- Д-да. То есть, нет, - запинаясь, выдавил Ахмед, украдкой стирая рукавом кровь с подбородка. - Один вышел.
- Где его вещи? Давай их тоже сюда. Куда вышел?
- Н-не знаю.
- Нижние койки откинь. Быстро.
Долговязый тем временем осмотрел багажную нишу у потолка, но ничего там не обнаружил.
Шатаясь, держась левой рукой за голову, Сергей кое-как привстал на ноги. Правой ухватился за край койки и попытался её приподнять. Однако ослабевшая рука дрогнула, и койка с лязгом упала обратно.
- Погнал что ли, сука?! - рявкнул молодой и занёс руку для удара.
- Я… я сейчас, - едва слышно пролепетал Сергей, замерев от ужаса.
Чеченец нетерпеливо откинул её сам. В багажной нише лежал чемодан и рюкзак. Взгляд его хищно сверкнул.
- Я же сказал: всё выкладывай! Обмануть хотел?! - заорал он с исступлением и со всего размаха ударил Сергей ногой в живот.
Тот рухнул на пол. Судорожно хватая ртом воздух, держась обеими руками за разрывающийся от боли живот, он громко хрипел и беспомощно корчился в ногах бандитов.
Молодой чеченец от вида этого окровавленного, полуживого человека пришёл в неистовство и, рыча ругательства, с яростью пинал ногами распростёртое перед ним тело.
- Сука! Б..! Ишак!
Наверное, он забил бы Сергея до смерти, но старший вдруг крепко схватил его за руку и громко, властно произнёс что-то на своём языке. Молодой, взвизгнув от бешенства, ударил ногой ещё раз и нехотя отпрянул назад, к двери, дыша тяжело, кося на изувеченного им человека налитым кровью, дурным глазом.
Старший деловито вынес в тамбур отнятые вещи. Сумку и чемодан раскрыл тут же, при тусклом свете едва горящих под потолком ламп, бегло осмотрел их содержимое. Деньги аккуратно пересчитал и засунул в карман, усмехнувшись довольно.
Затем он вернулся назад, в купе, тщательно обыскал Ахмеда, после чего приказал ему снять часы, дублёнку и показать шапку. Часы тоже сунул в карман, дублёнку небрежно бросил в тамбур, на стоявшие там вещи, а шапку вернул, убедившись, что она не норковая. Пробурчал что-то молодому, стоявшему молча, неподвижно. Тот кивнул.
Потом старший бандит нагнулся к лежащему на полу без сознания Сергею, обшарил и его, снял наручные часы, перепачкав при этом руки в крови, матерно выругался и брезгливо вытер их об его одежду. Молодой в это время поднял пистолет и, целя прямо в помертвелое лицо Ахмеда, скалил зубы и бешено раздувал ноздри. Рука, державшая оружие, нервно подрагивала, палец елозил по спусковому крючку, и Ахмеду с ужасом казалось, что он вот-вот на него нажмёт.
- На колени, ишак! Проси, чтоб я тебя не убил, - гавкнул молодой чеченец.
Ахмед безвольно сполз с койки вниз.
- Не надо… Пожалуйста… Я ведь сам всё отдал… Я не обманывал. Смотри, там ещё сумка есть, - лепетал он, не помня себя, и вытащил из щели между багажным отделением под койкой и стеной вагона незамеченный бандитами пакетик лейтенанта.
Старший жадно схватил протянутый пакет, раскрыл его. Но тут же брезгливо сморщился и высыпал содержимое на столик: буханку хлеба, запечатанную пачку чая, полпалки копчёной колбасы, кусок сыра и несколько варёных яиц. Ничего, кроме еды, в нём не было.
- Сожрёшь это сам. Я тебе разрешаю, - бандит усмехнулся криво. - А теперь сюда смотри, - и его лицо снова сделалось жестоким, властным. - Если чё - скажешь, что вы сами набухались и помахались между собой. Понял? - голос его был негромким, ледяным.
- Понял.
После этого старший чеченец вышел из купе и, не глядя больше на избитых, едва живых людей, принялся возиться в тамбуре с награбленным добром, перекладывая его поудобнее. Потом подхватил чемодан и понёс его к выходу.
Молодой на некоторое время остался с жертвами наедине. Ахмед по-прежнему стоял на коленях, опустив голову на грудь. Челюсть распухла, онемела, и красный отёк медленно наползал на скулу.
Бандит шагнул к лежавшему без движения Сергею, захохотал гортанно и, продолжая держать пистолет в правой руке, левой вдруг неожиданно расстегнул брюки и принялся сосредоточенно на него мочиться. Ахмед отпрянул в строну. Но тот мигом перевёл струю ему прямо в лицо. Дагестанец задрожал всем телом и, всхлипнув, попытался отвернуться.
- Рожу не убирай! - мгновенно рассвирепел мучитель, взмахнув пистолетом. - Пристрелю! Не понял, тупорылый: я - твой хозяин!
Моча обильными парными струями текла по волосам и лицу Ахмеда, разливаясь по спине и груди. Чеченец от этого пришёл в дикий восторг и снова громко заржал:
- Ва-ха-ха! Ва-ха-ха-ха-ха! - вопил он с исступлённо, поводя струёй из стороны в сторону так, чтобы облить дагестанца с ног до головы.
Наконец, он стряхнул последние капли, застегнул ширинку, смачно харкнул в лицо своей жертве, выругался и вышел из купе.
Ахмед продолжал стоять на коленях, не в силах даже пошевелиться. Отупевшим, невидящим взглядом смотрел в пол. Тёплые струйки продолжали стекать по подбородку вниз, капали на руки, на грудь. Ахмед чувствовал себя животным, приведённым на бойню, но отчего-то недорезанным садистом-мясником. Он заревел, завыл во весь голос от бессильного унижения:
- У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!!!!!!!!!!!
Сергей в этот миг приоткрыл глаза, глянул мутно, вяло и бестолково завозил руками по полу. Затем приподнял кое-как вялое бессильное тело и пополз к койке. Ухватился руками за её край, попытался взобраться, заползти на неё. Залез, наконец, кое-как, застонал глухо, склонил голову на бок и выплюнул изо рта обильный сгусток крови.
В это время в тамбуре опять раздались шаги, дверь снова распахнулась, и в купе заглянул бородатый человек в военном бушлате, папахе и c автоматом на плече. Он оглядел на этих жалко копошащихся, в крови людей и, как ни в чём не бывало, спросил:
- Всё нормально? Разбоев, грабежей не было?
Ахмед, не зная, что отвечать, промычал что-то бессмысленное.
- Чё стало? Ты чего, немой?
- Нет, - ответил Ахмед и добавил вдруг. - У. у меня кровь.
- Сам вижу, - огрызнулся чеченец. - Кто избил? А этот что, мёртвый? - он указал на Сергея.
- Нет. Нас избили. ограбили. Отняли деньги и вещи.
- Когда?
- Только что.
В это время за спиной заглянувшего в купе чеченца показался старший из грабителей. Он дёрнул того за рукав и что-то начал ему быстро объяснять, кивая головой в сторону своих жертв.
- Я - командир батальона чеченской Национальной гвардии Мовсар Исрапилов, - внимательно выслушав бандита, важно представился чеченец в папахе. - Моё подразделение обеспечивает порядок на станции и в проходящих здесь поездах, борется с разбоями и грабежами. Если ты говоришь, что тебя ограбили, то выходи, и пойдём в комендатуру. Там мы во всём разберёмся, быстро найдём и накажем виновных, - не моргнув глазом, закончил он.
Ахмед похолодел от ужаса. Сейчас они выведут его из вагона и расстреляют где-нибудь у ближайшей стенки. Зачем им живой свидетель?
- Я, я не могу. Я же в Москву еду. Сейчас поезд тронется, - забормотал он.
Но Исрапилов прервал жёстко:
- В городе действует режим чрезвычайного положения. Если ты отказываешься подчиниться, то я применю силу. Мы обязаны пресекать любые преступления. Если тебя в натуре ограбили, то бояться нечего. В комендатуре ты расскажешь, как всё было и напишешь заявление. А если ты не хочешь идти туда, значит, ты препятствуешь установлению истины и мешаешь мне исполнить свой долг, - тут в его глазах вспыхнула злобная подозрительность. - Может, ты сам кого-то хотел ограбить, а теперь хочешь скрыться от правосудия, а?
Ахмед безмолвствовал.
- Этот пусть тоже идёт, - тоном, не допускающим возражения, прибавил он, указав на Сергея. - Эй, ты, вставай! - и, наклонившись над ним, толкнул грубо. - Вставай!
- Куда? - простонал тот. - У меня. голова пробита. Мозги вытекают.
- Ладно, хрен с тобой, - смягчился чеченец. - Можешь остаться. А ты выходи. Слышишь? - приказал он дагестанцу. - Быстро!
Ахмед хотел что-то возразить, но Исрапилов громко скомандовал по-чеченски, и в купе вошли двое парней в армейских бушлатах с автоматами наперевес. Они схватили дагестанца за шиворот и решительно выволокли в тамбур. Но, испачкав руки в моче, выругались грязно и, тщательно вытерев ладони о сухие части его одежды, пинками погнали к выходу.
- Ишак вонючий! - поправляя шапку, крикнул молодой "гвардеец" и изо всей силы ударил Ахмеда ногой. - Быстро пошёл!
В мгновение ока Ахмед оказался на перроне. Дуло автомата жёстко упиралось в спину. Промозглый ноябрьский ветер сразу пронизал его тело до костей, обдал мелкими холодными капельками лицо.
Вагон, в котором они ехали, был предпоследним в составе. Вокруг не было никого.
- Ну, я же и так всё вам рассказал, - взмолился Ахмед с последней надеждой. - Поезд сейчас уедет. Пустите меня. Мне в Москву надо. Пожалуйста, не…
- Заткнись и иди вперёд, - перебил рослый "гвардеец", пинавший его особенно сильно, - Тут рядом. В комендатуре разберутся, кто тебя грабил, - и клацнул автоматным затвором.
Поняв, что спорить смертельно опасно, Ахмед повернулся и молча пошёл в темноту. "Гвардейцы" топали в трёх шагах сзади. Он дошёл до конца состава и по их приказу свернул направо, перешагнул через рельсы и устремился к видневшимся невдалеке мрачным и длинным одноэтажным зданиям станционных складов.
Вдруг откуда-то сзади, со стороны головы состава раздался резкий и жуткий, полный смертной муки, человеческий крик.
- А-аааааааа-аааааа!!!
Неистовый вопль звучал непрерывно, перейдя в надрывный непрекращающийся рёв:
- У-у-ууууууу-Ааааааа-У-у-ууууууу!!!!!
Такого страшного крика Ахмеду не приходилось слышать ни разу в жизни. Он с ужасом подумал, что же надо было сделать с человеком, чтобы тот так взревел по-звериному. Сердце захолонуло, и он остановился, будучи не в силах сделать ни шагу.
Чеченцы также остановились и оглянулись. Они переговаривались между собой и, радостно улыбаясь, с явным удовольствием вслушивались в этот нечеловечий вой, который всё звучал и звучал, пока его не стал заглушать шум тронувшегося поезда.
- Ну, пошёл, - приказал, наконец, один из "гвардейцев". - Попробуешь бежать - с тобой так же будет.
Не разбирая дороги, Ахмед двинулся дальше. Бесчувственными помертвелыми ногами он наступал в лужи, в склизкую чавкающую грязь. Ботинки промокли, и ступни занемели от холода.
Его провели вдоль складов и завернули в тёмный двор с наваленными по углам мусорными кучами. Ветер продувал насквозь мокрую одежду. Его била непрерывная дрожь, и он ждал лишь автоматной очереди в спину. Нет здесь никакой комендатуры. Его привели в эти мрачные привокзальные дворы только затем, чтобы спокойно пристрелить.
Ежесекундно ожидая смерти, Ахмед продолжал шагать вперёд. Голова была пустой, без единой мысли.
Чеченцы шли вслед за ним и негромко говорили меж собой по-своему. Чаще слышался голос рослого парня. Он что-то оживлённо рассказывал остальным, и время от времени все трое начинали громко гоготать.
- Стой. Пришли, - Ахмед услышал вдруг за спиной голос Исрапилова.
Дагестанец поднял глаза и увидел, что стоит напротив двухэтажного здания из серого кирпича. Его подтолкнули в спину:
- Заходи.
Он поднялся на крыльцо, открыл дверь и вошёл внутрь. Один из "гвардейцев" провёл его по грязному заплёванному коридору мимо двух дремавших у входа хмурых типов и, поднявшись на второй этаж, остановил перед какой-то дверью.
- Сюда, - приказал тот.
Дагестанец потянул на себя дверь и оказался в небольшой, плохо освещённой единственной горевшей под потолком лампочкой комнате с грязным исцарапанным линолеумом и обшарпанными, выгоревшими обоями на стенах. Напротив него за столом сидел щуплый рыжеволосый человек в камуфляжной форме. На его плечи была небрежно накинута советская офицерская шинель без погон и петлиц, с зелёным шевроном в виде ичкерийского флага на левом предплечье. На стене, за спиной человека, висел большой флаг "свободной Ичкерии" с заключённым в белый круг чёрным волком по середине зелёного полотнища. На столе также стоял небольшой зелёный флажок.
"Гвардеец" долго объяснял ему что-то на чеченском, тыча при этом в Ахмеда пальцем. Тот понимающе кивал, иногда задавая вопросы, и рассматривал дагестанца с нахальством, с полным осознанием своей власти.
- Я - комендант Гудермеса Ширвани Загуев, - дослушав "гвардейца" до конца, представился рыжий и спросил строго. - А ты кто? Покажи документы.
- Сулейманов Ахмед Гадисович, - ответил дагестанец. - Я сотрудник НИИ из Махачкалы. Ехал на поезде в Москву, в командировку по работе. Вот мой паспорт, - он пошарил в кармане рубашки и вытащил документ, дико радуясь, что не оставил его в отнятой дублёнке.
От сердца немного отлегло - ведь с ним пока просто разговаривают.
Комендант внимательно изучил паспорт. Перелистывая страницы, поднял брови, помусолил пальцами и брезгливо поморщился - документ оказался подмоченным. "Гвардеец" отвернул лицо и ухмыльнулся.
- Даргинец, значит, по нации? - спросил он.
- Да.
- Чистый?
- Нет, мать - лачка.
- С какого района?
- Я сам с Левашинского. Отец мой оттуда же. А мать из-под Ку-муха.
- Ну и чё стало? - спросил Загуев, возвращая паспорт и поспешно вытирая руки о лежащую на столе бумагу.
- Со мной ещё один человек был, тоже с работы. Мы вдвоём ехали. На станции нас ограбили и.
- От тебя воняет как от скотины, - скривился комендант. - Ты что, обоссался, что ли? Иди, умойся сначала, позорник! И сними свой вонючий свитер. Дальняк направо по коридору. Поговорим, когда вернёшься.
Ахмед поспешно вышел и, найдя туалет, долго тёр огрызком лежащего на раковине мыла лицо и голову. Затем стащил с себя свитер, снял рубашку и майку и старательно обмыл тело водой. Из крана тонкой струйкой текла только холодная, и Ахмед, растирая грудь и живот, зябко ёжился и кривил лицо. Он внимательно посмотрел в своё отражение в маленьком потрескавшемся зеркальце, висевшем на стене над раковиной. Оттуда на него глянули два насторожённых, диковато поблёскивающих глаза. Кожа помертвелого лица при тусклом свете казалась дряблой, пожелтевшей, словно у тяжело больного человека.
Ахмед встряхнул головой, быстро натянул на себя одежду, ещё раз ополоснул руки, постоял с минуту, дыша часто и сбивчиво, а потом вышел обратно в коридор, тихо прикрыв за собой деревянную дверь.
Вернувшись, он увидел, что "гвардейца" в кабинете коменданта уже нет. Вместо него там теперь был Мовсар Исрапилов, который оживлённо что-то рассказывал Загуеву. Оба они громко смеялись.
- Ну что, вымылся? - сразу же спросил рыжий. - Мовсар говорит, что нашёл тебя в поезде всего избитого, в крови. И ты сказал, что тебя якобы ограбили здесь, у нас в Гудермесе.
- Можно, я сяду, - робко попросил Ахмед, враз почувствовав непреодолимую слабость в ногах.
- Садись, но если от стула потом будет вонять, пристрелю на месте.
Ахмед присел на краешек и, запинаясь, сбивчиво рассказал, что произошло. Рыжий ежеминутно перемигивался с "командиром батальона". Оба нагло ухмылялись, то и дело перебивали научного работника:
- Да ты чё!
- Да ну, на х..!
Ахмед замолк и, втянув голову в плечи, смотрел на чеченцев затравленно, исподлобья.
- А чем ты можешь доказать, что тебя в натуре ограбили? - спросил Загуев. - Может, ты просто набухался со своим русским кентом, а потом помахался с ним? А вещи ваши своровали другие пассажиры?
- Я не пьян, - запротестовал, живо задёргав головой, дагестанец, ибо последние остатки алкоголя давно выветрились из него, - Хотите, дыхну?
- Да закрой свой вонючий рот - буду я тебя ещё обнюхивать! - раздражённо крикнул комендант. - Кто тебя ограбил?
- Два человека с пистолетами. Один молодой и высокий, а другой. - Ахмед осёкся, вспомнив, что Исрапилов прекрасно знает второго бандита и теперь смотрит на него в упор, с вызовом, с наглой усмешкой. - Другого не помню, - поспешно добавил он.
Исрапилов довольно ощерился.
- А ты за слова отвечаешь, что у них были настоящие пистолеты? - продолжал допрос комендант. - Может, они вам просто "пугачи" показали?
Ахмед ощутил полную беспомощность. Он не знал, что следует отвечать, и потому замолчал, опустив глаза.
- Даже не знаешь, что у них было, а ещё хабаришь чего-то. Почему же ты им не сопротивлялся? Как баран отдал вещи, стоял и смотрел, как тебя били. Ты что, не мужчина? - с издёвкой воскликнул комендант.
Его глаза смотрели на Ахмеда прямо - наглые, жестокие. Во взгляде сквозило самодовольное торжество. Губы кривились в усмешке.
- Я.я мужчина, - промямлил научный сотрудник, потупив глаза в пол.
- Не похоже. Настоящие мужчины так не поступают. Стоял там, молчал как рыба, а теперь жаловаться сюда пришёл?
- Я не сам. Мне сказали, - не помня себя, бормотал Ахмед.
- Сказали?! Ха! - гортанно хохотнул Исрапилов, мотнув головой.
- Так ты говоришь, что люди, которые тебя ограбили, были наши, из Гудермеса? - продолжил комендант, нахмурив брови. - Ты что, хочешь сказать, что чеченцы на такое способны: избить, ограбить, да ещё и поиздеваться над безоружными? Да ни один чеченец не совершит такого! Как ты смеешь клеветать на наш народ?! Ты знаешь, что я сейчас с тобой за это сделаю? - повысив тон, грозно изрёк Загуев,
- Я, я не знаю, кто эти люди, - выдавил из себя Ахмед.
Комендант прямо упивался его страхом.
- Если не знаешь, то зачем говоришь, - снова вмешался в разговор Исрапилов. - Да стопудово говорю: тебя ограбили русские офицеры, которые ехали в том же поезде. Они всегда так делают, когда через Чечню проезжают. Они хотят оклеветать чеченцев, выставить их бандитами и свалить на нас все свои кровавые преступления.
- Да, это русские. Им это очень выгодно, - подхватил комендант. - Они постоянно про нас врут, делают всё, чтобы облить грязью независимую и свободную Ичкерию. Русские хотят поссорить дагестанцев и чеченцев, стравить наши братские народы, посеять на Кавказе братоубийственную войну, чтобы мусульмане убивали мусульман. А ты своей ложью им в этом помогаешь.
- Э, а может, тебе русские заплатили за то, чтобы ты специально говорил такие вещи? Может, ты их агент? - со злобной подозрительностью сощурился Исрапилов.
Ахмед облизал сухие губы:
- Нет, это не русские. Я точно видел. И потом: если бы это были и правда они, то не стали бы грабить своего. Ведь со мной тоже ехал русский. Его Сергеем зовут, мы работаем вместе. А они проломили ему голову рукояткой пистолета.
- Они не щадят никого и сделали так специально. Ты вообще рот закрой. Если ты не можешь отличить пистолет от пугача, то куда тебе отличить чеченца от русского.
Ахмед не нашёл что ответить.
Внезапно на столе зазвонил телефон. Комендант взял трубку. Он заговорил с кем-то на чеченском и быстро вскочил, придя в ярость. Заорал в аппарат громко, обильно перемежая речь русскими матерными ругательствами. Мовсар тоже поднялся, выкрикнул что-то, замахал руками.