Да, что она может понимать в наших отношениях?! – неожиданно выкрикнула захмелевшая Тоня, пытаясь повиснуть на мне, но я ее оттолкнул и собирался встать из-за стола, чтобы уйти с Кларой, но Клара тоже оттолкнула меня от себя, когда я попытался взять ее за руку, а Тоня тут же повалилась передо мной, и ухватив меня за ноги, отчаянно зарыдала.
Это просто безумие какое-то, – пробормотал я, стыдливо встречая любопытные взгляды Леллямера, Клары, Ивана Матвеевича и Сони.
Тонька, ты дура, – сказала Соня, привстав с колен Ивана Матвеевича, и как-то быстро, по-деловому, подняла Тоню и усадила на колени к Леллямеру.
В это время Клара встала и попыталась выйти из комнаты, но я преградил ей путь к выходу.
Клара, пожалуйста, не обижайся, – попросил я, – мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы найти Иду!
Так Ида что, пропала?! – воскликнул протрезвевший Леллямер, – тогда какого хрена мы здесь сидим?! И почему вы сразу не сказали?!
Он мигом спихнул Тоню со своих коленей и встал, подойдя к нам:
– Надо идти!
Естественно! – заулыбался Матвеич и встал, покачиваясь, из-за стола.
Это с вами? С алкоголиками?! – возмущенно прошептала Клара.
Ну и пусть мы алкоголики, – глубоко вздохнул Иван Матвеевич, как-то стыдливо разглядывая себя и свой старый свитер, – все же у меня очень богатый жизненный опыт!
А я вообще прирожденный следопыт! – засмеялся Леллямер, надевая кожаную куртку.
И что же вы предлагаете?! – спросила Клара, накидывая на себя норковую шубку.
Она ведь уехала от вас на машине?! – сделался серьезным Леллямер. – Значит, надо обратиться в центральное управление ГИБДД и узнать были ли на дорогах аварии с ее участием, номер и марку машины вы, наверняка, помните?!
Хорошо, пойдем, – Клара неожиданно нежно взяла меня, уже успевшего накинуть куртку, за руку, и мы все вышли из общежития, оставив Соню успокаивать все еще рыдающую Тоню.
У тебя что-нибудь было с ней? – шепнула мне по дороге Клара.
Было, но давно прошло, – шепнул я.
Пьяный Леллямер подмигивал мне из-за плеча Ивана Матвеевича и приставлял к его голове из двух своих пальчиков рожки.
Опять шел дождь со снегом, и было совсем непонятно, зима ли это?! И не сошла ли природа с ума, как, впрочем, сходят иногда с ума все люди?!
Глава 14
Как олигофрены становятся мужьями.
история Иды глазами
олигофрена-эксцентрика
Уверенно следуя указаниям собственного разума, я кажется, наладил отношения с собачкой, хотя очнулся я, как в космическом бреду, довольная псина лежала на мне, как на собственном лежаке! Мне же стоило больших трудов уговорить ее слезть с меня. Потом я опять покормил ее мороженым мясом и с удовольствием набрав полную ванну воды, залез туда, набросав прежде немецкого стирального порошка. Как я успел прочесть на коробке, порошок хорошо отстирывал любую шкуру, поэтому я еще помыл в порошке и собачку.
Псина недоверчиво рычала, но все же слушалась.
Затем как следует вытер волосы, причесался, привязал к ее ошейнику бельевую веревку вместо поводка, и решил сходить к своей Рыжухе, поскольку долго ждать ее предков становилось уже невыносимым.
Выйдя из дома с псиной через входную дверь, закрытую на английский замок, я тут же натолкнулся на здоровенного охранника в камуфляжной форме.
А вы кто будете?! – с подозрением поглядел на меня он.
А я ихний родственник, – улыбнулся я, поглаживая псину.
Значит Альма уже привыкла к вам, – вздохнул облегченно охранник, глядя как Альма лижет мне руки.
Еще бы! Да и как ко мне не привязаться, ежели я почти полхолодильника мяса ей скормил, – похвастался я.
Простите, а каким родственником вы им доводитесь, – с некоторым сомнением поглядел на меня охранник.
Мужем ихней дочки, – весело подмигнул я охраннику.
И вы работаете в милиции?! – спросил он, разглядывая мою форму.
Уже, кажись, не работаю, – засмеялся я, почесывая Альму за ухом.
Что ж, у богатых свои причуды, – усмехнулся охранник и открыл мне для прохода железные ворота.
И только в этот момент, оглянувшись назад, на домину, я увидел на нем цифру 99, как во мне все сразу зачесалось от нервов, так как домишко моей Рыжухи был не 99, а 66, просто в темноте я перепутал ихние номера.
Впрочем, через минуту меня уже догнал этот детина, и так уцепился за мою руку, что я от страха зажмурил глаза, хотя Альма зарычала на него, по-видимому, заступаясь за меня.
Ну, что вам еще, – пробормотал я, уже мысленно прощаясь со своей Рыжухой.
А вы бы не могли перед хозяином замолвить за меня словечко, – доверительно прошептал детина.
Угу, – улыбнулся я, хотя и не знал, о чем он мне говорит.
Ну, чтобы он сделал меня начальником охраны, – еще тише прошептал детина.
Угу, – кивнул я и увидел, что он протягивает мне три сотни долларов.
А знаешь, сколько у меня у самого денег? – похвалился я и показал увесистую пачку сотенных долларов своей Рыжухи.
Ну, если мало, – поморщился детина, – возьми тогда еще, – он протянул мне еще семь бумажек по сотне, – так вы поможете?
Угу, – я невольно похлопал его по плечу и взяв у него денежки, пошел с Альмой подальше от греха, как и от этого домишки, а денежки, которые он мне отдал, кинул в шапку нищему, сидящему возле автобусной остановки. На радостях нищий даже расплакался.
Чем меньше собачка, тем больше усрачка! – заржал я, изобразив на прощанье нищему лошадь, и прыгнул с Альмой в отъезжавший автобус.
Как назло, в больницу меня с Альмой не впустили, поэтому пришлось привязать ее к дереву, как столб торчащему во дворе больницы
Юрий Владимирович Пончаков, муж вашей сестры, то есть врач вашей жены, – сконфузился врач.
Он был высокий, с солидным брюшком и в очках в золотой оправе, а лоб его украшала небольшая залысина.
Чуть приблизившись к нему, я сразу почувствовал запах перегара, и мне как-то сразу стало тепло и приятственно, будто я встретил своего близкого приятеля.
Ну и как там больная, то есть моя жена? – сконфузился в свою очередь я.
Больная хорошо ссыт, то есть, спит, ест и пьет, – сконфузился Юрий Владимирович, – в общем, сами увидите, – и весело схватив меня под локоть, повел по коридору.
Как?! Вы без тапочек?! – удивленно остановился Юрий Владимирович, разглядывая мои грязные сапоги.
Да, ладно, доктор, не такие уж они и грязные, – махнул я рукой.
Да, как ладно, меня же жена заругает! – расстроился Юрий Владимирович.
А при чем тут ваша жена?! – удивился я.
А притом, что она главный врач этой больницы, – шепнул он.
Ну, тогда конечно… – вздохнул я и сошел вниз за тапочками.
Внизу, в раздевалке, шла бойкая торговля целлофановыми пакетами, которые и назывались тапочками, потому что их надо было натягивать на обувь, а сверху еще и обвязывать специальными резинками.
Ну, вот, теперь порядок, – улыбнулся Юрий Владимирович, разглядывая на моих ногах целлофановые пакеты, обвязанные резинками.
Ну, насчет порядка не знаю, а придумано хитро, – усмехнулся я и пошел, ведомый Юрием Владимировичем в палату моей Рыжухи.
Она лежала совсем одна в отдельной палате у окна, с приподнятой на тросике левой ногой в гипсе.
Это ваш муж, – прокомментировал мой приход Юрий Владимирович и вышел из палаты.
От смущения я замер возле двери и не мог ничего сказать. Только мысли разные в голове крутились, "прогонит – не прогонит", "полюбит или к черту пошлет".
Подойди ко мне, – попросила она, и я подошел дрожащей от волнения походкой.
Присядь сюда, – она кивнула на стул, и я присел.
Теперь наклонись ко мне, – попросила она.
Я наклонился и моя Рыжуха неожиданно поцеловала меня и тут же прошептала со слезами на глазах:
После аварии я совершенно утратила память и ты должен мне помочь!
Угу! – удовлетворенно вздохнул я.
Почему у тебя такая ужасная речь, – удивилась она, – неужели ты всегда так со мной разговаривал?!
Угу! – радостно мотнул я головой.
Некоторое время она с задумчивым интересом разглядывала меня, потом улыбнулась и снова поцеловала.
Я знаю, почему в тебя влюбилась, – засмеялась она.
Ну-у-у и почему-у-у?! – вытянул я к ней свою шею.
Потому что ты смешной и безобидный!
Угу!
А еще, ты очень похож на ребенка!
Угу! А Чуватов обзывает меня психом, – пожаловался я.
И тут она снова замолчала. Кажись, ейный интерес возрос ко мне еще больше.
А кто такой Чуватов?! – испуганно прошептала она.
Ну-у-у, это мой бывший начальник, – вздохнул я и почесал затылок.
Ой, Боже, да это все начальники ругают своих подчиненных, – рассмеялась она.
Даже за просто так, ни за хрен?! – удивился я.
Ну, ты и в самом деле, как ребенок, – теперь она смеялась легко и свободно, как птичка в полете, а я вспомнив недавно виденный мною эротический фильм, воспользовался этим, и нырнул рукой под одеяло и делал все, как в кино.
Ой, пожалуйста, не возбуждай меня, – прошептала она, прикрыв глаза, но моя рука продолжала упрямо шевелиться между ее раздвинутых ног, зарываясь все глубже и глубже. Она как будто проникала в сказочную пещеру, где хранятся сокровища, из-за которых сражалось и умирало такое огромное количество мужиков, что у меня у самого мурашки по телу начали бегать.
Потом она притянула меня к себе и долго, жадно и пылко целовала.
Теперь я понимаю, почему выбрала именно тебя, – прошептала она, сжимая мою разгоряченную руку, – потому что ты очень страстный и нежный.
Угу! – согласился я, и она опять рассмеялась.
А ты мне напоминаешь мою мамку, – признался я, держа ее за ручку, – такую же добрую и заботливую!
Да, но это все мужчины неосознанно видят в своих женщинах матерей, как и все женщины, испытывают к своим мужчинам материнские чувства! Кстати, а где твоя мама, кто она?!
Она как-то переела во время обеда и умерла, я еще тогда был очень маленький, – расплакался я.
Прости, если бы я только не потеряла память, я никогда не стала бы тебе задавать этот дурацкий вопрос, – она прижала мою голову к себе, и я затих.
Ты ведь на меня не обиделся?!
Угу!
Она уже нежно гладила меня по головке как маленького котенка.
А ты не знаешь, что с моими родителями? И есть ли они у меня?!
Все нормалек! – я ответил чисто машинально, потому что моя голова лежала на ейной грудке, а еще я чуял, как билося ее сердечко. Оно билося чудно и трепетно, как маленький воробышек, и слыша эти ударчики, я готов был здорово разреветься из-за громаднейшей любви, какую всегда к ней испытывал, но все же сдержал себя, и закусив зубами кулак до крови, через еще одно мгновенье освободил ее левую грудь от больничной пижамы, и присосался к ней как грудной младенец, и весь разрыдался от счастья, уже нисколько не стесняясь своих слез.
Все-таки как здорово, взять просто так и стать ее мужем!
Иногда мне кажется, что я тебя вообще никогда не знала, – говорила она часом позже.
Это у тебя головенку шибко зашибло, – призадумался я.
Да, что у тебя, за язык такой?! Неужели ты всегда так говорил?!
Да, нет, я это так подмурлыкиваю, – улыбнулся я, – просто мне очень нравится быть похожим немножко на олигарха.
Олигофрена, да, – возликовала она и снова привлекла меня к себе.
Извините, – кашлянул сзади нас Юрий Владимирович, – но вам, Ида, скоро будут делать энцефаллограмму мозга, а вам уже кажется, пора, – поглядел он на меня как-то странно и еще почему-то исподтишка мне подмигнул, кивая головою на дверь.
Я вышел из палаты несколько обескураженный вслед за врачом, даже не успев, как следует попрощаться с Рыжухой.
Подождите, – схватил меня за рукав Юрий Владимирович, – прошу вас, не уходите. Сейчас приедет из милиции этот, как его, сыщик.
Сыщик, на жопе прыщик, – засмеялся я, радуясь удачно найденной рифме.
Пожалуйста, – поморщился Юрий Владимирович, – не выражайтесь так в моем присутствии о своем коллеге, вы ведь, тоже, как я погляжу, в органах работаете!
Был, Юрий Владимирович, служил. А ныне пошел вчистую!
Чем же вы питаетесь-то?
Пока жениными деньгами, – честно признался я.
Так вы, значит, альфонс, – удивился Юрий Владимирович.
Да, нет, пока что Тихоном величают, – обиделся я.
Ну, конечно, Тихоном, я просто обознался! – засмеялся Юрий Владимирович и похлопал меня по плечу. – Ничего, сейчас ваш коллега подъедет, допросит сначала вашу жену, потом вас и во всем разберется.
И тут меня пробрала такая дрожь, что я от страха чуть не обмочился.
Где у вас тут очко?! – крикнул я ему.
Пожалуйста, не привлекайте к себе внимания, – шепнул Юрий Владимирович.
Честное слово, Юрий Владимирович, сейчас обоссусь!
Он тут же ухватил меня за локоть и потащил за собой по коридору.
Глава 15
Леллямер выходит на след,
но след исчезает
А почему ты сам не мог догадаться сделать адвокатский запрос в ГИБДД? – спросила меня Клара, когда мы вернулись уже в ее особняк.
Ну, а почему ты тогда не догадалась?! – отвечал я вопросом на ее вопрос.
Клара промолчала и снова нервно закурила. Мы сидели за столиком у бассейна, в котором уже второй час бултыхались Иван Матвеевич и Леллямер вместе с тремя охранницами. Все они были без одежды и громко смеялись. Иван Матвеевич и Леллямер в безумном порыве бросались на охранниц, но те ловко проныривали между их ног и опять от них уплывали.
Матвеич, еще немного и я копыта откину, – дышал как загнанная лошадь Леллямер.
Я тоже, – задыхаясь, отвечал Иван Матвеевич.
Слушай, почему ты издеваешься над моими друзьями?! – шепнул я.
Но они же сами пожелали, чтобы с ними в бассейне поплавали голые девочки, – усмехнулась Клара.
Однако, это уже издевательство, – вздохнул я, глядя, как Иван Матвеевич с Леллямером опять поплыли с вытаращенными глазами за обнаженными девицами.
А по-моему, издевательство просить в гостях для себя девочек, – шрамы опять резко обозначились на ее узуродованном лице.
Мне, кажется, тебя испортила трагедия, – прошептал я, хотя и чувствовал, что делаю ей больно.
Не всякому Господь открывает науку: жить, не имея лица, – прошептала Клара, и я увидел, как из ее правого глаза выкатилась слеза.
Прости, – я сжал ее руки и поцеловал ее шероховатые кусочки губ.
Может Господь сжалится над тобой, и вернет тебе твое лицо, – прошептал я, крепко обнимая ее.
Чуда не бывает, – всхлипнула она.
Сама наша жизнь уже чудо, – вздохнул я.
Пьяные крики Ивана Матвеича с Леллямером, и глупый смех девиц под сводами бассейна создавали какой-то дикий резонанс с нашими мудрыми мыслями – чувствами, и хотелось раздвинуть стены, и куда-нибудь уплыть, улететь вместе с несчастной Кларой.
Завтра нам ответят на запрос, и если все будет нормально и мы найдем Иду, то мы должны жить вместе, – прижалась Клара мокрой щекой к моей шее.
Эх, Клара, душа моя, и почему ты разбиваешь мое сердце?!
Ничего не желаю слушать! Если ты меня любишь, то и сестру мою должен любить!
Что ж, ты из меня хочешь сделать двоеженца?
Ну, почему же, – улыбнулась Клара, – мне ты будешь мужем, а ей любовником.
Честно говоря, я не вижу в этом никакой разницы!
А я думаю, что разница есть, – усмехнулась Клара, – меня ты будешь любить всей душою, а ее лишь из жалости, особо не обременяя своей души.
По-моему, любовь из жалости и является тяжким бременем для души! А твое желание идет от безмерного развращения твоего сердца!
Нет, ты не прав, – прошептала Клара. – Это просто моя слабость, которая легко извиняема! И потом, не всякая вина заслуживает наказания! Для меня потерять сестру – несчастье, а лишиться немного чести – просто маленькая неприятность! И не гляди на меня так!
Ах, Боже ты мой, что же он делает! – заохала Клара, глядя на бассейн, я тоже повернул голову и увидел, что Иван Матвеевич уже овладел уставшей от долгого ныряния охранницей, почти в эту же минуту и Леллямер поймал в свои объятия вынырнувшую перед ним русалку.
Ой, да что же это такое, – Клара так огорченно вздохнула, что я невольно даже рассмеялся.
И ты тоже, животное, – недовольно поморщилась Клара.
А тебе не кажется, Клара, что все живое, имеющее душу, называется животным?!
А ты знаешь, какая разница между человеком и скотом?! – усмехнулась Клара.
Ну и какая же?! – улыбнулся я.
Скот никогда человеком сделаться не может, а вот человек иногда по своей воле становится скотом! – в глазах Клары сверкнули злые огоньки.
А может, тебя просто заела ревность?! – задумался я.
В это время Иван Матвеевич сладострастно замычал и затих в объятьях уже обезумевшей от него женщины…
Ревность к чему?! – спросила Клара, все же стараясь уйти от моего упрямого взгляда.
Ревность к их красоте, к их лицам, – вздохнул я.
Да ну, ерунда какая-то, – попыталась засмеяться Клара.
А что?! Ты думаешь, я не вижу в тебе твоего душевного страдания, происходящего от той самой уродливой маски, что ты носишь на своем лице.
Пожалуйста! Не надо! – Клара уже плакала, а я ее жалел и как ни странно радовался ее слезам.
Господи! Неужели я в душе такой садомазохист!
Ты садомазохист, – прошептала Клара, будто угадывая мои мысли.
Ну, что же, не всем же быть такими честными и добродетельными, – горько усмехнулся я, притрагиваясь к ее рукам.
В этот момент и Леллямер, и его девица заорали оба, как резанные.
Как странно, – поглядела на меня нежно Клара, – ты сказал это в минуту чужого оргазма!
А разве не красив этот чужой оргазм?! – я крепко сжал ее руки.
Однако это уже смахивает на какую-то оргию, – вздохнула Клара.
А не ты ли сама велела своим охранницам раздеться и нырнуть в этот бассейн?!
Нет, ты просто чудовище, – прошептала Клара.
Нет, это ты мое волшебное чудовище, – прошептал я и поцеловал Клару.
Вскоре к нам подошел уже успевший натянуть плавки Леллямер.
Я хотел бы забрать Лизу с собой, если, конечно, вы согласитесь, – неожиданно обратился он к Кларе.
Лиза, ты решила покинуть меня? – удивлялась Клара.
Лиза набросившая на себя халат, обняла Леллямера и улыбнулась.
Да, – стыдливо засмеялась она, – мне очень нравится то, что он делает со мной.
И ты даже не боишься забеременеть?! – нахмурилась Клара.
Ну, я же сказала, что мне нравится то, что он сделал с моим телом, – потупила голову Лиза.
Это все по моему недосмотру, – нахмурилась Клара, – так я растеряю всю свою охрану.
Не волнуйтесь, я вам ее верну! – засмеялся Леллямер.
И на каком месяце? – глубоко вздохнула Клара, – ох, – охнула она.
Я оглянулся, успев заметить, как Лиза одним ударом ребра своей левой ладони в область шеи столкнула Леллямера в бассейн.
Иван Матвеевич поспешил на помощь Леллямеру, но Лиза сама прыгнула в бассейн и буквально через несколько секунд вытащила бездыханного Леллямера из бассейна, и стала ему делать искусственное дыхание, и вскоре Леллямер раскрыл глаза, выпустив из себя приличную струйку воды.
Выходи за меня замуж! – прошептал Лизе Леллямер.