Нестор принял волевое решение и перевел собаку на жизнь во дворе, благо участок был большим. Антип был совершенно счастлив, получив в полное распоряжение собственную территорию. Он по восемнадцать часов неутомимо носился между деревьями, пытаясь поймать хитрую трясогузку. Казалось, его челюсти вот-вот сомкнутся и отправят наглую птицу в собачий желудок, но той удавалось вспорхнуть прямо перед носом маленького терьера и перелететь на другое место, впрочем, совсем неподалеку от четвероногого охотника. Дразнила… Антип вновь бросался в атаку, но происходила та же история. Птица обладала отличной реакцией и неизменно ускользала от глупого пса в самый последний момент. Тогда разочарованный и униженный Антип лаял во все собачье горло, выводя всю округу из себя. Вскоре все Подмосковье выло разными собачьими голосами.
Прошло время, пес повзрослел, поумнел и приобрел опыт. Он лежал где-нибудь под деревом, в тенечке и, казалось, не замечал дразнящую его трясогузку. Зевал протяжно и делал вид, что спит. И вот в один из жарких дней наглая птица потеряла бдительность, подлетела ближе, а потом еще ближе скакнула, дура трясущаяся, а потом еще… И тогда Антип собрал свое маленькое тело в единый мускул, вскочил, совершил молниеносный бросок, будто освобожденная пружина распрямилась, клацнул челюстями - и счастливо понял, что в его пасти кончает жизнь лютая вражина… Он сожрал птичку без всякого сожаления, а потом долго выкашливал трясогузовы перья. А ночью ему приснился странный сон, как будто он птичка в собачьей пасти, чувствующая приближение смертного мгновения, и одновременно он - это он, пожирающий трясогузку с удовольствием… Странный сон…
К осени неутомимый Антип научился рыть ямы на участке. Делал он это необычайно ловко, за считаные секунды, зарываясь в землю на метр. Знатоки, апропо, объяснили, что эта маленькая мускулистая коренастая собачонка, оказывается, по призванию охотник на крыс, и обещали, что терьер не успокоится, пока не перероет весь участок. - Попрощайтесь с садом, если он у вас есть! Нестору своего сада было жаль, он просто остриг когти Антипу, лишив друга основного орудия труда.
Чтобы куда-то девать силы, Антип отыскал на территории дуб, до одной из веток которого мог допрыгнуть. И теперь по нескольку часов в день пес висел на ветке, ухватившись за нее челюстями. Иногда он раскачивался для удовольствия, но большей частью просто висел, не подавая признаков жизни, как повешенный. Таким образом собака сбрасывала излишнюю энергию.
Бывало, Нестор выезжал в лес на квадроцикле, и тогда Антип был совершенно счастлив, имея возможность гнаться за хозяином, рассекая своей головой высокие травы, перепрыгивая через поваленные деревья и форсируя глубокие грязные лужи. Пес без особого труда пробегал по тридцать километров, а потом, когда усталый Нестор возвращался в усадьбу, Антип еще пару часов до захода солнца висел на дубовой ветке трупиком, пытаясь истощить свои силы до конца…
А потом началась настоящая русская зима с температурами за тридцать. Нестор думал вновь перевести Антипа на постоянное проживание в доме, но свободолюбивая собака не желала такой банальной жизни и продолжала каждое утро вылезать в суровую зиму. Короткошерстный Антип поначалу трясся от холода, спасаясь затяжными пробежками от одного забора к другому, а затем Нестор заметил, что терьер опять раскачивается на дубовой ветке, наплевав на мороз. А еще через месяц хозяин нашел свою собаку обросшей аж до самой заснеженной земли. Даже рыжие пятна замаскировались белой шерстью, сделав Антипа похожим на мускулистого зайца-мутанта.
Знатоки породы уверяли, что такое невозможно, что хозяина обманули и продали некондиционного щенка. Самому Нестору было на это наплевать, наоборот, он радовался, что Антип сумел адаптироваться к суровым условиям жизни. Нестор уважал свою собаку и подкармливал по вечерам сырым мясом…
Вот такая боевая собака лежала на палубе "Пеперчино" у ног Нестора с высунутым полумертвым языком и молча страдала.
"Сдохнет", - подумал хозяин и, превозмогая боль от ожогов, спустился в каюту за ножницами.
Стрижку под ноль Антип принял как меньшее зло.
Итальянцы с уважением цокали языками, удивляясь покорности и смышлености пса. Он сам поворачивался к хозяину нестриженым местом и грустно смотрел то в глаза Нестору, то на океан, совершенно не понимая, куда его забросила судьба. Здесь не пахло другими собаками, а воняло сырой рыбой. Антип с трудом сдерживал тошноту и вспоминал, как летел на самолете, упрятанный в клетку, поставленную в багажном отделении рядом с кошачьей клеткой. Ему было трудно снести такое унижение, и он весь восьмичасовой полет лаял на толстого персидского котяру, пока не потерял голос. Кот, что самое обидное, так и не взглянул на него ни разу. Чучело, наверное!..
Так он полетал на самолете, а теперь плывет по океану. Разве собачья это жизнь?..
Через час работы от Антипа остались лишь одни глаза и розовое кроличье тельце с кривыми лапами… То, что над ним смеются люди, он, конечно, переживет, но где взять на этой дурацкой лодке дубовую ветку?..
К концу первого дня плавания Нестор почти жалел, что согласился на такую авантюру. Обожженный и смятенный, он не мог представить, что плыть до цели осталось всего каких-то пару месяцев, а потом еще месяц до Европы…
Он сидел возле тента, сшитого из прозрачного пластика и крепчайшего брезента, натянутого поперек всей лодки вместо лобового стекла, уместившись на пятидесятисантиметровом пятачке. Сюда хоть и проникало солнце, но оно не обжигало, лишь грело. Зато конечности сводило от непривычной позы!
Нестор хотел было позвонить Алине, но сразу же передумал. Она бы точно с сарказмом поинтересовалась: неужели он достиг берегов Антарктики?
"Позвоню через пару недель", - решил.
Орала на весь океан Элла Фитцджеральд.
У капитана Давиди Фреши на лодке была установлена приличная аппаратура.
Нестор попытался осознать картину плавания полностью и сложил все составляющие в голове.
И получилось у него вот что: железная тихоходная "Пеперчино", загруженная снаряжением для Антарктики, утюжит самые жаркие широты Атлантики в составе одного архитектора, который впервые в жизни ступил на водное судно, одного капитана, похожего на сумасшедшего бездомного, молодого матроса, который плавал только по Средиземке, и остриженного терьера Антипа, лежащего на спине и загорающего совершенно голым. Собака-нудист. И все это - под изысканные джазовые композиции.
Нестор хоть и улыбнулся, но подумал, что "Пеперчино" никогда не дойдет до Антарктики и они все погибнут, однозначно.
Придя к такому печальному выводу, Нестор все-таки позвонил Алине.
Услышав его приветствие, она спросила:
- Неужели ты достиг берегов Антарктики?
- Нет, - ответил он.
- Зачем звонишь, Строитель?
- Наверное, соскучился…
- Тебе там страшно?
- Нисколько! - браво ответил Нестор.
- Звони, Строитель, - предложила Алина.
- Буду, - радостно согласился он.
Связь закончилась, а Нестор еще долго переживал, что позвонил ей. Ведь давал себе слово.
"Не буду звонить", - решил.
Давиди и Майки подняли носовой парус, и "Пеперчино" пошла самую малость быстрее. Казалось, что лодка похожа на старую лошадь, которую подстегнули вожжами.
После вознесения паруса команде делать было нечего, все расселись кто где, и день потек медленно, словно мед из одной бочки в другую переливался, и казалось, проходил он бессмысленно. Фитцджеральд сменил Паваротти, далее - Рамазотти, а позже - Чайковский… Нестор дремал на своем раскаленном пятачке, Давиди что-то лениво выговаривал Майки. Оба итальянца без перерыва курили самокрутки, а капитан запивал табак красным вином прямо из бутылки.
Антип определил себе место на носу и тоже дремал, поскуливая, определенно просматривая во сне подмосковную жизнь.
А потом Нестор внезапно проснулся. Открыл глаза - и обнаружил вокруг себя вечер. Было так странно тихо, что он забеспокоился. Вылез из належанного места, встал на затекшие ноги и оглядел лодку. Давиди и Майки стояли на палубе. Все паруса были спущены и свернуты. Итальянцы смотрели в глубь океана и как будто чего-то ждали. Рядом с ними, широко расставив лапы, как вкопанный стоял голый Антип и, подняв морду к небу, что-то чуял.
- Что случилось? - спросил Нестор, морщась от лопающихся пузырей.
- На барометре ноль! - отозвался капитан.
- А что это значит?
На вопрос ему не ответили. Итальянцы с выражением посмотрели на первохода как на тупого туриста. Тявкнул Антип. Затем Давиди, что-то вспомнив, отстегнул от паруса какую-то снасть и кинул ее Нестору.
Архитектор поймал ее и, обнаружив на концах карабины, понял, что это страховка. Подошел Майки и помог закрепить страховочный трос на его теле. Свободный конец матрос пристегнул к металлической петле возле мачты.
- Что происходит? - стараясь не нервничать, пытался прояснить Нестор.
- На барометре ноль, - повторил Майки, затем тряхнул тросом, проверяя его надежность.
- И что это значит?
- Я не знаю, - ответил матрос. - Я впервые вижу, чтобы стрелка была на нуле. Все может случиться.
- Что "все"?
- Вы не волнуйтесь, я за фонарем!
У Нестора имелось много вопросов, но Майки мгновенно исчез, а потом появился рядом с капитаном. Давиди глубоко затягивался самокруткой и что-то говорил, показывая рукой в сторону ночного океана.
- А где Антип? - оглядывался по сторонам Нестор.
Но на океан опустилась ночь, и только мигающая красным лампочка на флагштоке была видна.
Нестор слышал, как Давиди объясняет Майки, что по фонарю нужно постучать - видно, батареи застоялись. Наверное, матрос так и поступил, так как по океану зашарил мощный луч света. Пометавшись, луч обнаружил огромную, с десятиэтажный дом волну, которая мистически тихо неслась прямо на "Пеперчино".
От изумления Нестор открыл рот и подумал, что слишком тихо подкралась эта гигантская волна. Он подумал, что больше не позвонит Алине, что нужно быть мужчиной и ждать, когда женщина сама не выдержит и позвонит первой!
Нестор почувствовал на лице приятный прохладный ветер и понял, что его гонит перед собой волна. А затем загрохотало так, что от ужаса мышцы задеревенели. Одновременно до ушей донесся радостный голос капитана, вскричавшего "Белиссимо!", и воинственное тявканье Антипа.
А потом волна обрушилась на лодку всеми десятью этажами. Нестор почувствовал, что куда-то летит, увлеченный соленым водоворотом, что орет от ужаса, себя не слышит… А с неба на гибнущий парусник взирал с интересом Господь с лицом женщины и светло улыбался.
Нестор ударился головой об основание мачты и потерял сознание…
Через какое-то время он пришел в себя и услышал истошный крик Майки.
- Мы потеряли парус!!! - кричал матрос. - Парус!
Одним глазом Нестор разглядел капитана. Давиди стоял, широко расставив ноги и сложив на груди руки крест-накрест. Он был без страховки, а изо рта его торчала промокшая надломившаяся папироска. С разметавшимися по ветру волосами, он смотрел вдаль, прищурив очи, как мифический герой Волноборец…
"Мудак, - подумал Нестор. - Угробил нас, мудило грешный!"
Остаток волны еще раз ударил Нестора головой о мачту, и он еще раз отключился.
Что-то скребло по ушам. Ужас, как неприятно. Хотелось того, кто производит эти звуки, порвать на части!..
Нестор лежал на полу своей каюты и махал руками, стараясь отогнать звук. При этом он глубоко дышал, и при каждом вдохе к его большому носу устремлялись крупинки кускуса, рассыпанного повсюду. Вскоре Нестор закашлялся и очнулся.
Ему понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить ночное происшествие. Он встал на четвереньки, а потом сел на задницу. Неслушающимися руками с трудом отстегнул с пояса страховочный трос. Сумел встать на ноги.
Казалось, что по кубрику Мамай прошел. Все, что было закрыто на полках в шкафах, теперь вывалилось и разлетелось. От кускуса, до фотографий Давиди с Антонеллой. Посуда, всякие тряпки, книги и карты, пепельницы, гитара и карандаши - все это плавало в проникшей в кубрик воде.
В голове Нестора шумело, но шаг за шагом он добрался до лестницы, напрягся и выбрался на поверхность.
Тотчас пахнуло табачным дымком, и Нестор услышал довольно равнодушное приветствие капитана.
- Сейчас начнем убирать лодку, - объяснил тот и пыхнул дымом в лицо Нестору.
По правую руку лежал на сиденье Майки и тоже курил. Он не выдыхал дым в сторону Нестора, а давал продукту горения свободно подниматься к небу, с которого по-прежнему со страшной силой жарило солнце.
- Как дела? - поинтересовался Нестор.
- Гуд, - ответил Давиди.
- Гуд, - подтвердил Майки.
Нестор поднял голову и увидел главную мачту.
- Значит, мачта на месте?
- Этот тупой грек с перепугу перепутал мачту с оторвавшимся тентом.
- Я не тупой! И не грек!
Нестор увидел скрученные металлические трубы, на которые был натянут тент. Казалось, что великан поработал металлом, равнодушно перекрутив его и изломав.
- А помощь запросили? - спросил.
- Зачем? - удивился Давиди и вновь выдохнул туристу табачный дым в лицо.
Неожиданно Нестор испытал невыносимое чувство злобы.
- Ты вчера нас чуть не погубил, мудило! Еще раз выпустишь в мою сторону дым, я тебе весь табак в глотку затолкаю. - Давиди с любопытством поглядел на Нестора, вызвав в нем еще большую злобу. - Какого хера смотришь на меня, удолбыш! - Давиди улыбнулся. - Сотри с морды улыбку, фуфель! Я русский! Со мной так нельзя! Я в девяностые под пулями выжил, пока ты винище жрал!..
Сам от себя не ожидая, Нестор ткнул кулаком в довольную физиономию капитана, затолкав Давиди в рот недокуренную цигарку. Из носа итальянца обильно потекла кровь.
На развивающиеся столь неожиданным образом события Майки смотрел с испугом, но вмешиваться в разборки капитана со спонсором считал для себя невозможным..
Глядя на капитанскую кровь, Нестор тотчас потерял чувство злобы и чуть было не извинился сразу. Сдержался чудом. Он никогда не причинял людям физическую боль, а если на его глазах кто-либо бил кого-либо, Нестор непременно желал оказаться на месте того, кого бьют. Ему всегда казалось, что тот, кого бьют, - непременно хороший человек.
Поникший, он сел рядом с Майки. Ему было нестерпимо стыдно.
Капитан утер кровь рукавом, сплюнул сукровицу за борт и неожиданно резюмировал:
- О'кей, в кубрике больше не курим, только на палубе!
Майки от удивления заерзал, будто сидел на канцелярской кнопке.
- Ну вот и договорились! - согласился Нестор.
- А теперь, - распорядился капитан, - приводим лодку в порядок и плывем дальше! Начинаем с каюты спонсора!..
В кубрике убирались только Майки и Нестор. Капитан оставался наверху и, ликвидируя последствия волны, приводил корабельную оснастку в порядок.
Кускус забился во все щели. Если остальное собрать было делом техники - осушить пол от морской воды, поставить на место идиллические фотографии Давиди и Антонеллы и все такое, - то кускус истребить было почти невозможно. Доставали по крупинке, пылесосили по очереди, а когда казалось, что все, победа, лодка переваливалась на другой борт, щели становились от маневра шире, открывая новые залежи кускуса.
- Ненавижу! - не выдержал Майки.
- Блядский кускус! - поддержал Нестор и посмотрел на потолок, в маленький иллюминатор. Он увидел Давиди, как капитан берет одну за другой искореженные трубы, на которых крепился тент, как выправляет их одними руками, разгибая и раскручивая металл словно пластилин. Нестор уставился на ступни капитана. Они были словно расплющены, похожи на ласты. Год за годом удерживая тело на качающемся судне, ступни раздались в ширину и стали похожи на медвежьи лапы.
- Смотри! - Нестор привлек внимание Майки к иллюминатору.
Матрос отключил пылесос и завороженно глядел, как Давиди играючи выправляет металл.
- Капитане! - с уважением произнес он по-итальянски. - Примадонна!
Нестору вновь стало стыдно за то, что он потерял контроль и ударил Давиди по носу. Взял из рук Майки пылесос и бросился в атаку на кускус.
К вечеру на лодке навели идеальный порядок, как будто и не было разрушительной волны. Работал навесной мотор, и "Пеперчино" продолжала шагать к Антарктике.
Давиди приготовил ужин - спагетти с овощами. Нестор попытался было помочь в готовке, но Майки удержал его, объяснив, что на лодке готовит всегда капитан. И вообще капитан на лодке отвечает за все - и за готовку, и за жизнь экипажа.
- Утром можешь сам себе готовить. Все после вахты встают по-разному, потому и готовят сами.
- Я на вахту не встаю, - уточнил Давиди, прихлебывая из граненого стаканчика ром. - Капитан всегда обязан находиться в отличной физической форме. Если что, я должен принимать решения на свежую голову!
После пережитых суток Нестор готов был простить капитану все. И его наглый взгляд, и запрет команде на алкоголь. Он и сам не собирался пить в походе, но то, что за него решают, решают за спонсора, выводило из себя.
Но сейчас, глядя на потрясающий красоты закат, на падающее в океан багровое солнце, Нестор испытывал чувство благости, даже некоторой неги. Он пил горячий чай вприкуску с вафлями и зевал в предвкушении сна…
И вдруг он вспомнил. Поперхнулся вафлей и закашлялся. Вскочил, тяжело дыша, и закричал:
- Анти-ип!
Океан молчал.
Он заметил, как переглянулись капитан с матросом, и опять закричал:
- Анти-и-и-ип! В океане эха нет.
Нестор почувствовал капитанскую руку на плече:
- Его смыло сразу же. Он маленький и легкий. Хороший был пес!.. Я хотел сделать его своим помощником!..
- Да, - подтвердил Майки. - У меня никогда не было собаки!
- Зря ты его взял…
Нестор отошел от капитана, а затем спустился в каюту, где упал лицом вниз на спальную полку и, шумно вдыхая горячий воздух, старался удержать слезы. Он вспомнил Антипа щенком, вспомнил, как Антип гонял трясогузок и висел на дубовой ветке, как его любили Верка и Анцифер…
Первые сутки путешествия оказались смертельно опасными и унесли жизнь джек-рассел-терьера.
"Господи, - мучился Нестор, - сколько еще таких дней предстоит! Умру ли я?.."
Он лежал, уткнувшись в сырую подушку, не шевелясь, словно парализованный.
А потом к нему зашел Майки.
- Твоя очередь! - напомнил. - Я - спать!
- Что?
- Вахта!
Нестор поднялся и шагнул из крохотной каюты в кубрик:
- Я пошел.
- Все очень просто, - проинструктировал Майки. - Сиди себе и смотри на GPS! Если вдруг ветер поменяется или корабль какой невдалеке, буди капитана! А меня через три часа разбудишь!
На первом своем дежурстве Нестор был напряжен и каждые две минуты вскакивал, чтобы обозреть горизонт в поисках встречного судна. Он светил фонариком, прикрепленным к голове, как у шахтера, на прибор GPS, чтобы, не дай бог, не сбиться с курса.
В душе по-прежнему болело, а из головы не выходил Антип. Нестор представил, как маленькая собачка отчаянно боролась с гигантской волной, пытаясь держать мордочку над водой, а лапками молотя изо всех сил… Понимал ли Антип, что погибает? Винил ли перед смертью его, Нестора?