Слово Марго. Помидоры (Красотки, красотки, красотки кабаре!!!)
Прошло два дня, работы поднавалили, я заковырялась на своей доблестной службе как папа Карло, время пролетело, словно пленку кто-то на перемотку поставил: все ходят, рты открывают, говорят, руками размахивают, а что происходит - непонятно. А потом сутки не вылезала из постели - только в туалет, к холодильнику и за новой книжкой - даже к телефону не подходила. На четвертый день притащился Гоша - довольно кстати, должна сказать - в холодильнике к тому моменту оставались соленые огурцы эпохи раннего палеолита, полпакета молока и четыре картофелины.
- С ума сошла! - заявил с порога Гоша, шваркнул в меня пакетом с какой-то снедью и пошел на кухню чайник ставить, - звездная болезнь заела.
- Вот еще, - буркнула я, вползая на кухню, сонно кутаясь в халат, - дурак ты какой-то, как я погляжу.
- Отлично, - заявил Гоша, вручая мне помидоры, нож и доску, - я дурак, ты - умнейшее существо в мире, а потому мы сегодня пойдем в одно место.
- Догадываюсь, в какое, - хмыкнула я. Гоша и ухом не повел. Я откинулась на спинку дивана, закинула ногу на стол, спихнув доску на пол, и вгрызлась в один из помидоров, - разыгрывать из себя твою даму сердца я больше не буду, хоть убей.
- А и не надо, - просиял Гоша, быстро строгая помидоры в салат. Запахло зеленью, разморенной на солнце, и раздавленными оливками, - тебя там все отлично запомнили, я теперь говорю, что приходить второй раз ты стесняешься и сидишь дома. В чадре. Перебираешь горох и просо.
- Как скажешь, - я выстрелила хвостиком помидора в раковину, но не попала, - так что тебе от меня надо?
- Есть крутые клубы Лиги, а есть галимые, в которых хоть G126 появись - никто даже не почешется. Ты там на кукурузнике можешь летать по залу и поливать всех дерьмом. Куриным. Они галимые настолько, что еще толком слухи не поползли о твоей выходке. Улавливаешь, о чем я говорю? - Гоша многозначительно протянул мне кусок сыра.
- Нет, - так же многозначительно ответила я, но сыр взяла.
- Пора явить твой талант миру, продемонстрировать всем, на что ты способна, я в тебя очень верю, мы всех победим, но пасаран и все такое. Понимаешь?
- Понимаю… - кивнула я, - ты уже поставил на меня в одном из крутых клубов Лиги, деньги терять не хочется, и теперь ты меня тащишь туда, чтобы я играла и помогла тебе нажиться сверх меры на моем таланте.
- Ну… - скривился Гоша, пододвинул ко мне лаваш и салатницу, - что-то ты тут накрутила жути какой-то… Я вообще-то картину эту видел немного по-другому. Какой-то я у тебя злодей получаюсь. Злодейский. Я ж как лучше хотел…
- Ага, - покивала я с набитым ртом, - продал меня за копеечку…
Гоша внимательно смотрел куда-то в сторону и молчал, гоняя пальцем по столу крошку от лаваша.
- Продал, говорю, - сказала я погромче, - меня за копеечку!
- Что? - Гоша поднял голову и часто заморгал, словно только что проснулся.
- Куда ты меня тащишь? - обречено спросила я, сосредоточенно ковыряясь в карманах его рубашки, которую он швырнул на диван, - что это за клуб Лиги? - сигареты наконец-то нашлись, я достала одну из них и с наслаждением закурила.
- "Красотки кабаре", - заявил Гоша, - прикольное место - дыра страшенная, цены ломовые, столы грязные, а кухня - жуть. Неописуемая. Ты лучше дома поешь, или я тебя потом куда-нибудь в другое место свожу. В общем - прелесть что за местечко.
- И Кардинал там играет по четвергам, - мрачно покивала я, - а что у нас сегодня?
- Четверг! - объявил Гоша таким голосом, словно большей радости он не мог и представить, - а ты откуда про Кардинала знаешь?
- Вызываю на дуэль, - объявила я противным голосом, - и прострелю тебе брюхо. Я дома сидела, но интернет у меня был.
- Тем более, - заявил Гоша еще бодрее, - сделаешь Кардинала и покроешь себя славой.
- Или он меня… - покивала я, - и опозорю свое славное имя на веки вечные. Одно радует - ты на тотализаторе продуешь.
- Не продую, - уверил меня Гоша, подсаживаясь поближе и зарываясь носом мне в шею, - там какая-то мутная система ставок, я к ней еще даже и не подбирался, на месте разберусь.
Я закрыла глаза. Тихо работал холодильник, где-то далеко за окном шумели машины, занавеска мерно колыхалась, слегка задевая мою макушку, а Гоша (я не видела, но знала на все сто) комкал край своей майки до хруста суставов, так, что челюсти хотелось сжать изо всех сил и молоть зубы в мелкую крошку, и пальцы слабели, и спина у него ныла от неудобной позы, но боялся пошевелиться, вздохнуть боялся…
Я резко встала и пересела на табурет, взгромоздившись на него с ногами. Гоша обмяк и уставился прямо в недоеденный мною салат.
- Гош, - тихо спросила я, закуривая новую сигарету, - а тебе зачем все это надо?
- Не знаю, - рассеянно пожал плечами тот.
Славное лето.
Слухи про "Косынку" (про вирус)
Один молодой человек играл в Косынку в перерывах между работой - ему казалось, что так он, вроде, не бездельничает. Через пару месяцев молодой человек понял, что Косынка посылает ему некие послания, расшифровав которые, он избегает множества неприятностей и даже зарабатывает лишние призовые очки. С некоторых пор молодой человек стал советоваться с ней по любому поводу и никогда не выпускал новый ноутбук из рук. Загадался какой-то ребус - молодой человек сразу сел и разгадал его при помощи Косынки. Тут ему девушка одна звонит и говорит: "Приходи ко мне, молодой человек, в гости, будем ужин есть и смотреть друг на друга умильными взглядами". А, надо сказать, что молодой человек уже долгое время вздыхал по этой девушке, подойти не решался, а тут вот такое счастье. Но, все же, молодой человек сел за компьютер и быстренько раскинул Косынку. Не сложилось. Он раскинул ее еще раз. Опять не сложилось. Три часа подряд раскидывал - не сошлось ни разу. Так и не пошел на ужин к девушке своей мечты, она обиделась и другого позвала. А потом оказалось, что молодому человеку в компьютер противники Лиги вирус запустили, чтобы Косынка никогда не складывалась. Говорят, нечего народ простой с Пути сбивать.
Слухи про "Косынку" (про 46 ножичков)
Один Мэтр восстал против Лиги - мол, нечего Лиге купоны с Косынки стричь, когда и так, если ты ее Мэтр, тебя на путь вырулит, и уже ничто, кроме тебя самого, не свернет. Раскладывает Мэтр Косынку, и все время спрашивает: "Сковырнется ли Лига?", и что интересно, все время Косынка у него складывается. Тут Мэтр вообще обрадовался - думает, что и Косынка сама против Лиги. Ночей не спал, все за компьютером сидел. А потом его нашли в подворотне, и из бока у него торчало 46 ножичков, все со знаком Лиги на рукоятке. Мэтр пока еще жил, успел сказать другому Мэтру, что его дело правое, и что надо бы Лигу свергнуть. Тот Мэтр поверил, и тоже стал Косынку раскладывать и спрашивать: "Сковырнется ли Лига?", только у него постоянно отрицательный ответ был, и никто ножичков ему в бок не втыкал. Может быть, первый Мэтр в Косынку просто лучше играл?
Слухи про "Косынку" (про подмену)
Одна девушка умела предсказывать при помощи Косынки что угодно, и даже брала с окружающих за это деньги - короче, чудо как предсказывала. И как-то ей очень хотелось, чтобы ее петь позвали на один концерт, и аплодировали ей там до потери пульса. Девушка раскинула Косынку, и по всему получалось, что и позовут ее вряд ли, а уж что до аплодисментов - поцелуй коровий зад. Но девушка не унималась, а все спрашивала, и спрашивала Косынку, позовут ли ее петь, и будут ли аплодировать, и к утру Косынка ответила "Да". Девушка была довольна, потому что все сбылось. Она и не догадывалась, что Косынка схитрила и переделала всю ее судьбу, и была это уже совсем другая девушка, не та, что принималась за Косынку. Только девушка ничего не заметила. Только как-то кому-то сказала, что волосы у нее, вроде, рыжее стали.
Слово Марго. "Красотки кабаре" (хромой карлик с накладной бородой в пол-лица)
Неприятное вибрирующее напряжение, разлитое во влажном распаренном воздухе "Красоток", чувствуешь сразу и на загривке волосы встают дыбом. Сюда так просто не попадешь - только за необычайные заслуги, харизму или дикие бабки. Жутко крутое место - иди и сунь свою толстую морду в лужу. Цены запредельные, столы грязные, с ламп клочьями осыпается пыль, народу толпища непроходимая и все уже нажрались - что за счастье оказаться в подобном месте!
Пахло сладковатой пудрой, выдохшимся пивом и сигаретами. Гомон стоял такой, что приходилось орать до хрипоты, и все равно ничего не слышно и не понятно. Жарища такая, что от людей пар валил, все слонялись в полумраке, натыкаясь друг на друга, курили, выпивали и преувеличенно радовались полузнакомым людям, имя которых припоминали с трудом. В некотором отдалении от бара тянулся ряд 486 компов, на четырнадцатидюймовых мониторах которых мерно подрагивала заставка косынки с извечно мучающим косыночника вопросом: "Сдать заново?".
Я примостилась в углу, подобрала под себя ноги, жесткая деревянная скамья впилась в задницу углами, которых не заметишь, пока не сядешь, но ничего удобнее тут не было - шаткие барные табуреты (большое спасибо, как-нибудь в другой раз), жесткие стулья, обитые толстой кожей и длинные деревянные скамьи. Только за стул еще повоюй пойди, вступи в короткую схватку с каким-нибудь типом, или с его подругой (неизвестно, что хуже). За скамью, кстати, тоже побороться надо, тут, конечно Гоша расстарался - запихнул меня в угол, метнулся к бару, принес пива и усвистал - только его и видели, типа, пошел ставить на меня огромные тыщи и узнавать, как можно на игру записаться. Одиноко так, что хоть голову об угол стола разбивай, или (что еще хуже) беги за Гошей, ищи его, зови и тащи обратно.
Я тоскливо поболтала в бокале свое пиво, выловила официантку и заказала коньяка - мир сразу стал теплей и уютнее, потому что я заболела в этом углу, если меня и гложет какой-нибудь душевный недуг, то в подобных местах он пухнет как на дрожжах - тоска страшенная подступает, хоть и не рождайся на этот свет. Пустота и непроглядная темень, хочется плакать, и все кругом как в какой-то длинной и безысходной сказке - принц не вернулся из похода (сначала покалечился и долго болел, а потом и вовсе помер), принцесса бросилась со скал в море, король тоже что-то там с собой сделал, детей у них так и не приключилось, зима, зима, рваные северные сумерки и старый слуга плачет в пустом каминном зале, перебирая фамильные реликвии, ну и, естественно, тут же травится страшным ядом. До прихода официантки я закрыла глаза и принялась считать до ста, прорываясь сквозь гомон, звон в ушах и пульсирующий чад. "Никуда не пойду, - призрачно пробивались сквозь счет какие-то мысли, - никуда не пойду и играть ни во что не буду". Графинчик, рюмка и блюдце с лимоном появились на пятьдесят шестом счете - совсем немного. Я приоткрыла один глаз, блаженно оскалилась и вольно отхлебнула коньяка.
Некоторое время я переводила дух, а потом откинулась назад, прислонившись спиной к прохладной стене, и закурила, с сомнением поглядывая на запотевшее пиво. Нет, конечно нет, ни в коем случае, но если Гоша не поторопится, то в конечном итоге он застанет тут бесчувственное тело, накачанное коньяком и пивом до такой степени, что уже не способно издавать даже нечленораздельное мычание. И пусть он потом попробует кому-нибудь объяснить, что это вот на нее он поставил кучу денег, и сейчас она вам тут немножко поиграет.
- А ты и правда думаешь победить?
От неожиданности я наглоталась сигаретного дыма, забулькавшего в желудке, клацнула зубами и повернулась на голос, уставившись красными слезящимися глазами на этого типа. В принципе, он сидел тут давно, но до этой фразы никакого интереса ко мне не проявлял, а выглядел, надо сказать, довольно странно - длинный, тощий, как жердь, тяжелая нижняя челюсть и на голове шапочка, расшитая цветным бисером. Не из тех, с кем хочется просто так взять и заговорить.
- А я, может и играть-то не собираюсь, - прохрипела я, пытаясь утрамбовать дым, перекатывающийся под ложечкой.
- Может и не собираешься, - понимающе закивал тип, - но вот веришь ли ты в победу?
- Ой, - сварливо отмахнулась я от него, давя бычок в пепельнице, - только не надо мне тут всю эту хрень разводить, - я вдруг заметила, что рубашка его такая длинная, что покрывает щиколотки, и совершенно непонятно, были ли под этой рубашкой штаны.
- Вообще-то и правда, хрень какая-то получается, - глаза его потеплели, казалось, хамство настроило его на благодушный лад, он прямо сиял, словно готовился получить от меня какой-нибудь ценный приз, - просто сразу так захотелось разговор начать, чтобы ты поняла: я что-то о тебе знаю. Вот мне и показалось наиболее удобным вступать тогда, когда ты об игре начала думать… - черт, есть у него под рубашкой штаны или нет? - не пересказывать же тебе всю эту хрень про утопившихся королей и слуг, рыдающих в каминном зале.
- Кстати, - буркнула я, - очень красивое сравнение.
- Главное оригинальное, - покивал он, - меня Доктор зовут. А как зовут тебя, я знаю.
- Доктор едет, едет сквозь снежную равнину? - поинтересовалась я, запихивая в рот новую сигарету.
- Что-то вроде этого, - согласился Доктор - и правда, похоже: при небольшой натяжке бисерная шапочка может сойти за докторскую, а уж белая хламида легко принималась за халат. "Значит, терапевт, - удовлетворенно подумала я про себя, - хирурги - они обычно в зеленых халатах ходят… терапевт - это еще ничего, это почти не страшно".
Некоторое время мы помолчали, я вертела сигарету между пальцами, Доктор смотрел куда-то поверх стола, потом наклонился, достал зубами из моего блюдечка лимон и задумчиво сжевал прямо со шкуркой. Я молчала. "Надо у него спросить что-нибудь, - болталось у меня в голове, - непременно что-нибудь спросить. Например, когда я умру, что будет с Анечкой в ближайшем будущем, когда Гоша наконец пойдет в жопу, буду ли я по этому поводу горевать, что значит слово "беда", выцарапанное на автобусном стекле, которое я видела недавно - настоящую, неподдельную беду, или такую беду, как у капитана Врунгеля - веселое путешествие со скорейшей победой яхты "Беда" - в принципе, близкие по звучанию слова - "беда" и "победа", да и по происхождению тоже…"
- Да ерунда это все - тоже в рифму получается, кстати. - Доктор времени не терял и подъел почти все лимоны - ну и черт с ними, все равно я к ним никогда не прикасаюсь.
- Что?
- Парнишка, студент академии Народного Хозяйства, 17 лет от роду, ехал в этом автобусе и думал что-то про романтическое парение, как в рекламе дезодоранта, группу "Лакримоза" и то, как он всем покажет, что и каким образом, он, кстати не очень пока представлял. А выцарапал ключом на стекле почему-то именно "беда" - так оказалось короче - попробуй как-нибудь процарапать ключами стекло - довольно сложно и, к тому же, противно скрипит. И ничего это не значит - до тебя это слово прочитали множество человек. Хотя, про капитана Врунгеля - мне это понравилось.
- То есть, ты плотно читаешь мои мысли? - я налила себе еще немного коньяка, поболтала его в бокале и опрокинула в рот. Приятное золотистое тепло потекло по пищеводу, отличное от липкой жары, царившей в клубе, а потому никак на нее не повлиявшее - не усилившее, ни утихомирившее.
- Ну… бывает…
- Ерунда какая… Даже то, что ты…
- Ну, знаешь ли, - замахал руками Доктор, - ты мне тоже нравишься, но у тебя все это несерьезно, а я - натура ранимая, мне уже и лет побольше чем тебе, и я прекрасно знаю, что ты там имеешь ввиду. Попорхала и забыла, а я так и остался с разбитым сердцем, может быть даже навсегда. Лермонтова читала? До смерти буду сидеть и вспоминать какие-нибудь глупости, вроде какого-нибудь рассвета, когда мы с тобой уже надрались, обнимаемся на каком-нибудь балконе и поем "Выпив дважды по двести // У буфетчицы Лены".
- Скажите пожалуйста, - буркнула я, - старье какое.
- К тому же, - продолжал Доктор, вольно отмахнувшись от моих слов, - должен сказать тебе, что под рубашкой брюки у меня все-таки есть.
- Черт, - шарахнула я ладонью по столу, а Доктор хлебнул моего коньяка прямо из графинчика. - Синие?
Он наклонился ко мне и заговорщицки прошептал:
- В полоску.
- О… - я понимающе закатила глаза, - о…
- Ну, - поднял палец вверх Доктор и торжественно поболтал им в воздухе, - такие пироги. Так ты считаешь себя игроком?
- Да плевала я на всю эту хрень, - махнула я рукой, - плевала. Радости никакой - одни заботы. Шкварюсь тут к скамейке этой долбаной, а дома вкуснейший салат, недочитанная книжка и прохладный ветерок обдувает голую попу.
- Какая гадость, - всплеснул руками Доктор, - просто ужасно.
- Не такая уж и гадость, - вздохнула я, - многим, в принципе, нравится.
- Да стой ты. Я говорю, что отвратительно, с каким чувством человек обычно идет к победе - она ему совершенно не нужна. Разве это честно?
- Наверное нет, - хмыкнула я, уловив слово "победа" и наглухо запечатав его в голове, - только надо же как-то все уравновешивать?
- Надо, - как-то легко согласился Доктор, - но не было бы более честным, если бы победа досталась, к примеру, Кардиналу?
- Ему и так довольно часто эта победа достается, - вздохнула я, - к тому же, медицина должна быть за меня, потому что я законченный псих, а ты чем занимаешься? "Надо, чтобы твоя победа досталась Кардиналу", - совершенно непохоже передразнила я.
- И знаешь что самое интересное, - снова отхлебнул у меня коньяка Доктор. Про себя я без удивления отметила, что уровень в графине ни капли не понизился - все те же 200 грамм, которые я заказывала, - сейчас ты говоришь все это, а в глубине души тебе так на косынку наплевать, что даже странно делается. А вот Кардинал уже 4 года практикует косынку, и очень успешно. Он занимается по четыре часа в день - полтора часа утром, час днем и полтора часа на ночь - и в этом жестком графике он живет уже очень долго, с тех пор, как набрал свою звездную форму. Он очень ревниво следит за G126, и ему противна сама мысль, что какой-то юниор дает такие результаты. Он рассчитывает только на одно - что в таком месте, да еще перед такой толпой народа у тебя как следует заиграет очко. Вот я и говорю: ты веришь в свою победу?
- Да, - хмыкнула я, - верю…
- Но это совершенно тебя не греет, - закончил за меня Доктор, - я же говорю, Кардиналу все это нужнее. Он вообще, очень хороший человек - кругом у него друзья, ты только послушай, - Доктор еле заметно кивнул себе за спину, а последние слова договаривал уже шепотом, хотя непонятно, от кого он хотел скрыться во всеобщем гомоне и вопле.