дашу радостными возгласами.
- Что, не терпится нарядиться? - спросила она.
- Гладильные доски, марля, вода - все готово, - доложили девочки.
Даша объяснила, как нужно стирать и сушить вязаные вещи, и только потом разрешила приступить к утюжке готовых свитеров и кофточек. Потом она сидела на старом диванчике и наблюдала, как девочки одевались, какими восторженными и счастливыми были их лица, как в глазах вспыхивали огоньки гордости и удовольствия. Они долго крутились у старого зеркала на стене, и сердце Даши заполнил покой. Она достигла своей цели, подарив пусть маленькую, но радость этим детям-сиротам, и от этого ощущала свою востребованность и полезность. Даша думала о том, что сейчас она счастлива. И пусть эти минуты продлятся совсем недолго, ей надо учиться быть счастливой несмотря ни на что.
Девочки проводили Дашу до раздевалки и со смехом побежали наверх, в свои спальни. Даша надевала шубку, раздумывая о том, куда пойти просить денег для занятий со следующей группой.
- Даша! - услышала она за спиной голос директора и с улыбкой повернулась к ней.
- Вы видели девчонок? - спросила Даша.
- Они радуются, как малыши новой игрушке, - сказала Марина Александровна, почему-то не улыбаясь, как обычно.
- А я уже думаю о новой группе…
- Ее не будет.
- Почему?
- Мне все рассказала наш новый ночной сторож.
- И что же она сказала? - горько усмехнулась Даша, заранее зная ответ.
- У тебя… тяжелая болезнь…
- СПИД. У меня СПИД. Ну и что с того?
- Ты могла пораниться спицей, а потом девочки…
- Не утруждайте себя объяснениями, Марина Александровна, - ответила Даша, глядя ей в глаза. - Мне просто жаль этих детей.
- Мне тоже, но…
- До свидания, - сказала Даша, натягивая вязаную шапочку.
Расправив плечи, она шла по длинному коридору к выходу. Каблучки ее сапожек четко и уверенно выстукивали: "Цок-цок! Цок-цок!", эхом отдаваясь в опустевшем холле.
Глава 28
Даша любила праздники: одна только мысль об их приближении вызывала прилив энергии и хорошего настроения. Для нее праздник ассоциировался с пожеланиями, подарками, новыми надеждами и радостью. Ей нравилось дарить и получать подарки. Не важно, насколько дорогими они были, главное - внимание. Даша с одинаковым удовольствием принимала и открытки от одноклассников, и мобильные сообщения от знакомых, и новое платье от родителей, и дезик от Светки.
Как обычно, она отправилась побродить по магазинам. Улицы города сияли разноцветными огнями и надписями "С Новым 2007 годом!". Вокруг были оживленные в преддверии праздника люди и, конечно же, красочные вывески с приглашениями купить подарки.
Даша зашла в супермаркет и оказалась в отделе подарков. Она ходила длинными рядами, рассматривая сувениры, и вдруг с ужасом поняла, что ей некому их покупать. Не осталось ни одного близкого человека, которого она могла бы поздравить с наступающим праздником, даже если захочет.
- Может, вам помочь? - подошел к ней продавец в красной шапке Деда Мороза. - Для кого вы хотите подобрать сувенир?
- Для кого? - переспросила Даша, и на ее лице промелькнула ирония. - Мне некому дарить подарки.
- Так не бывает, девушка, - продолжая улыбаться, сказал парень. - У всех есть знакомые, родственники, друзья, которые будут рады знаку внимания.
- У всех есть. А у меня нет.
Даша подумала о бабушке. С каким бы удовольствием она поехала к ней, положила голову ей на подушку, чувствуя, что хоть один человек в мире искренне рад ее видеть.
- Не пустят родители, - подумала она вслух.
Продавец с удивлением посмотрел на симпатичную, с большими глазами, но странную девушку и, потеряв к ней всякий интерес, отошел в сторону в поисках других покупателей.
С горечью и болью в душе с пакетом яблок и апельсинов Даша вернулась домой, думая о том, что поздравлений ей ждать не от кого. Съев яблоко, она включила телевизор и забралась под теплое одеяло. Чтобы не думать о постоянно напоминающей о себе болезни, она позвонила Виталию Степановичу.
- С наступающим праздником! - сказала она.
- Еще до Нового года целые сутки, - весело ответил доктор.
- Я подумала, что завтра вы будете с друзьями и близкими. Не хотелось мешать…
- Ошибаетесь, Даша. Сегодня я у мамы, а завтра буду на дежурстве.
- В новогоднюю ночь?
- Я же самый молодой в отделении. А кому, как не молодым, положено работать по праздникам? Впрочем, я добровольно согласился. А вы, Даша, где будете встречать Новый год?
- Дома.
- Повезло, значит, что вы не в смене.
- Скорее наоборот - не повезло… Меня уволили, я опять безработная, - ответила Даша и рассказала и о своем "донорстве", и о кружке вязания.
- Что бы там ни было, вы, Даша, молодец, - ответил он. - По голосу слышу, что вы держитесь лучше, чем раньше.
- Стараюсь. По вашему совету я пытаюсь изменить образ жизни и не думать о том, сколько мне отпущено.
- И правильно делаете. Главное не считать, что вы загнаны в угол. Всегда можно обернуться и, потыкавшись в стены, найти дверь. Постучать - и вам откроют. Не будете же вы отрицать, что в любой комнате есть не только углы и стены, но и выход?
Даша улыбнулась.
- Наверное, есть, иначе как бы эту комнату построили? - ответила она.
- Берегите силы, они нужны для борьбы с болезнью.
- Не только силы, но и деньги, - заметила Даша. - Надо срочно искать новую работу.
- Знаете, Даша, я думал о вашей работе в онкологии. И то, что вас попросили уйти, - неудивительно. Общество еще не готово принять таких больных, как вы.
- Создается впечатление, что у меня не СПИД, а проказа.
- Не осуждайте людей, которые вас не понимают.
- Я никого не сужу.
- Может, вам стоит обратиться в общественную организацию по борьбе со СПИДом, поговорить о своей проблеме?
- Мне не хотелось бы вообще говорить о СПИДе. Я просто хочу работать и жить не как неизвестно чем больной человек, а как обыкновенный. Я не хочу чувствовать себя неполноценной и в чем-то ущербной. Вы меня понимаете?
- Понимаю. Значит, вам сейчас нужна работа?
- Очень нужна, но я пока не знаю, куда сунуться, чтобы на следующий же день меня оттуда не попросили.
- Не знаю, готовы ли вы к тому, что я могу предложить…
- Я уже ко всему готова, - горько пошутила Даша.
- Для работы в том месте, которое я имею в виду, нужно иметь определенную долю мужества и самоотверженности, быть сильной, чтобы не упасть духом и все выдержать.
- В морге санитаром?
- Там не так уж сложно работать, - засмеялся Виталий Степанович. - Мертвые не могут предъявлять претензий и не требуют особого внимания.
- Не томите! - попросила Даша.
- Вы считаете себя сильным человеком?
- Думаю, я обыкновенный человек, но так уж получилось, что приходится учиться быть сильной.
- В вашем районе недавно открылся хоспис.
Даша затаила дыхание и несколько секунд помолчала.
- Я согласна, - наконец уверенно сказала она.
- Вы понимаете, что на ваших глазах будут умирать люди? Часто умирать. Ежедневно. В том числе и от СПИДа.
- Понимаю. Я согласна. Где это?
Виталий Степанович, видимо, колебался, но, не уловив в интонации Даши ни малейшего сомнения, произнес:
- Я хорошо знаком с заведующей отделением Маргаритой Ильиничной. Она была преподавателем у нас, а потом ушла на пенсию. Когда здесь открыли хоспис, она изъявила желание взять на себя руководство. Это очень добрый и чуткий к чужому горю человек. В свои шестьдесят лет она потеряла мужа и единственного сына. Чужая боль, страдания пациентов хосписа ей понятны, так как все это она пропустила через себя. Конечно, это врачебная тайна, но вам, Даша, я могу ее открыть: Маргарита Ильинична - онкобольная, и только работа дает ей силы и жизненную энергию. Сегодня уже поздно, но завтра утром я созвонюсь с ней и поговорю насчет вас.
- А вдруг там нет места медсестры?
- Не думаю. Маргарита Ильинична буквально неделю назад говорила мне, что не может набрать персонал. Во-первых, она тщательно подбирает кадры. Начмед уже ссорился с ней по этому поводу, говоря, что больным все равно, кто за ними будет ухаживать. Но Маргарита Ильинична ответила ему достойно: "А вы бы хотели, чтобы возле вас в последние минуты была грубая, неряшливая медсестра, а под вами - лужа мочи по вине ленивой санитарки?" А во-вторых, не так уж и много найдется желающих работать в заведении, где тяжело не только физически, но и морально.
- Трудности закаляют, там я стану сильнее, - твердо сказала Даша.
- Даша, вы хотя бы представляете, что это за заведение?
- Я не знаю точно, могу только догадываться - говорю честно. Но то, что я буду добросовестно выполнять свои обязанности и не сбегу оттуда из-за трудностей, это я вам обещаю.
- Договорились. Я вам завтра позвоню.
Даша, окрыленная надеждой, что скоро у нее будет работа, а значит, хоть какие-то деньги на лечение, собралась уже ложиться спать, но тут ей пришла в голову мысль, что надо позвонить родителям и поздравить их с Новым годом. И это следовало сделать не завтра, а сегодня: а вдруг мать с отцом пригласят ее домой на праздник?! Перекрестившись на икону Спасителя, которую Аргентина Львовна оставила в ее комнате, Даша набрала знакомый номер и с замиранием сердца стала ждать ответа.
- Алло, - услышала она наконец голос матери.
- Мамочка, я поздравляю тебя, папу и бабушку с наступающим Новым годом! Желаю, чтобы вы были здоровы, никогда не болели, чтобы в семье всегда было светло, тепло и уютно, - на одном дыхании выпалила Даша.
- Как ты, дочка? - всхлипнула мать.
- Нормально. У меня все хорошо. А как бабушка?
- Она… Ее… Похоронили мы сегодня нашу бабулю, - плача, сказала мать.
У Даши что-то оборвалось внутри.
- Как?! - дико закричала она, не контролируя себя. - Как похоронили?!
- Хорошо похоронили, по-людски, как полагается.
- Как вы могли?! - не сдерживая чувств, в отчаянии воскликнула Даша. - Как вы посмели сделать это без меня?! Почему не сообщили?
- Отец сказал, что не надо звонить…
- Какое вы имели право не дать мне проститься с бабушкой?! Как вы могли! Она моя бабушка, и я… я люблю… любила… люблю и буду любить ее всегда. А вы… вы жестокие люди! - Дашу прорвало, и она высказала все, что накипело на душе. - Вы выкинули меня из дома, как собаку, которая верно служила хозяевам, но на старости ослабела! Вы разлучили меня с бабушкой, которая была моим светом в этой жизни! Вы знаете, отчего она умерла?! Не говорите, что от старости, - я не поверю! Она умерла от тоски и от вашего бездушия!
Даша расплакалась от отчаяния и обиды.
- Зачем ты так? - шмыгая носом, сказала мать. - Ты ничем не смогла бы помочь бабушке. Просто пришло ее время… Все старые люди умирают.
- Как умерла бабушка? - всхлипывая, спросила Даша.
- Вчера вечером она перестала нас узнавать. Я подошла к ней, а она глазами водит и не видит меня. Только губы еле шевелятся… Я сразу отца позвала, стали спрашивать, что, мол, мама, тебе надо. А она смотрит куда-то в сторону и тихо так зовет: "Даша, Даша, Даша…" - Мать тяжело вздохнула. - А через несколько минут и совсем затихла.
У Даши слезы катились по щекам. Она представила, как бабушка искала ее глазами перед смертью, но так и не нашла.
- Отец меня совсем заругал, - быстро зашептала мать, словно опасаясь, что ее подслушивают. - Бабушка часть пенсии оставляла "на смерть", а как умерла, мы не нашли никаких денег. Он думает, что она тебе их отдавала.
- Отдавала, - подтвердила Даша. - Бабушка часть пенсии отдавала мне. И что теперь?
- Молчи, не признавайся отцу, а то и тебе попадет, - посоветовала мать. - А я сделаю вид, что ничего не знаю. Хорошо?
- Не переживай, я папе ничего не скажу.
- А бабушку мы похоронили как полагается, обед справили, батюшку пригласили…
- Правильно, мама. Вы все сделали как положено, как у людей.
- Похороны хорошие были, - снова начала мать, - я так понимаю…
- Ничего, - прошептала Даша, - ты так ничего и не поняла, мама.
- Что ты говоришь, Даша? Плохо слышно, повтори.
- С Новым годом, мама! - ответила Даша и отключила телефон. - Теперь ты, бабуленька, наконец-то встретишься с любимым, - сказала она, словно бабушка была где-то здесь, рядом, и все слышала. - И вы будете вместе целую вечность…
Часть V
Глава 29
Маргарита Ильинична проводила Дашу в свой рабочий кабинет, пригласила присесть. Даша опустилась в кресло под высоким фикусом и взглянула на большой аквариум. Там среди ярко-зеленых водорослей медленно и величественно плавали две красные пираньи. Заметив девушку, они несколько раз проплыли вдоль стекла, грациозно поводя плавниками и хвостами и внимательно поглядывая в ее сторону.
- Меня рассматривают, - улыбнулась Даша.
Самец, отличавшийся более яркой окраской, замер на несколько секунд, уставившись на нее немигающим взглядом, а затем, беззвучно открыв и закрыв рот, поплыл к своей подруге.
- Наблюдение за рыбками успокаивает, заставляет хотя бы на время забыть о подводных камнях, которые подкладывает нам жизнь, - сказала Маргарита Ильинична.
- У меня никогда не было аквариума, - с легким сожалением произнесла Даша.
- Это не страшно. Можешь приходить сюда, когда захочешь. Я планировала поставить его в отделении, в холле, чтобы ходячие больные могли смотреть на рыбок и находить душевное успокоение, но, к сожалению, строгие правила, составленные чиновниками, запрещают это делать.
- Но почему?