– Меня родители бьют, – жалобно сказала Иришка, её глаза увлажнились. – А всем всё равно, – добавила она, всхлипнув.
Соня смутилась. Когда Иришка увязалась за ней, художница решила просто не обращать на неё внимания. Теперь ей стало стыдно.
– Бьют? – переспросила Соня.
– Ага! – радостно ответила Иришка. – Больно-больно.
– Почему тогда ты так радуешься?
– Я… Ты со мной снова говоришь. Мне нравится, – Иришка замялась.
– И как тебя бьют? – спросила Соня строго.
– Никто не бьёт меня. Это я просто так сказала.
Марк шёл на некотором расстоянии от девушек. Он слушал их разговор. Он выжидал. И он, конечно, заметил, когда Иришка попросила Соню подождать её и побежала в заросли дикой малины. Иришка вслух рассуждала о собственной неловкости и спрашивала себя, как могла проглотить любимую серёжку.
Соня фыркнула и пошла вперёд. А Марк последовал за Иришкой. Предвкушение власти манило. "Сейчас она попадётся!" В кармане лежала Иришкина ложка, и об неё позвякивала серьга. Ночью Марк от нечего делать стащил Иришкину ложку. А незадолго до обеда обнаружил в траве её серёжку.
Иришка сидела на корточках и ковыряла палочкой свои какашки в поисках серёжки, когда услышала шаги позади себя. Обернулась – Марк. Он стоял и нагло улыбался, смотрел на неё сверху вниз.
– Поднимись.
Она послушно встала. Перед ним она робела.
Он толкнул её, и она спиной прислонилась к стволу массивной сосны. Он положил руку ей на шею и поцеловал, грубо, в губы. Иришка вздрогнула и ответила на поцелуй.
Марк заржал и оттолкнул её. Она упала на землю и больно ударилась.
– Дура! – бросил он ей, фыркнув.
Марк достал из кармана серьгу и кинул Иришке, как в фильмах бросают монеты дешёвым проституткам, пнул девчушку и ушёл. Её унижение доставило Марку удовольствие.
Он, окрылённый собственным успехом, шёл вдоль берега. Птицы с любопытством слушали песенку, которую он насвистывал. Меж деревьев Марк заметил обнажённую девушку.
"Тая", – догадался он.
Но Тая – зверь опасный. С ней лучше не шутить.
Марк осторожно, чтобы Тая не заметила, отошёл и повернул к катамаранам.
Он не видел, как её босые ноги ступили на скользкие камни. Их обожгла холодная вода. Тая поёжилась и инстинктивно втянула голову в плечи. Струйки "пламени" взлетели от пят к коленям, обожгли икры…
Тая оттолкнулась от дна и поплыла. Весь мир пропал для неё, исчез, а пустоту заполнил тот мир, что прятался внутри неё самой. Тая наслаждалась преображённым пейзажем. А её внутренний мир, вырвавшись наружу, разворачивался, захватывая всё больше пространства, и она плыла, каждым движением возвращаясь в себя. Тая закрыла глаза: на маленьком пустом острове на камнях сидела девочка.
Тем временем Эд понял, что остался один. Он тайком порадовался этому. Теперь никто не отвлекал его глупыми разговорами, не разглядывал его втихаря от скуки. Он побрёл вдоль берега по песчаной кромке, далее – по россыпи камешков-слёз. Волны перебирали их. В очередной раз волна накрыла берег, лизнув резиновые сапоги Эда, и его взгляду открылся маленький патрон.
Он наклонился, поднял находку, повертел в руках: нестреляный, проржавел и покрылся зелёной слизью. Эд осмотрелся. Опустил патрон в карман. В глазах его сверкнули искры, тело налилось энергией, и он почувствовал внутреннюю тягу: пошёл меж кустарников, через глубокие, по грудь, канавы. Стоп! Внимательный взгляд. Ничего особенного?
Внутреннее волнение возросло. Всё же что-то пряталось здесь, меж изъеденных мхом деревьев, под слоем листвы и хвои, в густых зарослях багульника или под стройным станом пижмы…
Нашёл! Узкая щель в основании пригорка.
Эд ринулся к ней, раскопал руками. Крышка? Раскидал почву и корни… Земля забилась под ногти, въелась в кожу. Нет, не крышка – люк.
Эд не захотел останавливаться. Остров открывал ему, обычному шестнадцатилетнему парню, своё сокровище, доверял тайну…
Эд ухватился за ручку. Ржавый механизм сдался не сразу, но сдался. Могильным холодом повеяло из чёрной подземной норы.
Эд вздрогнул, ему вдруг стало страшно. Холод пробрал его до костей. Эд отошёл. Он чувствовал на себе пристальный взгляд.
Только чей? Его проверяют? Нет, он не хотел видеть того, что прячется в старом бункере.
И Эд побежал…
Когда команда погрузилась на катамараны, когда вёсла впились в илистое дно, когда Тая бросила прощальный взгляд на остров-подкову и мысленно сказала ему "до свидания", остров наблюдал за ними.
Сокровищем сохранил остров свой тайный бункер и первый поцелуй рыжей девочки.
Эд грёб с двойным усердием – он никому не сказал о находке. Он хотел как можно скорее уплыть, убежать… Всю дорогу ему мерещилось, что руки его в чёрной земле, что он так и не отмыл их после бегства. И что земля стекает с них ржавыми каплями крови. Он окунал кисти рук в воду, но страх не проходил.
Тот, с кем Эд столкнулся на острове, теперь улыбался ему в спину.
Катамараны причалили к родным берегам, когда окончательно стемнело и небо заволокли чёрные тучи. Они гудели и ворчали.
– Вот тебе и белые ночи! – с сожалением сказала Соня, ступив на берег.
Казалось, напряжение сгустилось настолько, что небо вот-вот треснет или расколется на части. А оно вместо этого продолжало гудеть.
Эд спешно слез с катамарана. Оказавшись на берегу, он обернулся и внимательно посмотрел на воду. Острова видно не было. И Эду стало стыдно, что он испугался какой-то глупости. Эд даже себе не мог объяснить, чего именно испугался. Он посмотрел на свои пальцы – чистые, без крупинки грязи.
"Да что это со мной?" – подумал Эд.
– Как раз к ужину! – услышали прибывшие добродушный голос дяди Гены.
Во время ужина небо перестало бурчать. Но чёрные тучи остались кружить хороводом вдов. Ветер унесся прочь, и они грузно нависли над головами. Оказавшись на берегу, Иришка неловко пересекла Марку путь и улыбнулась обслюнявленными губами. Марк покрутил пальцем у виска. А Иришка хихикнула и убежала в палатку.
– Ты, кажись, ей нравишься, друг, – Кирюха легонько толкнул его в бок локтем. – Не упускай, завидная невеста, – и Кирюха прыснул от смеха.
Марк резко ударил Кирюху под рёбра, и, когда тот склонился, прижав руку к животу, обхватил его шею. Кирюха вывернулся, отскочил на пару шагов, хрипло крикнул: "Тили-тили тесто! Жених и невеста!" – и дал дёру в лес. Марк погнался за ним.
Гриша пошёл к костру. Эд направился к котелку с едой.
Тая и Соня зашагали к своим палаткам. Иришка наблюдала за Марком из-за дерева. Вроде пряталась. А когда он углубился в лес, надулась и уселась на лавку у костра.
Минут через пятнадцать ужин был в самом разгаре: на грубо срублённом столе котелок с похлёбкой, другой – с чаем, и пирамида яблок на полотенце.
Марк подошёл, когда Гриша уже помыл тарелку, а остальные ещё сидели за столом. Кирюха присоединился, когда за столом остались только Иришка и Марк.
– Попляшешь ещё у меня! – устало пригрозил Марк Кирюхе и потёр глаза.
Отужинав, ребята переместились к костру. Расходиться не хотелось. Слишком много впечатлений принёс уходящий день.
– Занесло нас с тобой, Геночка, – тётя Настя положила голову на плечо мужу. – Поверить не могу – мы летом на Севере!
Тётя Настя и дядя Гена не гнались за идеей посетить именно Карелию. Просто подвернулся случай для семейного похода, и они его не упустили. Бывшие походники, они давно хотели приобщить дочерей к романтике кочевой жизни. Но старшая – модница Маришка – в последний момент улизнула, сказавшись больной, и теперь во всю отрывалась с друзьями в свободной квартире.
– А я хотела в Карелии побывать, – сказала Иришка, видя грустные лица родителей. Её громкий голос достиг ушей каждого. – У меня одноклассники такие фотографии в Интернет выложили! И столько рассказывали всего, интересного-преинтересного.
Марк подкрался со спины и с силой толкнул Иришку. Та пискнула и упала на землю. Кирюха прыснул от смеха. А Марк заржал в голос.
Ириша поднялась, отряхнулась и обвела всех обиженным взглядом:
– Злые вы. Я до похода в лагерь ездила – думала, что тут лучше будет! А тут – хуже.
– Ты зачем её толкнул? – "налетела" на Марка тётя Настя. Её глухой голос терялся в порывах ветра.
Гриша схватил коренастого Марка за шкирку.
– Допрыгался, кузнечик, – прозвучал спокойный Гришин приговор, и он, придерживая сопротивляющегося Марка за шкирку и пиная коленом под зад, отвёл его в сторону.
– Дорогая, Гриша во всём разберётся. Это всего лишь детские игры, – сказал тёте Насте супруг и повёл любимую к костру.
– Да, что-то я погорячилась, – согласилась с ним тётя Настя.
Эд видел в Грише инквизитора, ведшего язычника Марка на костёр.
Внутри заскрежетало, защемило, как при запуске старого механизма. Эд понял, что всё происходящее уже отпечаталось в далёком прошлом и кровью предков бежит по жилам, подталкивая из рода в род к повторяющимся действиям.
А Кирюха незаметно проследил за капитаном и Марком. Минут через пятнадцать вернулся Гриша. Пришёл и Кирилл – никто не заметил его отсутствия.
Марк появился последним и выглядел серьёзнее обычного. Он наклонился к котлу, чтобы взять добавки и ненароком вторгся в поле зрения Сони.
Сегодня он поразил её своим хладнокровием. Соня понимала, что по всем человеческим законам он не прав. Тогда почему его поступок не вызвал в ней волны справедливого мщения? Если бы Марк толкнул Таю, её бы накрыла волна негодования. Если бы тётю Настю – ярость. А Иришкино унижение вызвало в ней тайное ликование. И Соня даже не испытывала стыда. Прилипчивая, не чувствующая границ девочка получила по заслугам.
Вскоре происшествие смазалось в памяти и ушло за горизонт.
Никто не обратил внимания на то, что Иришкино настроение было особенно переменчивым в этот вечер: то она улыбалась и щёки рдели от кокетливого стеснения, то обиженно поглядывала на окружающих. Она смотрела на Марка и думала, что за его жестокостью прячется настоящее глубокое чувство.
Она оправдывала его и даже жалела: "Бедный, как он страдает, причиняя ей боль!.." Жалость сменялась обидой: "Он совсем на меня не смотрит!" А обида – злостью: "За что он со мной так?" Глубокие чувства – не оправдание. И тут же опять начинала жалеть его, а себя ругать за плохие мысли.
– Марк, а ты как надумал идти с нами в поход? – спросила Тая.
Костёр трещал дровами и объединял вокруг себя членов команды.
Тянуло на тёплые беседы. И даже громогласное небо не разрушало уютного мирка в ореоле костра.
– Мне друг рассказывал, как они по Карелии путешествовали, – сказал Марк. – Я после его рассказов и загорелся. Карелия их тоже нерадушно встретила – дождём и ветром. У них там даже палатку одну унесло. Но это фигня всё – закрепили плохо. Он мне много баек травил. Но вот что поразило меня больше всего: они вшестером уезжали – маленькой такой компанией, все свои. А вернулись впятером.
Костёр полыхнул, дрова в такт танцам пламени затрещали. Гриша потянулся к котлу за чаем.
– Как же впятером? – не поняла Сонечка.
Гриша вернулся в исходное положение, привычно приобнял Таю.
– Так и вернулись! Представляете, плывут они, значит, по речке. Она относительно спокойная, без порогов. Мосты над ней встречаются каждые пятьсот метров. Когда-то жизнь там бурлила, а теперь даже редкой машины не увидишь! И тут один из них – паренёк, молодой такой, встал на катамаране… Ну, все удивились: стоит, молчит, на воду смотрит. А все – на него. Ну, знаете, если взять нужно чего или перейти на другое крыло, он бы пошёл, а тут – стоит и, как загипнотизированный, на воду смотрит. Хотел его мой друг окликнуть – не успел рта раскрыть, как паренёк тот – раз, и солдатиком в воду! Сомкнулась над ним вода, – и всё. И невидно. И неслышно. Пропал. Карелия жертву себе взяла. Я слышал, любит она кровавую дань!
– Да быть такого не может! – Тая рывком приподнялась, но совладала с порывом и заставила себя сесть. – А тело как же? Они что, его не искали даже?
– Почему не искали? Искали! И бригады специальные искали, и ребята сами. Только толку от этого? Я слышал, что здесь земля особая и энергетика особая. Друг мой говорит, что энергия Земли так в этой местности сходится, что открывает порталы в другие измерения!
– Это как? – недоумённо спросил Кирюха.
– А так – провалился он в другой мир.
Эд задрожал от страха.
– Да выдумки это всё! Вы на лицо его самодовольное гляньте! Врёт и не краснеет! – закипела Тая.
– Да ладно вам спорить, – Кирюха дружески хлопнул Таю по плечу. – Даже если Маркуша не наврал…
– Ты кого Маркушей назвал! – перебил Кирюху Марк. – Тебе напомнить кто тут кто?!
– Успокойся, Марк! – рявкнул Гриша.
– Но…
– Тихо. Тебя не перебивали. Рот закрыл – и слушай. Или мне за скотчем пойти? – просипел Гриша.
– Не надо ни за чем ходить, – насупился Марк и жестом показал Кирюхе, что тому конец.
– Я продолжу, – Кирилл подался вперед. – Так вот, если даже Маркуша правду сказал, его история – ничто по сравнению с той, что знаю я!
Кирюха покосился на Марка и чуть не засмеялся. Он-то видел, как совсем недавно Гриша оттащил Марка за ближайший холм и как дерзкий наглый Марк, боясь наказания, расплакался. Гриша даже говорить ничего ему не стал, махнул рукой, прорычал что-то неразборчивое и ушёл.
Кирюха подавил смешок, ему так и хотелось сказать, что Марк из хозяина положения давно превратился в раба. Но он сдержался и начал рассказывать свою историю:
– Так сложилось, что я какое-то время в секретном архиве работал и наткнулся на информацию по специальной экспериментальной клинике. Располагалась она в Карелии. Там в советское время ставили эксперименты над людьми. Не просто эксперименты – а особо опасные… Испытывали новые инфекции и работали над мутацией генов, чтобы создать устрашающее оружие. Там настоящих монстров делали. Через какое-то время – я уже в архиве не работал – меня эта клиника – хех, настигла. Ну как услышал от друзей, что они путешествовали и наткнулись на остатки постройки советского образца… Постройка заброшена, разорена. Но всё же сохранила дух величия. И они – надо же было додуматься! – забрались в неё. Любопытные! Как удержаться от соблазна? Не заметили, как наступил вечер. А они меньше половины комплекса этого облазили! В ночь плыть по бурным речкам да по порогам – самоубийство. Раскинули они, значит, палатки. Костёр развели – нужно же ужин приготовить. А пламя – зеленоватое… И не потрескивает костёр, как обычно, а шипит.
Тут костёр предательски хрустнул. У Сонечки по рукам побежали мурашки. Сноп искр взмыл в небо.
– А со стороны постройки – то ли вой, то ли стоны. Ребята – друзья мои – испугались, конечно. Да и как тут не испугаться? – Передние резцы у Кирюхи выступали, глаза он сощурил, отчего стал похож на бобра, даже не на взрослого бобра, а на маленького бобрёнка. – Решили, что нужно посмотреть. Им-то за деревьями здания не видно – сидят себе в неведении. Собрались – разделились пятьдесят на пятьдесят. Половина за лагерем смотрит, половина – на разведку. В конце концов, может, кому помощь нужна! Но и лагерь без присмотра не оставишь. А то вернёшься – ни лагеря, ни байдарок. Через лес пробираются и понять не могут: вроде в прошлый раз шли минут десять, не больше, и местность ровная, а здесь сплошные препятствия, пригорки всякие. Вышли к другому крылу здания. Получается, они крюк сделали. И вдруг как вспыхнет свет в окнах второго этажа! Они глянули, а там – люди, и здание неразрушенное – новенькое, работа идёт полным ходом. Они поняли, что больница работает! Ребята рванули назад. Сами не помнят, как добрались до костерка… И тут ещё один сюрприз. Та часть команды, что оставалась у костра, – исчезла… Просто исчезла! Ребята бросились к байдаркам – половины недоставало. Они подумали, что остальные просто ушли на воду. Испугались чего-то и дёру дали. Подстёгиваемые страхом и паникой, ребята, не думая, запрыгнули в байдарки и, несмотря на ночь, несмотря на опасности, ушли водой!
Небо над головами слушателей забурлило и пришло в движение – ветер уносил самые низкие облака.
Соня почему-то подумала, что они на острове одни, и случись что… Нет, она не боялась. Просто как-то не по себе стало.
Перед глазами всплыли заброшенные дома и церквушки, которые она так хорошо рассмотрела с баржи. Вдруг сумеречная ночь преобразит их?
– Пропавшую часть команды они больше не видели, – продолжал Кирюха, придавая голосу замогильные нотки. – Скорее всего, моих друзей спасло то, что они передвигались. Их просто не удалось схватить. А тех, кто сидел у костра, наверняка забрали на опыты. Их, конечно, не нашли. И на карте никаких построек не обозначено.
"Вот и мы сидим у костра – лёгкая добыча", – с тоской подумал Эд.
– Мой друг – он возглавлял поход – возвращался с поисковой группой в те места. Но и ему не удалось ничего найти. По приезде выяснилось, что они больны… Вернулись побитые, испуганные и стали болеть. Все… Оказалось, они там вирус какой-то модифицированный подхватили! Представьте, если бы мы сейчас находились на этом острове!..
Эд от страха икнул.
Тётя Настя спрятала руки в рукава, и дядя Гена покрепче обнял её. Гриша вообще не слушал. А вот впечатлительная Соня испуганно хлопала глазами. Тая, казалось, отделилась от мира: её пространный взгляд обратился к огню.
Никто из присутствующих не знал, какие глубины Таиной души взбудоражили истории Кирюхи и Марка.
– Волки, – произнесла Тая бесцветным голосом. – Здесь, на Севере, водятся волки. Они звереют зимой от голода и морозов. Зимы здесь холодные – лёд сковывает озёра, и волки получают доступ к островам. Они выходят большими стаями… Летом волки добрее. Но они всё рано опасны. Правда, лишены возможности свободно разгуливать по островам. Летом они углубляются в леса на материке, но некоторые стаи остаются на особенно крупных и ненаселённых островах.
– Она о чём? – Марк толкнул Эда в бок.
Тот промолчал.
– О волках, – шёпотом пояснила Ириша и улыбнулась Марку.
– Видишь, они опять дружат, – сказал дядя Гена тёте Насте. – Не стоило волноваться.
– Я приезжала в Карелию однажды, – сказала Тая. В её голосе появились дрожащие нотки. Она говорила и покусывала нижнюю губу. – Четырнадцатилетняя, я приехала с лагерем. Одна девочка – моя близкая подруга…
– Подруга? – тихо, так, чтобы слышала только Тая, переспросил Гриша.
Он знал, что Тая общительная. Но ни об одной из девушек, с которыми общалась, она не отзывалась как о подруге. Тая не отреагировала на вопрос. Эд сразу понял, что Тая говорит о себе самой. Он хотел сказать, но робость стеной встала перед ним. Он чувствовал огромное расстояние между собой и остальной командой.
– Она… Хм-м… Она была очень весёлой и хорошей, – продолжала Тая. – Однажды, после того, как запланированный на тот день маршрут остался позади, часть команды решила пойти на соседний остров – собирать чернику.