Вот опять мужской взгляд. За час, который она проехала от дома, это уже который? С одной стороны, это очень хорошо. Мужские взгляды говорят о желании. Без желания все увядает. Вот она, например, как монахиня в темной келье, пряталась несколько месяцев от желания мужчин. После его желания, без желания того, кто наполнял ее до краев смыслом десять лет, она изменилась.
Да нет, все правда, она постарела лет на пять за эти месяцы. Вот и морщинки вокруг глаз обозначились на ее зеркале в ванной, да и в пудренице тоже. Вот только в витрине парикмахерской на углу их не было видно. Да взгляды мужчин молодят и бодрят. Вот и сейчас, плечи расправились и походка на каблуках выправилась, хоть ноги и отвыкли от ярко красных туфель, пылящихся в шкафу еще с осени, с того свидания с семейным дипломатом из дружественной страны.
А вот с другой стороны, она не любила этих взглядов чужих мужчин с огнем желания в зрачках. Они просто съедают на ходу. Под ними неловко, чувствуешь себя голой и беззащитной. Она не любит греться в этих взглядах. Ей больше нравится желание чувствовать в его руках, в сильных объятиях, прижимаясь к пуху черных волос его груди. Это желание переливается в нее даже через щеку, которая лежит на круглом плече его руки. Ой, опять это в ней растет. Нет, нужно убрать это из сознания. С этим просто нельзя идти дальше. Только не сейчас. Может потом, когда закончится свидание.
Нина завернула за угол здания и уверенными шагами, грациозно балансируя на высоких каблуках туфель, двинулась к широким ступеням фонтана на свое первое свидание с Владом. Она уже искала, не находя его сутулую фигуру в неизменных белых джинсах, над поясом которых нависает небольшое брюшко женатого человека. Да это не та, фигура, на которой можно отдыхать глазами. Но где ж он? Неужели посмел опоздать больше, чем она?
И тут же вновь ей стало стыдно за свои мысли. Уже в который раз за эти несколько дней. Чем виновен перед ней этот мужчина, который в отличии от нее устоял перед горем, которое на него столь внезапно обрушилось. Ведь не сломался, не запил, не лег в темный угол в сладкой истоме депрессии, пряча себя от света и глаз людских. И дети, веселые, ухоженные. Ему многих сил, видимо, стоило не показать им своей слабости. Да и мне он ничем не выдал своей боли. Вот только тихий какой-то, слишком спокойный и рассудительный. А я придираюсь к его фигуре. Ведь не за этим я иду к нему. Да и сама, думаю не о нем сейчас. Нет, это не справедливо требовать сейчас от него галантности и внимания к себе.
- И все же, где же он? Неужели не пришел? Не может быть! Может, не глянулась чем-то ему или детям? - яркая женщина, до этого шедшая грациозной уверенной походкой, внезапно остановилась посреди площади перед гладкими широкими струями фонтана, плавно перекатывающим воду через свои ступени. Она внимательно стала оглядывать людей, расслабленно сидящих на парапетах вокруг фонтана.
Ее взгляд остановился на ярком пятне букета темно бардовых роз, небрежно лежащих на третьем ярусе фонтана. Это был ее любимый цвет. И тут рядом с ними она увидела его. Привстав слегка недалеко от роз, он махнул рукой, чтобы привлечь ее растерянный взор.
Так вот почему она его не узнала! На нем был костюм, ладно украсивший далекую от совершенства фигуру. Сидел костюм на нем совсем даже не плохо, отметила она про себя по профессиональной привычке. И сорочка с галстуком? И прическа! Все изящно и подобрано со вкусом. И букет! Как он угадал длину и цвет? Нет, она во Владе что-то недоглядела в первые два дня. Ведь не так уж плох, этот молодой одинокий отец.
Но почему он опять сел. Он что не спустится к ней. Это уже нагло и вызывающе. Делать нечего, придется на своих каблуках подниматься к нему. В ней росла злость от легкого унижения, которое он себе позволил, еще не поздоровавшись с ней.
- Добрый вечер, Нина! Вы ослепительно очаровательны сегодня! Я с трудом узнал Вас. Это Вам! Вы не будете возражать, если мы немного посидим здесь, возле фонтана. Я вот тут газету Вам постелил, чтобы не испачкать ненароком Ваш костюм. Нет, честно, я растерян и повержен Вашей красотой сегодня на столько, что уже начинаю сомневаться, не ошиблись ли Вы со мной? – добрая улыбка, вежливость, граничащая с подобострастием, галантность – все подкупало и удивляло сегодня в нем.
Да он не так прост, как хотел казаться. Мысли роем кружились в ее голове, вызывая приятное волнение и румянец смущения. Нина присела рядом с ним, положив розы рядом на влагу парапета фонтана, чтобы они не завяли на вечернем солнце. Она не заметила, как унялось ее раздражение, сменившись на симпатию к этому довольно сексуальному молодому мужчине. Какое преображение! Кто бы мог подумать?
- Нина! Теперь, глядя на Вас, я уже не решаюсь предложить свою программу на вечер. Только что, я думал, что мы сможем прогуляться по вечернему парку к Мариинскому дворцу, полюбоваться видами Киева, чтобы затем посидеть где-нибудь в летнем кафе. Но теперь, глядя на Вас, я просто теряюсь и не решаюсь предлагать что-то подобное. Выручайте меня, я совсем потерял способность соображать рядом с Вами.
Нина физически чувствовала, как слабеет под комплиментами Влада. Ей было так приятно его внимание, что она сама стала терять голову. Слова прыгали в ее сознании как зайчики в мультфильме, не желая укладываться в мысли, достойные звучать в ответ его словам.
Не найдя что сказать ему в ответ, она помолчала не много, а затем тихо и нежно произнесла в ответ:
- Мне очень приятно, что Вам все понравилось. Добрый вечер Влад. Вы сегодня тоже совсем не похожи на себя. Я привыкла видеть Вас другим. Вы очень сексуальны сегодня Влад. И галантны. Мне тоже хочется тихо посидеть возле воды. И Ваше предложение мне подходит. Я люблю гулять по аллеям нашего парка. Вот только боюсь, что с каблуками я погорячилась, и долго гулять не смогу. Пока мы сидим, расскажите мне о детках. Как они перенесли нашу вчерашнюю прогулку по школьным базарам? Не простыли после мороженного в Пассаже? И с кем они сейчас дома?
Засыпая Влада вопросами, она поймала себя на мысли, что ей уже не безразличны его дети. Было приятно думать, что это дети, которым она может быть мамой. Нина уже успела почувствовать, что ей хочется этого, хочется трогать нежные ладошки малышей, слушать их вопросы, одаривая своей нежностью и заботой, которых в ней столько накопилось.
Ей было приятно сидеть беззаботно с этим мужчиной, таким уверенным и оттого спокойным. Рядом с ним, она забывала о своих тревогах и волнениях. Ее душа, наполнялась покоем и стихала боль. Пусть и не совсем уходила тоскливая и щемящая сердце тяжесть в груди, но дышалось легче и свободнее. Она начинала чувствовать исцеление заботой и беспокойством о них, этих малышах, которые еще вчера так сиротливо прижимались к ней, когда она сидела за швейной машинкой, что ей хотелось без конца обнимать и тискать их в ответ.
- Не волнуйтесь, Нина. Все с ними в порядке. Они сегодня дома с бабушками. Вы им понравились, я это видел вчера. И мне очень понравились, я это вижу сегодня, - смешной каламбур ее развеселил. Она улыбнулась и встала, давая ему понять, что готова к прогулке по склонам Днепра. Добрые слова согрели ее, и ей вдруг захотелось взять за руку Влада с тем, чтобы уже никогда ее не выпускать. – И вообще, Нина, у меня предложение. Пусть сегодняшний вечер будет нашим. Не волнуйтесь за детей, с ними все буде в порядке. Я в этом уверен. А сегодня мне очень хочется, чтобы все было в порядке у нас. Поэтому, давайте займемся собой и сделаем все так, чтобы нам было хорошо. Я готов для этого сделать все, что Вы пожелаете. А для начала предлагаю перейти на "ТЫ", чтобы не путаться в словах и оборотах, в которых мы и без этого легко запутаемся.
Они уже спустились на площадь, когда Влад внезапно снял ее руку со своей и развернувшись, торопливо зашагал обратно. Тут только она вновь увидела букет роз на фонтане, ослепительно яркий на темном граните в лучах вечернего солнца. Ей почудилось, что это какой-то важный знак.
Откуда ей было знать, что этот букет бардовых роз, словно волшебный фонарь, освещал вход в целую цепь мейзлов Лабиринта, которые им предстояло один за другим разгадывать и преодолевать долгие годы путешествия в таинственном и запутанном подземелье их Чувств. И тот букет был ключом от входа в ее новую жизнь, откуда уже не будет возврата в ее привычный мир. В тот момент ей был дан последний шанс для того, чтобы отказаться от столь сложного путешествия длиною в целые две жизни. Она сделал свой выбор, взяв во второй раз букет из рук того, кто будет долгие годы рядом с ней пробираться по путанным сложным ходам, разрушая привычные схемы и планы, чтобы создавать все новые и новые для движения вперед.
Правило Лабиринта не брать с собой детей и стариков им было не ведомо в тот момент. сами того не зная, вступив под бардовый фонарь из роз, они утратили души тех и других. Теперь им предстояло идти до конца одним, полагаясь лишь, друг на друга. В тот момент они были счастливы от незнания законов и могли смело и беззаботно наслаждаться всем, радуясь словно дети, не не ведающие страха и опасности.
Глава 18. ЧЕХАРДА В МУЗЕЕ И ДОМА.
"В переходах лабиринта и на его фоне лучше не фотографироваться, могут начаться неприятности в жизни и проблемы с памятью и зрением".
День Четвертый, последний.
В старинных вещах есть некая тайна и скрытый смысл. И еще невидимое излучение чувств их владельцев. Порой кажется, что если закрыть глаза и к ним прикоснуться, то глубоко в сознании это излучение можно увидеть в виде легкого свечения, вроде как светлячки рассыпаются в траве, украшенной серебром росы в серой дымке вечернего тумана.
Возможно, это лишь фантазии и плод воображения. А может, и нет? Как знать. Но когда держишь в руке карманные серебряные часы деда, победный кубок пчеловода-прадеда, кольцо матери, диплом отца, то если не светлячки на траве твоего сознания, но искры точно вспыхивают и гаснут в груди, сдерживая твое дыхание и беспокоя ритм сердца.
С предметами чужих для тебя людей из прошлого чувства очень похожие, но другие. Если им, этим предметам, вещам, зданиям, удалось сохранить сою первозданность, которую не нарушили руки и умы последующих поколений, то они дарят любому твоему современнику свои чувства и волнения, если он открыт душой и готов принять их сердцем.
Влад, вчера не заметил фонарь из бардовых роз на длинных стеблях над входом в свою новую жизнь. Он продолжал уверенно шагать по загадкам и ловушкам своего Лабиринта Чувств, уже давно привыкнув к его неожиданностям и проверкам. Веря своей интуиции, он не терял веру в необходимость пройденного им пути и той дороги, которую ему еще предстояло пройти: одному или вместе с попутчиками.
Вчерашний вечер был для него победным уже лишь потому, что ему удалось зажечь блеск интереса к себе в глазах молодой женщины. На большее он не рассчитывал, понимая, что не столь уж видный он жених, вдовец с двумя малышами на руках. Не чувствуя себя глупцом, он знал, что не красавец до такой степени, чтобы соблазнять женщин одним своим видом. Но вчера ему очень нужно было остановить внимание Нины на себе, чтобы иметь возможность покорить ее своим очарованием собеседника и силой своего мужского уважения к женщинам. И ему это удалось. Вчера он это почувствовал при прощании в ее поцелуе, еще не страстном, но нежном и с долей ее женского желания.
Сегодня Влад решил взять паузу в трехдневном марафоне. Калейдоскоп событий этих дней возмутил спокойствие в душе и нарушил размеренный ритм его жизни в последнее время. Нужно было привести мысли и чувства в равновесие, чтобы дальше двигаться уверенным в том, что ошибка исключена в выборе направления. Он уже давно научился действовать по логике разума, сверяя полученный результат с интуицией своих чувств. Это ему всерьез помогало избегать ошибок в своих поступках.
Как, молодой вдовец, он понимал, что нельзя всерьез принимать уверения молодой женщины в том, что ей так нужны его дети. Да и он сам, судя по всему, страстных переживаний у нее не вызвал. Понимая, что без опыта жизни с малышами ей будет тяжело справиться с его детьми без любви к ним или к нему, он не рассчитывал всерьез найти в ее лице мать своим детям.
Скорее всего, эта молодая женщина, могла подойти на роль любовницы. Но отсутствие влечения к нему, и здесь оставляло много сомнений в реализации подобного сценария развития событий. Оставалось лишь отдаться власти времени, которое лучше всех умеет быстро расставлять все по местам. Вот только нужно определиться до конца с детьми. Не стоит их приучать к женщине, в которой больше твоей любовницы, чем их матери. С этим лучше разобраться сразу и навсегда, чтобы не ранить их нежные души лишними утратами.
Разложив по привычке, свои мысли по нужным полочкам, он навел порядок в своем сознании. А чтобы решить, как ему строить отношения Нины с детьми, он решил, что нужно провести еще один день всем вместе где-нибудь вне суеты и спешки. Лучшим местом для такого летнего отдыха был музей под открытым небом.
Проблемы с памятью Влада начались в последний воскресный день недельного марафона чувств. Свой четвертый день новый жизни, он решил провести с детьми и Ниной в полумраке древних хат и старинных часовен музея этнографии милой и родной для него земли. Может, образы из детства нахлынули, когда он стал всех фотографировать на входе в музей, а может позже, когда они и дети порядком уже устали, и прилегли на зеленой траве старинной сельской усадьбы отдохнуть в тени плакучей ивы.
Ему вдруг вспомнился старый дед из казачьей станицы, где он проводил летние месяцы своего раннего детства. Дед Трифан, так его звали, был соседом по улице его бабушки, а точнее ее сестры, у которой они гостили летом несколько лет подряд.
Это была древняя станица вольных Донских казаков, откуда родом были родители его матери. Большой дом строился давно для большой казачьей семьи. Строился добротно и на века.
Перед девятью ступеньками крыльца лежал огромный в несколько тонн гладкий камень. Он зарывался по древнему обычаю так глубоко в землю, чтобы возле крыльца выступала лишь его макушка. Роль этого камня была неоценима. В любую непогоду грязь с сапог оставалась перед крыльцом, давая возможность жителям и гостям дочиста очистить свою обувь на выпуклой чистой каменной площадке без единой трещинки. Не него здорово было стать босыми подошвами ног и почувствовать тепло прохладным вечером. А главное, он давал уверенности и надежности всему дому своим величием и массой.
Такой же дом был и у соседа деда Трифона. Обычно, когда к нему во двор забегала босоногая детвора с улицы, он сидел на ступенях крыльца в брюках – галифе, босиком. Старые ноги грел на горячем от солнца камне и курил неизменную "козью ногу" табака самосада, аккуратно скрученную из прямоугольника газетного листа.
Увидев, прибежавших в гости босоногих гостей, он кряхтел, откашливался в свои огромные рыжие от табака усы, надевал кожаные тапочки и казацкую фуражку с красным околышем без кокарды. И то и другое всегда лежали рядом с ним на ступеньках крыльца. Затем поднимался в дом, и вскоре возвращался с гостинцами для детей. Конфеты, печенье, яблоки всегда были у деда наготове для этого случая. Угостив малышей, он ловко сворачивал себе новую самокрутку одним, ему ведомым способом, и начинал свои рассказы о казачьей жизни. Табак и самогон он признавал только свой, казенный был ему не приемлем.
Один раз, когда Влад прибежал в гости сам без ребят, дед повел его в свой сарай, напротив крыльца. Там мальчишка увидел в полумраке несметные сокровища. Кроме старинных жерновов с ручным приводом, там было масса механизмов, произведенных еще до прихода Советской власти. Маслобойка, сеялка, веялка, плуг и масса сельской техники на конной тяге, стояли в большом сарае. Все это было вычищено, покрашено, смазано и готово к использованию при первой надобности.
Вот и сейчас, зайдя с детьми в первую сельскую хату музея и увидев детскую деревянную люльку подвешенную за кольца в деревянном своде потолка, Влад вспомнил такие же кольца в гостиной дома бабушки, и в доме деда Трифона. И уникальный музей техники старого соседа в обветшалом сарае.
- Как давно это было, а вспомнилось сейчас, - подумалось ему, не ведающему о правилах Лабиринта, чьи новые козни встревожили его память, вернув сейчас воспоминания из далекого детства.
- Как здорово, что Влад придумал этот воскресный день провести на природе. Сегодня чудесный солнечный день. И детям интересно в этой деревне. Пусть она не настоящая, а лишь музейная экспозиция, но для них здесь много нового и необычного. Воздух чудесный здесь в Пирогово. И просторно в музее - вон как резвятся малыши с отцом на траве. Нет, неплохой он мужчина, пусть и не так хорош внешне, как мой, бывший, но видно, что очень любит своих детей. Ну что я стою в стороне, нужно мне быть ближе к ним, - вторила Нина Владу в своих женских раздумьях.
День пролетел для всех незаметно, и уже к вечеру, когда все немного устали от впечатлений и активных игр, Влад забыл, что они впервые вместе, словно одна семья. Это было знакомое чувство, но уже им забытое. Только сегодня, присев отдохнуть на вырубленную из огромного ствола дуба лавочку в тени липы, он поглядел на Нину с детьми глазами постороннего человека. И ему со стороны не было заметно, что эта молодая едва знакомая женщина впервые с этими детьми.
Маленький мальчик одет был непривычно ярко: сочный синий, цвета морской волны комбинезон и теплого желтого цвета футболка. Вся одежда на малыше была куплена на вырост его мамой. Мальчик почти дорос до размера, но все же комбинезон был слегка великоват для него. И потому, шлейка постоянно отстегивалась, что требовало постоянного внимания и усилий от взрослых. Малыш сам не мог застегнуть пуговку, но видел непорядок в своем и гардеробе, и активно на это указывал окружающим.
Со стороны было видно, что молодой женщине было не в тягость, а скорее в радость, причем обоим: малышу и ей, застегивать шлею каждые десять минут. Мальчик лет трех, говорил еще плохо, но они с женщиной без труда объяснялись доступными жестами и мимикой. Было легко заметить, что у них присутствует прямой контакт для общения.
Нине было приятно быть полезной малышу. Еще вчера она об этом лишь мечтала, а сегодня Влад предоставил ей полную свободу в общении с детьми. И если девочка была старше и явно еще не была готова принять ее целиком, помня руки матери, то малыш был младше и открыто шел на контакт. Она вдруг почувствовала, как нужна ему сейчас, и это было так радостно и приятно, что они от души веселились и играли, отбросив всякое смущение.