*
Игорь резко открыл дверь на кухню:
- Ну и чего, и кому ты хочешь этим доказать?
Ирина безразлично отвернулась к окну и нарисовала на стекле ежика:
- Ничего и никому.
Игорь сел за стол напротив Ирины, взял из вазочки кружок лимона, макнул его в сахар и бросил себе в рот:
- Хорошо, давай поиграем и в эту игру.
- Давай поиграем.
- Только не забывай, что по правилам переигровки не бывает.
- Дверь закрой, пожалуйста.
- Ты думаешь, что только ты способна на это?
- Если не трудно, заткни тряпкой щель внизу.
- Чего ты там рассматриваешь за окном?
- Ничего.
Игорь взял с подоконника тряпку и стер с запотевшего стекла Ирининого ежика.
- Сегодня полнолуние.
- Да.
- Все врут - ни черта оно не действует на людей.
- Если ты имеешь в виду половую активность, то тебе тоненького месяца с запасом хватило бы.
- А тебе и Юпитера было бы мало.
- Чего тебе от меня нужно?! Оставь меня! Чего ты здесь сидишь - иди погуляй!
Игорь вытряхнул из пачки последнюю сигарету, немного помял ее и понюхал:
- Жалко курить нельзя.
Ирина закрыла глаза.
- Может быть все таки?…
- Нет…
*
Миша Смирнов вытряхнул ведро с пищевыми отходами в мусоропровод и, беспечно посвистывая, спустился к настежь открытой двери в свою квартиру, где совершенно неожиданно увидел испуганную Люду. Люда тоже увидела Мишу и покраснела, а Миша, пряча помойное ведро за спину, растерянно сказал:
- Вам кого?
- Ой! Извините, к вам мой Атоска забежал.
- Зачем?
- Я не знаю.
Миша немного подумал и решил, что будет вполне уместно предложить Люде зайти в квартиру и поискать там своего пуделя.
- Так его надо поймать, наверно?
- Наверно…
- Проходите, пожалуйста.
Люда робко зашла и громко крикнула из коридора:
- Атос! Атос!
Атос не откликнулся, и Люда, следуя за Мишей, прошла в его комнату, заглянула под диван и пожала плечами:
- Не знаю куда он спрятался.
Миша шмыгнул носом:
- Сейчас чего-нибудь придумаем.
Люда, ожидая когда Миша чего-нибудь придумает, с большим интересом оглядела комнату:
- Сколько у вас самолетов! Вы их сами собираете?!
- Сам, конечно.
- Наверно, трудно?
Миша хотел как-нибудь сострить, но прибежал Атос, сожравший на кухне все, что можно было найти, и тут же попытался мокрым носом определить к какому полу принадлежит Миша. Миша смущенно закрылся бомбардировщиком В52, а Люда схватила Атоса за ухо и повернула к себе:
- Где ты был, бандит?! Как тебе не стыдно?!
Атос крутанул головой в обратную сторону и откусил бомбардировщику В52 хвост.
Люда в ужасе сказала: "Ой!". Миша снисходительно решил не обижаться и соврал, что модель устарела, была неудачной и, что он сам хотел ее разломать при случае. Люда упавшим голоском сказала, что ей все равно очень не удобно и не ловко за себя и за этого лохматого гангстера. Тогда Миша достал с полки книгу по дрессировке собак и предложил Люде ее почитать. Люда не стала говорить Мише, что ее тошнит от таких книг, наоборот, она горячо его поблагодарила и пообещала очень быстро прочесть и вернуть.
*
Анатолий Григорьевич отказался от коньяка, но не стал отказываться от сухого белого вина. Леночка же, напротив, потребовала налить ей коньяк и не в маленький хрустальный столбик, а в большую сферическую рюмку. Анатолий Григорьевич не смог сдержать улыбки и попытался замаскировать ее бокалом с апельсиновым соком.
- Да, Анатолий Григорьевич, это очень смешно, когда девушка пьет коньяк.
- Лена!
- Я и не думал смеяться. Если есть желание выпить коньяку, то почему бы его и не выпить.
- То есть, вам нравятся пьющие женщины? С ними проще, не правда ли?
- Я не говорил, что мне нравятся пьющие женщины, а относительно простоты, то ее привлекательность, по моему, достаточно спорная.
- Так вам надо чтобы было все непонятно, запутанно, чтобы каждый подразумевал что-то совсем отличное от высказанного, чтобы все шло на сплошном подтексте, чтобы…
- Я не знаю, почему вы все стараетесь меня спровоцировать. Если я вам настолько противен, скажите, - я уйду и не буду отравлять вам вечер.
- Анатолий Григорьевич! Лена! Перестаньте, пожалуйста. Я сейчас пирог принесу.
Леночка стала молча складывать салфетки в аккуратные треугольники, а Анатолий Григорьевич задумчиво забарабанил пальцами по своей коленке.
- Извините, Анатолий Григорьевич, - я не хотела вас обидеть.
- Я не обиделся, Лена, - все в порядке.
Антонина Васильевна сказала, что так гораздо лучше и ушла на кухню за своей кулинарной гордостью - пирогом с рыбой. Леночка встала из-за стола и подошла к магнитофону.
- Какую музыку вам поставить, Анатолий Григорьевич?
- Поставьте какая вам нравится.
- Я люблю джаз.
- Я тоже люблю джаз.
- Правда?
- Да, у меня большая фонотека дома.
Антонина Васильевна торжественно внесла пирог и поставила на середину стола:
- Уж не обессудьте - какой уж получился у бестолковой стряпухи.
Анатолий Григорьевич съел три больших куска, съел бы и четвертый, но подумал, что это будет не прилично и искренне сказал:
- Антонина Васильевна, такого пирога я еще не ел.
- Ну уж, Анатолий Григорьевич! Вы мне льстите.
Антонина Васильевна зарделась и на радостях за пирог взяла вместо своего бокала бокал Анатолия Григорьевича и залпом выпила. Анатолий Григорьевич с Леночкой дружно рассмеялись, и Анатолий Григорьевич посчитал момент очень удобным, чтобы пригласить Леночку на концерт, приезжающего на один день саксофониста Киреева. Леночка развернула конфетку "Красная Шапочка" и многообещающе сказала:
- Я подумаю.
*
Дима Петухов крепко поцеловал плотненькую девушку в губы. Плотненькая девушка просунула язык между зубов Димы и лизнула его нёбо. Дима был не совсем готов к такому акробатическому упражнению и в тревоге попытался загодя распознать бескомпромиссные позывы рвотного рефлекса.
- Подожди!
- Проблемы?
- Нет, то есть да, в смысле нет.
- Тогда помоги мне.
Дима судорожно задергал застежку бюстгальтера дрожащими пальцами, но потайные крючочки крепко сидели в потайных петельках и никак не выдергивались. Дима тяжело задышал, стал делать глотательные движения и быстро шептать: "Щас - щас - щас", но плотненькая девушка раздраженно отвела его руки, хмыкнула и стянула бюстгальтер через голову.
- Чехлы есть?
- А?!
- Ага! Иди домой!
- В смысле… Вот…
Лифт мягко раздвинул двери: "Вам на какой этаж?" - "Мне последний". Лифт стремительно понесся вверх, готовый разнести вдребезги чердак.
Вызвали с первого этажа - лифт полетел вниз и чуть не вылетел в подвал.
Лифт поехал опять на последний.
Лифт снова вернулся на первый.
Опять последний.
Снова первый.
Последний.
Первый.
Девятый - второй, восьмой - третий, седьмой - четвертый, шестой - пятый, седьмой - четвертый.
Между седьмым и четвертым лифт заметался надолго, потом плавно пошел на десятый этаж, плавно на первый, потом так же, но несколько быстрее, затем еще быстрее, и наконец, очень быстро.
Лифт ткнулся в потолок десятого, судорожно дернулся и распахнул двери, выпустив нетерпеливую веселую гурьбу мальчиков и девочек, которые ринулись звонить и стучать во все двери и, которым никто не захотел их открыть.
- Как тебя зовут?
- Сольвейг.
- Как?!
- Мамаша- Дура, когда беременная была, книжек обчиталась - зови Олей.
- Ну почему, - очень красивое имя.
- Правда?…
- Правда, Сольвейг.
- Поцелуй меня…
*
- Я не хочу чтобы письменный стол стоял у окна.
- Но, Женя, все ставят стол к окну.
- А я не хочу быть как все.
- Тебя никто и не заставляет быть как все, но индивидуальность, я думаю, надо проявлять не в расстановке поперек комнаты столов, а в чем-то более значимом.
- Какая ты умная! И как я этого не замечал раньше!
- Ты, наверно, был слишком занят собой.
- Даже так! А я-то, дурак, думал, что я все время занят тобой, но оказывается чертежи, задачки, магазины - это все я делал для себя!
- Перестань! Если тебе все это настолько в тягость, мог бы и не делать!
Лена вдруг сморщила подбородок, опустила вниз уголки своего ротика и жалобно захныкала.
- Да, конечно, сейчас мы будем реветь, потому что муж достался мерзавец и негодяй и совсем не принц!
- Имей хоть капельку совести!
Женя в ярости пододвинул письменный стол к окну и стал вышагивать из угла в угол комнаты, метая по стенам возмущенный взгляд и сводя и разводя ноздри своего вздернутого носика.
Тетя Соня легонько стукнула кулачком в дверь, просунула свою прилизанную головку и приветливо усмехнулась:
- Чего, милые, не поладили? Хотите котеночка подарю? Ну-ка, иди-ка обнюхай их.
Тетя Соня просунула в щелку малюсенького котеночка на дрожащих ножках и осторожно притворила за собой дверь.
- Какая прелесть!
Лена подбежала к котеночку, подняла на руки и прижала к груди.
- Женька, какая прелесть!
- Не задуши животное.
- Женька, какой он мякенький и тепленький!
- Он, наверно, голодный.
- А мне кажется, что это девочка.
- Да уж девочка. Надо молока ему дать.
- Достань, пожалуйста, из сумки пакет с молоком.
Женя налил блюдечко молока, а Лена поднесла мордочку котенка к белой, возможно еще незнакомой жидкости. Котенок понюхал блюдце, макнул лапу в молоко, мяукнул и попытался опять закопаться в складках мохеровой кофточки Лены.
- Он сытый.
- Она просто еще не умеет пить из блюдца.
- Давай назовем его как-нибудь.
- Ксеня.
- Почему Ксеня?
- Красиво же.
- Ну ладно, дай я его тоже поглажу.
- Только осторожно - она такая хрупкая.
- Да ладно.
*
Света осторожно, чтобы не скрипнула кровать, встала, укрыла всегда мерзнущие ноги мужа пледом, тихонько вышла из спальной на кухню, плотно прикрыла дверь, включила мощный вентилятор, вделанный в форточку, достала из потайного местечка в шкафу с посудой длинную папироску, сладковато пахнущую марихуаной, включила телевизор с видеомагнитофоном и, откинувшись на спинку плетенного кресла и положив ноги на стол, стала смотреть фильм про жизнь мужественных героев в коварном мире заокеанских мегаполисов и медленно втягивать в себя дым, уносящий далеко от Павла Кренделькова, его мамы с получасовыми звонками добрых советов о правильном ведении домашнего хозяйства, сопливого и капризного Мосюсочки, осточертевшей манной каши с борщом, ежедневного реактивного гула пылесоса, сложно программируемой стиральной машины, изматывающих магазинов и всего прочего, сопутствующего счастливой семейной жизни.
*
- Погоди, - сказал Стас и отстранил Валентину.
- Ну ты чего?
- Не видишь что ли Тагирка не спит.
- Как же не спит, Стас? - когда он храпит.
- Дура ты, Валька, я же вижу, что он притворяется.
- Стас, ты опять напился до галлюцинаций!
- Валентина, ты сильно преувеличиваешь.
Стас ткнулся оттопыренными губами в шею Валентины, крепко сжал ее левую грудь, но опять ему показалось, что Тагир Микхатович, пускающий слюни на подушку соседнего дивана, моргает.
- Погоди.
- Ну что, Стас?
- Давай поговорим.
- О чем?
- У вас, что, совсем не лады с Тагиркой?
- Да как обычно все. Вчера, представляешь, ворвался в ванную комнату и стал орать, что я его дрянной бритвой брею подмышки, ну я послала его, конечно, козла этого. Нет, ты только представь - пожалел одноразовую бритву, дешевку эту, которую я же между прочим и покупаю - козел!
- Да, с его стороны это, конечно, свинство.
- Ну его, обними меня.
Стас опять обнял Валентину, лизнул безвкусное округлое плечо и взбил вверх ее плиссированную юбку. Ноги Валентины были белые, полные и гладкие, Стас хотел спросить бреет ли она их тоже Тагиркиной бритвой, но решил, что это будет некорректно. Валентина тяжело прерывисто задышала, Стас стал возиться с пряжкой собственного ремня и, когда, наконец, расстегнул его, ему показалось, что Тагир Микхатович снова ему подмигивает.
- Стас…
- Погоди!
*
Холодильник мелко затрясся и загудел, погудев несколько минут, он опять затрясся и отключился.
Тяжелая капля медленно вбирала в себя воду, потом сползала на краешек крана, плавно срывалась и летела вниз.
Большой рыжий таракан стремительно пробежал по стене, около полотенца, висящего на гвоздике, остановился, поводил усами и побежал дальше к маленькому вентиляционному отверстию под потолком.
Левая рука Игоря свисала со стола, голова лежала около тарелки с черствым хлебом, несколько крошек впилось ему в щеку.
Ирина упала с табурета и, некрасиво раскинув ноги, лежала на полу.
Четыре конфорки безостановочно гнали в комнату легкий бесцветный газ.
*
Я плотно скрутил телогрейку, обвязал ее шпагатом и закинул за левое плечо, немного пораздумывал над пахнущими сосной ящиками, но не решился взять их с собой.
На шестом этаже мне встретился запыхавшийся незлой жилец квартиры номер девяносто пять.
- Пешком поднимаюсь - пора уже и о будущем подумывать.
- Угу.
- А ты что же, Петрович, переезжаешь что ли?
- Угу.
- И куда ты теперь, Петрович?
- В коллектор.
- Ну давай, Петрович.
- Угу.
На втором этаже я протолкнул в почтовый ящик квартиры тридцать семь аккуратно сложенную газету "Известия", а на первом хлопнул входной дверью. Маленькая красная лампочка домофона загорелась, потом погасла.