- Ла-а-адно, но ведь у них всё равно есть имя. И вам кажется нормальным, что у этих есть имя, а у нас нет?
Вдруг наступает такая тишина, словно Эрика довела до сведения всех великую истину, которую никто никогда не принимал в расчёт.
- Вот же чёрт, ты права.
- Аминь.
- Эрика в самом деле права. Нам нужно имя.
Снова тишина. На этот раз чуть дольше.
- А мы не можем подумать об этом в Лондоне? Может, там появятся лучшие идеи.
- Ну же, давайте подумаем сейчас.
- И как мы назовёмся?
- Нужно что-то символичное.
- Например?
- То, что на самом деле будет говорить о нас.
- Сучки с Понте Мильвио?
- Тупица.
- Гусыни с виа дель Корсо?
- Ну, говори за себя…
- Ха-ха… скажи мне, когда нужно будет смеяться…
Ники с удовольствием доедает своё мороженое со вкусом лесных ягод.
- Нужно что-то, что нас объединяет.
- Может, попробуем поиграть с нашими именами?
- Давайте…
Молчание нависает над их столиком. Все четверо сконцентрировались на своих мыслях. Эрика берёт счёт, который принесла официантка чуть ранее, вытаскивает из сумочки ручку и начинает писать.
- Попробуем анаграммы… Дайте-ка подумать… Олимпия… Эрика… Ники… Дилетта… ОлЭрНиДо… НиЭрОДи… ДиНиЭрО…
- Ага, Диниэро[2]… Hola, hombres, мы новая поп-группа Les Diniero! Платишь за двух, ещё две в подарок!
Они смеются. Затем Эрика снова сосредотачивается.
- Нет, если брать первые две буквы от каждой, ничего не получается… Приходится что-то отбрасывать…
- Тогда попробуем просто инициалы!
- Окей. Н.Э.Д.О. Вот, Нэдо!
- Да, только похоже на собачью кличку.
- Или на тупого братца рыбки Немо!
Снова смех. Но поиск продолжается, всё вот-вот получится. Не останавливайте их, четыре подружки решили найти себе имя.
- Э.Н.Д.О.
- Как герундий[3].
- Д.Э.Н.О.
- А почему О всегда в конце?! Извините, но неужто я у вас на последнем месте? - Олли кидает смятую салфетку в лицо Эрике. А та попадает девочке в глаз.
- Ай, идиотка! Больно же… Тогда как насчёт Д.О.Н.Э.?
- Если прочитать по-английски, получится "сделано". Звучит как-то не очень.
Дилетта несколько раз проговаривает это вслух. "Сделано, дело сделано, мы Донэ".
- Да уж, не очень. Это должно быть что-то на итальянском, не нужен нам английский.
- Ура! Я знаю! И это чудесно! А ещё буква О первая, что осчастливит Олли!
- И что же за имя?
- О.Н.Д.Э.[4]!
- Точно, гениально! Мы Волны! Так и есть!
- Да, мне нравится!
- Ещё бы!
Трое чокаются чашками с мороженым, а Олли только показывает это жестом, потому что уже съела свою порцию за два евро. Они говорят тост за своё имя, которое больше не отринут. Ни летом, которое в самом разгаре, ни на каникулах, и я вспоминаю свои каникулы, когда школа заканчивалась, я проводил время на море и встречался со своими друзьями.
И на мгновение я снова вспоминаю арбузы и маленькие чёрные семена. Вспоминаю летние ночи, как я стою с куском арбуза в руке и немного наклоняюсь вперёд, чтобы не запачкаться. Наслаждаюсь розовым соком, наполняющим мой рот, а потом выплёвываю семена, как маленький пулемёт. И думаю теперь о маленьком столике, за которым сидят четыре девчонки, которые собрались, чтобы организовать каникулы в Лондоне, а вместо этого превратились в волны. Большие волны, сильные волны, волны, ищущие безопасный берег, чтобы тут же от него отхлынуть. Городские волны, заполняющие Сити вернее, чем Тьюб. Прекрасные новые Волны, сидящие под июльским солнцем.
You Should Go
Поехали ли они на самом деле? Успешной ли была организация?
Я лечу за границу и смотрю в иллюминатор. Облака. Небо. Тишина. Рядом со мной полётом наслаждается пожилой синьор. Через проход от меня девушка увлечённо читает какую-то книгу. Немного дальше молодая женщина смотрит в никуда. Может, она мечтает, а может, погружена в воспоминания. Кто знает.
И я вдруг пробую представить их.
Самолёт направляется к Хитроу. Девочки сидят рядом, две позади других двух, они балуются и вытягивают ноги в разные стороны. Стюардесса разносит закуски, вечно недовольная всем Олли фыркает, Эрика читает, Дилетта слушает музыку в наушниках. И Ники. Ники смотрит за стекло и видит высокое небо, полностью принадлежащее ей, наконец-то близкое. Небо свободы. Маленькая девочка немка играет с чем-то резиновым, принимающим любую форму. Она постоянно ударяется головой и игрушкой о сиденье сидящего перед ней пассажира, который поворачивается, не понимая, что происходит. Мать кричит на неё, девочка смеётся, делает одновременно невинное и покаянное лицо, а потом снова начинает свою игру. Ники смотрит на неё и строит ей рожицы. Девочка отвечает ей тем же. А затем - посадка, аплодисменты пилоту, молчаливые аплодисменты терпению пассажира, который всю дорогу выносил нападения ребёнка и наконец-то может быть свободен.
Хитроу. Один из самых больших аэропортов в мире. Люди, чемоданы, необъятное пространство. Великолепные ощущения. Ты осматриваешься. Магазины, бары, рестораны, лица. В рюкзаке - гид по городу, в котором ждёт общежитие, телефонный звонок, чтобы сказать: "Всё в порядке, позвоню тебе завтра, да, не забывай о часовых поясах". В голове вертится фраза, которая, возможно, и подтолкнула к этой поездке: "Когда человек устал от Лондона, он устал от жизни". Пятнадцать лет - и такое желание побывать на британской земле. А потом они идут к Хитроу-Экспресс, поезду, который доставит их в Паддингтон. Гарантировано работает с 5 утра до полуночи.
И приключение начинается.
Станция Паддингтон переполнена туристами. Эрика быстро достаёт гид из рюкзака.
- Эй, слушайте. Станция была построена в 1854 году и недавно реконструирована. Здесь есть зона под названием "The lawn", зал ожидания с несколькими новыми ресторанами. Также здесь можно в последнюю минуту купить забытые туалетные принадлежности.
Они идут дальше. Им нужно ещё найти общежитие. Они спрашивают дорогу на ломаном английском у прохожего индуса. Олли ещё и показывает всё жестами.
- Мы ищем общежитие здесь неподалёку. Вы не подскажете, где оно?
После нескольких попыток они получают ответ.
- Итак, если я правильно понял, это на Шервуд-стрит, Пиккадилли. Вам нужно ехать на метро, по линии Бейкерлоо, и выйти на станции Пиккадилли. Это займёт 10 минут.
Вот она, знаменитая Лондонская Труба.
Всё кажется мистическим, абсолютным, ты чувствуешь себя так, словно находишься в центре событий, как будто ты находишься на стадионе во время финала Лиги Чемпионов.
Волны качаются под действием движения поезда, в то время как Эрика как обычно пытается прочитать кое-какие заметки.
- Лондонское Метро, или просто "Труба", первый в мире метрополитен. Это крупнейший в мире метрополитен. Открылся 10 января 1863 года. Насчитывает 274 станции, сеть состоит из 12 линий. Мы на коричневой ветке…
- Чёрт, у нас с собой говорящий справочник? Ты ведь не будешь так делать всё время?
Глаза, лица, слова на другом языке, странное ощущение, которое, впрочем, быстро проходит. Им понадобилось так не так уж много времени, чтобы освоиться, познакомиться с ребятами в общежитии, посмеяться над Мики, японцем, которому сразу понравилась Ники, потому их имена звучат похоже, но не только поэтому. А ещё есть Ханс, который по утрам на завтрак готовит себе странный отвар черники, запах от которого заполняет весь этаж. На полу красный ковёр, кровати совсем рядом, постоянный громкий смех. По утрам уроки английского, новые ребята, новые слова, а всё послеобеденное время посвящается прогулкам по городу. Поездки на кэбах, во время которых они достают таксиста тысячей вопросов, проверяя свои и его энциклопедические знания о британской столице. Затем туристическая поездка на даблдекере, легендарном двухэтажном автобусе. Магазины, улицы, углы. Британский музей, Вестминстерское аббатство, Трафальгарская площадь, Тауэрский мост. Затем они слушают один из многих монологов в Гайд-Парке, где Олли издевается над парнем, который возвращает ей это грубым жестом, потом гуляют по Ноттинг-Хиллу, вспоминая о Джулии Робертс и Хью Гранте. А потом они идут на рынок, чтобы удовлетворить свои желания шопоголиков и разделить друг другом удовольствие в поисках чего-то уникального и неповторимого.
Воскресным утром они отправляются на Брик-лэйн, где можно найти не только кожаные сумки и обувь, но и мобильники, фотоаппараты, книги и индийские рестораны. Прекрасный Коламбия Роуд Флауэр Маркет с его доселе невиданными цветами и растениями. Яркий и многонациональный Брикстон Маркет на Атлантик Роуд, где покупки делают под рэгги. Кингс Роуд, где в 1955 году Мэри Куант в 21 год открыла свой бутик, в котором была созданная ею одежда, красочная, безумная, новая. И весь Свингующий Лондон полюбил её. Погружение в шестидесятые с их мини-юбками и музыкой Rolling Stones. Олли, которая ищет мини-юбки ярких цветов с геометрическими принтами, примеряет их одну за другой, и никто не обращает внимания на её голые ноги, когда они снимает свой комбинезон.
- Ох! Я чувствую себя Твигги!
- А кто это?
- Семнадцатилетняя модель, которая первой представила одежду Куант.
Ковент Гарден со своими магазинами, прилавками и акробатами. Портобелло Роуд и субботний рынок, где можно выбрать вещи, в которых ты будешь выглядеть так, как умеют только лондонцы. И Волны присоединяются к Стивену и Люси, двум местным ребятам, работающим в их школе. Они приходят пораньше, потому что этот рынок лучше посетить прежде, чем его заполнят туристы. Они тут же начинают примерять одежду и разные мелочи. В итоге они покупают в секонд-хенде одежду и разные вещи, которые можно купить только здесь.
И наконец Бороу-маркет, рынок с едой со всего мира, которая готовится и подаётся прямо там.
Всё и даже больше.
Водоворот красоты и новизны, который накрывает Волн, от моста Миллениум до Собора Святого Павла, от Пиккадилли до Вестминстера в Вест-Энде, муниципальные парки, древние охотничьи зоны, открытые для публики, такие как Грин-парк, Парк Святого Джеймса, Регентс-парк. И не только. Конец этих двух безумных и неповторимых недель. Самолёт, который везёт их обратно в Рим, новые стюардессы, один милый стюард, никаких немецких девочек с резиновыми игрушками, которые бы постоянно болтали, или совсем крох, которые бы постоянно плакали. И тысячи воспоминаний, о которых они ещё долго будут говорить. И желание говорить всем - да, вы должны побывать там… You should go. Они будут говорить это прекрасно, с произношением, которому научились и о котором вскоре забудут.
Секрет
Большие ворота. Свободные. Открытые. Дорога словно входит внутрь, не прерываясь. Рим снаружи словно такой же, как здесь, внутри. Толпа народу, но пространство ещё больше. Время от времени я хожу сюда. Просто гуляю, осматриваюсь, ищу что-то или просто позволяю случаю вести себя. Музыка, песни, книги, новости. На цокольном этаже диски, видео, иностранные публикации, аксессуары. Музыкальные центры с большими наушниками. На втором этаже библиотека. Презентации, встречи, события. Стимуляторы для мозга и для сердца. Молодёжь, взрослые, любопытство, заплетающееся в этих коридорах на различных тематических островках. Какой-то синьор спрашивает совета, он должен подарить книгу своему компаньону, но не разбирается в том, что могло бы понравиться кому угодно. Он нечасто покупает книги, чувствует себя, как рыбка в аквариуме, как нарушитель в библиотеке, и невозмутимо признаёт это. Девушка-консультант улыбается и указывает ему на несколько рядов с бестселлерами.
- Попробуйте выбрать что-нибудь из этого. Это самые продаваемые книги, уверена, Вы что-нибудь подберёте.
Два парня с огромными рюкзаками за спинами неистово что-то ищут.
- Так что тебе нужно конкретно?
- Книга о Маркосе.
- Команданте?
- Нет, о брате Лукаса. Ну конечно же команданте, тупица!
Виа дель Корсо. Снова здесь. На этот раз здание 472. "Музыкальные послания".
Я осматриваюсь, и меня неудержимо тянет к знакомым названиям или к тем книгам, о которых мне рассказывали, так что я хотел бы прочитать их.
Я заставляю себя пройти дальше, вижу большую полку с блокнотами, тетрадями, дневниками, бумагами для заметок. Думаю, что уже давно не писал настоящих писем, ручкой на бумаге. Обычно я только оставляю заметки на страницах своих черновиков или записываю где-то идеи для книг. Но не письма. Всегда только электронные. Однако идея написать письмо осторожно рождается внутри, письмо со всеми его особенностями, написанное от руки, может, немного потрёпанное по краям… И мне приходит в голову мысль, странный и внезапный расчёт. Сколько же всего писем было написано в мире за всё время? И сколько из них были любовными посланиями? Представляю влюблённого, неважно, какой эпохи, его ручку, танцующую над листком бумаги, она бороздит его, как море, разрывает его чувствами автора. Лёгкая неуверенность, сомнения, ошибка в тексте, которую он исправляет тут же, и нельзя ни слова просто удалить, как если бы перед ним была клавиатура компьютера. Так сколько же было писем, отправленных и полученных, или написанных, но так и не отправленных, или полученных, но разорванных прежде, чем была прочитана хотя бы строчка? Затем я представляю момент получения письма. Ожидаемого со вздохами, бесполезно желанного. И вот оно, в руках. И всё ещё секретное. Наконец, конверт разрывают или прорезают ножом. Разворачивают загнутый листок и видят дату и первую строку после приветствия.
Красота любовного письма. Прямо на этом белом листе. Сказано здесь слишком много, тогда так хватило бы лишь одного. Но это письмо - лишь желание не быть банальными и уверенность в том, что такими мы и являемся. Ты мнёшь листы бумаги, чтобы взять новые и начать сначала. Этот возлюбленный образ всегда перед глазами. Метафоры, позаимствованные из фильмов, цитаты из песен, надежда, что откуда ни возьмись явится сам Сирано, готовый предложить что-то прекрасное для письма. Ты понял лишь одно: глаголы всегда лучше использовать в настоящем времени, не поддаваясь соблазну давать надежды на будущее. Говори о том, что знаешь и чувствуешь прямо сейчас, потому что это всё, что есть настоящего. И то, что ты чувствуешь, - это борьба с самим собой и с твоими собственными словами, твоя любовь - это ветер, который подул внезапно посреди полного штиля. И теперь ты пытаешься написать это и делаешь ошибку в слове, возможно, тебе мешает язык или словарный запас, потому что сложно перевести сердце на обычный человеческий язык, особенно если оно заикается от любви.
И вдруг я представляю их. Волны. Между этими полками. Они разглядывают, ищут, болтают. У них снова какая-то идея. Одна из тех, которые появляются только у подростков. Ведь тогда наши идеи самые очаровательные и сильные, глупые и абсурдные, но они неожиданно начинают казаться тебе самыми верными… Это больше, чем просто идея, это символ, это ритуал, это сокровище, которое никто кроме тебя не сможет забрать и даже оценить.
- Ну что, возьмём какой-нибудь большой, нет?
- Неа, это неудобно. Лучше поменьше.
- А почему не купить просто тетрадь?
- Что за отстой, Эрика! Она же будет портиться с каждым годом. А тут хотя бы твёрдый переплёт.
- Глупости, нет никакой разницы, эта тоже испортится со временем.
- Да, но зато не так быстро.
Они всё трогают, решаются, потом возвращают на место, громко разговаривают. Деловые, решительные, сосредоточенные.
Здесь есть ежедневники всех цветов. Красные. Синие. Чёрные. Популярные нынче с резинкой, чтобы не раскрывались. Олли, Ники, Дилетта и Эрика останавливают свой выбор на своём любимом, историческом и легендарном "Молескин".
- Какой выберем, какой выберем? - Эрика увлечённо вертит в руках три ежедневника. - Что вы думаете? Ведь мы с вами прямо как Хемингуэй и Винсент Ван Гог!
- Ещё бы. Но ведь они были уродами… А кто-нибудь действительно красивый когда-нибудь писал в "Молескине"?
- Ну конечно, Олли!
- И кто?
- Мы!
Они разражаются хохотом. Через полчаса они наконец-то на кассе. У Ники в руках выбранный "Молескин".
- Это. И ещё чёрную ручку.
- Синюю.
Ники вздыхает.
- Чёрную.
- Окей… Делай, как знаешь.
Кассирша не может похвастать ангельским терпением.
- Так чёрную или синюю?
- Чёрную.
Олли уступает, но вмешивается Дилетта.
- И ещё ластик.
- Нет, Дилетта, только не ластиком по "Молескину". Всё должно быть естественным, как оно есть, и даже ошибки.
- Ники…
- Даже ошибки. Так правильней.
Как письма, написанные от руки на бумаге. Секрет, о котором они никогда не забудут.
Бесконечная история
Одного намерения недостаточно. Недостаточно просто сделать покупку. Это только первый шаг. Это лишь начало. Пришло время веселья, время наполнить его содержимым.
Он лежит на красном клетчатом покрывале кровати Ники. Вот он, как единственный выживший. Закрытый.
Волны на кухне, они готовят перекус на скорую руку из того, что нашли в холодильнике. Затем возвращаются в комнату. Рассаживаются кружком. Смотрят на него.
- Красивый, да? Самый классический. Чёрная обложка, закруглённые углы, эластичный ремешок, внутренний кармашек расширяется, разлинованные листы 9 на 14, - звучит, как реклама.
- Откуда ты всё знаешь?
- Внутри была карточка.
- Ладно, как мы с ним поступим?
- Он будет храниться у каждой по одной неделе. Цитаты будут в кавычках, наши собственные мысли - без. Но это не распространяется на Олли, которая всегда что-то копирует.
- Чёрт. Но я ведь рисую.
- А ещё в уголке будем ставить дату и час. Думаю, лучше без подписи. Простой текст печатными буквами.
- А когда он закончится?
- Если закончится, купим новый, а этот закопаем.
- Где?
- Напротив школы, чтобы студенты 3002 года нашли и увидели, какими классными мы были!
- Ещё чего… Нам нужно более символичное место. Иначе мы допрыгаемся и его найдёт даже Бернардо.
- Ок, подумаем об этом позже. А теперь пора начинать писать!
- Я ведь могу рисовать в нём?
- Ну конечно, Олли, используй его, как хочешь, главное, ничего не подписывай, никаких имён. И мы не должны давать его в руки никому другому, ясно?
- Ясно.
- Кто начнёт?
Молчание.
Это словно крещение. Их дневник. Дневник четырёх девчонок. Дневник на неопределённый промежуток времени. Дневник чудесного путешествия под названием дружба.
- Нужно начать его какой-то фразой от всех нас.
- Окей. Какой?
- Чем-то, что нас объединяет…
- Мне приходит в голову фильм с Ричардом Гиром…
- Какой?
- Тот, где он играет Рыцаря Круглого Стола.
- А что конкретно?
- Сцена, где они приносят клятву.
- Какую клятву?