- А что с ней должно быть? - Марлен никак не мог привыкнуть, что дочь повзрослела, и с ней порою приходилось обсуждать если не его собственные дела, то, по крайней мере, те, к которым он имел отношение. С Машей другое дело, с ней он советовался всегда.
- Кто рулить будет? Сашка слишком мягкий. Вадим как всегда будет грести под себя, - Юля сделала вид, что задумалась. - Может, Лешка Кашлинский?
- Я думаю, Леша - хорошая кандидатура! - встряла Мария Ивановна, выразительно посмотрев на Марлена. Они эту тему обсуждали уже не раз.
- Что это ты бочку на Вадима покатила вдруг? - удивился Марлен, обращаясь к дочери и только к ней.
- Почему "покатила бочку"? Леша хорошо справлялся полгода, пока Вадима не было. Через несколько месяцев Осипов опять уедет в Штаты. Зачем менять то, что хорошо? Ты же сам меня учил, от добра добра не ищут. К тому же Вадим явно зазнался!
- Права! Права! Только одно "но": Вадим человек самостоятельный, хоть и очень не простой, а Леша подхалим и услужливый приказчик. И не более того!
- Зато он не предаст! Ни тебя, ни Юлю, ни Сашу. Он управляемый.
- Знаешь, - Марлен откинулся на спинку стула и вытянул под столом ноги. - Такие-то предают гораздо чаще, чем люди с характером. Честно говоря, меня только это и смущает. Мне самому Вадим последнее время не очень нравится. Но его я хотя бы понимаю.
- Ну, не знаю! Мне интуиция подсказывает, что Леша для нашей семьи роднее, чем Осипов, - Юля встала и начала собирать чайную посуду.
Когда дочь с первой партией блюдец и чашек отправилась на кухню, Мария Ивановна, сурово посмотрев на мужа, не лишила себя удовольствия его уколоть:
- Что же ты все последние годы так восхищался своим Осиповым! "Я из него сделал звезду!", - передразнивая мужа, пропела Мария Ивановна. - Вот у него и началась звездная болезнь!
- Ну это-то мы поправим, - скорее себе, чем жене, произнес Председатель Президиума. План еще до конца у него не созрел, но то, что Вадима надо поставить на место, он решил еще после утреннего разговора с Осиповым.
В час ночи дедушка умер. Как-то неожиданно вздрогнул, одна рука дернулась, и затих. Автандил пощупал пульс, но не как обычно на запястье, а на шее, и тихо произнес: "Все!"
Елизавета Эммануиловна спокойно, как будто ничего не произошло, привстала, наклонилась и поцеловала мужа в лоб. Владимир Ильич заплакал. Батый шепотом произнесла:
- Володя, держи себя в руках! - и вышла из комнаты.
Лена подошла к отцу, обняла его за плечи, и, шмыгнув носом, тоже шепотом сказала:
- Папа! Пойдем к маме!
Еще через полчаса, по настоянию бабушки, Лена с Вадимом отправились домой. Автандил уехал вместе с ними.
Владимир Ильич с Натальей Васильевной впервые, кажется, за всю жизнь позволили себе ослушаться Батыя, и остались до утра.
Чтобы отвлечь хоть как-то Лену от грустных мыслей, Вадим, не успели сесть в машину, завел разговор.
- Ну и денек сегодня выдался! Я думал он вообще никогда не кончится!
- Все кончается! - грустно откликнулась Лена.
- Нет, ты послушай, что мне сегодня Марлен наговорил!
- Вадюш, я все понимаю, но давай сейчас помолчим.
- Почему, солнышко? Ведь для деда это лучше, он хотя бы не мучился долго!
- Для него, может, и лучше. А для бабушки? Что у нее теперь в жизни осталось? А для меня - с дедом умерло мое детство. Понимаешь, все - я взрослая! - Лена заплакала.
- Ну, взрослая-то ты давно. Как минимум, с момента рождения Машки!
- Давай помолчим, Вадик, ладно?!
- Хорошо, - неохотно согласился Вадим, впервые в жизни оказавшийся в ситуации, когда надо как-то поддержать в горе близкого человека. Честно говоря, ему самому проще было помолчать, поскольку что говорить, он все равно не знал.
Когда подъехали к дому, Вадим с ужасом обнаружил, что стрелка уровня бензина подошла к нулю. Это означало, что и основной заводской бак и запасной, сваренный умельцами и толково вмонтированный в багажник его "жигулей", - пусты. Конечно, в обычной ситуации он мог бы сейчас заехать в гараж, где всегда хранились две-три заправленные канистры, но Вадим вспомнил, что их он опорожнил еще четыре дня назад. Оставалась одна - постоянный неприкосновенный запас. Однако ее даже сегодня Вадим трогать не мог - эна была предназначена на совсем крайний случай!
- Котенок! - Вадим виновато посмотрел на жену. - Мне заправиться надо. Сегодня как раз Катя работает.
- А? Что? - Лена с трудом вынырнула из своих воспоминаний и грустных мыслей об ушедшем детстве. - Какая Катя?
- Моя "королева бензозаправки", - постарался пошутить Вадим.
- Странные у тебя с ней отношения! - начала заводиться Лена. - Что это она так тебя любит? Люди часами простаивают в очередях за бензином, а она тебе и без очереди, и по двести литров, хотя остальным больше сорока не продают, и еще без переплаты! Чем же ты ее так покорил? Или, иначе, чем же ты с ней расплачиваешься?!
- Прекрати! Ты мне сейчас сцену ревности устрой! Тысячу раз объяснял тебе - для них, этих королев, свой адвокат всегда нужен. В смысле, в любую минут может понадобиться. Знаешь, как их ОБХСС пасет?!
Вадим разозлился по-настоящему. Каждый раз, когда надо было ночью ехать заправляться, а днем это было исключено, и не потому, что у него не было времени, а потому, что на всех АЗС паслись тучи ментов и контролеров, Лена устраивала если не скандал, то разбор полетов.
Если до Америки с этой ситуацией еще как-то можно было мириться, то сейчас ситуация бесила и самого Вадима, прожив полгода в стране, где представить себе очередь за бензином было просто невозможно. Было что-то невероятно унизительное в необходимости заправляться в час-два ночи, втихаря, с пятью канистрами, и это не считая запасного бака, и полчаса, пока ждешь, и тебе заливают бензин, травить анекдоты, всячески развлекая двух пэтэушниц, то ли за взятку, то ли своим телом получивших хлебное место на розливе дефицита. При этом улыбаться и всячески делать вид, что приехал-то вовсе не за бензином, а исключительно пообщаться с молодыми интересными особами.
От резкого тона мужа Лена как-то странно ожила, если и не повеселела, то, по крайней мере, перестала грустить, и I юожиданно смиренно произнесла:
- Извини, сорвалась. Я просто за тебя переживаю. Когда же ты выспишься! - улыбнулась, поцеловала Вадима и, ныходя из машины около подъезда, нежно спросила: - Ты, когда приедешь, ужинать будешь?
Вадим поставил машину на ручник, вышел, подошел к Лене, обнял и стал целовать.
- Ленка! Любимая! Ты у меня такая хорошая!
В выходные Баковы приехали к Осиповым-старшим. Надо было как-то поддержать Владимира Ильича, и Илона решила устроить обед. Батый сослалась на недомогание, заявила, что ей лучше побыть одной, она еще не отошла от пятничных похорон, и ехать отказалась. К уговорам присоединилась Лена, затем Вадим. Только Вадиму бабушка Лиза назвала истинную причину: - "Хочу разобрать наши письма, памятные вещи. И вообще давно привыкла горе переживать в одиночку!" Вадим сказал, чтобы к Батыю больше не приставали.
Бабушки Эльза и Аня, накануне вместе просидевшие у овдовевшей Лизы не менее трех часов, чувствовали себя исполнившими долг, и на обед пришли с осознанием собственной значимости в этой жизни.
За столом речь как-то сразу зашла о политике. Толчком послужила причина совсем бытовая - невозможность достать гроб для похорон. Вообще-то к дефициту все привыкли. Но это к дефициту повседневному. То, что гробы могут стать предметом "доставания", у Владимира Ильича в голове не укладывалось. Наталия Васильевна впервые за многие годы столкнулась с тем, что ее муж растерялся, не мог решить проблему, сидел на кухне и, тихо подвывая, плакал. От собственного бессилия, от обиды, оттого, что столько прослужил власти, которая даже для похорон его отца гроб выделить не смогла.
Наталья Васильевна, как бы ей того не хотелось, позвонила Лене и попросила подключить Вадима. Лена отнеслась к просьбе как к совершенно естественной, ведь Вадим мог все, и попросила мужа помочь. Вадим тоже просьбе не удивился. Снял трубку, позвонил Аксельбанту и спросил, есть ли у того знакомые кооператоры, производящие похоронные принадлежности.
В Москве давно уже сложилось неформальное братство нэпманов, как называли себя сами кооператоры. Натуральный обмен услугами между нэпманами в эпоху тотального дефицита и необходимость противостояния чиновникам всех уровней и мастей стали делом и естественным, и очень удобным.
Решение вопроса у Вадима заняло не более часа. Оказалось, что гроб - это не проблема. Можно обычный сосновый, можно из дуба, а можно и канадский с окошком над головой умершего. Последний, снабженный еще и бронзовыми ручками, стоил почти две тысячи долларов, и покупали такие в подавляющих случаях только бандиты для похорон своих безвременно погибших товарищей. Да и простой-то гроб у кооператоров стоил месячной зарплаты среднего москвича. Но эта сумма Вадима мало волновала.
Владимир Ильич, хотя Вадим с Леной и взяли на себя все расходы по похоронам, все кипятился и никак не мог успокоиться:
- Это куда же мы докатились?! Простой человек, простой советский человек даже родственника похоронить не может! Место на кладбище не достанешь, дают где-нибудь на Хованском, у черта на рогах. В ЗАГСе настоишься в очереди до одури. Так ведь даже стульев для посетителей не поставили!
- Это временные сложности, Володя, - бросилась на защиту родной Советской власти Анна Яковлевна. - Вы как коммунист должны понимать, идет перестройка, естественно, где-то какие-то сбои.
- Да у вас перестройка все эти семьдесят лет не прекращается! - встряла Эльза Георгиевна. - Только последнее время как-то вы уж совсем доперестраивались. Раньше хоть еда какая-никакая в магазинах была. А теперь даже водка на похороны по спецталонам!
- Это только в Москве. Потому что Ельцин предал коммунистические принципы! - вспылила бабушка Аня.
Ельцин последнее время был у нее виноват всегда и во всем.
- Да, такого дуболома поискать! - согласился успокоившийся Владимир Ильич.
- А что, Горбачев лучше? - Михаилу Леонидовичу надоела роль пассивного слушателя. - Он просто без яиц. Мычит, туда сюда шатается. Сам не знает, куда страну ведет. И Ельцин ваш не лучше! За год тысячу директоров магазинов посадил!
Вадим наклонился к Лене и шепнул:
- Заинька! Я пойду позвоню. Море клиентов, со всеми надо переговорить. Тут, я думаю, все нормально.
- Да, уж! Жизнь продолжается.
- Для поколения наших родителей разговоры о политике заменяют не только хлеб насущный, но и саму политику, - Вадим улыбнулся.
- Ну с хлебом-то все нормально. Твоя мама сегодня превзошла себя. Ежики аж двух видов - с куриным и с телячьим паштетами.
- И правда! Я забыл, что в стране жрать нечего. Хорошо, что теперь в этом обвиняют кто Ельцина, кто Горбачева, а не евреев! - Вадим громко рассмеялся, чем вызвал крайне недовольный взгляд бабушки Ани, как раз перешедшей к пересказу политинформации, состоявшейся в клубе старых большевиков в четверг вечером.
- А это зависит от того, кто еврей - Горбачев или Ельцин. Соответственно определяется и виновник! - засмеялась и Лена.
В понедельник Вадима ждал на фирме сюрприз. Оказывается, Леша Кашлииский распорядился перенести начало рабочего дня с десяти утра на девять. Соответственно, заканчивать работу надо было не в семь вечера, а в шесть.
Узнал об этом Вадим случайно. При секретаре договаривался по телефону о встрече с клиентом на полседьмого, и вдруг услышал шепот:
- Вадим Михайлович! Мы теперь работаем только до шести.
Вадим спокойно договорил с клиентом, положил трубку и жестко произнес:
- Вы будете, дорогуша, работать до того часа, до которого я скажу. Нужно будет - и до полуночи. Это вам не государственное предприятие! Ясно? - И немного успокоившись, добавил: - А уж до семи - это просто рабочий день.
- Но Алексей Эдуардович распорядился, что теперь фирма работает до шести. Я-то готова остаться…
Вадим, не дослушав, повернулся и ушел к себе в адвокатскую комнату, где его ждали Саша, Игорь и Лена Суворова. Сегодня получился вообще "большой сбор".
- Кто из вас в курсе нового режима работы фирмы? - с порога обратился Вадим ко всем присутствующим.
Игорь с Леной удивленно на него посмотрели. Только Саша, не поднимая головы от бумаг, стыдливо произнес:
- Я!
- Так вот, передай своему другу, что командовать на фирме буду я, а не он! - Вадим кипел от ярости.
- А, собственно, почему? - Саша встал и принял оборонительную позу.
Вадим посмотрел на него взглядом, в котором одновременно отразились и презрение, и жалость, и еще какое-то доброе чувство, но какое понять было невозможно.
- По кочану! Все, разговор окончен. Работаем!
Кашлинский сидел в кабинете Марлена уже битый час. Леша пытался доказать, что одновременный отъезд в США Юли и Саши - ошибка. Что кто-то из семьи Марлена должен оставаться на фирме. Иначе к их приезду Вадим его, Алексея, сожрет, и ребята приедут на пепелище.
Марлен, которому хотелось как можно быстрее отправить и дочь, и племянника на стажировку, не соглашался. Доводы Алексея звучали разумно. Но у Марлена были свои соображения. Сегодня стажировка в "Брайане" есть, а что будет через полгода - не понятно. В стране - бардак. Того и гляди начнутся погромы и беспорядки. В такой ситуации детям лучше быть подальше. Что же до Осипова, то его он, Мартен, сможет держать в узде. К тому же старый волк понимал, что за всеми рассуждениями Кашлинского стоит простая идея - ехать должен он сам. Марлена раздражала мысль, что Леша считает его таким глупым, что пытается его, Марлена Перельмана, обмануть, как мальчика. Сказал бы прямо: "Хочу поехать!" - было бы проще. Может, тогда бы и согласился.
- Хорошо, я подумаю, - Марлен выразительно посмотрел на часы. - Вы сейчас на фирму?
- Нет, мне там сегодня лучше не показываться, - Леша хитро улыбнулся.
- Что так?
- Я распорядился изменить на час график работы фирмы. Осипов, наверняка, уже об этом знает. Скандал будет дикий! Хочу, чтоб он остыл. До завтра, как минимум.
- А вы, Алексей, с Аксельбантом этот вопрос обсудили? Его подготовили?
- А зачем? - Кашлииский искренне удивился, не понимая, при чем здесь Олег? - Дела-то чисто внутрифирменные.
- А офис "чисто" его! - передразнил Марлен. - Если Осипов не дурак, то он отменит ваше решение руками Аксельбанта, выставив вас дураком. Вы об этом не подумали?
Леша изумленно-растерянно захлопал глазами. Снял свои знаменитые очки в золотой оправе, протер носовым платком. Он делал это всегда, когда не знал, что говорить, надел обратно и признался:
- Не подумал.
- Ладно, идите, Алексей Эдуардович, мне работать надо, - в крайнем раздражении произнес Марлен.
Когда Кашлииский вышел из кабинета, Марлен зло прошептал:
- Кретин!
В это время он думал, что при всех недостатках Вадима, при всех сложностях общения с ним такого чувства, как к Леше, чувства презрения, он к Осипову никогда не испытывал.
Разговор Вадима с Аксельбантом оказался необычно коротким.
- Олег, у меня три минуты, а вопрос сложный… - начал Вадим прямо с порога. - Потом поговорим подробнее, как ты любишь. Сейчас - суть! Кто для тебя хозяин моей фирмы?
- Хозяин твоей фирмы - ты! - рассмеявшись и с ударением на слове "твоей" ответил Олег.
- А хозяин твоего офиса?
- Разумеется, я! - Олег перестал смеяться, и добавил: - Тьфу-тьфу, не сглазить!
- То есть Леша Кашлинский в обоих случаях не просматривается?
- Нет, а что? - Олег насторожился.
- А то, что он изменил порядок работы моей фирмы в твоем офисе, не переговорив ни с тобой, ни со мной!
- Что значит, изменил?! - на скулах Олега заходили желваки.
- Он распорядился, чтобы фирма работала с девяти, а не с десяти часов.
- А-а! - протянул Олег, выдохнув воздух. - Но все равно этого не будет. Кстати, а как правильно? - неожиданно серьезно поинтересовался кооператор-строитель.
- Понимаешь, правильно - чем позже, тем лучше. Клиенты приходят к нам после работы, а не до. Вообще, лучше было бы с одиннадцати до двадцати.
- Ну сделай так.
- Но твоя охрана до семи. Надо будет на час продлевать ее рабочий день. А это деньги.
- Деньги приходят и уходят. Меня так еще дедушка учил, - Олег запел свою любимую песню про мудрого дедушку. Это могло быть надолго.
- Тебе решать! - перебил Вадим.
- Значит, с одиннадцати до двадцати. Решено, - немного обиженно, что ему не дали очередной раз похвастаться дедушкиной мудростью, ответил Олег.
- Спасибо! С тобой приятно иметь дело! Чувствуется, что тебя воспитывал мудрый человек. Я - про твоего деда! - Вадим быстро вышел из кабинета Олега.
Когда Вадим попросил Марлена о встрече вечером, тот сначала хотел отказать, но потом передумал. Хорошо, что без него на фирме молодежь перегрызлась и ездит к нему решать свои проблемы. Значит, командовать парадом будет он. К тому же интересно было проверить, как Осипов разрулил ситуацию с распоряжением Леши.
- Марлен Исаакович! Я бы хотел посоветоваться по поводу американской стажировки.
- Ну давайте, Вадим, посоветуемся, - Марлен хитро прищурил глаза. "А что если они с Кашлинским на самом деле сговорились, а перед мной комедию ломают? Если сейчас Вадим запоет, что ехать должны не Юля с Сашей, то точно, они в сговоре. А история с режимом работы фирмы - отвлекающий маневр". Эта мысль заставила Марлена напрячься. - Кстати, а что это у вас там сегодня за конфликт вышел?
- А вы уже в курсе?
- Запомните, Вадим! Я всегда в курсе.
- Ну тогда вы наверняка знаете, чем все закончилось, - Вадим нагло улыбнулся.
- Я в курсе того, что происходит на фирме, а не у вас в головах! - быстро нашелся Марлен.
- Ценное признание. Мне теперь легче будет жить, - Вадим продолжал улыбаться. - Так получилось, что Аксельбант отменил распоряжение Кашлинского. И теперь фирма будет работать с одиннадцати до восьми вечера.
- Значит, я в курсе и того, что у вас в головах, - самодовольно улыбнулся мудрый Марлен.
Вадим не понял, что имеет ввиду его бывший учитель, и решил перейти к делу:
- Я полагаю, что на стажировку должны ехать Юля с Лешей.
- Точно в курсе, - пробубнил себе под нос Марлен. - Почему?
- Первое, формальное. Ни Саша, ни я не имеем права въезжать на территорию США ранее шести месяцев с момента окончания предыдущей стажировки. Условия ГОСДЕПа. Значит, если едет кто-то из нас, стажировка откладывается еще на пять месяцев. Ехать порознь - сначала кто-то в Вашингтон, а спустя какое-то время в Нью-Йорк, - не разумно.
- Допустим.
- И я, и Саша, это второе, за полгода уже и так прилично отстали от изменений законодательства. Оно же сейчас меняется чуть ли не ежедневно. Мы можем…
- Понятно. Что еще?
- И, наконец, третье. Сейчас пойдут клиенты от "Брайана". Я считаю, что будет несправедливо, если все деньги проплывут мимо вашей семьи. Если Юля с Сашей уедут одновременно, все клиенты достанутся только мне.
- А Кашлинскому?