Почувствовав, что за него взялись не на шутку, мальчик внутренне ощетинился, готовый перейти на грубости. Филипп хотел было осадить его, но Эндрю жестом велел управляющему молчать.
- Ты будешь удивлен, Янис, - продолжал Эндрю, - но две старые развалины, которые ты видишь перед собой, тоже когда-то были мальчишками. И тоже делали глупости. А матери нас ругали. Мы не хотели есть овощи. Сдерживали слезы, когда получали взбучку, всячески показывая, какие мы гордые. У нас тоже были мечты и очень много иллюзий. В точности как у тебя. И позволь мне открыть тебе один секрет, который помогает сберечь много времени: мечты побуждают тебя развиваться и растут вместе с тобой. Они воспитывают тебя. А вот с иллюзиями, наоборот, надо расстаться, и как можно скорее. Иллюзии мешают тебе видеть жизнь такой, какая она есть, и неизбежно ведут к краху. Когда ты говоришь, что у тебя полно друзей и впереди целая жизнь, поверь мне, это иллюзия.
Янис растерянно смотрел на обоих мужчин.
- Должен признаться, - продолжал Эндрю, - что в твоем возрасте, у меня не было ни такой энергии, как у тебя, ни твоей способности не лезть за словом в карман. Я даже думаю, что не смог бы пройти по лесу, когда стемнеет, - а ты ходишь. Я бы с криком пустился бежать при первом же хрусте ветки. Или, того хуже, грохнулся бы в обморок при первом же крике совы!
- Вы боитесь темноты?
- А ты нет?
- Маленький побаивался, но отец, он тогда еще жил с нами… Короче, ему так надоедало, что мы шумим, что он выгонял нас на лестницу дожидаться маму. Она приходила ужасно поздно, и мы торчали там часами. Когда в подъезде выключали свет, мы сидели в темноте. Иногда появлялись какие-то люди - мы их звали призраками. Но мы к ним привыкли.
- По-твоему, как давно это было?
- Не знаю, вечность назад. А что до разных там мечтаний, то когда сталкиваешься с жизнью вокруг, они исчезают еще быстрей, чем мои приятели по компьютерным играм…
- А если бы у тебя было много денег, что бы ты с ними сделал?
- Много денег?
- Сколько хочешь.
- Хорошенький вопрос. Мы с ребятами часто играем в эту игру. Перво-наперво я бы купил суперскую тачку, типа "астон-мартин", с разными наворотами. Ну и шмоток. И потом, я бы дал денег матери, чтобы она бросила свою дурацкую работу.
- Значит, ты первым делом приобрел бы себе роскошный автомобиль? Я спрашиваю тебя о мечте, а не об иллюзиях…
- Вообще-то, я думаю, что в первую очередь подарил бы матери большой телевизор, старый у нее совсем никуда. У нее всего-то и радости в жизни, что телик смотреть. Но он принимает всего два канала, да еще изображение скачет…
- Вот сделка, которую мы с месье Манье тебе предлагаем: каждый раз, когда ты будешь приходить сюда, мы будем помогать тебе учиться читать и считать…
- Я же вам уже сказал, что умею!
- Позволь мне договорить. Если тебе удастся догнать своих ровесников в школе, мы дадим тебе денег на покупку телевизора для мамы.
- Кроме шуток? А зачем вам это надо? Вы хотите взять у меня глаза или почки, чтобы продать их торговцам органами?
- А тебе не приходит в голову, что кто-то просто хочет тебе помочь?
- Никто ничего не делает задаром.
- Если ты в этом убежден, мне жаль тебя.
- Не нужна мне ваша жалость. Обойдусь как-нибудь.
- Янис, ты веришь в удачу?
- В лотерее - да. Но не в жизни. У Блейка загорелись глаза.
- Так значит, ты веришь, что может повезти в карты? - настаивал он.
- Брат говорит, что судьба не делает различий между людьми. Перед случаем все равны.
- Прекрасно. Филипп, у тебя есть колода карт?
- Постараюсь найти.
Управляющий пошел в другую комнату. Эндрю смотрел мальчишке в глаза.
- Предлагаю тебе сыграть, Янис, обычная игра, в которой главное - это случай. Никакого блефа, никаких сложных правил, одна только удача.
- Берегитесь, я в картах не новичок, вам не удастся сжульничать.
- Никакого подвоха. Ты тасуешь карты. Ты решаешь, кто начинает. Первый из нас, кто вытянет ту карту, которую ты назначишь, выигрывает. Ну, идет?
- А что выигрывает?
- Если ты выигрываешь, никаких уроков. Мы просто даем тебе денег на новый телевизор. Если ты проигрываешь, то обещаешь приходить сюда учиться, и, когда достигнешь определенного уровня, подаришь матери телевизор, деньги на который дадим тебе мы.
- Что это еще за шахер-махер? Я в любом случае дарю матери телевизор?
- Да, но если выигрываю я, ты сможешь, кроме того, прочитать ей инструкцию по эксплуатации и помочь мне договориться о цене, не путаясь в процентах.
Манье принес колоду и положил ее на стол. Янис колебался.
- Мне нужно подумать…
- Ты уже большой. К чему проволочки? Мое предложение ведь не на всю жизнь. Тебе надо сделать выбор между тем, чтобы сделать приятное маме - за счет слепой удачи или за счет своего мужества и твердости.
Яниса сделка привлекала, но у него не было привычки делать выбор. Никто никогда не давал ему такой возможности. Пытаясь определиться, он даже вопросительно посмотрел на Юплу. Внезапно он объявил:
- Туз пик. И я начинаю.
Блейк протянул ему руку, чтобы официально скрепить договор. Мальчик неумело пожал большие пальцы Блейка. Манье придвинул к Янису колоду, и тот перемешал карты, выронив половину на стол. Не теряя гордого вида, поспешно собрал карты. Гостиная Манье вдруг превратилась в декорацию фильма в стиле нуар. Янис вытянул первую карту с таким видом, будто от нее зависела его жизнь. Он подтащил ее к себе, не отрывая от стола, чтобы никто не видел, что ему выпало. Едва взглянув на карту, он разочарованно вздохнул: девятка треф.
Блейк в свою очередь вытянул карту и сразу же выложил ее лицевой стороной на стол: валет бубен. Янис выпрямился на стуле и вытащил следующую карту: король пик.
- Тепло, - прокомментировал он.
- Тепло не в счет. Нужна именно та карта. Либо ты попадаешь прямо в цель, либо промахиваешься. Половинного успеха не бывает.
Блейк вытащил десятку бубен. Каждый по очереди тянул карты. Напряжение росло по мере того, как уменьшалась колода. Даже пес, похоже, проникся важностью момента и вел себя спокойно. Следящий за партией Манье наклонялся над столом все ниже.
- По сколько карт мы вытянули? - спросил Блейк у своего противника.
- Не знаю. По десять или двенадцать. Не пытайтесь меня сбить. Сейчас мой ход.
- Ты вытянул тринадцать и я тоже. В колоде 32 карты. Сколько осталось?
- Хватит, чтобы выиграть телик для матери. Мальчуган вытянул туза червей. Видно было, как он расстроен. Блейк приготовился тянуть свою карту, точно ковбой, готовый выхватить пистолет из кобуры. Посмотрев прямо в глаза мальчугану, который не выдержал и отвел взгляд, он сказал:
- Вот видишь, Янис, из-за обычной карты твоя жизнь может измениться. И ты помнишь, что только ты сам и удача все решают, так ведь?
Усмешка держалась на лице ребенка до того мгновения, пока Блейк резким движением не открыл туза пик.
- Вы сплутовали!
- Каким же образом?
- А тогда откуда вы знали, что попадете на туза?
- Как и ты, я верю в удачу.
- Я не согласен.
- Ты дал слово. Мужчина всегда должен держать свое слово. Никто не простит ему, если он его нарушит, тем более если он сам установил правила игры. Твой брат и его друзья будут на моей стороне.
Разозлившись, Янис швырнул карты, и они разлетелись по всей комнате.
- Чего вы ко мне привязались? - заорал он.
- Чтобы тебе помочь.
30
Стараясь перебить запах готовящихся кальмаров, от которого его всегда подташнивало, Эндрю склонился над дымящимся кофейником.
- Вы что, отказались от чая? - удивилась Одиль, открывая дверь в сад.
- Разумеется, нет. Я стараюсь внести в свою жизнь разнообразие.
Кухарка высунулась наружу и стала звать кота:
- Мефистофель! Мефистофель! Иди, мой хороший, пора пить молочко!
- Вы простудитесь, - предупредил ее Блейк. - Можно сделать котоход. Мефистофель будет ходить туда и назад, не беспокоя вас.
Поджидая своего любимца, Одиль задумалась над этой идеей.
- Не знаю, согласится ли Мадам.
- Я могу поговорить с ней. Кстати, о Мадам. Вы не находите, что она неважно выглядит в последние дни?
- Когда я сказала ей, что у нее усталый вид, она ответила, что ничего страшного.
- А доктор не рекомендовал ей сделать анализы?
- С тех пор как я здесь, я ни разу не видела ни одного доктора. Она лечится травками, принимает какие-то биодобавки…
Держа хвост трубой, рысцой вбежал кот и прямиком устремился к блюдцу с молоком. Одиль продолжала:
- Сегодня днем Мадам ждет важных посетителей.
- Меня никто не предупредил.
- Она, конечно, забыла вам сказать. Это деловая встреча. Очевидное недоумение Блейка заставило Одиль кое-что разъяснить.
- Не цепляйтесь к формальностям. Ей известно, какого вы мнения о людях, которые занимаются ее финансовыми вложениями. Она предпочла уведомить об их визите меня, а не вас. Тем более что, как я понимаю, дело не терпит отлагательств.
- Я мог бы оказаться ей полезен в этом вопросе.
- Она так не думает, а хозяйка все-таки она.
Для Блейка не прошло незамеченным, что Мадам не поручала ему отвечать на письма, имеющие отношение к денежным вопросам. С этой минуты он твердо решил побольше разузнать о финансовом положении Мадам и ее "управленцах", даже если добывать информацию ему придется самому…
Блейк переменил тему разговора.
- Одиль, я хотел бы вас попросить об одолжении: не могли бы мы завтра пригласить Манон пообедать с нами?
Кухарка недоуменно посмотрела на Блейка. Тот продолжал:
- Она сейчас не в лучшем моральном состоянии.
- Разве она не встречается по средам со своим дружком?
- В последнее время нет.
- Вы полагаете, что обеда с нами достаточно, чтобы вернуть ей хорошее настроение?
- Ваши кулинарные способности творят чудеса.
- У нее неприятности? Она вам что-то рассказала?
- Нет, ничего серьезного…
- Знайте же, месье Блейк, что для нас, женщин, сердечные дела всегда серьезны. Но она предпочла обсуждать их не со мной, а с вами.
- Я думаю, вас она побаивается.
- Меня? Интересно почему. Манон девушка неплохая, но она никогда не пыталась со мной сблизиться. Она приезжает, делает свою работу не больше и не меньше и уезжает. Наши отношения не выходят за служебные рамки. Но я бы ее охотно выслушала.
- Ее жизнь протекает не здесь.
- Однажды, когда она только поступила на работу, она сказала мне о своем желании стать учительницей. Понятно, что это имеет мало общего с работой горничной.
- Судьба не всегда заводит нас туда, куда мы хотим. Вы и я красноречивые тому примеры. Так вы согласны, чтобы она присоединилась к нам за столом?
Одиль погладила кота, усердно лакавшего молоко.
- Я уже знаю, что приготовлю…
31
Поднялся ветер. От его порывов, наполнявших лес завыванием, сухие листья взмывали кверху, до самых верхушек деревьев, и, кружась, снова опускались на землю. Блейк и Манье шли вглубь парка.
- Лисичек мы, пожалуй, много не наберем, - заявил Филипп, - а что касается белых, то у нас есть все шансы.
Управляющий шел впереди с плетеной корзинкой в одной руке и палкой в другой.
- А ты на удивление здорово умеешь обращаться с детьми, - снова заговорил он. - Мальчуган-то этот не прост. Упрямый и всегда готов выпустить когти. И как ты все устроил с тузом пик?
- Я что-то не понимаю.
- Я же видел. Ты знал, что вытянешь туза. Как тебе удалось? Он был у тебя в рукаве? Карточный фокус?
- Случай.
- Ну, Эндрю, я серьезно! Ты можешь раскрыть мне секрет. Я ничего не скажу мальчишке, обещаю.
- Единственное, что важно, - это подтянуть его до нужного уровня и вернуть в школу.
- Идея благородная, но я его знаю, он себе на уме. Он все сделает, чтобы не перетруждаться.
- Все дети такие. Наше дело - не оставлять ему выбора. Мы ведь тоже не простофили, так ведь?
Манье улыбнулся:
- Кстати о детях, у тебя есть дочь, так?
- Сара. Но мне никогда не приходилось заставлять ее учиться. У нее перед глазами был пример ее матери.
- И ты никогда не помогал ей делать уроки?
- Помогал пару раз с физикой, она просила меня, когда училась в университете.
- Я потому спрашиваю, что понятия не имею, как заниматься с Янисом.
- Что ты предпочитаешь - чтение или математику?
- Считаю я, только когда расплачиваюсь, да еще высчитываю дозы удобрений и прочего, что нужно для ухода за растениями. А чтение… Ну, полистаю иногда журнал-другой… В детстве я любил читать, особенно на каникулах, когда делать было нечего.
- Тогда ты берешь чтение, а я - математику…
- Ладно, но я все равно не знаю, с чего начать.
- Читай ему истории, но только те, которые сам любишь. Что ты любил читать, когда был на каникулах? Какие книги будили твое воображение? От каких тебе было трудно оторваться, и ты читал до позднего вечера? Вспомни. Читай ему вслух. Несколько страниц на каждом занятии. Пусть у него появится желание узнать продолжение. Он сам начнет читать.
- Но в школе учат не так…
- Школа - это другое. Школа должна учить много детей сразу. Вот они и автоматизируют процесс, почти ставят его на конвейер. Но лучший способ научить читать - это заразить человека ощущением счастья, какое дает чтение. Не надо ему объяснять, что содержится в книгах, дай ему возможность самому открыть все то, что он может в них найти.
- Ты всегда так умно рассуждаешь. Чувствуется образованность…
- Хотя в школе я не был примерным учеником, поверь мне! Больше всего мне хотелось носиться с ребятами. Компания была для меня всем. А как мы хохотали! Учителя за голову хватались. Мы не были зловредными, но, сам посуди, какими мы могли быть в этом возрасте? Во всяком случае, мы были вместе.
- Ты боишься одиночества?
- Моя жена говорила, что дорого только то, что делишь с другими. Думаю, она была права.
- Тогда ты должен считать меня никчемным человеком, потому что я живу в своем домишке, точно крыса в норе.
- Иногда у человека нет выбора, я ведь тоже приехал сюда совершенно один… Каждый в тот или иной момент жизни бывает одинок. Главное - найти дорогу к другим людям, если это возможно…
Манье уловил в голосе Эндрю грустные нотки. Управляющему хотелось сказать мажордому, что тот не один, что они станут друзьями. Еще ему хотелось положить руку на плечо Эндрю, чтобы приободрить, как делают школьные приятели. Но он не посмел.
Блейк поднял воротник. Манье показал на ковер из опавших листьев.
- Смотри внимательнее, - сказал он, роясь в листьях палкой. - Лисички легче обнаружить из-за цвета, а вот чтобы найти белые, надо глядеть в оба. И пожалуйста, не клади ничего в корзину, не показав мне. Один ядовитый гриб испортит всю зажарку. Грибы не прощают ошибок.
Блейку этот пафос показался смешным. Грибы не прощают ошибок… Он представил себе заметку в газете под заголовком: "Гриб берет реванш". В ней бы рассказывалось, как гриб с маленькой круглой шляпкой попадает на сковородку и совершает свою беспощадную месть, потому что, как всем известно, он никогда не прощает. Блейк подумал, что английские грибы, без сомнения, такие же злопамятные, как французские. В это время вдалеке, у подножия особенно раскидистого, величественного дерева, он увидел невысокую стену, увенчанную остроконечной решеткой.
- Что это? - спросил Блейк. - Граница поместья?
- Нет, кладбище.
Посреди леса, под кроной векового дуба, лежали четыре могильных камня. В огороженном пространстве еще было свободное место. Манье отставил корзинку и палку и открыл калитку. Медленным, торжественным шагом он направился к необработанному граниту.
- Вот здесь покоится месье Франсуа, - тихим голосом пояснил он.
Тыльной стороной руки Филипп старательно смахнул с плиты опавшие листья. Все его жесты были проникнуты уважением. Очистив плиту, Манье встал перед могилой, выпрямившись и скрестив руки. Блейк не сводил с него глаз. Взгляд управляющего был устремлен на надпись, выгравированную на могильном камне. Его губы слегка шевелились, но было непохоже, чтобы он читал молитву. Может, Филипп обращался к месье Бовилье? Необычно и очень впечатляюще выглядел здесь этот человек, что-то едва шепчущий в окружении вековых деревьев. Казалось, только он знает, что скрывается под величественной холодной плитой. В отличие от церквей и больших кладбищ, всегда удаляющих нас от мира, это маленькое, обнесенное оградой пространство было частью окружающей природы. Ветру нипочем смерть, решетка на является преградой для листьев, а горестные воспоминания не способны прервать течение жизни.
Блейк оставил погруженного в себя Манье и вышел за пределы кладбища. Сквозь прутья решетки он изучал другие могилы. Семья Бовилье, семья Деланкур. На третьей могиле никакой надписи не было.
Спустя некоторое время управляющий, поискав глазами Блейка, тоже покинул кладбище. За его пределами голос Манье вновь обрел привычную громкость:
- Представляешь, я единственный, кто приходит сюда. Манье говорил громко, несмотря на то, что находился всего в нескольких шагах от того места, где считал себя обязанным шептать. Он просто-напросто вышел из калитки. Блейк не раз убеждался, что вся наша жизнь есть не что иное, как коды и символы.
- Мадам сюда не приходит?
- В первые годы приходила время от времени. Потом стала бывать только в День всех святых. Но вот уже четыре года, как ноги ее тут не было. Она даже не спрашивает, ухаживаю ли я за участком. У меня в голове это не укладывается, ведь они были так близки.
- Деланкуры - это родители Мадам? Манье кивнул:
- Месье Франсуа счел необходимым перезахоронить их здесь. Он хотел соединить семью.
- А почему на одном камне нет никакой надписи?
- Не знаю. Я даже не знаю, похоронен ли там кто-нибудь. Камень уже был здесь, когда я приехал сюда. Месье Франсуа никогда ничего об этом не говорил, а я не считал себя вправе задавать вопросы.
- Вы были близки?
- Месье Бовилье и я? Думаю, да. Мы были из разных миров, и я никогда не претендовал на то, чтобы считаться его другом, но мы с ним переживали славные минуты. Я думаю, что в обыденной жизни я был для него тем, что точнее всего назвать словом "товарищ".
- Хорошее слово. Мы, кстати, заимствовали его у вас. Comrade. Тебе, наверное, не хватает месье Франсуа.
- До того как я познакомился с ним, я был какой-то потерянный. Впрочем, с тех пор как он умер, тоже…
- А их сын, Гуго?
- Он уже несколько лет не появлялся в поместье. В последний раз я видел его на похоронах Месье. Кажется, он уехал в тот же вечер, даже не переночевав здесь. Странно, но я плохо помню. Признаться, я был в таком состоянии…
Внезапно Филипп ткнул палкой под каштановым деревом.
- Вон, видишь? Первый в сезоне! Бери его себе. Он будет очень хорош в омлете.