Андрей разочарованно посмотрел в лицо председателя. "Вот те на-а, он и рога забирает?!" – подумал он, а вслух сказал: "Ты и копыта забери, они тоже большие".
Торная дорога закончилась, дальше начиналась лыжня егеря. За мясом интеллигенции далеко ходить не придется. Соколов вытаскал все к дороге. Друзья, приехавшие с Радузовым, думая, что туша лося у егеря во дворе, приехали в ботиночках. Утопая по колено в снегу, перепачкавшись кровью, они тихо ругали охотника, что не сумел все приготовить по-человечески.
Уложив и спрятав продукцию в нишах, председатель встрепенулся:
– А где же мои рога?
– Твои рога дома, – пошутил подвыпивший друг.
Но Радузов не обратил на него внимания.
– Извини, Юрий Владимирович, рога остались на голове, а притащить ее сюда уже не хватило сил, да и темень наступила, хоть глаз выколи, – оправдывался егерь и, достав из кармана лицензию на отстрел быка, продолжал, – Юрий Владимирович, дело сделано, давай заполняй собственной рукой и подпись ставь. Документ выписан на твое имя.
– Зачем? – недоумевал председатель.
– Ну, как же, такой порядок отчетности!
– Да, не мудри ты, охоться по ней, стреляй лосей! – уговаривал Радузов.
– И тогда у меня будет свой Газик? – спросил Соколов.
– Какой Газик? – переспросил председатель.
– Помнишь, тобой обещанная машина?
– А-а, ну да, но к министру с пустыми руками не пойдешь ведь. Ты понимаешь меня, брат?
Соколов, опустив голову, пробормотал:
– Теперь понимаю.
Андрею вдруг стукнуло: идея приобретения вездехода через министра – это блеф. Не думал Андрюха, что родственник станет с ним хитрить, извлекая выгоду для себя. Но, егерь, переборов смятение, смело глянул на председателя:
– Значит, для того, чтобы купить списанную машину, надо еще стрелять лосей?
– Да!..
– И колбаса у меня будет? – подмигнул Андрей.
– Конечно! – обрадовался Радузов, похлопывая родственника по спине.
Но родственник, отступив назад, сказал:
– Извини Юрий Владимирович, но лосей добывай сам. У тебя есть карабин с оптикой, вездеход, друзья. Я спину сорвал, когда еще в лес выйду?
Егерь, гордо повернувшись, зашагал в обратный путь, плотно сжав губы.
На следующий же день Радузов позвонил директору госпромхоза:
– Алло, Терентий Иванович, я чего звоню-то? От твоего егеря Соколова толку мало. Сколько мне еще лицензию в кармане носить? Надо от таких работников избавляться. Это говорю тебе я – председатель районного комитета экологии и природопользования Радузов Юрий Владимирович.
.. Дня через два, немного подлечив спину, Андрей решил осмотреть в лесу начиненный ядом труп коровы. Ночью была метель, а днем распогодилось, даже солнце пыталось прорваться сквозь рваные облака.
Еще издали егерь обратил внимание на крики хищных пернатых.
Подойдя к приваде, Соколов увидел много волчьих следов.
Под лапами елей следы видны хорошо, но на чистом открытом месте следы задуло основательно.
Волки труп обглодали так, что оголились кости. Из этого следовало, что яд наверняка попал в желудки хищников, хотя отравленный зверь может уйти за многие километры.
Андрей внимательно обследует место. Первого разбойника он обнаружил под густой поваленной валежиной: то был крупный матерый самец. Второй оказалась матерая волчица.
Каждый зверь, особенно кобель, весили не менее шестидесяти килограммов, но зверей здесь было больше – целая стая, но остальные ушли чистым местом, а метель схоронила их следы.
Егерь тщетно искал волков, и лишь через год лесники нашли останки четырех хищников при работах в лесных культурах.
Начало работы с ядом дало хорошие результаты.
Неумеренный в желаниях районный председатель организует добычу лося, утром он приехал в деревню Архиповку к потомственному охотнику Володе Архипову.
Радузов зашел в дом с тортом в руке.
Хозяин пригласил гостя за стол, накрытый клеёнчатой скатертью. Пришелец не отказался.
Хозяйка принесла жареную на свином сале картошку да кринку молока, а сама удалилась за перегородку, откуда слышался плач нездорового ребенка.
Душевный, как раньше, разговор не клеился.
Председатель что – то рассказывал об экологических проблемах в его районе; что некоторые ответственные лица не выполняют его предписаний.
А Архипов, ковыряя вилкой поджаренные дольки картошки, в знак согласия кивая головой, думал о больном ребенке и недостающей сумме на лечение.
Егерь Соколов приезжал, отдал имеющиеся у него деньги, но этого оказалось недостаточно.
Архипов обращался в бухгалтерию леспромхоза, но в связи с отчетами в конце года, выдать денег ему в подотчет отказали.
Друг Радузов, с которым служили в армии, тоже сказал, что денег в наличности не имеет. Вот эти мысли донимают егеря Архипова не первый день.
Глядя на чирикавших за окном воробьев, Радузов примолк, но, глянув на Архипова, усмехнувшись, заметил:
– Вот, птахи малые, и те на своем языке бранятся за еду, обсуждают вопрос выживания. Что же говорить о человеке? Ведь никогда не помешает иметь в запасе лишний кусок.
На что Архипов отвечал:
– У меня своих животных полон двор: корова, свиньи, куры, гуси, овцы для шерсти. Правда, корма дорогие. Так что у природы лишнее не беру.
– Да, конечно, хорошо вам в деревне живется, не то, что нам в городе. В городе лосятины не купишь, – жалуется Радузов.
– А ты переселяйся в деревню, будешь пахать и обрабатывать землю, домашний скот кормить! – советует Володя.
– Ну, ты и сказанул! – возмущается председатель. – Если все уедут в деревню, то кто будет в городе руководить? Я к тебе, Володя, приехал по делу – надо по лицензии лося отстрелять.
Егерь Архипов, взглянув на знакомый документ, посмотрел в глаза Радузова.
– Юрий Владимирович, так по этой бумаге я тебе уже двух сохатых добыл.
– Ну и что, добудь еще одного!
– Как-то нехорошо получается, это очковтирательство, что ли? А я выходит, пособник этому, так что ли?
– Тебе-то что с того? – рассуждал председатель, – надо уважить министра.
Володька, почесывая подбородок, подумал: "Вот бы министр меня уважил – дал бы денег на лечение. Но, видимо, судьба такая, простому человеку по коврам не ходить. До министра далеко, а друг, с которым вместе в армии служили – вот он, состоятельный, обеспеченный, а помощи от него не дождешься: свой карман ближе к телу".
Володя смело сказал председателю в глаза:
– Юрий Владимирович, у тебя винтовка – то с оптическим прицелом, на твоем вездеходе в любую глушь проберешься. Почему бы тебе самому не попытать охотничью удачу?
– Ты знаешь, некогда мне заниматься охотой, у меня район большой, всюду нужны глаза, чтобы порядок был. Ты меня понимаешь, друг?
– Конечно, понимаю, но и ты меня пойми, мне не до охоты. Я собираю средства – сына везти на лечение в столицу.
Как только не уговаривал его Радузов, но Архипов выполнить его очередную просьбу отказался.
…В гараже госпромхоза переполох, поломались сразу несколько машин.
Поставщик продукции в лице директора Терентия Ивановича волнуется – срывается план по вывозке заготовленного сырья. Он взывает о помощи, звонит начальнику лесопромышленного участка товарищу Крикунову:
– Алло, Емельяныч, выручай, пожалуйста, запчастями для ремонта машин. Просто беда… Конец года, а я не успеваю вывести продукцию. Ведь мы друзья, выручай!
– Помочь бы можно, да желания нет, – сердито отвечал Крикунов.
– Виктор Емельянович, а что случилось? По какой такой причине отказываешь, а?
– Разве ты не знаешь, что твой егерь Соколов у меня осенью отобрал два ружья, ребенка обидел – сына моего.
– Соколов у тебя ружья отобрал?
– Да.
– Не знал я про это дело, честное слово, не знал. Ох, уж я разберусь с ним! С работы уволю к чертовой матери! – кричал в трубку Терентий Иванович.
Директор госпромхоза отправил Соколову телеграмму: "Срочно явиться в контору".
Получив телеграмму от шефа, Андрей был удивлен, ведь никогда он еще подобного сообщения с места работы не получал.
На следующий день егерь попутным транспортом добрался до усадьбы госпромхоза и зашел в кабинет.
– Здравствуйте, Терентий Иванович. Вызывали?
Шеф, оторвавшись от бумаг на столе, пробормотал:
– А-а, явился – не запылился. Ты что вытворяешь?!
Соколов насторожился, молча ждал развития дальнейших событий.
– Где ружья начальника Крикунова?
– Как полагается, сдал в охотинспекцию вместе с протоколом изъятия, – объяснял Соколов.
– А почему ты мне – своему начальнику об этом не доложил? А?
– Я докладывал, но Вы были заняты, сказали, чтобы вопросы по нарушениям правил охоты решали напрямую с управлением охотинспекции.
– Возможно, я и был занят, ведь я без дела не сижу, но, почему ты не доложил вторично? – кричал директор. – Ты подвел меня, ох как подвел! Почему до сих пор не помог председателю комитета природопользования, почему лося не добыл?
– Я добыл ему лося, – попытался спорить Соколов.
– Как же, он добыл ему лося? – шумел директор, – а председатель жалуется, что ты симулируешь помощь. Думаешь, я тебе поверю? Мне такие работники не нужны, вон из моего кабинета!
Глубоко оскорбленным, егерь возвращался домой. Проходя мимо дома колченогого дяди Коли, он увидел в его окне мигающий свет электролампочки. Это старик подает сигнал, приглашая зайти.
– Здорово, дядя Коля, – приветствует его Соколов при входе в дом.
– Здорово, Андрюшечка, что-то давненько тебя не видать. Думал, может быть, уехал куда? Я уж Люську спрашивал: "Где Андрей-то?", так она мне с обидой в голосе ответила: "Я ему не жена, он ко мне не ходит, откуда знать, где он… Наверное, по тайге шастает".
– Я, дядя Коля, сейчас из конторы домой иду.
– Чёй-то ты из конторы невеселый вертаешься, аль денег не хватило на то самое, чтоб с друзьями посидеть?
– У-у, куда тебя понесло, – отмахнулся Андрей, – не до того было, меня с работы выгнали.
Дядя Коля дернулся на стуле, будто ему иголку воткнули:
– За что такая немилость. Таких, как ты, грех увольнять.
– Эх, старик, тяжело в жизни неприспособленному. Не могу я пройти мимо нарушений и обмана, вот и пострадал.
– Эко диво, – качает головой старый, – конечно, за правду грех не пострадать. Бог наш – Христос страдал; многие пострадали по ложному обвинению. А ты в правду верь, она, как Бог – его не видно, но его влияние велико. Известно, мир противоречив, силы добра и зла, как мускулистые борцы, вцепившиеся в друг в друга, и каждый желает себе победы, – философствует дядя Коля. – Но ты, Андрюха, особливо не переживай, правда – она рано или поздно, все равно объявится.
По дороге домой Соколов рассуждал: "Терентий Иванович по характеру самовольник, наделенный властью и полномочиями. С работы уволить может запросто. А председательша профсоюза госпромхоза против директора не пойдет, потому, как они родственники".
Соколов вспомнил факт непорядочности руководителя.
В госпромхозе работала завскладом одинокая беззащитная женщина – Маша Колесникова. Являясь материальноответственным сотрудником, она под честное слово выдавала шефу материальные ценности в качестве подарков для его друзей. Директор обещал все взятое со склада списать, но так и не сделал этого.
В конце концов, ревизия обнаружила у Маши огромную недостачу, возместить ущерб она не смогла.
Состоялся суд, на котором Терентий Иванович отказался, что когда-либо что-то брал у Колесниковой, и обманутую Машу "упекли" в колонию.
На еженедельные сборы Андрей Соколов попасть не спешил; получить расчет и трудовую книжку он может в любой день.
Подойдя к конторе, он увидел сидящих на крылечке знакомых егерей, сюда народ выходит покурить и, конечно, поболтать.
Андрей прислушался, Колян Копылов рассказывал о вреде курения:
– Один мужик был заядлым курильщиком, отощал, начал сильно кашлять, заболел. Его уговаривали бросить вредную привычку, но больной с папироской не расставался и, в конце концов, умер от рака легких.
Вот однажды друзья пришли его помянуть и положили ему на могилку пачку "Примы" и стакан. И только стали поминать, как вдруг из земли показалась костлявая рука, а могильный голос недовольно прокричал: "Уберите на хрен эту дрянь!"
Колян Копылов довольно гоготал:
– Правду в народе говорят, что только могила горбатого исправит!
Егеря заметили коллегу и поинтересовались, почему он опоздал на работу.
А Соколов, улыбаясь, отвечал:
– Я теперь свободный человек, куда мне спешить? Мне Терентий Иванович расчет в любой момент выдаст.
А мужики ему чуть не хором отвечали:
– Не повезло тебе, Соколов, с Терентием Ивановичем ты больше не встретишься.
– Что такое… почему? – насторожился Андрей.
– Он теперь в городе живет, на повышение пошел!
Соколов присел на лавку, пробормотав:
– Вот так дела-а. А он меня грозился уволить.
– Не успел, его срочно отозвали. Теперь будем работать с новым директором. Правда, мы его еще не видали, – известил Копылов.
Миновали в историю снежная зима, голосистая пением птиц весна и жаркое лето. Наступила пора, о которой так написал поэт – классик:
"Березы желтою резьбой
Блестят в лазури голубой,
Как вышки, елочки темнеют,
А между кленами синеют
То там, то здесь в листве сквозной
Просветы в небо, что оконца.
Лес пахнет дубом и сосной,
За лето высох он от солнца,
И осень тихою вдовой
Вступает в пестрый терем свой…"
У егеря Архипова собрались гости, в доме оживление: все внимание устремлено на выздоровевшего сына Антошку, у него День рождения.
Андрей Соколов подарил ему игрушечный вездеход. Колян Копылов, Данька Соболев и лесник Константин тоже принесли подарки.
В горницу вошла девушка, она сняла верхнюю одежду еще в прихожей и, войдя в зал, поздоровалась. Тут поднялся невообразимый шум. Ее обнимали родственники.
Володя объявил:
– Знакомитесь, это моя двоюродная сестра Вероника Уральская. Она – будущий врач, скоро выпускные экзамены.
Вся мужская половина разглядывала девушку как скульптурную композицию – так она была хороша.
Но Андрей знал, что внешняя красота, часто бывает обманчива; красивые бывают высокомерными. Но, несмотря на это, он цепко, не отрывая глаз, смотрел на Веронику.
Девушка, заметив это, стала тоже поглядывать в его сторону.
После знакомства, хозяйка Володи всех пригласила за стол. Стол большой, закуски много. Кому-то места достались на диване, кому-то на стульях. Соколов, чтобы видеть Веронику, сел напротив нее.
У мужчин в стаканах налита водка, у женщин в фужерах – шампанское.
Курносый хозяин дома в новой рубашке, аккуратно постриженный и гладко выбритый, произносит тост:
– Дорогие мои друзья, спасибо вам за материальную помощь. Если бы не вы, то вряд ли мы сидели сейчас за этим столом, празднуя День рождения нашего сына Антошки. Пусть удача не обходит вас стороной. Крепкого вам всем здоровья и счастья!
Володя почеканился с Андреем первым.
Соблюдая правило: между первой и второй промежуток небольшой, сразу же выпили еще по рюмочке.
Гости заметно оживились – пошли разговоры. Лишь Андрей молча поглядывал на гостью. Вероника в ответ улыбалась, обнажая ровный ряд белых зубов.
Разрумянившаяся бабушка Ольга встала со стула и, поправив сарафан, обвела всех взглядом и произнесла:
– Дорогие гости, сегодня радостный день. У моего внука День рождения. На будущий год он в школу пойдет, спасибо друзьям Володи.
Она хотела сказать что-то еще, но, прикрыв лицо ладонями, вдруг заплакала.
Сын, обняв ее за плечи, успокаивал:
– Мам, ну не плачь… ведь все обошлось.
– Да-да, сынок, конечно, но так страшно было за Антошку.
Старая женщина, всхлипывая и вытирая глаза платком, успокоилась.
Данька Копылов предложил:
– Тетя Оля, вы – известная певунья, спойте нам, пожалуйста.
– Уж и не знаю, получится ли? Давно не пела.
Люди за столом громко захлопали в ладоши. И вот она, волнуясь, запела чуть дребезжащим голосом:
В низенькой светелке огонек горит,
Молодая пряха под окном сидит.
Молода, красива, карие глаза,
По плечам развита русая коса.
Русая головка, думы без конца…
Ты о чем мечтаешь, девица-краса?..
Вся жизнь Ольги прошла в колхозе. Она часто вспоминает трудные военные годы, надорвавшие здоровье. Мужиков осталось в деревне – раз-два и обчелся, да и те непригодные для тяжелого труда. Всех пахотных лошадей в ту пору тоже забрали на фронт, вот и приходилось женщинам, надев на себя веревки, тащить тяжелый плуг – так пахали землю. Вырастив пшеницу и рожь, молотили снопы цепами.
Слушая грустную песню старой Ольги, Андрей шепнул Володе:
– У тебя случайно гармони нет?
– Гармонь есть, а кто музицировать будет?
– Тащи инструмент, разберемся.
Через несколько минут хозяин принес тальянку.
– Вот она – от отца осталась. Батька на ней плясовые играл и песни сопровождал. А мне музыка не далась.
Андрей, взяв гармошку в руки, только пальчиками пробежал по кнопочкам, а слушатели сразу поняли, что инструмент в руках мастера. Гармонист заиграл плясовую, гости пустились в пляс так, что половицы гнулись и стонали от топота ног, и дребезжали стекла в окнах.
Лесник Константин выдавал куплеты:
Раз стиляга танцевал
Делал круг загадочный,
А вокруг народ собрался
Думали припадочный!
У-ух!
Фольклор продолжал Володя:
Один раз водолаз
Утопающую спас,
А когда на ней женился,
Сам пошел и утопился!
Только хозяин пропел последние слова, тут же запел Данька:
Ах, медведь, ты медведь,
Перелетна пташечка,
Если хочешь чай попить,
Варежки на полке.
Куплетиста критикует Константин, он поет:
– Не в лад, не в склад, поцелуй у кошки зад. Не так надо, а вот так:
Мы стояли у метра
Целовались до утра,
Целовались бы еще,
Да болит… седалище!
Андрюха тянет меха тальянки, она захлебывается в экстазе. Вот услышали голос Вероники:
Мой миленок, как теленок,
Только веники жевать,
Проводил меня до дома,
Не сумел поцеловать…
У-ух!
Наплясались, насмеялись, даже жарко стало, сели за стол, хозяин наполняет рюмки. Вероника свой лафитник спрятала за графин.
Соколов, тряхнув густой шевелюрой, заиграл сердечную мелодию. И вот в горнице зазвучала душевная песня в исполнении Вероники:
Старый клен, старый клен,
Старый клен стучит в стекло,
Приглашая нас с друзьями на прогулку…
.. Отчего, отчего,
Отчего гармонь поет?
Оттого, что кто-то любит гармониста.
Глаза певицы искренни в чувствах, ее щеки горят румянцем, она смущена.
Соколов, перебирая кнопочки, украдкой смотрит на ее вздымающуюся аккуратную грудь, все, более убеждаясь, что эта девушка чиста и добра, без корысти и фальши.