Ворчливость Одиль плохо скрывала ее беспокойство по поводу Манье.
- Он очень на меня обиделся? - спросила она.
- Он не знает, что это вы его огрели.
- Как это?
- Вчера вечером, после всех событий, он не помнил даже, какой был день недели. И что происходило в последние два дня. Когда я помог ему раздеться и лечь, он назвал меня мамой…
- Вы шутите?
- Нет, клянусь. Еще он спросил, принесет ли ему Дед Мороз красный велосипед…
Одиль не знала, что и думать, а Блейк еле сдерживал хохот.
- И вы сегодня утром ходили его навестить…
- Когда вы меня встретили, я как раз возвращался, чтобы принять душ и переодеться. Всю ночь я просидел у его постели, в костюме и загримированный. Я вот думаю, на кого была похожа его матушка…
- К нему так и не вернулась память?
- Частично возвращается. Он помнит, что ездил на велосипеде. Он узнал Юплу. Однако спросил, почему у бедного пса галстук-бабочка весь в грязи…
- Так он не помнит, что это я его ударила?
- Я ему сказал, что он наткнулся на ветку. Так что никто не виноват. Я об этом позаботился.
- Я умираю со стыда.
- Если он на Рождество решит прийти через камин, не вздумайте зажечь огонь.
- Вы иногда такое несете…
- Сковородкой по голове… Н-да.
- Может, мне пойти его проведать?
- Он станет думать, почему это вы проявляете к нему такое сострадание, и может что-нибудь заподозрить. Он ведь далеко не дурак… несмотря на то, что еще вчера вечером был твердо убежден, что, если он написает в постель, за ним приедут жандармы.
- Бедняга…
- Мне скорее жаль жандармов. В любом случае не беспокойтесь, на следующей неделе у него день рождения. Можно устроить ему маленький сюрприз. Что вы на это скажете?
- Даже если бы я не чувствовала себя такой виноватой, я бы сказала "да".
Когда Одиль поднялась к Мадам, чтобы помочь ей одеться, то нашла ее в гораздо лучшей форме, чем в предыдущие дни.
- Петарды и фейерверк вас не очень побеспокоили?
- Это длилось недолго.
- Филипп и Эндрю все здорово устроили. Дети были в восторге. Вы бы видели парк и фейерверк, все было так необыкновенно.
- Одиль, что у вас с зубами?
- С зубами?
- У вас зубы, как у крестьянки в пятнадцатом веке, какие-то старые гнилые пеньки…
Кухарка, бросившись к зеркалу в ванной, вскричала от ужаса:
- Боже мой!
- Вы наряжались?
- Месье Блейк уговорил меня сделать черные зубы, как у пирата, но он нашел только маркер.
Мадам засмеялась.
- Какой ужас! - со стоном сказала Одиль.
- Для Хэллоуина это очень даже годится, но на следующий день…
Одиль закрыла рот руками и еще громче воскликнула:
- Господи, помилуй нас!
- Что такое?
- Этим же маркером он нарисовал шрамы на лице мумии!
- Какой еще мумии?
- Манон! Только бы не отразилось на ребенке…
54
В то утро Эндрю заметил, что хозяйка уже с меньшим интересом занималась почтой, чем несколько недель назад. Ходила ли она в свою тайную комнату? Что спрашивала у мужа? Думает ли она о своем сыне?
Наблюдавшему за ней Эндрю было все труднее делать вид, что он ничего не знает. Он знал слишком много. Под конец он спросил:
- Вы по-прежнему намерены продать книги?
- Мне их до слез жалко, но ситуация не изменилась.
- На специальном сайте библиофилов мне удалось оценить их стоимость. После чего, кстати, было сделано несколько предложений, одно из которых представляется мне весьма интересным. Некий парижский коллекционер дает за полный лот сумму на двадцать процентов выше, чем все остальные.
- А почему он платит больше?
- Он питает страсть к словарям. А в коллекции, судя по всему, есть редкие словари. Я ответил ему от вашего имени, что, если он хочет, пусть берет все или ничего и что у нас уже есть другие предложения. Он тут же набавил цену.
- Да вы ценный человек, месье Блейк. Продавайте и покончим с этим как можно скорее.
- Не желаете ли, что бы я занялся также вашими украшениями?
- В следующий раз, если не возражаете. Одной дурной новости в день вполне достаточно. Могу я вас попросить об одолжении касательно продажи книг?
- Я к вашим услугам.
- Можно не трогать их до тех пор, пока у меня в гостях не побывает моя английская подруга?
- Дата уже известна?
- Она будет в наших краях в следующую пятницу, разумеется, с мужем. Если покупатель согласится, я бы хотела, чтобы книги Франсуа были в этот вечер на месте.
- Я сумею его уговорить.
- Нам надо приготовить настоящий пир, я надеюсь на вас с Одиль. Я уже давно не устраивала больших приемов. И кто знает, стану ли устраивать?
Блейк опять стоял у окна на лестничной площадке и наблюдал за главными воротами.
- Зря силы тратите, - сказала ему Одиль, выйдя из своей комнаты. - Сегодня дождя не будет.
Эндрю, не выпуская бинокля из рук, ответил:
- Я никогда не трачу силы зря, особенно когда дело касается таких людей, как мадам Берлинер.
По ту сторону решетки из-за деревьев наконец-то показалось такси.
- Надо признать за ней по крайней мере одно хорошее качество, - сказал Блейк, быстро спускаясь к видеофону, - она пунктуальна.
Одиль стало любопытно, и она последовала за Блейком.
- Что вы приготовили ей на этот раз? Призрака на велосипеде, чтобы ее напугать?
- Слишком рискованно, Филипп не умеет вовремя остановиться.
- А вы сами - воплощенная сдержанность и чувство меры?
Мадам Берлинер позвонила. Ее шарообразное лицо появилось на экране. Блейк рассмеялся, точно озорной мальчишка, нажал кнопку на видеофоне и не отпускал.
- Иногда вы меня прямо пугаете, - сказала Одиль, заинтригованная и вместе с тем обеспокоенная.
Мадам Берлинер взялась за решетку, чтобы открыть калитку. Едва ее рука коснулась металла, как мадам Берлинер начала биться в конвульсиях, отчего у нее даже слетела с головы модная шляпка. Из полуоткрытого рта вырвался странный звук, хорошо слышимый по домофону, похожий отчасти на звук лопнувшей шины, отчасти на хрип просыпающегося весной медведя.
- Вы ненормальный! - воскликнула Одиль. - Сейчас же прекратите!
- Это вы подали мне идею.
- Эндрю, я заявлю на вас!
- Вы думаете, кто-нибудь поверит женщине с черными зубами?
Мадам Берлинер покинула поместье вечером, забрав с собой кое-какие украшения. Подойдя к воротам, она наотрез отказалась дотрагиваться до решетки. Эндрю, проводив ее, поднялся к себе отдохнуть. Когда он проходил мимо двери Манон, ему показалось, что он слышит рыдания. Он постучал.
- Это Эндрю. Все в порядке? Ответа не последовало.
- Пожалуйста, скажи мне, - настаивал Блейк.
Дверь открылась. Девушка уже вытерла слезы, но заплаканные глаза выдавали ее состояние.
- Какие-то проблемы? С беременностью?
- С этим все в порядке. Ребеночек лакомится печеньем на чистом сливочном масле и конфетами…
- Есть новости от Жюстена?
- Сегодня ночью мне приснилось, что он не вернется.
- Это просто дурной сон.
Манон сделала шаг назад и прислонилась спиной к шкафу.
- Этот сон снится мне каждую ночь. Он должен вернуться через одиннадцать дней. Иногда я представляю себе, что он придет в тот же вечер, а иногда теряю всякую надежду. Меня поминутно бросает то в жар то в холод… И по маме я тоже скучаю. А тут еще куда-то пропал вязаный жилет, который мне Жюстен подарил на годовщину нашего знакомства…
Блейк обнял девушку.
- Вот слушай, сейчас я стану говорить как персонаж книги: решай проблемы по мере их поступления. Как у тебя дела с подготовкой? У тебя же экзамен на носу…
- Через две недели. Одиль считает, что я готова, кроме вопросов по педагогике. Но в любом случае…
Манон замолчала.
- Что в любом случае?
- Через две недели либо Жюстен вернется и у меня будет шанс, либо не вернется, и потому не стоит даже и пробовать.
- А пока тебе надо готовиться.
- Могу я задать вам один вопрос?
- Пожалуйста.
- Вы помните то время, когда вам было двадцать лет?
- Франция и Англия находились в состоянии войны. Мы жили в глинобитных домах. Нищие ели какие-то корешки, а мы спали вместе со свиньями, чтобы не было холодно. Видишь, я помню. Чем я могу тебе помочь?
- Вы тоже во всем сомневались, как и я?
- Жизнь во многом была другой. У нас не было электронных гаджетов, не было такой одежды, развлечений, но сомнения, страхи, плохо скрываемые под маской бывалого всезнайки, - все это было. Я помню надпись на фронтоне римских катакомб, которые я осматривал с родителями. Над грудой черепов и костей было написано: "Я был таким, как ты. Ты будешь таким, как я". Я вышел оттуда в ужасе и на всю жизнь запомнил эту надпись. С тех пор я всегда смотрю на стариков как на прежних детей, а на детей как на будущих взрослых. У каждого свой путь, но все мы проходим через несколько этапов.
- Мне трудно поверить, что вы чего-то боялись…
- Боялся плохо сыграть в футбол, тогда ребята не взяли бы меня в свою команду, боялся, что я некрасив и девочки не станут со мной танцевать, боялся оказаться не таким смелым, как мой отец, чтобы пойти по его стопам, боялся, что женщина, которую я люблю, увлечется другим, боялся не дать людям то, чего они от меня ждут. Я и сейчас боюсь многого…
- Вау… Выходит, это я вас должна утешать?
- Мне достаточно смотреть на тебя. У тебя есть сила и душа. Ты несешь в себе жизнь. Тебе принадлежит будущее. Настал твой черед. Все, чем старик может помочь молодому, это быть честным и говорить ему то немногое, что знает, даже если это уязвляет его гордость. Не забывай, что взрослый - это просто состарившийся ребенок.
55
Воспользовавшись вилкой, Филипп почесал себе голову под широкой марлевой повязкой.
- Как дела с "Графом Монте-Кристо"? - тихо спросил его Блейк.
- Есть трудности, - так же тихо ответил Манье. - Не в смысле чтения, тут он справляется все лучше, а вот с персонажами… Чтобы его заинтересовать, я заменил Бертуччо, слугу, на Юплу.
- У тебя пес - сообщник Эдмона Дантеса? - поперхнулся Блейк.
- Ну да, и теперь ребенок не может понять, как это графу помогает в его мести говорящая собака… И потом, до него с трудом доходит, что его возлюбленная Мерседес - это вовсе не крутая немецкая тачка, и тут, клянусь тебе, некоторые куски становятся прямо-таки чистым сюром, потому что говорящая собака, которая должна передать тайное послание автомобилю в двести лошадиных сил, - это тебе не хухры-мухры…
Янис поднял глаза от листка с примерами, над которыми он корпел. Паренек сидел за столом управляющего, Юпла лежала у его ног. Строгим голосом он сказал двум заговорщикам:
- А в школе, знаете, что делает директор с теми, кто болтает и мешает другим заниматься?
- Просит выйти? - предположил Блейк.
И двое мужчин продолжили разговор на улице, на ветру. На Филиппе был свитер, который ему подарили в складчину на день рождения.
- Ты, я вижу, его не снимаешь, - сказал Блейк, кивнув на свитер.
- Я всегда так. Надевать свитер - это ж целое дело, не подумай чего другого.
- Однако же я видел, когда Одиль протянула тебе пакет…
- Она сама сказала, что это подарок от вас всех.
- И вы оба покраснели. А ты чмокнул ее…
- В ее лице я чмокнул всех, даже тебя и Мадам.
- Ты был в таком состоянии, что и кота бы чмокнул, попадись он тогда тебе под руку. Вы все больше ладите с Одиль.
- Это правда. Но я не строю никаких иллюзий. Я мужлан. Рядом с такой женщиной, как она… Вот ты - со всем другое дело.
И, слегка копируя английский акцент Эндрю, Манье проговорил:
- "Ничто не помешает нам насладиться вкусом"; "После вас, милая леди"; "Вот уж нет, я не стану этого делать"; "Ваша кислая капуста восхитительна"…
- Ты смеешься надо мной?
- По части догадливости ты не уступишь своему соотечественнику Шерлоку…
- Я отношу это на счет твоей контузии.
- Отнеси это на счет моей никчемности. Мне нечем заинтересовать Одиль.
- Значит, ты хотел бы ее заинтересовать?
Манье отвернулся. Блейк не стал допытываться. Мужчины еще немного прошлись, а потом отправились посмотреть, как дела у Яниса. Они не обменялись больше ни словом, только занимались с мальчиком. Филипп пару раз неловко взмахнул руками - такое стало с ним случаться после пресловутой "контузии". Вечером Блейк пришел его проведать. Филипп сидел перед телевизором и глупо смеялся, хотя показывали документальный фильм об угрожающем подъеме уровня моря в Полинезии. Блейк отправил его спать. Филипп покорно пошел. Тем вечером, в отличие от вечера Хэллоуина, Эндрю не пришлось петь ему колыбельную, чтобы он уснул.
56
- Одиль, ну будьте же благоразумны, пожалуйста.
- Бесполезно настаивать. Нет - значит, нет.
Блейк не сдавался:
- Ну не будем же мы подавать блюда без вина, а я не могу его выбрать. Я спускался, но там так всего много!
- Возьмите любое красное. Прекрасно подойдет.
- Я вас не понимаю: вы так тщательно готовите блюда и совершенно пренебрегаете вином.
- Я не вином пренебрегаю, а подвалом.
- Если хотите, я спущусь вместе с вами. Я буду охранять вас от…
- Очень любезно с вашей стороны, но вам не совладать с моими фобиями.
- Разве вы никогда не спускались в подвал?
- Спускалась один раз, и мне этого достаточно. Спросите у Мадам, она была со мной. Я не знаю, что там меня коснулось, но я вылетела оттуда как стрела.
- Стало быть, я сообщу Мадам, что, поскольку ее шеф-повар боится трех крошечных мышек, к ее праздничному ужину будет подана вода из-под крана.
- Если б у нас было переговорное устройство, вы описывали бы мне бутылки, а я бы вам говорила, что брать.
- А почему бы нам не послать в зараженную зону робота с дистанционным управлением? В любом случае, у нас нет переговорного устройства.
Одиль, не намеренная сдавать позиции, скрестила руки на груди. Блейк опять пошел в атаку:
- Вы просто спуститесь вместе со мной. Закроете глаза, а я вас проведу. Вы ничего не увидите. Вы встанете перед винным стеллажом, посмотрите, выберете, мы поднимемся - бегом, если хотите, - и больше не будем об этом говорить!
- А у вас нет никакой фобии?
- Есть, я боюсь гигантских крабов с Аляски. Когда я был гораздо моложе, некоторые торговцы рыбой продавали лапы этих огромных животных. Они были длинные, тонкие, покрытые маленькими колючками, как когти пришельцев из фильмов ужасов. В интернате один мой сосед по комнате купил их и спрятался у меня под кроватью. Я вышел из душа и тут увидел эти огромные штуковины, как они шевелятся на паркете. Я упал в обморок, голый, прямо в коридоре…
- Бедненький. Однако вы не часто их встречаете, этих ваших крабов с Аляски. Во всяком случае, могу вас успокоить, в наших краях их уже давно не видели. В последний раз они появлялись тут, должно быть, в меловом периоде.
- Отлично, вот уж успокоили. Значит, можем спускаться.
- Я же вам сказала, что никогда не спущусь. Что тут непонятного?
- Я понимаю только, что время идет, что нам нужно вино для сегодняшнего вечера и что никто так в нем не разбирается, как вы.
Блейк вел Одиль, держа ее за руку, на глазах у нее была тряпичная повязка. Объятая страхом, она двигалась напряженно и дышала прерывисто.
- Расслабьтесь, осталось несколько ступенек. Все хорошо.
Они были в начале длинного коридора со сводчатым кирпичным потолком. Блейк локтем нажал на выключатель. Они углубились в лабиринт. Подвал занимал ту же площадь, что и замок. Возле первых помещений Блейк замедлил шаг. Он узнал комнату без дверей, где был свален ржавый садовый инвентарь. Дальше лежали два детских велосипеда и стопки старых пожелтевших газет, усеянных мышиным пометом. Блейк помнил, что отсюда надо повернуть направо.
- Только не говорите, что мы заблудились, - прошептала Одиль.
- Доверьтесь мне.
Добравшись до комнаты, где стояла накрытая простыней детская коляска, Блейк облегченно вздохнул. Следующее помещение - то, которое им нужно. Они вошли в комнату с низким сводом и земляным полом, три стены которой были уставлены стеллажами с бутылками. Несколько деревянных ящиков стояли прямо на полу.
- Осторожно, тут ступеньки. Мы пришли. Постойте, пожалуйста, минутку, мне нужны обе руки…
Блейк высвободился и несколькими широкими движениями убрал самые большие паутины.
- Что вы делаете?
- Забочусь о вас.
- В последний раз, когда вы обо мне позаботились, у меня в течение пяти дней были черные зубы.
Поддерживая Одиль за плечи, Эндрю подвел ее к стеллажу с красным вином.
- На счет три я сниму с вас повязку, вы выберете, и все. Один, два. Хоп!
Одиль осторожно открыла глаза и увидела стеллаж с бутылками.
- Какой ужас, столько паутины… Из-за пыли я не могу прочесть этикетки.
- Если хотите, я могу пойти поискать тряпку.
- Не двигайтесь с места, умоляю вас… Вон там я вижу белые бордоские вина, сент-эмильон. Не будем рисковать. Их будет трое, поэтому нужно как минимум три одинаковые бутылки.
- Вы считаете их пьяницами, поскольку они англичане?
- Две поставим на стол, и одна нужна, чтобы проверить, хорошее ли вино. С выдержанными винами иной раз бывают неожиданности.
Одиль наклонилась, чтобы лучше разглядеть бутылки.
- Так, у нас тут есть шато-лафит, о-брион… И даже бургундские: вон-романе, шассань-монраше… Прекрасный подвал.
- Вам надо бы спускаться сюда почаще.
- Опять вы за свое. Она показала пальцем:
- Я вижу белые. Сотерн, я думаю, будет неожиданней всего, но, как вы говорите, почему бы нет?
Одиль склонилась ниже. Вдруг в глубине стеллажа, за бутылками, она почувствовала какое-то движение. И застыла на месте.
- Диана очень любила сотерн.
Одиль не ответила. Она попыталась взять себя в руки, но прямо на нее смотрели милые черные глазки, а это было выше ее сил. Она не закричала. Не бросилась бежать. Она лишь поискала рукой руку Блейка, который разглядывал соседний стеллаж. Одиль подалась назад, но в этот момент наткнулась на паутину. По телу женщины пробежала дрожь от охватившего ее ужаса. Одиль упала в обморок.