Другим оперативником, приглашённым на явочную встречу, был Дознаватель. Ему в своё время пришлось расследовать обстоятельства гибели или исчезновения практически всей ангольской резидентуры ГРУ. Полковник до сих пор чувствовал себя обязанным этому похожему на бывшего спортсмена (или на сегодняшнего бандита) оперативнику, который нашёл в себе силы поверить ему и своим собственным глазам и помочь не только избежать сумасшедшего дома, но и сохранить должность и репутацию. Дознаватель - со своей мощной, облачённой в синтетический спортивный костюм фигурой, бритой головой и "кадилом" (то есть небольшой сумочкой для документов, пачек денег и пистолета) - также весьма органично вписался в ландшафт пролетарского района.
Интереснее всего Полковнику было посмотреть на то, как сумеет перевоплотиться его соратник по ангольскому походу - Брюнет. С его по-аристократически симпатичным лицом и щегольской привычкой одеваться в дорого стоившие и дорого выглядевшие костюмы ему надо было хорошо подумать над тем, как дойти до места встречи. Где-нибудь возле станции метро хулиганствующие элементы могли запросто попросить у него закурить, а потом дать как следует по интеллигентной физиономии пустой бутылкой, а то и воткнуть нож в живот. Это уже потом мающимся дурью подонкам пришлось бы пожалеть, что они полезли не к тому мужчине - бывшему чемпиону ещё советских воздушно-десантных войск по каратэ. Но Брюнет не подкачал. Конечно, без специальной пластической операции и пяти лет тюрьмы он никак не смог бы стереть с лица каинову печать воспитания в преподавательской семье, нескольких высших образований и опыта участия в спецоперациях по всему миру. Зато у него хватило ума превратиться в школьного учителя, жертвующего собою ради счастья детей. В потёртом костюме с ещё папиным галстуком, в застиранной, но чистенькой сорочке и с портфелем из кожзаменителя, подаренным коллегами на десятилетие трудовой деятельности, он выглядел тем кудесником, которому удаётся не только существовать на нищенскую зарплату, но и превращать оболтусов-троечников в будущих губернаторов, послов и депутатов. На лице его, скрывая живой блеск глаз - слишком вызывающий для учителя русского языка и литературы, - красовались очки в кондовой "профессорской" оправе с толстенными фальшивыми стёклами. В общем, на такого мозгляка не поднялась бы рука даже у самого бесстыжего отброса общества. "Оценка высшая - за…бись!" - с одобрением подумал Полковник.
Единственным, кто несколько разочаровал его, оказался последний потенциальный участник предполагавшегося экспедиционного корпуса. Тот, кого Полковник про себя окрестил "Десантником", был молод, плечист и просто подпрыгивал на ходу от переполнявшей его энергии и ещё не прошедшего юношеского желания сделать что-то спортивное. Даже если бы Полковник и не заглядывал в личное дело парня на резиновом ходу, он с первого взгляда смог бы сказать, что тот - мастер спорта по нескольким дисциплинам, которые наверняка включают какое-нибудь единоборство, стрельбу и прыжки с парашютом. Конечно, таковых в данном районе Москвы было немало, и смотрелся он здесь как родной. В конце концов, мало ли у нас хороших спортивных ребят после армии, честно зарабатывающих на кусок хлеба с маслом? Другое дело, как бы он смотрелся вне этого конкретного района Москвы… А за границей? Десантник появился раньше всех, раз пять обошёл вокруг школы, едва не обнаружил Полковника, сидевшего на трухлявом чердаке времён Корейской войны, наметил пути отхода и т. д., и т. п. И всё-то было хорошо - парня явно хорошо учили - вот только не слишком ли он усердствовал? Скорее всего, у него пока не прошла эйфория любящего армию человека, который попал в её самую что ни на есть элиту - военную разведку - и ещё не успел привыкнуть к своему счастью.
Ещё больше Полковник засомневался, когда Десантник успел за сорок минут наблюдения дважды помочиться на близлежащие деревья. И не то чтобы и сам Полковник иногда, когда приспичит, не справлял малую нужду в самых неожиданных местах (включая павильоны детских садиков, мусоропроводы в подъездах, телефонные будки и - стыдно вспомнить! - рекламный щит посередине Ленинградского шоссе). Он просто не мог забыть досадный инцидент, произошедший не так давно всё в той же Англии, где молодому сотруднику ФСБ приспичило помочиться на обочине оживлённой автотрассы, вместо того чтобы посетить туалет на заправке, находившейся всего лишь в километре от орошённого у всех на виду места. Естественно, сознательные англичане не могли проигнорировать подобный возмутительный поступок и в полиции тут же раздались с десяток звонков с сотовых телефонов. В следующий раз невоспитанный гэбист смог справить малую нужду уже в полицейском участке, переживая по поводу отменённой операции, прощаясь со своей зарубежной карьерой и читая на стенах страстные призывы английских педерастов. Что ж, философски подумал Полковник, придётся провести специальное занятие и объяснить, что, хотя в Западной Европе иногда всё же блюют на улице, разносят в прах футбольные стадионы и бросают на асфальт жевательную резинку, в то же время там не писают в подворотнях, не смахивают сопли горстью под дерево и не дают пинков котам, сидящим посреди тротуара, приговаривая при этом по-русски: "Паашёл вон, толстая морда!"
Когда, наконец, все экзаменуемые в точно назначенное время собрались в скрипящей полувековыми полами и жарко дышавшей пылью учительской, Полковник не стал терять времени на прощупывание почвы:
- Господа! - для начала он использовал именно это обращение вместо обычного и родного "товарищи". - Почти все вы знаете меня лично!
Действительно, за исключением Десантника, "господа" Хлорофос, Дознаватель и Брюнет имели честь либо служить с ним, либо встречаться при самых необычных обстоятельствах и в самых разнообразных частях мира. Десантник оглядел представителей старших поколений ГРУ и промолчал. Весь его вид говорил: "Ну, не знаю я его! Ну и что? Зато я лёжа жму сто шестьдесят!"
- Почти всем вам пришлось участвовать в событиях, так или иначе связанных с одним происшествием в Народной Республике Ангола!
При этих словах все насторожились. У каждого из них действительно было что рассказать об этих самых ангольских приключениях. Брюнет вспомнил крушение вертолёта в пустыне, металлическую спицу, проткнувшую живот, крылатого незнакомца и чудесное излечение. У Хлорофоса, потерявшего в неравном бою Бог знает где всех своих соратников по опергруппе, тут же нервно задергалась нижняя губа. Десантник внимательно посмотрел на него и мысленно поставил диагноз: "Да его же смерть поссать отпустила!" Хлорофос с усилием подавил нервный тик и не мигая ответил взглядом на насмешливый взгляд энергичного молодца. Он философски подумал, что, по-видимому, был точно таким же идиотом, когда зарабатывал свою кличку в Афганистане, истребляя моджахедов с помощью ротного пулемёта конструктора Калашникова.
- По недавно полученным данным, произошедшая в Африке история, возможно, ещё не закончилась, - продолжал Полковник. - Предстоит командировка в одну из европейских стран. Для участия в ней я выбрал именно вас. Перед тем как изложить имеющиеся на сегодняшний день факты, предлагаю всем присутствующим хорошо подумать и в случае сомнений отказаться. Не желающие участвовать в операции могут просто встать и уйти. Обещаю, что этот факт не будет отражён в ваших личных делах!
В полной тишине и без всяких комментариев сначала Хлорофос, а потом Дознаватель и Брюнет поднялись и направились к двери. Не ожидавшие такого поворота событий Полковник и Десантник ошалело смотрели на несознательных дезертиров.
- Эй! Эй!!! - наконец спохватился Полковник. - Добровольное участие отменяется! Вы что, товарищи офицеры, забыли, в какой организации служите? Да как вам не стыдно! Немедленно вернитесь обратно!
Троица нехотя и с явным разочарованием вернулась к столу. Полковник справился с первоначальным шоком, откашлялся и как ни в чём ни бывало совершенно спокойно продолжал:
- Будем считать, что этот прискорбный инцидент не имел места! Ну а теперь я расскажу вам об одном любопытном месте Лондона! Как обычно, никаких записей!
* * *
У Богомола выдалось трудное утро. Во время проходивших ночью в пустыне Негев учений армейские идиоты-вертолётчики умудрились сделать залп по его лучшей группе кидонов-убийц не учебными ракетами, как предполагалось, а настоящими, боевыми. Итогом "подарка" от пилота "Апача" оказались трое разорванных на куски и двое раненых. Последним предстоял долгий и наполненный болью и неопределённостью путь к выздоровлению, инвалидности и, если повезёт, работе за письменным столом. Была уничтожена его лучшая и наиболее подготовленная группа, которая на следующий день должна была начать своё путаное, с чередой фальшивых паспортов и многочисленными пересадками, путешествие в Лондон. Вдобавок надо было умудриться не допустить ни малейшей утечки информации об этом прискорбном инциденте. Это уже само по себе было трудной задачей, учитывая, что о произошедшем знала армия и что один из убитых являлся внуком бывшего премьера. Богомол сидел за своим знаменитым столом и всерьёз размышлял о том, а не прикончить ли ему проклятых вертолётчиков лично, собственными руками, когда раздался телефонный звонок. Секретарша напряжённым голосом приносящего дурную весть сообщила, что в приёмной его ожидает Давид - начальник военной разведки страны избранных. Богомол издал звук, похожий на сопение расстроенного чем-то носорога, и ударил огромным кулаком по антикварной панели стола. На всякий случай - чтобы не повредить барабанную перепонку - секретарша отставила трубку в сторону. После секундной паузы Богомол абсолютно нормальным тоном произнёс:
- Да, да, разумеется, пусть немедленно заходит!
Когда старый друг и нынешний враг и соперник вошёл в кабинет начальника своей дочери, он удивился внешнему виду Богомола. У того были красные воспалённые глаза и покрытые коркой губы человека, выпущенного на минутку из Ада выпить стакан холодной газировки. Богомол поднял тощий зад, развёл огромные руки и обнажил в своей обычной неестественной улыбке желтоватые лошадиные зубы. Всё это было призвано обозначать гостеприимство, но Давид не питал никаких иллюзий на этот счёт. Тем более что из своих источников уже знал о ночном инциденте и прекрасно осознавал, что в настоящий момент был самым последним человеком, с кем этим утром хотел бы встречаться герой борьбы за выживание Земли избранных.
- Ты, конечно, уже знаешь, кого засекли камеры на английской автотрассе? - без обиняков начал Давид.
- Разумеется, мой друг, я был первым в стране, кому доложили об этом, - пожал плечами Богомол. Честно говоря, он не ожидал, что разговор пойдёт именно об этом.
- И каковы планы Института в связи с этим? Разумеется, мне не нужны подробности и имена. Меня интересуют лишь принципиальные вещи, вроде цели и времени операции и возможной помощи с нашей стороны.
- Пока главными задачами резидентуры Института являются установление его места обитания, слежка, выяснение контактов и намерений в Объединённом Королевстве. Мы не будем торопиться с физическим устранением, пока не узнаем обо всех участниках операции.
- Всё это будет сделано силами тех, кто уже находится в Англии?
Богомол пристально посмотрел в глаза Давида. Тот и так должен был знать, что, несмотря на своё обычное презрение к нормам международных отношений и права, Институт всё же не хотел, чтобы его людей во второй раз выдворили из Великобритании. А как раз одним из пунктов заключённого с правительством лейбористов джентльменского соглашения являлся запрет вступать на её землю оперативникам, специализирующимся на физических устранениях. Но джентльменские соглашения действуют лишь между джентльменами! Поэтому Богомол ухмыльнулся, а Давид понимающе улыбнулся в ответ.
- Нет, разумеется, многие из них находятся под негласным наблюдением полиции, и я не хочу подвергать их излишнему риску разоблачения и скандала! Мне потребуется послать туда специально предназначенных для этого людей!
Давид кивнул. Именно это он хотел сегодня узнать. По писаным и не писаным правилам, начальник Аммана не мог спросить Богомола напрямую о том, где сейчас находилась его дочь - Снежная Королева. Но он знал, что после ночного инцидента следующей самой лучшей группой оперативников, которой располагал Институт, оставалась та, в которую входила она и её товарищи.
- Знают ли наши новые коллеги? - Давид деликатно спросил о палестинцах, призванных стать их братьями по оружию.
- Пока нет! - покачал непропорционально большой головой Богомол. - Боюсь утечки! Я сообщу им, но в самый последний момент. Заодно и проверим их на надёжность: к тому времени мы будем контролировать как каналы связи наших новых соотечественников, так и этого сумасшедшего в Лондоне.
- Ты не боишься, что он успеет сделать что-то страшное и непоправимое, пока ты ищешь его своими силами?
- У Института хватит сил, - с некоторым напряжением сказал Богомол, - а если мне потребуется помощь военной разведки, я тут же обращусь к тебе, мой старый друг!
- Хорошо! На этом и остановимся! - Давид не ожидал ничего другого. - Кстати, ты уже знаешь о первых результатах расследования похищения посланца из шара?
- Да, мне сообщили из Шин Бет, что на одной из гильз обнаружили отпечаток пальца. Ишмаэлитов только могила исправит! Насколько я понимаю, этот боевик был убит палестинцами во время очередного рейда? Что ж, по крайней мере, теперь понятно, кто за этим стоит! Рано или поздно найдём и всех остальных! Ты же знаешь!
Давид кивнул. Действительно, убитый накануне исламский радикал умудрился оставить свой смазанный отпечаток на одной из гильз, найденных на месте преступления в Центральном госпитале. Давида смущало лишь то, что, согласно инициированной им и тайно проведённой медицинской экспертизе, "убитый" палестинской полицией террорист был уже мёртв, когда в него разрядили половину автоматного рожка. После обнаружения этого факта его подозрения в отношении организации Богомола лишь усилились.
- Мы будем держать в курсе англичан и американцев? В конце концов, если что-то произойдёт, то произойдёт с ними! Ты же помнишь 83-й!
Богомол хорошо помнил 1983 год. Тогда избранные, решившие проучить американцев, не стали сообщать им о готовящемся нападении на казармы морских пехотинцев в Ливане. Палестинский террорист-смертник, въехавший в здание на грузовике со взрывчаткой, погиб сам и похоронил под развалинами не только две с половиной сотни американских солдат, но и прежде доверительные отношения между ЦРУ и Моссадом.
- Давид, - наконец произнёс он, - мы сделаем всё, чтобы это "что-то" не произошло! И если я почувствую, что нам нужна их помощь, я тут же сообщу им обо всём. Но не ранее! В конце концов, мы и так сделали то, о чём они совсем недавно не могли и мечтать: создали единое государство с палестинцами, а наши с тобой ведомства вот-вот прекратят существование! Не хватит ли для начала?
Давид снова кивнул. Он уже решил, что на каком-то этапе сам устроит утечку информации американцам и англичанам. Сидевший напротив соотечественник был таким же ненормальным, как и тот, за кем он собирался охотиться в Лондоне. "О, Адонай, - с тоской подумал Давид, - избавь нас от таких патриотов! Научи мой народ любить соседей и избавляться от своих собственных ренегатов!" Произнеся про себя эту импровизированную молитву, он обнялся с тем, кого, будь на то его воля, посадил бы в сумасшедший дом, и вышел в испепеляющую жару израильского лета.