Рядом с нами сидела пара - тихая брюнетка в черном платье с умопомрачительным разрезом и говорливый коротышка в облегающей майке. Парень был в ударе. Он раскачивался на своем табурете, размахивал руками и бурно рассказывал, как на днях он пил в одной компании с самим Кардиналом, нажрался как свинья и произвел на него неизгладимое впечатление.
- Я говорю: "Кардинал, ты - отличный мужик, совсем не понтуешься перед смертными!", а он мне: "Да, я - такой, зови меня просто Серега", - заливался парень. Брюнетка сверкала зеркальным зачесом и рассеянно смотрела куда-то в сторону, словно искала выход.
Я тоскливо вздохнула и подперла голову рукой. Доктор протянул руку и рассеянно погладил меня по голове. На секунду я прикрыла глаза - накатило ощущение чего-то стерильного, светлого, эдакие высокие арки, прозрачное зимнее небо, черные силуэты деревьев, как на картинах Брейгеля младшего, гулкое эхо, незыблемые авторитеты, вечереет и хоть кто-то на целом свете меня одобряет. Я покивала и заулыбалась - Доктор уже убрал руку, наваждение исчезло. Я попыталась поймать его взгляд. Бесполезно. Я вздохнула и глотнула из графинчика, припоминая: как там: прозрачное небо… силуэты деревьев, как на картинах Брейгеля младшего… кто-то меня одобряет… одобряет… Черт, все не то.
- А потом мы с Кардиналом остались наедине, - продолжал наш сосед, - и он подарил мне эту фенечку, - он замахал рукой, обмотанной кожаным шнурком, перед носом у брюнетки. Бедняжка отшатнулась так, что чуть не кувырнулась на пол. - Он сказал, что за нее очень удобно прятать чек, и менты ни за что не сыщут его, хоть в жопу заглядывай - ни-че-го. Вот он какой, Кардинал ваш.
- Не слушай его, красавица, - пророкотал внезапно нависший над ними бородач в майке с эмблемой поляроида, - этот идиот вечно все придумывает, и феньку эту он вырезал из моей косухи, - бородач бесцеремонно пододвинул табурет и присел между треплом и брюнеткой, - а Кардинала он даже в глаза не видел, наркоман несчастный.
- Он врет, - зашептал коротышка, - потому что ты, Ленка, ему нравишься. Он надеется выиграть сегодня. Но я знаю кое-что…
От любопытства я легла на стол и начала медленно подползать к соседям, типа, я устала и сил держать голову уже нету. "Свалишься", - просвистел мне в ухо Доктор, но я, не оборачиваясь, зажала ему рот и позабыла об этом - рука повисла, цепляясь за его щеку.
- Вы хоть знаете, - продолжал шипеть коротышка, - что G126 начал выбираться на публику? Он постоянно маскируется и может нагрянуть на любое соревнование инкогнито. Это одноногий карлик, почти слепой, а играет он как черт, причем, полагается исключительно на интуицию.
- Ты откуда знаешь? - через смешок поинтересовался бородач, но смешок был уже глухой, как через вату.
- Да мы с ним пили как-то раз, у него на лице была огромная черная борода, а глаза за темными очками. Я ему говорю: "Крутой ты игрок, как дьявол играешь!", а он мне: "Зови меня просто Лехой".
Брюнетка натянуто улыбнулась. Наметилась неприятная пауза, когда все смотрят друг на друга, а гул в ушах постепенно нарастает. В такие моменты неудобство и смущение разливается в воздухе, оно сосредотачивается вокруг так густо, что даже смотреть на подобные сцены стыдно. Я отвела глаза и глотнула из графина. Наши соседи продолжали медленно агонизировать в своем молчании.
- Понимаешь, милая, - заговорил Доктор, отлепляя мою руку от своей физиономии, - тебе ведь даже не интересно в косынку играть.
- Ну и что, - хмыкнула я, поворачиваясь спиной к соседям, - мало ли кому чего неинтересно.
- Я не об этом. Формально ты имеешь очень многое - фактически же - ничего, поскольку все это тебя не задевает ни капли.
- Тебе меня жалко? - походя поинтересовалась я.
- Нет, - сник Доктор, - есть в этом что-то такое… Как бы тебе объяснить… Ты даже имя это выбрала - G126 - просто потому что так получилось. Я прав.
- Ну и что! - возмутилась вдруг я, - все в этом мире имеет какой-то смысл, и в то же время не имеет его вовсе! С чего ты решил предъявлять по этому поводу претензии ко мне?
- Ты права, - беспомощно закивал Доктор, - ты не виновата, - тебя просто туда вынесло.
- У тебя это звучит так, словно ты считаешь по-другому, - буркнула я. - Виновата я в том, что каждый день предсказывает нам нашу судьбу? Гадайте на чем угодно - ничего не узнаете и в то же время узнаете все. Вы все рветесь пророчить на косынке, но почему-то никто не понимает, что она - это одновременно десятки тысяч ответов, а никто не слышит этого шепота, и все продолжают притягивать, притягивать за уши. А гарантия по-прежнему одна - как только поверил во что-то - оно тут же испарилось совершенно бесследно или превратилось в свою полную противоположность. Вцепляешься в твою руку - глянь - а вместо тебя на скамье уже сидит престарелый негр, которым ты на самом деле и являлся, просто не знал об этом, пока тут не появилась я.
Доктор заулыбался и вдруг сдернул шапочку с головы и сунул ее себе в карман. Сразу стал лохматый и сонный - словно только что ткнули в бок, а он встрепенулся и закивал, мол, не сплю, просто на секундочку закрыл глаза.
- Если где-то пропало шесть томов Сервантеса 1957 года издания, - закивал он, - то совершенно не обязательно, что они где-то выплыли. Вероятно, кто-то станет счастливым обладателем "Новелл эпохи Возрождения", таза с отбитыми краями или витого канделябра.
- Вероятно, - заржала я, - у кого-то скоро появится толстый и услужливый друг - большой оптимист и брюнет.
Доктор вдруг сгреб со стола мои руки и зашептал в них:
- Причем, материализуется он прямо из воздуха в присутственном месте и не будет помнить о себе ничего - даже года рождения. А вот книги 1957 года исчезнут бесследно. Однажды исчезнет и друг, а вот космонавты сообщат в центр управления полетами, что видели в иллюминаторе какие-то странные предметы, напоминающие тома Сервантеса. Но, - он поднял бровь и скривился, словно ему в нос полез какой-то мерзкий запах, - надеюсь, ты понимаешь, что это - только метафора?
- И придумала ее я. Не входи в роль жутко таинственного собеседника.
- Ты вообще почему так со мной разговариваешь? - Доктор извлек шапочку и надел ее обратно на голову.
- Имитирую душевную близость, - отвернулась я и снова полезла за сигаретами.
- А может быть мы с тобой и правда стали необыкновенно близки? - тихо поинтересовался он.
- Да ну, - отмахнулась я, - все это танец водомерок - никогда не узнаем, что там в пруду. Просто хочется иногда сделать вид, что кто-то полностью разделяет твои интересы.
- Получается?
- Ага, - покивала я, - знаешь, иногда всем, кто рядом, хочется морду набить, а потом вдруг плачешь, потому что тебя никто не обнимает и не говорит: "Маленькая"…
- Ты еще очень глупая и молодая, - вздохнул Доктор.
- Я - старая и больная женщина, - в тон ему ответила я, - я стану еще старше, ты не бойся. И, наверное, умнее.
- Не факт, - вскинул руку Доктор.
- Факт, - грустно покачала я головой, - все распишут как по нотам - тупой догонит.
- Возвращается твой Гоша, - не оборачиваясь, мерно проговорил Доктор, - ты его ненавидишь?
- Наверное, - поморщилась я, - нам с ним просто очень не повезло.
- Все исправится, - Доктор замялся, и в течение всего пути Гоши к нашему столику (целая вечность) пялился на меня так, что хотелось танцевать румбу с обезьянкой на плече - что-то вроде этого.
- Я выиграю сегодня?
- Да.
- Правда?
- Да.
Слово Марго. Завтрак туристов (кожаные штаны и рубашка для танцевания зажигательной румбы)
Проснулась я от странного ощущения полного отсутствия головы и абсурдной в таком случае сухости во рту. Я с трудом выбралась из-под Гошиной руки, давившей на меня пудовой тяжестью, села на постели и огляделась по сторонам. Кругом темно, хоть глаз выколи. Я зашарила рукой вокруг себя и, не нащупав привычного выключателя ночника, поняла, что нахожусь в Гошиной квартире.
С тихим чертыханьем я спустила ноги на прохладный пол. Диван, на котором мы почивали, жалобно всхлипнул, а я уже поднялась и протопала на кухню. Там, не зажигая света, я подхватила чайник, и с наслаждением напилась тепловатой воды. Отдышавшись, я нащупала ногой табурет, подтянула его к себе, тяжело опустилась на его липкую поверхность и попыталась вспомнить, что же было вчера.
Тщетно. Все мои воспоминания потонули в пучине халявной выпивки. Красота… Мое второе публичное выступление отметилось повторной пьянкой с частичной алкогольной амнезией. Я протопала к Гошиному холодильнику, открыла дверцу и с болезненным интересом заглянула в него, скрючившись в столбе желтого света. Искала, естественно, пиво. Пива, естественно, не оказалось.
Арктическая пустота порадовала сухой попкой от колбасы, заплесневевшим помидором и пачкой легкого Бонда. Некоторое время выбирая между останками помидора и колбасой, я схватила пачку и закурила. Затошнило еще сильнее. Я захлопнула холодильник и снова погрузилась во мрак.
- Все куришь? - спросил меня невидимый в темноте Гоша.
- Что там было? - повернулась я на голос.
- Как обычно. Ты порывалась танцевать, потом влезла на барную стойку, а потом я еле снял тебя с Кардинала, чтоб ему, идиоту…
- С Кардинала? - присвистнула я, - с чего бы это?
- Уж не знаю, - сварливо ответил Гоша, прошел к холодильнику и широко распахнул дверцу. Снова стало светло. Я с удовольствием наблюдала Гошины бока, пока тот с тоской оглядывал помидор, колбасу и сигареты.
- Говно, - прокомментировал свой ассортимент продуктов Гоша и захлопнул дверцу. Снова все погрузилось во мрак. Я нащупала в темноте его ногу, притянула за нее к себе теплое Гошино тело и повисла на нем, как мочалка.
- Че это ты ласковая такая? - смущенно спросил он.
- Сил нет идти… - проныла я.
- Пьянь зеленая, - растроганно проговорил Гоша и подхватил меня на руки. Перед моими глазами все завертелось, я стиснула зубы, зажмурилась и бессильно уронила голову назад, намертво вцепившись в Гошину шею.
- Любимая, - утробным голосом провещала я, пока он нес меня к кровати, - я пронесу тебя через Вселенную! Я подарю тебе… Ой! Ты что?! - завопила я, потому что Гоша принялся трясти меня и подбрасывать в воздух.
- Гимнастика для несостоявшихся алкоголиков! - провозгласил тот, осторожно укладывая меня на диван. Под спиной захрустели какие-то бумажки. Некоторое время я поерзала на них, а потом ухватила часть в горсть и попыталась разглядеть при скудном свете фонаря, льющемся в окно.
- Что это? - я ткнула свои бумажки в лицо Гоше, пристроившемуся рядом.
- Что? - он пошарил рукой в темноте, и некоторое время не находил меня, - Марго, - неуверенно позвал он, ткнулся пальцами мне в бок и судорожно вздохнул, - а… Твой выигрыш.
- Мой… Что? - забыв про похмелье, я вскочила с дивана, в три прыжка пересекла комнату и щелкнула выключателем. Яркий свет резанул по глазам и на некоторое время я совершенно ослепла. Когда зрение вернулось ко мне, я обнаружила в своей руке горсть смятых портретов американских президентов. Преимущественно, стодолларовых.
- Это все мое? - осоловело пробормотала я.
- Твое, - усмехнулся Гоша, закидывая ногу на ногу.
- И прямо сейчас могу все это потратить?
- Теоретически - можешь, - пожал плечами Гоша, - хотя, большинство самых интересных магазинов закрыто, а тебе надо поспать хоть пару часов.
- Круто… - прошептала я, - блеск! Теперь я богатая, почти как ты!
- А на данный момент, может даже и богаче, - вздохнул Гоша, - я вчера купил домашний кинотеатр. И диск с записями рекламы системы "Долби", которые крутят перед сеансом в кинотеатрах.
- Тоже мне, трата, - буркнула я и выключила свет. По комнате снова разлилась темнота, лишь Гоша ворочался на постели и вздыхал. Я поджала пальцы на ногах - по полу тянуло холодом, в темноте пахло разлитым пивом, двумя податливыми телами, которые трахались пару часов назад, теплыми волосами на затылке и нагретой батареей от мобильника. Где-то далеко на улице засмеялись люди. Некоторое время я чутко прислушивалась, вытянув шею, а затем прошлепала к постели и бессильно повалилась в нее.
- Слушай, - я вслепую потыкалась в Гошу, - а что мы с тобой на моем честном заработке спать завалились?
- Так ты же порывалась покрыть мое тело деньгами, - заржал тот.
- Да? - с сомнением протянула я, - зачем?
- Ну, типа, все в крутых фильмах так делают, если бабла нарубят. Скидывают с себя одежду и проверяют, можно ли этим баблом покрыть тело партнера. Если можно - значит, кино крутое.
- А если нет? - живо заинтересовалась я.
- Тогда они кого-нибудь мочат.
- И нам, вроде как, денег хватило, - я сгребла бумажки в кучу и легла между ней и Гошей. - Ну, это я к тому, что трупов поблизости не валяется… Знаешь что? - глухо проговорила я, закрыв лицо рукой с зажатыми в ней деньгами.
- Что?
- Хочу по магазинам прямо сейчас, - все мешалось в полусне в густую, немешаемую кашу, если бы обо мне писали книгу, то так и сказали: "Светало", - куплю себе кожаные штаны, красную рубашку для танцевания румбы, обезьянку на плечо, маленький мексиканский барабан и лохматый ананас.
- Кожаные штаны - лажа, - просвистел мне в ухо Гоша.
- Да? - с сомнением протянула я, зевая, - все остальное тебя не смущает?
- Ну… они на коленках вытягиваются.
- Дурят нашего брата… - бормотала я, засыпая.
Светало.
Кто-то, с интересом наблюдавший за происходящим
- Ва-абще не понимаю, что вы там пытаетесь словить… - лениво бормотала Ева, напряженно вглядываясь в золотистый полумрак подвала. - Помнится, в прошлом году, мы спрятали туда желтый портфель того дядьки из муниципалитета, который пришел нас выселять… Говорить не хочется вслух, во что он превратился. А кончилось все вообще сущим кошмаром: портфель сожрал дядьку, а виноваты как всегда мы были…
Из подпола доносилось сосредоточенное сопение - Вава внимательно слушала Еву.
- К тому же я вообще придерживаюсь мнения Тарзана - приободрившись, продолжала она. Темные Евины волосы болтались, золотясь в свечении, исходящим из дыры в полу. - Забить досками эту дыру - и дело с концом. Кроме неприятностей оттуда мы не достали ни одной дельной вещи. Кстати, - Ева доверительно свесилась пониже, - инициатором этих вылазок всегда бывает Плу, так что на его совести и тот несчастный из муниципалитета, и соседка снизу, которая, кстати, сама ворвалась к нам, а потому, наверное, тут и Плу вины нет, что она в дыру провалилась и сгинула. Но мы ее ищем. Правда. Доктор обещал на днях посмотреть что там творится и подробно доложить, да так и не удосужился.
Ева села прямо на дощатый пол и озадаченно уставилась на носки собственных ботинок, начавшие вдруг менять цвет из лимонно-желтого в нежно-сиреневый. Она пожала плечами и облокотилась на мягкий выступ, появившийся из пола.
- Вава, - тихо позвала Ева. Никто не откликнулся. - Ну и, знаешь ли, черт с тобой, - обиделась она. Потолок небольшой, призрачно колышущейся комнаты вдруг пополз вверх, - это даже, я хочу тебе, Вава, сказать, невежливо, - громыхнул гром, туманные стены мелко завибрировали, и под потолком стали собираться тучи, набухая по мере появления свинцовой тяжестью. - Ты бы Вава, поторчала тут с мое, посмотрела бы я, как ты станешь реагировать на грубость. Тьфу, - устало махнула рукой Ева, - альбиноска чертова…
- Ничего в вашем хваленом подвале нет, - выдохнула Еве на ухо Вава и растворилась в воздухе.
- Ничего, - покивала Ева, уставившись куда-то перед собой, - дай бог, соседка вернется, попляшешь тогда, - Ева заулыбалась. Начавшаяся было безводная гроза под потолком свернулась в чернильную спираль и пропала с громким хлопком, - Плу? - спросила Ева.
- Ну, - раздался невозможно прокуренный голос, непонятно кому принадлежавший.
- Можешь продолжать.
- А история-то кончилась, - голос зашелся в кошмарном кашле. Ева слушала его, закрыв лицо руками - казалось, тот, кому принадлежал голос, сейчас выплюнет свои легкие прямо ей под ноги.
- Так начни другую, - строго прикрикнула Ева, с любопытством разглядывая через растопыренную пятерню колючий куст, усыпанный множеством мелких белых цветов, полезший из стены. Кашель пошел на убыль, - Плу? - позвала Ева.
- Ну, - ответил голос, силясь продышаться, - Давай другую. Марго очень любит чай с молоком - глотает его, лежа в ванной. Я диву даюсь - по литру этой бурды выхлебать может, а? Ну как это пить - восемь ложек сахара, четыре - чайной заварки и кипящее молоко? Бр-р-р… - Плу снова зашелся в ужасном кашле и сотрясал воздух еще минуты две. Ева закусывала губу и смиренно качала головой. Потом она подняла обе руки и громко хлопнула в ладоши. Кашель моментально прекратился.
- Ты что? - возмутился Плу.
- Надоело, у меня от тебя сердце разорвется, - выпятила челюсть Ева, - я от этого перханья ничего не понимаю.
- А мне нравится, - упрямо промычал невидимый Плу и снова попробовал покашлять. Ничего не вышло. - Хрен с тобой, - вздохнул он. - Как-то Марго лежала в ванне, хлебала свой чай и вдруг ощутила нечто удивительное - ее руки словно налились пудовой тяжестью, но в то же время легко трепетали, как крылья бабочки. Это ощущение заставляло улыбаться, а Марго сама с собой редко улыбалась, а сейчас хотелось смеяться и бить в подостывшей воде ногами. А потом Марго вспомнила, как года в три она кралась в высокой траве, положив себе на плечо огромный сачок для бабочек, а прямо перед ее носом раскрывал и закрывал крылья разомлевший на солнце павлиний глаз. Марго поняла, что в ее жизни должно произойти что-то необыкновенное и хорошо к этому приготовилась.
- И как? - встряла Вава, возникая прямо из воздуха. Она коротко взглянула и потолок пополз вниз. Ева поморщилась, но сделала вид, что не обратила внимания.
- Ни хрена… - вздохнул невидимый Плу, - Все по-старому.
- Тогда в чем соль? - Вава со всего размаху откинулась назад и на лету ее подхватил полосатый гамак с вышитой на нем кошачьей мордой, - не с потолка же она взяла мысль о переменах, правда? Она думала о них постоянно. Обпилась какой-то гадости, пережила мистический опыт - и ничего? Ерунда какая-то…
- Человеку в этой жизни просто необходимо верить, что мистический опыт, который ты переживаешь, имеет хоть какой-то смысл, - отмахнулась от силящейся устроиться поудобнее Вавы Ева, - это только тебе у нас ничего не нужно, а ты не считаешься.
- Ну и не надо, - буркнула Вава и снова пропала.
- Марго училась в первом классе, и ее попросили написать сочинение про своих родителей, - прохрипел Плу, - Она офигенно разгулялась, в частности, написала про то, что мама просит ее гулять не долго и часами высматривает ее в окно. Любопытнейший факт: почему-то Марго написала, что ее папа занимает пост заместителя директора Научно-исследовательского Зубопроказного ниститута. - Раздалось отчетливое Вавино фырканье, но сама она не появилась.
- Плу? - позвала Ева, прислушиваясь.
- Ну? - отозвался Плу.
- Который час?
- Четверть пятого.
- Слышишь? - заулыбалась Ева. Пол незаметно, но настойчиво покрывался кроваво-красным ковром, Ева зарывала в его пушистый ворс пальцы и довольно жмурилась, вслушиваясь еще настойчивей. - Слышишь? - повторила она.
- Нет, - усмехнулся невидимый Плу, - но догадываюсь. Доктор?