"Хрен тебе!" - подумал Карпухин, подхватил покрепче сумку и изо всех сил рванулся через улицу. Все-таки постоянный теннисный тренинг чего-то значил! Он вскочил на тротуар за секунду до того, как обозленный частник пронесся мимо.
Карпухин сделал вслед машине выразительный жест и, тяжело дыша, поплелся к станции. Эта непредвиденная пробежка лишила его последних сил.
Сунь Ли стоял на эскалаторе, с удовольствием рассматривая проплывающие мимо него рекламные плакаты. Всей душой он чувствовал, что полюбит этот город. По крайней мере московское метро ему уже очень понравилось. Обе станции, на которых он побывал, и те, что видел в окно на остановках, были построены, как настоящие дворцы - просторные, чистые, нарядные. Как хорошо, что у него будут свободные дни, он сможет многое посмотреть в столице, повсюду побывать.
Сунь Ли поднял руку, уточнил, который час. Уже почти час ночи. Конечно, поздновато, но при этом все складывалось очень неплохо. Он знал, что отель находится совсем рядом с метро, буквально в нескольких минутах ходьбы, это еще в Шанхае объяснил ему заместитель начальника по международным делам.
Сунь Ли снова улыбнулся. Очень скоро он прибудет на место и сможет передохнуть. А завтра утром встретится с переводчицей Ольгой, и та наверняка поведет его куда-нибудь, начнет знакомить с Москвой. Может быть, они даже сходят на Красную площадь. Ведь симпозиум начнется только в три часа, так что у них будет полно времени для прогулки.
Неожиданно Сунь Ли обратил внимание, что встречный эскалатор двигался намного быстрее, чем тот, на котором он стоял. Сначала ему показалось, что он ошибся, такого не может быть, но присмотревшись, убедился, что так и есть: скорость встречного эскалатора была неизмеримо больше. Ступеньки, пролетавшие слева от него, уносились вниз почти мгновенно.
Это было очень странно. Сунь Ли подумал, что там, наверху, видимо, ведутся какие-то работы, возможно, что-то проверяют, и потому соседний эскалатор пустили с такой непостижимой скоростью.
Однако, прибыв наверх, он никаких признаков подобных работ не обнаружил. Мало того, у выхода и входа на эскалатор вообще не оказалось ни души, станция "Sokol" была совершенно пуста.
Впрочем, это легко объяснялось очень поздним временем, метро вот-вот закрывалось, так что Сунь Ли решил больше на тему необычного эскалатора не волноваться. В конце концов, это не его дело. В чужой стране могут быть совсем иные, непривычные для него порядки.
Василий Сергеевич сбросил скорость и снова поехал неспешно, внимательно поглядывая по сторонам. Неудача около метро "Сокол" нисколько не расстроила его.
В конце концов, ночь еще только начиналась.
Сунь Ли в последний раз оглянулся на бешено несущиеся вниз ступеньки и уже шагнул было прочь, но тут же остановился. В дверях станции появился запыхавшийся москвич с сильно покрасневшим лицом.
Сунь Ли забеспокоился. Москвич, помахивая спортивной сумкой, неспешно, но верно двигался прямо к опасному эскалатору. Было очевидно, что он совершенно не подозревал о том, что его там ждет.
Сунь Ли быстро шагнул к нему навстречу, вежливо поклонился и, извинившись, четко обрисовал незнакомцу ситуацию, выразительно жестикулируя при этом, чтобы тот ясно понял, о чем идет речь.
Карпухин с раздражением уставился на тараторившего какую-то ахинею узкоглазого чучмека. Этому-то что было от него нужно!
Чучмек, судя по чемодану, куда-то намылился. Он отвратительно шумел, все-время по-идиотски кланялся, делал какие-то дурацкие жесты, видимо, просил денег на дорогу. Никаких денег Карпухин ему давать не собирался. Еще не хватало!
Карпухин громко икнул и попробовал обойти косоглазого, но тот с неожиданной резвостью заступил ему путь, продолжая что-то верещать тонким противным голосом. На какую-то секунду Карпухину даже показалось, что перед ним не один, а целых три чучмека, и они хором чего-то шумно от него хотят.
Он повел головой, отгоняя наваждение, и все вроде стало на место. Косоглазый чучмек оказался в единственном числе. Но это нисколько не успокоило Карпухина, поскольку чучмек ни на секунду не замолкал.
Карпухин искренне возмутился. То была просто отъявленная наглость! Мало того что свои, местные, сограждане вечно не дают ему покоя какими-то просьбами и требованиями, так еще всякая косоглазая нечисть будет приезжать сюда и шуметь!
Карпухин почувствовал, что голова у него постепенно начинает раскалываться. К тому же он видел за спиной у чучмека большие настенные часы, которые показывали без одной минуты час. Пока он теряет время с этим узкопленочным, уйдет последний поезд.
Карпухин снова попытался пройти, он поднял левую руку со спортивной сумкой, как бы отгораживаясь от косоглазого, и сделал шаг вперед, но тот неожиданно крепко ухватился за сумку. Это было уже последней каплей.
- Ракетка моя тебе понадобилась, сволочь?!. - проревел Карпухин.
Ракетка была дорогая, "Уилсон", и он совершенно не собирался уступать ее какому-то узкоглазому засранцу.
Карпухин попытался вырвать сумку, но донельзя обнаглевший чучмек продолжал цепляться за нее.
Несколько мгновений они тянули ее взад-вперед, после чего Карпухин размахнулся свободной правой рукой и что есть силы врезал в челюсть проклятому чучмеку. Тот, выпустив наконец сумку, отшатнулся назад, споткнулся о чемодан и рухнул на спину.
Судя по гулкому стуку, эхом разлетевшемуся по пустой станции, косоглазый, видимо, как следует долбанулся головой.
Так ему и надо! Будет знать!
Гордый собой Карпухин вытянул шею, чтобы полюбоваться на поверженного врага, но чемодан загораживал, и он ничего не увидел. Однако больше терять время было нельзя.
По-прежнему вытягивая шею и пятясь при этом назад, Карпухин вступил на эскалатор и тут же, теряя равновесие, понесся вниз. Все той же правой рукой он попытался ухватиться за перила, чтобы удержаться на ногах, но рука резко поехала куда-то за спину, и Карпухин, нелепо взмахнув сумкой с ракеткой, быстро повалился лицом вперед.
Острый край ступеньки с хрустом врезался в лобную кость, и это был последний шумный звук, который Карпухин услышал.
Умер он мгновенно. Еще через двадцать секунд эскалатор примчал его вниз и ногами вперед вышвырнул на середину станции.
Высоко над ним, у верхнего края эскалатора, на мраморном полу лежал Сунь Ли. Неподвижным взглядом он уставился в расписной потолок с изображением Московского Кремля.
Вокруг головы его темнела расплывающаяся кровавая лужа, а на лице застыло недоуменное выражение человека, безуспешно силящегося понять что-то важное.
Лимон
- Короче, вы считаете, что муж вам изменяет? - спросила Анжела, внимательно выслушав сбивчивый рассказ посетительницы.
Наташа замялась. И вдруг поняла, что главного-то этой импозантной красивой женщине, пышно именующейся президентом Академии оккультных наук, магистром белой и черной магии, она так и не сказала.
Анжела терпеливо ждала. На самом деле она давно уже догадалась, о чем идет речь, и вполне могла бы сама все назвать своими именами. Но Анжела придерживалась строгого правила - никогда не торопить своих клиентов, давать им полную возможность высказаться до конца. Редко, но бывало, что к концу подобной исповеди клиент вдруг менял свое решение и, извинившись, уходил. Такой вариант развития событий Анжелу тоже вполне устраивал, деньги за визит она все равно предусмотрительно брала вперед.
Наташа наконец решилась.
- Дело не в этом, - немного застенчиво произнесла она. - Я хочу сказать, что не его измены меня пугают. С этим бы я как-нибудь сама справилась. Просто мне кажется, что Эдик задумал что-то нехорошее…
Она осеклась, будто испугавшись, что сказала что-то лишнее. Печально и растерянно развела руками, пытаясь улыбнуться при этом. Жест получился какой-то беспомощный, а улыбка совсем жалкой.
- Что вы имеете в виду? - жестоко уточнила Анжела. - Можно как-то поконкретнее?
В подобных случаях она беспощадно заставляла клиентов выкладывать все до последней детальки. Беседа записывалась на магнитофон, и запись эта навсегда сохранялась в безопасном месте. Никакие неприятности с законом Анжеле были не нужны.
- Ну хорошо, - глубоко вздохнула Наташа. - Вот вам поконкретнее. В последнее время Эдик вдруг стал очень внимателен, даже ласков. До этого сквозь зубы разговаривал, в мою сторону неделями вообще не смотрел, я вам уже рассказывала. А недавно вдруг предложил поехать отдохнуть. При том, что ни о каком отдыхе вроде бы речи не было, никуда он не собирался, и вдруг вот ни с того ни с сего… И потом, мы с ним тыщу лет уже вдвоем никуда не ездили, понимаете?
- Понимаю, - ответила Анжела, не сводя с рассказчицы пристального взгляда, - вы не волнуйтесь, рассказывайте. И куда же он вас пригласил на отдых?
- Куда-то в Финляндию, на остров. Он говорит, чудное место, он там даже уже домик снял. По Интернету. По какому-то каталогу выбрал. В принципе, он у меня завзятый рыболов. Но со мной никогда никуда не ездил, всегда только с друзьями или с сыном. А тут вдруг со мной.
- Так, может, это хорошо? - усмехнулась Анжела. - Может, он одумался наконец, понял, что не хочет вас потерять?
- Если бы! - воскликнула Наташа.
Голос ее зазвенел, глаза повлажнели.
- Нет, здесь что-то не так. Он всю жизнь утверждал, что рыбалка - не женское дело. И вдруг вот - на целых две недели. Говорит, там грибы, ягоды, баня при домике… Я не знаю, что и думать… Он был такой… Ну вы понимаете… И тут эта внезапная перемена… Вчера…
Наташа, не выдержав, разрыдалась. Нервы за последнее время у нее стали ни к черту. Все началось с Аллиных похорон. Еще тогда, на кладбище, она случайно поймала странный взгляд Эдика.
Ей отчего-то совсем не понравилось, как он смотрел на нее…
Анжела молча подвинула посетительнице коробочку с тонкими салфеточками "Клинэкс".
- Вчера, - повторила Наташа, немного успокоившись, - он меня назвал "Татушка". Он меня так называл, когда за мной ухаживал, уже сколько лет ко мне так не обращался… И глаза у него такие… Необычные, понимаете. В смысле выражение их. Я знаю его глаза, они другие… Я же помню!.. Я ему не верю…
Она снова судорожно всхлипнула и уткнулась в салфетку.
Плечи ее безмолвно сотрясались от рыданий.
- Я боюсь! - наконец с трудом выговорила Наташа и подняла голову. - Извините!
Она достала пудреницу, взглянула в зеркальце. Лицо было зареванное, опухшее, покрасневшее.
Ужасный вид!
Наташа Рудерман с трудом узнавала себя. Глаза уменьшились, сама похудела. Недавняя хохотушка в считанные недели превратилась в какую-то испуганную курицу…
Просто стыдно перед этой уверенной в себе дамой. Надо взять себя в руки, хватит трястись. Не зря же она пришла сюда, в конце концов. Элла Семакова заверила ее, что здесь ей помогут, все будет хорошо.
- Я боюсь с ним ехать, - уже тверже произнесла Наташа. - На какой-то остров… Я не знаю, что он задумал. Там больше никого не будет. Сын сейчас на море, в лагере… А не ехать тоже нельзя, муж ужасно обидится. Он уже на работе всех предупредил, готовится… Что мне делать?..
Она судорожно глотнула воздух.
- Не в милицию же бежать… Что я им скажу, они меня просто на смех поднимут… Мы поедем в Финляндию на машине, там в каком-то городе нас встретит агент, даст ключи, карту. На остров переедем на пароме, муж обо всем везде договорился. Мне ужасно страшно…
- Вы с кем-то еще на эту тему советовались, кому-то рассказывали? - строго поинтересовалась Анжела. - Вы ведь с кем-то из близких общаетесь?
- Нет, что вы! Кроме Эллы мне некому рассказывать. Она, кстати, просила привет передать, сказала, что вы ей очень помогли.
Анжела кивнула:
- Я помню Эллу. Но вы не сравнивайте. Ее случай был неизмеримо проще. Ее никто убивать не собирался.
Наташа побледнела. Она впервые услышала слово, которое сама боялась произнести.
- Вы, кстати, не знаете, как там у нее дела, у Эллы? - поинтересовалась Анжела. - Разрешились ее проблемы?
- Я, честно говоря, не знаю, - смутилась Наташа. - Мы что-то давно не общались.
- Ну и ладно. - Анжела ободряюще улыбнулась. - Если она все правильно сделала, то у нее уже все должно быть хорошо.
Наташа пожала плечами. Элла Семакова сейчас волновала ее меньше всего.
Хотя нехорошо - все же подруга; кроме Эллы ей действительно не с кем было поделиться.
Скажем, Наташа очень любила папу, даже девичью фамилию свою, как Эдик ни настаивал, не захотела из-за этого менять, но тем не менее папе никогда ничего на данную тему не говорила. Не хотела обострять, он и так к Эдику относится не самым лучшим образом.
К тому же папа сейчас на месяц уехал в командировку. И потом, вообще, после того как погибла Алла, папа еле очухался. Куда его еще нагружать…
А маме, с которой папа развелся сто лет назад, тем более ничего нельзя сказать, бог знает что начнется!..
Наташа была очень близка с младшим братом Володей, но он тоже сейчас далеко, в горах, занимается альпинизмом под руководством одного из сотрудников мужа, опытного скалолаза Кости Рачихина. Костя этот, между прочим, - разбитной малый, постоянно со значением поглядывает на нее.
Господи, какая чушь лезет в голову!
- Когда вы должны ехать? - мягко спросила Анжела.
- Через два дня, в пятницу.
Анжела задумалась.
- Пару месяцев назад убили мою сестру… - неуверенно начала Наташа. - Поздно вечером, когда она с работы шла… Убийцу так и не нашли. Я не знаю… я понимаю, что это ко мне не имеет отношения… Просто вы так сказали…
Она осеклась.
Анжела участливо положила руку ей на плечо.
- Успокойтесь, - сказала она. - Это никак не связано, уверяю вас. Конечно, жалко, что вы немножко поздновато ко мне обратились. Очень мало времени. Вы, Наташа, вообще-то чего хотите в этой ситуации? Ну, в идеале? Только совсем честно, хорошо?
- Ага, - кивнула Наташа. - Хорошо. Я хочу невозможного.
- Давайте уж я сама буду решать, что возможно, а что нет, - опять улыбнулась Анжела. - Так все-таки? Вы его любите? Боитесь, но все же любите? Или уже нет?
- Люблю. Я скажу вам, чего я хочу, - медленно заговорила Наташа. - Я хочу, чтобы все было, как раньше. Как в то время, когда мы только поженились. Чтобы Эдик опять любил меня. Но только всерьез, не притворялся, не врал. И чтоб так было всегда. Но ведь это невозможно, правда?
И она с надеждой посмотрела на магистра белой и черной магии.
- Ну почему же невозможно, - устало произнесла Анжела и выключила магнитофон. - В человеческих отношениях ничего невозможного не бывает. Значит, так решаем. Раз поездки не избежать, то поезжайте себе спокойно, ничего не бойтесь. Есть одно средство, должно помочь. Оно, правда, довольно сильное, но мы с вами, к сожалению, очень ограничены во времени, так что выбирать не приходится, я вам его дам. С вас триста долларов.
- Еще? - удивилась Наташа. - Я ведь уже заплатила двести.
- Это были деньги за визит, - терпеливо объяснила Анжела. - А дополнительные триста я с вас беру за результат. Средство не из дешевых, но согласитесь - это совсем ничтожная сумма по сравнению с тем, о чем вы просите.
- А если результата не будет? В смысле, если ничего не получится? Я просто пытаюсь понять: вы что, в таких случаях деньги назад возвращаете? А если возвращать уже будет… некому? Что тогда?
Глаза Наташи опять повлажнели.
Анжела смотрела на нее со снисходительной улыбкой. Обычная история с этими дамочками: умоляют их спасти, а как речь заходит о деньгах, тут же все меняется.
- Да не волнуйтесь вы так, - сказала она вслух. - Все получится. Вы не первая. Мы уже восьмой год работаем, слава богу, сбоев не было. Как говорится, фирма гарантирует. Если у вас денег нет, тогда, конечно, дело иное. Откажитесь от поездки и приходите, когда будут. Другого, к сожалению, ничего предложить не могу, у нас в этом плане очень строго.
- Нет-нет, что вы, - заволновалась Наташа, - я просто так спросила. Вот деньги.
Она полезла в сумочку и выложила на стол триста долларов.
Анжела спокойно засунула их в ящик стола, потом встала и пошла в угол кабинета, где стоял большой холодильник "Самсунг". Открыв холодильник, она взяла там что-то и вернулась на место.
- Сейчас будьте внимательны, - сказала она. - Ничего не перепутайте. Запоминайте.
И она положила на стол прозрачный полиэтиленовый пакетик. В пакетике лежал лимон. Лимон был самый что ни на есть обыкновенный. Желтый, пупырчатый, чуть удлиненный, среднего размера.
- Что это? - поразилась Наташа.
- Вы же видите - лимон, - скрывая раздражение, ответила Анжела. - Не перебивайте, пожалуйста. Лимон этот вы возьмете с собой. Постарайтесь никаких других лимонов эти дни не покупать, чтобы, не дай бог, не перепутать. Ваш муж чай пьет?
- Пьет, еще как. Он любитель.
- Тем лучше. Ваша задача, когда он будет пить чай, разрезать лимон и капнуть ему в чашку. Одной капли вполне достаточно, больше не надо. Сами лимон не ешьте, даже не пробуйте. Когда сделаете, аккуратно положите его обратно в пакетик, горлышко вот так перекрутите и завяжите, а потом выбросьте. Все понятно?
- Понятно, - ошеломленно сказала Наташа, с сомнением разглядывая южный фрукт. - И все, да?
- Да, все. Ну что, сумеете?
- Конечно.
Наташа все еще с подозрением смотрела на лимон. Анжела дождалась, пока она подняла на нее глаза:
- И вот еще что. Лучше все сделать незаметно, чтобы муж вам никаких вопросов по этому поводу не задавал. Или в крайнем случае как-то обыграйте, ну, не мне вас учить. Договорились?
- Ага, - сказала Наташа. - Не беспокойтесь, это я сумею. А он что, этот лимон, какой-то заговоренный, да?
- Вы уж позвольте, - опять усмехнулась Анжела, - мы в такие подробности с вами вдаваться не будем. У нас есть свои профессиональные секреты. Для вас ведь главное не причина, а следствие. Сделайте так, как я вам сказала, и все будет хорошо. Еще вопросы есть?
Наташа отрицательно мотнула головой, вздохнула и с некоторой опаской положила пакетик с лимоном в сумочку.
- В таком случае желаю вам прекрасного отдыха! - любезно протянула ей руку Анжела, вставая из-за стола.
Как по волшебству в эту же секунду открылась дверь кабинета, и на пороге возникла хорошо вымуштрованная секретарша.
- Проводите нашу гостью, - распорядилась магистр, - и пригласите следующего.
Наташе ничего не оставалось, как только поблагодарить и распрощаться.
Эдуард Филиппович Колышкин, он же Эдик, окончательно решил убить жену около месяца тому назад. Ранее у него еще были какие-то сомнения, отговорки. Но в конце концов стало совершенно ясно, что другого выхода нет.
То есть, разумеется, существовали выходы, но все какие-то малоудачные, невыгодные. Этот же со всех точек зрения был наиболее оптимальным.
Во-первых, раз и навсегда исчезали все связанные с Наташей проблемы, начиная с развода и кончая ее непредсказуемым послеразводным поведением. Черт ее знает, что ей может от дурости взбрести в голову. А если не ей, то ее влиятельному папеньке.