Ну вот, ещё я тебе, овце, не объяснял кто я такой.
- Вопросы я задаю. Понятно, сучка?
Испуг, недоумение - всё как обычно.
- Ещё раз спрашиваю: кто здесь жил. Считаю до трёх…
- Женщина жила. Квартиру снимала.
Вот, молодчина, так и надо.
- С ребёнком?
- С ребёнком.
- Девочка?
- Девочка.
Вот оно, вот! Бля буду - она!
- Фамилия какая?
- Фамилия… - замялась.
Я взял её за локоток.
- Прямо здесь, прямо сейчас напополам тебя сломаю, если не скажешь.
В глазах испуг. О, этот сладостный испуг в глазах людей!
- Кобякина. Вроде бы.
- А не Кобякова?
- Да, Кобякова. Точно.
- Галя?
- Галя.
Ага! Я же знал, что найду её! Я же чувствовал! Меня звёзды ведут.
- Что с ней? - задышал я бабе в лицо.
- Не знаю, честно не знаю, - отвечала она скороговоркой. - Она исчезла несколько дней назад и сразу же квартира загорелась.
Без неё горела. Ну правильно, что этой проститутке будет. Она заговорённая.
- Почему загорелась?
- Сжёг кто-то.
- Кто?
- Ой, да не знаю я. Отпустите меня, пожалуйста! Я с ней не общалась совсем.
- Кто сжёг?!
- Люди какие-то. Искали её, расспрашивали. Они не с вами разве?
В шаге, буквально в шаге от неё. Где теперь искать?
Схватил бабу за загривок.
- Куда уехали, говори живо!
- Ой, да не знаю я! - завизжала та. Заплакала.
Так ничего и не сказала. Видимо, действительно не знала. Пришлось её оставить.
- Забираю мотоцикл, - говорил я деду. - Открывай сарай.
Тот пропустил меня во двор. Стал открывать замок.
- Забираешь? - бормотал. - Вот и слава богу. И мне, и тебе спокойнее.
Где искать её теперь, где? Куда могла поехать? Назад? Нет, там жить негде. Куда ещё, куда?
Ни память, ни воображение ответов не давали.
Дед выкатил из сарая мотоцикл.
А нужен ли мне он? Что с ним делать?
- Слушай-ка! - говорю. - Может, купишь его. Я же вижу: тебе позарез мотоцикл нужен.
- Нет, - выпучив глаза, бормотнул он. - Не нужен.
- Да ладно, брось! Детям подаришь, внукам. Всего за пять тысяч отдам.
Дед закрывал сарай.
- Нет у меня пяти тысяч. А если хочешь продать - тут недалеко барахолка есть автомобильная. Там его у тебя с руками оторвут.
- Это где, в посёлке?
- Нет, за посёлком. Километра три по трассе. Полянка там, вот и стоят. Кто с машиной, кто с мотоциклом, кто с велосипедом.
Злишь ты чё-то меня, дед. До глубины души злишь. А не побить ли тебя?
- На меня не злись, - словно читая мои мысли, ответил он. - Я тебе зла не желаю.
Ладно, решил я, он мне помог, надо его отблагодарить.
- Держи дивидишник, - протянул старику пакет с плеером.
Нахер я его вообще брал?
- Что это? - удивился он.
- Плеер. Фильмы будешь смотреть на дисках.
Типа ни хрена не понимающий, но всё же довольный, старик принял пакет.
Я выкатил мотоцикл за ворота. У последнего дома на самом краю посёлка стояла тётка в длинном чёрном плаще. Смотрела на меня и щурилась, не то улыбаясь, не то морщась.
- Уезжаешь? - спросила, когда поравнялся с ней.
- Уезжаю, пугало, уезжаю.
Странная, я напрягся слегка. Типа знает обо мне что-то.
- Скатертью дорожка! Хорошо, что быстро обернулся.
- И тебе не морщиться, тварь божья.
- Я же знала, что ничего у нас не найти, - молвила она и тронулась вдоль дороги в посёлок.
Стоял, вглядывался. Мысли какие-то, эмоции. Не стал в них разбираться. Иди вы на три больших хуя, совпадения и знамения! И носители их туда же!
До барахолки я добрался часа через два. Дорогу дед верно указал, а вот с расстоянием ошибся. Хотя не ошибся, а специально соврал. Чтобы мне насолить. Полянка с торгующими на ней людьми располагалась километрах в пяти, а то и в шести от посёлка. Я топал живенько, но с мотоциклом под уздой спринтерской скорости не разовьёшь. Пытался завести его - может, думаю, бензина хоть чуток на донышке осталось. Хер там! Ни грамма. Так и вёл его за рога.
По дороге нарисовалась автозаправка, но туда не стал заруливать. Во-первых, нахера я буду бак заливать, если сейчас же толкну мотик. А во-вторых там какое-то крутое мужичьё тусовалось. В количестве пяти штук. Ну, крутое - это так, для поселковых шмар. Молодые, тупые. Одни дешёвые выебоны за ними, и ничего больше. Но эти лохи без понятий ещё опаснее, чем зоновская братва. С теми-то я всегда перетру, а эти в другой реальности обитают.
Смотрели на меня, любовались, даже поржали вроде. Типа, вон лох, мотик пёхом ведёт. Хотя, может, и не на меня ржали. Так, типа про себя что. Но всё равно горько как-то стало, надо бы поприветствовать их самым радушным образом, но с пикой против пятерых кабанов без крайней надобности буравить не рекомендуется.
Барахолка, к моему удивлению, оказалась довольно многолюдной. Большей частью по запчастям народ тусуется, но и тачки стоят. Сразу видно - левые какие-то. С вмятинами, поцарапанные. Мужичьё бродит - набыченное, напряжённое, готовое в любое мгновение сорваться врассыпную. Шашлыки, пиво. Кое-кто по водочке прикалывается.
С мотиками вроде никого. Куда пристроиться, где примоститься? Вот, вроде ничё местечко. На виду, и в сторонке.
Встал, мотоцикл рядом поставил. Людишки прохаживаются, косятся.
Ссукабля, таким лохом себя чувствую! Никогда бы продавцом работать не смог. Всегда в магазины заходил и поражался, как там люди работают. Весь день на ногах, каждого урода выслушать надо, перед каждым прогнуться. Брр… Сеструха работала как-то.
- Почём сдаёшь? - подвалил чувак. С виду серьёзный.
Сколько за мотоцикл попросить можно?
- Десять штук, - говорю.
- Что так дёшево?
Эге, десять - это дёшево! Бля, лоханулся.
- Да так. Сдать надо быстро.
- А-а…
Постоял, позырил. Ну, бери резче, дёшево раз.
- Ладно, подумаю, - и отвалил.
Ебать мой хуй! Не взял! Это что за издевательство такое? Что за унижение? Ну ты чмо, мужик. Ты не просто чмо, ты петух конченный. Не будет тебе в жизни счастья, помяни моё слово.
- Скока?
Ещё один урод нарисовался. Пиздюк, лыбится. Сразу морду разбить ему захотелось. Если так дело пойдёт, брошу нахуй этот мотоцикл. Одни проблемы с ним. Уроню лучше какого-нибудь лоха - больше денег возьму.
- Десять.
Стоять на своём буду. Хоть десять и дёшево, но мотик левый. Его и за десять по ходу дела не сдашь.
- Десять, говоришь… - вроде как думает. - Ладно, щас пацанов приведу.
Ох ты, блин, ещё и пацанов он приведёт! Нихуя себе струя! Вы смотрите у меня, молодёжь, я стою, смотрю, слушаю, а потом нервничать начинаю. Хотите, чтобы я нервничать начал?
Парень ещё двоих привёл. Таких же недорослей. Те опять спросили цену, опять многозначительно стоять начали, смотреть.
- На ходу хоть? - спросил один.
- На ходу. Только бензина нет.
- Ну, - руками разводят, - раз бензина нет, скидывать надо. Давай за семь.
Типа я вообще тупой. Бак заправить - стольник, а я на три штуки скидывать должен. А, хер с вами!
- Бери за семь!
Опять думают. Да что за дела, ёпэрэсэтэ?!
И за семь не взяли. Отошли, поблуждали, потом вернулись минут через пять.
- Слушай, мужик! - мнутся, топчутся. - Семи нет у нас, только пять набрали. Отдавай за пять.
Теперь моя очередь подумать. Или хотя бы сделать глубокомысленный вид. Я вообще-то проклял уже всю эту барахолку, и задаром отдал бы этот мотоцикл, но надо же показать, что мне тяжело с ним расставаться.
- Да хороший же мотоцикл, пацаны! - восклицаю. - Совершенно нулячий. Муха не срала. Просто деньги позарез нужны, в семье трагедия, продавать приходится.
- Да понимаем, - кивают они. - Но ты нас тоже пойми. Когда есть бабло - оно есть, а когда нет - его нет.
- А, ладно, - типа, решился от сердца оторвать. - Забирайте!
Молодняк обрадовался, в карманы полез. Торжественно отсчитали мне пять штукарей. Я не менее торжественно передал им мотоцикл.
- Пользуйтесь! - и ручкой широкий жест сделал.
Ну что, Киря, идут дела потихоньку. Кто ты был неделю назад? Зэк вонючий. А теперь свободный человек, и лавэ на кармане имеется. Нет, дела делать можно! И жить можно! Всё возможно в этом мире, всё. Главное найти точку равновесия. Главное, выработать правильное отношение к жизни.
После столь удачной сделки в душе моей алым пламенем запылало умиротворение. Как-то всё не так уж надрывно показалось, проще. Захотелось выпить. Причём не пойла, а чего-нибудь хорошего. Коньячка захотелось.
В палатке, где готовили шашлык, отыскался и коньяк. В малюсенькой бутылочке, сто пятьдесят грамм всего. Я когда садился, таких ещё не продавали. Ну что, не просто же так коньяк лакать. Взял шашлык.
Только отошёл к столику, только первый кусок мяса на клык закинул, как меня вдруг кто-то по плечу хлопает. Я оборачиваюсь - мужик. Улыбается, за столик встаёт, глазами искрит радушно. Я к пике потянулся.
- Ну что, коммерсант, - говорит, - с удачной сделкой тебя.
Всё ясно. Щемануть хотят. Не, ребзя, не на того напали.
- Что, Киря, - недоумевает тот. - Не узнаёшь что ли?
Я опешил немного. Кто тут меня знать может? Смотрю в глаза этому ухарю, долго смотрю, пристально, и вижу - что-то знакомое в них, но узнать нет сил. Хотя понял, что как-то эта морда с зоной связана.
- Да Славка я! - воскликнул недоумевающий мужик. - Славка Топорев. Топор.
Потихоньку светлый образ этого Славки стал ко мне возвращаться. Был такой в колонии, был. Года на два раньше меня освободился. Сидел, насколько помню, за разбойное нападение. В больших авторитетах не ходил, но где-то там в свите вертелся. Так, обыкновенная зоновская мразь. Я за всё время на зоне и парой слов с ним не перекинулся, а тут вдруг такая тёплая встреча. Я не люблю, когда меня прошлое настигает. Да ещё таким неожиданным образом. И с чего это он подвалил ко мне?
Сходив к палатке, Топор вернулся с порцией шашлыка и бутылкой водки. Я от водки отказывался, но за встречу пятьдесят грамм всё же пришлось выпить. На меня опустилось напряжение - подозрительно всё это. Мы хоть и вместе сроки топтали, но у этой публики друзей не бывает. Ради денег любого на перо посадят. Я осторожно оглядывался по сторонам - нет ли с ним кого.
- Просто удача, что ты мне попался, - говорил улыбающийся раскрасневшийся Топор, когда его бутылка наполовину опустела. - Ты не поверишь, какая удача! Я тут дельце одно проворачиваю, и человека не хватает. Надёжный нужен, проверенный. А тут ты! Идеальная кандидатура.
Я по граммам тянул свой коньяк. Почему-то прислушивался к болтовне Топора.
- Что за дело? - спрашивал.
- Да-а, ерунда. Попросить человека, чтобы баблом поделился.
Я поморщился.
- Да знаешь ли… - говорю. - Я после зоны правильным стал. К тому же в деньгах особо не нуждаюсь.
Топор на мои слова минут пять ржал.
- Правильным? - сотрясал он плечами. - Хочешь сказать, ты этот мотоцикл честным трудом заработал? Ой, Кирюха, юморист ты!
Я молчал.
- Ты на эти пять штук всю жизнь прожить собрался? - продолжал он. - Не смеши. У тебя же кроме них нет ничего. Правильно?
Ну, кое-что есть. Хотя, конечно, немного.
- А здесь реальные деньги поднимешь. Ну, как реальные. Не миллионы конечно, но на первое время хватит.
- Сколько мне отойдёт?
- Сто. Не меньше.
- Лёгкое дело, говоришь?
- Да вообще плёвое. Я тут с одним корешем скоординировался. Третий нам нужен. Ты в самый раз годишься.
И я задумался.
Думал, думал, а потом взял и согласился.
Ближе к вечеру на грязнющей, разбитой "копейке", которую Топор купил здесь же, на барахолке, за какие-то гроши, мы причалили к некой лыжной базе под поэтическим названием "Дубки". Там Топор снял один из домиков, и мы завалились в этом холодном и крохотном срубе спать.
Дело намечалось на следующий день.
ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ
- Солнце красит майским светом, - голосил Топор, расхаживая в пятидесятисантиметровой зоне между кроватями, - стены древнего Кремля.
Я не спал давно, но, открыв глаза, потянулся и зевнул, как будто только очухался.
- Просыпается с рассветом, - взглянул он на меня и сделал одобрительную гримасу, - вся советская земля.
- Сколько времени? - спросил я, перемещаясь в сидячее положение.
- Пол-восьмого, - отозвался Топор. - Надо за час собраться, перекусить. Скоро человек приедет, тронемся.
- Что за человек хоть?
- Нормальный человек. Уважаемый. В общем-то, это он меня подтянул, так что он как бы за главного. Если крутого будет из себя лепить, внимания не обращай. У нас с тобой здесь свой интерес. Бабки срубим и попрощаемся с ним.
Так, что-то мало обнадёживающе звучит. Когда слышу такие предупреждения, надо ждать напряги.
- Киря, ты случаем не националист? - спрашивал Топор, причёсываясь у зеркала.
- А что? - отозвался.
- Я к чему это: ты к азербайджанцам как относишься?
- Твой человек - азербайджанец?
- Да. Это проблема?
Только азера на мою голову не хватало! Хотя какая мне нахер разница?
- Нет, - ответил. - Мне пофигу.
- Вот и отлично!
Я стал одеваться.
- Где тут столовка-то? - спросил.
- Здесь нет столовки, - ответил Топор, - так перекусим. Я захватил кое-что.
За утренней трапезой, состоявшей из батона, палки колбасы и баллона пива Топор вкратце поведал мне детали предстоящего дела. Поедет по трассе человек, объяснял он, вредный человек, гнилой человек. Не человек, а говно. Но как часто бывает в несправедливом подлунном мире у этого говна немеренно бабок. И вот сегодня он, говённый этот человек, нарыв на теле трудового российского народа, повезёт на тачке кучу денег. Прозорливый Топор вместе со своим уважаемым и не менее прозорливым азером, который пас этого нехорошего нувориша вот уже почитай год, узнали маршрут продвижения человека-говна и определили точку на трассе, где просто пиздец как удобно устроить на него облаву. Денег обсиженный мухами и опарышами кусок говна повезёт ориентировочно (в этом месте Топор задумался) тысяч триста (это типа по сто на троих, типа по-честному, снимаю с ушей лапшу), поэтому просто грех не экспроприировать данную сумму на нужды простых и не избалованных земными радостями ребят.
- В однёху что ли бабки повезёт? - поинтересовался я.
Нет, объяснял прозорливый Топор, повезёт с шофёром. Который может быть вооружён. (Мне это очень не понравилось). Но ведь и мы не из палки струганы! Мы ведь тоже ого-го какие хитрые да ловкие!
- Что, стволы будут?
Ну конечно, ёпэрэсэтэ. Мы лохи что ли без стволов на кабана ходить? Будут стволы, верещал Топор, причём надёжные, незасвеченные. Анвар их уже везёт. Тормознём человека-говно, попросим у него денег - если не захочет отдавать, немного пошмаляем. Так надо, братан, так надо. Мы тоже люди, мы тоже любим. Что мы, счастья не достойны?
- Да уж, - мрачно бормотнул я. - Каждый ублюдок достоин счастья.
Вот, правильно, Киря! Верная сентенция, точный взгляд на жизнь. Эх, братела, как я рад, растрогался Топорёнок, что ты нам встретился, умный такой да красивый! И чего бы только без тебя мы делали, неучи тупорылые. Ты вообще-то особо не волнуйся, стрельбы не будет. Потому что говённый тот человек - редкостное ссыкло, а шофёр его, у которого вроде бы может быть ствол, а вроде бы может и не быть, он ссыкло ещё более редкое. Потому что сладкий мальчик, потому что жизни не знает, да просто потому что он наши рожи увидит и обосрётся. Ну что, убедительно?
- Слов нет, - кивал я. - Успокоил, утешил.
- Вот и ладно, - хлопнул меня по плечу Топор. - Слышу, машина подъезжает. Это не Анвар ли прибыл?
Он выскочил из домика, я продолжал сидеть на кровати. Вот так впёрся ты, Киря, по самые помидоры! Дело-то оказывается с мокрыми разводами! Ай-яй. Не съебаться ли пока не поздно?
За дверью слышался разговор, раздались шаги. Топор в сопровождении гладко выбритого черноволосого мужчины в очках вошёл в комнатёнку. Внешность Анвара меня удивила: он был одет в хорошее зимнее пальто, из-под которого пробивался тёмно-синий галстук в алую крапинку, кепку из дорогого меха, приличную обувь. Лицо Анвара поражало своей интеллигентностью. Самым неожиданным оказалось то, что он вовсе не стал бычиться, а, широко улыбнувшись, радушно приветствовал меня.
- Кирилл, насколько я понимаю, - протянул он руку. - Очень приятно.
Я ответил на рукопожатие.
- За него ручаюсь, - бормотнул Анвару Топор. - Срок вместе топтали. Он за убийство парился.
- Хорошо, хорошо, - поспешно закивал головой азербайджанец, словно ему было не совсем приятно слышать про зону и сроки. - Ну что же, господа, если вы готовы, то прошу на выход. Дело не ждёт.
Машина у Анвара оказалась поприличнее, чем у Топора - "Шкода", хотя и не новая. Он уселся за руль и без дальнейших объяснений тронул. Я полез в "копейку".
Ладно, не надо себя пугать раньше времени. Может, ничего страшного и не будет. Тормознём человека, собъём бабки, поделим. Вот только если мне меньше ста штук достанется, тогда, ребята, я за себя не ручаюсь. Тогда вы меня обидите крепко.
А может, чувак тот вообще по другой дороге поедет…
Я косился на Топора, ожидая каких-то комментариев к происходящему, но тот вёл машину молча и напряжённо. Был бледным, суетливым и на меня старался не глядеть. Ну, хули, кто же знает, в какой момент очко сыграет. Гляди-ка, бодрился, хорохорился, а сам конкретный напряг словил.
Я вдруг о сестре подумал. Где же ты теперь, Сулико, в каких далях? В каких конурах и помойных ямах хоронишься? Что же тебя, суку этакую, заставило родного брата кинуть? Мало того, что из-за тебя он сел, так ты его ещё и после зоны не дождалась, продала квартиру. Разве так родные люди поступают друг с другом? Дура ты безмозглая, что же тебе не жилось нормально?
Образ сестры почему-то размягчил, я попытался отогнать его. Нельзя сейчас делаться мягким, не тот момент. Что за стволы хоть, почему не показали? Они есть вообще? В рабочем ли состоянии? А может, мне и не дадут ствол? Может, всучат рогатину и скажут: иди, тормози легковушку с бизнесменом.
Ссукабля, в оба смотреть надо! Дело сделаем, а напарнички меня грохнут. Всё возможно, всё. Лишь бы ствол получить, лишь бы ствол. Там уж я ни тем, ни другим просто так не дамся.
Ехали около часа. На абсолютно пустом участке трассы Анвар съехал на обочину в разраставшийся лесок и остановился на небольшой полянке. Топор тормознул рядом.
Человека мы ждали уже часа два. Анвар топтался на обочине и на каждую появлявшуюся на горизонте машину с суровым видом наводил небольшой, такой же элегантный как он сам, бинокль. Машины появлялись нечасто, видимо дорога эта особой популярностью у водил не пользовалась. Несколько раз он кому-то звонил, но, судя по нежному голосу, отношения к нашему делу эти разговоры не имели.
Мы с Топором болтались у "копейки", время от времени залезая в неё погреться, - было морозно. В такие моменты Анвар нехорошо косился на нас: посидев пару минут, мы снова выползали на воздух.