Электричка вышла на поворот. Юрий Степанович задумчиво следил за длинной лентой вагонов, извивающихся по рельефу местности, словно гигантская гусеница. Но когда он снова взглянул на блондинку-незнакомку, то чуть не вскрикнул от удивления и восторга. Ибо на какое-то время лучи солнца пронзили дверные стёкла и на груди девушки чётко обозначились тёмные буквы "НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ!". Затем поезд повернул в другую сторону, и солнце на этот раз осветило противоположные двери. При этом предостерегающая надпись появилась на стене вагона, так как там никто не стоял. Но через минуту-другую с лучами солнца буквы снова перекочевали на два изящных холмика девичьей груди. И на этот раз девушка уже сама не смогла сдержать улыбку.
– А вы наблюдательный, – обратилась она к Юрию Степановичу. – Сама я бы никогда этого не заметила…
– Кстати, вы знаете, почему ваша станция называется "Карачарово", а моя – "Кучино"? – вдруг спросил он.
– Нет, конечно. А вы?
– Мне думается, что ещё в петровские времена в этих местах купцов как-то наказывали за лишнюю выпитую чарку, то есть "карали", а в Кучино купцы объединялись – "кучились", чтобы легче было отбиваться от лесных разбойников.
– Да, пожалуй, в этом что-то есть, – задумчиво откликнулась девушка. – Во всяком случае, ваши пояснения кажутся мне весьма забавными.
– Я могу рассказать вам много интересного и о Реутово, Балашихе, Железнодорожном – бывшей Обираловке…
– Мне бы очень хотелось послушать ваш рассказ, но я должна выходить.
Юрий Степанович лихорадочно соображал, как побыстрее договориться о свидании с этой милой девушкой. Однако ничего путного на ум не приходило, а он уже находился в жесточайшем цейтноте. И потому решился на банальность:
– А хотите, я скажу, как вас зовут и на какой улице вы живёте?
– Не стоит тратить время: всё равно не отгадаете – имя у меня довольно редкое, а живу я совсем не в Карачарово… Если хотите, подъезжайте завтра к шести часам в Железнодорожный, к гидротехникуму. Ладно? – выходя, успела сказать девушка.
– Обязательно буду! – успел он ответить прежде, чем двери электрички захлопнулись.
Партбилет – это святое!
Итак, Юрий Степанович узнал, что девушку звали Эльвиной. Работает она в НИИ ВОДГЕО лаборанткой. Живёт в Железнодорожном с отцом и младшим братом. Мать умерла в прошлом году.
Они всего по одному разу побывали вместе в Москве и Железнодорожном, а впечатлений получили очень много. И виновником этого был, несомненно, Юрий Степанович, который превосходно знал оба города. Ведь после долгой работы в Москве на турбинном заводе он перешёл работать ведущим инженером в научно-исследовательскую лабораторию, которая находилась как раз посередине между Железнодорожным и Кучино. И потому хорошо знал эти места.
А ещё примерно через четыре месяца они подали заявление в ЗАГС. Правда, пока не решили, где будут жить. Эльвина жила со своей семьёй в двухкомнатной квартире, а Юрий Степанович – с отцом и матерью в трёхкомнатной. При этом каждый из молодых доказывал, что у него условия для совместного проживания лучше. И этот вопрос до сего дня так и оставался открытым.
Когда до свадьбы оставалось совсем немного времени, у Юрия Степановича случилась беда – он потерял свой партийный билет.
"Как это могло произойти? – тысячу раз задавал он себе один и тот же вопрос. – И почему я не согласился хранить его в сейфе у шефа? Ведь он предлагал, причём не один раз".
Он хорошо помнил, что обычно перекладывал партбилет из одного костюма в другой, лишь когда его мать брала какой-то из них в чистку или если он уезжал на несколько дней в служебную командировку. Да ещё если на улице шел дождь, он одевал, как правило, старый костюм. Итак, круг его догадок постепенно сужался…
"Правда, матушка давно уже собиралась сдать мой серый костюм вместе с прочим ненужным тряпьём в пункт приёма макулатуры, чтобы получить книжный абонемент на Мориса Дрюона. Как-никак он остался единственным живым классиком. И, как назло, она вчера отнесла тряпки в приёмный пункт, а я, кретин, не успел проверить в костюме карманы. Теперь я могу из партии вылететь с лёгкостью необыкновенной!" – терзал он себя.
Через несколько минут Юрий Степанович уже ничуть не сомневался, что всё было именно так. Теперь главным для него было – стремительно действовать!
Он отпросился с работы и опрометью кинулся в приёмный пункт макулатуры…
В приёмном пункте
Народу в этот день в приёмном пункте макулатуры было немного. Абонементы на книги сегодня не выдавали, а лишь наклеивали марки за каждые пять кило бумаги или тряпья. За столом сидела невзрачная средних лет женщина с огромной бородавкой на лбу. Она и наклеивала марки. А от весов до склада макулатуры совершал челночные переходы высокий худощавый парень лет двадцати.
Некоторое время Юрий Степанович размышлял, к кому из них обратиться. И выбрал всё-таки юношу, так как на его фуфайке он разглядел комсомольский значок.
"Собрат по духу как-никак", – подумалось ему.
– Молодой человек! Можно вас на минуточку? – не без некоторой робости обратился он к парню.
– Да, я вас слушаю, – подошёл к нему комсомолец. Юрий Степанович быстро объяснил суть дела.
– Алексей, убирай-ка с весов бумагу! Вон сколько накопил, – подала голос женщина из-за стола.
– Ирина Матвеевна! К нам пришёл товарищ искать свой партийный билет. Говорит, что несколько дней тому назад его мать сдавала нам тряпьё, а в костюме билет остался.
– Ничего не знаю. Нам работать надо, а не с ротозеями разбираться. И потом, где гарантия, что его партбилет именно здесь? Покажи-ка ему, Алексей, сколько мы за день макулатуры принимаем!
Юноша быстро привёл Юрия Степановича на склад и показал ему длинные ряды полок от пола до самого потолка.
"Батюшки! – изумился он про себя. – Да ведь это мне надо минимум три дня разбираться, пока я найду тюк со своим серым костюмом. И то, если разрешат. Хорошо ещё, что я на несколько дней раньше вышел из отпуска на работу. Правда, сейчас конец квартала и шеф может не отпустить. Тем более что я не скажу ему, для какой цели мне нужны отгулы…"
– Алёша, дорогой! Надеюсь, вы хорошо понимаете, что меня ожидает, если я не найду свой билет? Вы же комсомолец, и потому просто обязаны мне помочь!
– Да я-то готов, но командует здесь Ирина Матвеевна. И маловероятно, что она разрешит копаться в тряпках…
Вдруг из приёмной раздался резкий голос:
– Алексей, куда же ты запропастился? Смотри, сколько народу к нам пришло!
– Бегу, бегу, Ирина Матвеевна!
Юрий Степанович вызвался помочь Алексею. Они молча работали часа полтора. Наконец поток клиентов схлынул, и они уселись перекурить прямо на тюки.
– Ну, что дальше будем делать, Алёша?
– Давайте дождёмся обеда, и тогда я поговорю с главной. А к перерыву нам нужно, как говорится, подготовочку сделать, – он поднял вверх большой палец. – Иримат это любит…
– Всё понял, – оживился Юрий Степанович. – Уже бегу!
Минут через двадцать он передал Алексею поллитровку.
– Ну, теперь я беру огонь на себя, – весело сказал юноша и велел приходить завтра к самому открытию приёмного пункта.
Юрий Степанович вышел на улицу и облегчённо вздохнул. "Сегодня же надо атаковать шефа – договориться с ним хотя бы на пару дней отгула. За это время я, быть может, сумею найти билет и впредь буду хранить его только в сейфе. Хотя по инструкции он должен быть всегда при мне", – успокаивал он себя, возвращаясь на работу.
* * *
Заведующий лабораторией, Василий Иванович Ежов, уже знал, что Копылов готовится к свадьбе. Более того, он был на неё приглашён и потому не очень удивился, когда его ведущий инженер начал просить у него отгул. Но при этом он напомнил, что через несколько дней у него на столе должен лежать квартальный отчёт. А ответственным исполнителем как раз и был всё тот же Копылов.
Шеф успокоился только тогда, когда Юрий Степанович заверил его, что на дому у него с научным отчётом дело пойдёт даже быстрее, чем на работе. Ибо дома и стены помогают.
В конце концов договорились, что Юрий Степанович представит шефу отчёт на пару дней раньше срока, чтобы у завлаба было время его проверить и утвердить.
Продолжение поисков
Первый день поисков не дал никаких результатов. Несколько раз приходила и сама начальница. Первый раз она ничего не сказала, а только горестно покачала головой. Второй раз она пожевала губами, как бы готовясь что-то сказать, но опять промолчала. Зато в третий раз она пришла с большой картонной коробкой и тихо сказала:
– Раз уж вы здесь всё равно копаетесь, так хотя бы пуговицы отрезайте и складывайте вот сюда! – бросила коробку прямо под ноги оторопевшему от неожиданности Юрию Степановичу. "Не время сейчас ей перечить", – подавил в себе злобу незадачливый партиец, отметив между тем, как налилась кровью, словно красная сигнальная лампочка, бородавка на узком лбу Иримат.
"Любой позор стерплю! Лишь бы найти билет", – подумал он и с новым приступом остервенения возобновил поиски, усердно разгребая очередную гору тряпья.
К середине следующего дня Юрий Степанович и Алексей завершили поиски. Билета так и не нашли. Слегка озверевший от неудачи, Копылов снова поехал к завлабу за отгулами.
А в лаборатории царила паника. Шеф, оказывается, уже успел переговорить с каждым своим сотрудником на предмет выступления на районных соревнованиях в День бегуна. Под разными предлогами все отказались. И в этот самый момент Василий Иванович увидел своего безотказного ведущего инженера.
– Ну вот! На ловца, как говорится, и зверь бежит, – устремился он навстречу Юрию Степановичу. – А я уж хотел гонца за тобой посылать! Слушай, дорогой мой человек, пробегись-ка ты в воскресенье на районных соревнованиях. Дистанция ерундовая – всего 800 метров. Мы выставляем институтскую команду здесь, в Железнодорожном. Вернее, в Кучино на стадионе "Керамик". Сбор в 11 часов.
– Ну что ж! Побегу – за два отгула. Опять же, не в ущерб отчёту.
– По рукам! Ну, тогда уж выручай до конца. В субботу наше дежурство в ДНД, а двух человек не хватает. Составь мне компанию. Сам себе я отгул дать не могу, а тебе дам!
– Раз надо – так надо, Василий Иванович, выйду и на дежурство. Баш на баш – выигрыш общий наш!
Нашёлся!!!
А ещё через час после разговора с шефом Юрий Степанович уже возлежал на берегу пруда неподалёку от винодельческого хозяйства "Магарыч" и обдумывал план дальнейших поисков.
Однако сосредоточиться ему было совсем нелегко. Ибо напротив него расположилась шумная компания из четырёх человек, которая остервенело резалась в подкидного.
Но вскоре Юрий Степанович с живым интересом стал прислушиваться к игрокам, так как речь шла о воскресном забеге. Теперь он уже более пристально смотрел на своих будущих соперников, быстро оценивая их возможности.
Сдавал карты сейчас черноволосый атлет с чёрно-рыжей шерстью на груди и бицепсами борца. Прямо напротив него сидел по-турецки маленький худощавый мальчонка с сильно заросшими белым пухом ногами, но совершенно безволосой, точно наголо выбритой, грудью.
"Здоровый, судя по всему, бегун нулевой. Ему бы с гирями работать… А вот "малыш", наверное, может развить скорость – наверняка не раз удирал от побоев…" – подумалось ему. После чего его внимание переключилось на партнёрш игроков-мужчин.
Обе они были шатенками, но на этом их сходство и заканчивалось. Одна из них отличалась необыкновенно пышным бюстом и несоразмерно худыми ногами. Другая же, наоборот, имела совершенно плоскую грудь, но зато была обладательницей непомерно мощной тазобедренной части. При этом "грудь" её была чисто символически прикрыта узкой полоской ярко оранжевого лифа.
"Ну а эти подружки, видимо, будут лишь страстными болельщицами. Во всяком случае, встретимся с этим квартетом на стадионе – тогда и узнаем, кто есть кто… А моя главная задача – не упасть на дистанции. Ведь я не бегал на соревнованиях по крайней мере уж лет пятнадцать!" – подвёл он итог своим умозаключениям и нырнул в воду.
Вечером Юрий Степанович снова проходил с Эльвиной мимо этого пруда. На этот раз берег был пуст. Они постояли немного, задумчиво глядя на воду. От поверхности пруда медленно поднимался густой туман. Это нагретый за жаркий день пруд отдавал своё тепло более холодному воздуху.
Каждый из них думал о своём. Юрий Степанович, вне всякого сомнения, пытался предугадать, насколько удачными будут завтра его поиски. На этот раз уже в районном приёмном пункте макулатуры. А его спутница, облокотясь на плечо своего избранника, просто наслаждалась красотой природы и жадно вдыхала вечернюю прохладу уходящего лета…
* * *
После пяти дней изнурительных поисков Юрий Степанович уже не мог больше носить в себе своё горе. Он скорбным голосом поведал невесте новость о пропаже. Свои излияния он закончил выражением робкой надежды на то, что из партии его не исключат, а лишь ограничатся строгим выговором с занесением в учётную карточку.
Какое-то время Эльвина внимательно слушала его, но вскоре разразилась таким заразительным смехом, на какой способны лишь молодые, здоровые и жизнерадостные девушки.
Жених, ничего не понимая, оторопело уставился на неё.
– Ну, теперь я ничуть не сомневаюсь, что ты сам пожелаешь жить в Железнодорожном. Видно, так уж суждено! Заказывай машину и перевози свои вещи.
– Дорогая, я, по правде говоря, до сих пор не понимаю, что привело тебя в такой буйный восторг. И какая связь…
– Да пошевели мозгами и вспомни, как ты перекладывал при мне документы в свой новый чёрный костюм, приготовленный к свадьбе! Он висит у нас в шкафу, рядом с моим свадебным платьем.
Юрий Степанович что было силы ударил себя по лбу и дико захохотал, с трудом выдавив из себя (мешал смех):
– Выходит, что мой партбилет раньше своего хозяина нашёл себе прописку! – и он заключил возлюбленную в свои крепкие и жаркие объятья…
Учебный мастер…
Фрагмент 1
Пётр Александрович озабоченно посмотрел на часы. У него всё уже было готово к началу занятий, а до звонка ещё оставалось немного времени.
Он очень дорожил этими минутами: можно что-то вспомнить или просто помечтать. Чаще всего в таких случаях Пётр Александрович переносился мысленно в Гатчину, где служил около тридцати лет в N-ском полку, или в маленькую деревушку под Минском, куда ездил обычно с семьёй на отдых.
Но вот и первый звонок. В аудиторию начали заходить студенты. По неписанному закону они занимали сначала задние ряды и серёдку, оставляя ближайшие к преподавателю столы для опоздавших.
Со вторым звонком стремительно вошёл и бросил на стол свой пухлый портфель доцент Валерий Николаевич Крыжовников. Он должен был сегодня проводить занятия по гидравлике.
Студенты, по обыкновению, встали, молча приветствуя его.
– Садитесь, друзья мои. Сегодня у нас порядок такой: первая группа начнёт читать описание лабораторных работ, а вторая спустится с учебным мастером в подвал. Он расскажет вам, что нужно делать. Затем обе группы поменяются ролями. Разумеется, наши милые дамы от физической работы освобождаются и остаются на своих местах.
И Валерий Николаевич артистично взмахнул рукой, словно полководец, бросающий своих солдат в смертельный бой.
* * *
Пётр Александрович быстро пересчитал студентов и на ходу поставил им задачу:
– За сорок минут мы с вами должны принять с улицы через окошко подвала примерно полмашины раствора. Самосвал подъедет с минуты на минуту. Этим раствором мы должны заложить фундамент гидравлического лотка. Советую выстроиться цепочкой и передавать друг другу вёдра с раствором как бы конвейерным способом.
– Но ведь нужно же было заранее предупредить, чтобы мы хоть оделись соответственно. Кому же нужны такие экспромты? – возмутился маленький курчавый студент с широким, наподобие утиного, носом.
– Я выдам вам халаты, сапоги и рукавицы. Полчаса физической работы, надеюсь, никому не повредят? А доцент Крыжовников во время зачёта по лабораторкам обязательно отметит ваши заслуги.
– Ну это же совсем другое дело! – удовлетворённо кивнул головой всё тот же курчавый студент. – Показывайте скорее фронт работ, товарищ начальник. Я в этой группе за старшего.
Учебный мастер опытным глазом ощупывал студентов, пытаясь сразу же выявить физические возможности каждого.
– Выдели-ка мне, старшой, парочку ребятишек покрепче. Мы будем класть с ними раствор в вёдра и подавать вам в подвал через окно.
Он посмотрел на часы, как бы засекая время.
– Я буду ожидать ребят наверху. Кстати, на всю операцию нам осталось чуть больше получаса…