Птичик наклонился, достал лежащий под кроватью носок и вытряхнул из него тоненькое золотое колечко с бриллиантом - подарок отца, которое стащил у матери из шкатулки. Он повертел драгоценность в руках и засунул колечко в черную дыру, растянув ее края до нужных размеров. Кожа тянулась легко, открывая гораздо большие размеры черного пространства. Больно не было совсем, что опять слегка напугало Птичика, но тем не менее он продолжил внедрять драгоценность внутрь, а потом на счет "три" отпустил ее… Он ожидал, что кольцо застрянет у него где-то между ребер, ну, в худшем случае, провалится в живот! Однако Птичик постороннего предмета в организме не ощущал, чему немало удивился. Куда же делось кольцо?! Мало того что придется под пытками признаться матери, что тиснул его, - а как объяснить ей, куда оно девалось?..
Не рассказывать же про дыру! А то еще в интернат сдаст!
Птичик соскользнул с кровати и попрыгал на левой ноге, как будто вытряхивал из уха воду. Но ни воды, ни кольца вытрясти из подмышки не удалось. Пришлось встать на руки, уперевшись ногами в стену. Стоял до тех пор, пока не показалось, что скорее глаза выпадут из орбит, нежели кольцо выскочит…
"Вот это дела", - загрустил.
Предпринял еще одно действие.
Со дна своего комода, наполненного игрушками, выудил алюминиевую проволоку, выпрямил ее сантиметров на тридцать, загнул на конце крючком.
Всю эту конструкцию осторожно внедрил в черную дыру, опять удивляясь, что ничего не чувствует внутренностями организма. Повалтузил проволокой внутри, просунул ее до самого кончика, пытаясь отыскать ценность, но от напряжения пальцы вспотели, проволока провернулась между влажных подушечек и провалилась внутрь.
- Ох! - выдохнул Птичик и уже не на шутку испугался. Сейчас ему станет плохо, замутит, и его повезут в больницу, где будут делать промывание желудка, а еще хуже - разрежут, чтобы вытащить металлы. Приготовился кричать "на помощь!".
Он напряженно сидел на ковре, поджав ноги и ожидая приступа дурноты, но тело чувствовало себя удивительно прекрасно, не выдавая ни малейшего признака присутствия инородных тел.
"От ведь как, - подумал Птичик, немного успокоившись. - Вот ведь какая интересная дыра… И сколько же в нее всего поместиться может?"
Жажда ребенка экспериментировать неутолима.
Птичик хмыкнул.
У него была огромная коробка с отжившими свое игрушками и другим хламом. Первой в дело пошла маленькая пожарная машина без двух задних колес. Она протиснулась в дыру и нырнула в неизвестность. Птичик подождал несколько секунд, все еще надеясь на реакцию организма, а когда ее вновь не последовало, принялся действовать решительнее. Куски "Лего" растянули дыру до нужных размеров и провалились в нее бесследно. С десяток сломанных карандашей и фломастеров попадали в темноту запросто.
Порывшись в коробке, Птичик обнаружил баночку с чернилами. Недолго сомневаясь, он открыл ее, улегся набок и вылил все содержимое в дыру.
Никакой реакции.
"Клево, - подумал. - Теперь я могу быть вместо мусорного ведра, которое не надо выносить!"
Побросал в дыру еще всякой мелочи, давно ненужной…
Решил спать, так как фантазия по применению дыры иссякла.
Когда закрывал глаза, последнее, что он увидел, был Веркин бейби-бон, забытый возле ножки письменного стола. Сон тотчас был отложен, Птичик хмыкнул, как маленький негодяй, спрыгнул с кровати, вмиг оказавшись наедине с добычей.
Бейби-бон был в десять раз больше тех предметов, которые он уже засовывал в дыру. Но предвкушение радости от представленной картины, когда Верка обнаружит любимую собственность исчезнувшей, ее пунцовой физиономии многократно пересилило всякие опасения.
Он засовывал бейби-бона медленно и осторожно. Дыра, казалось, могла растягиваться до бесконечности. В джинсовом костюмчике, в носочках и туфельках, бейби-бон неохотно протискивался в никуда, пока дырка не чмокнула, сомкнувшись краями, проглотив пластикового младенца безвозвратно, как удав кролика.
- Вот так вот бывает, - проговорил Птичик вслух. - Так бывает, когда не слушаешься старшего брата!
Теперь он поудобнее улегся в кровать, натянул одеяло до подбородка и, закрыв глаза, сладко зевнул.
Он быстро засыпал, а приснился ему сон, как Верка засовывает его самого в огромную холодную дыру. Он кричит, упирается, но сестра на диво сильна, как силач со штангой в цирке. Она проталкивает его до конца, и он летит в неизведанную бесконечность, теряя свой крик.
Следующим утром он чувствовал себя невыспавшимся, а тут еще Верка с приставаниями:
- Где мой бейби-бон?!. Ты его взял! Я знаю!!!
- Отстань, - злился Птичик. - Нужен мне твой карлик!
- Где, спрашиваю?!!
- Отвали!
- Не разговаривай так с сестрой! - прореагировала мать, увлеченная выдавливанием прыщика на подбородке…
Драки не случилось. Все опаздывали, а мать успокоила Верку, что ее сыночек бейбибоша обязательно вечером отыщется.
В школе Птичик получил на математике "пару" за невнимательность. Жутко разозлился и, сам не зная как, на перемене слямзил из учительской сумочки перламутровую пудреницу. Он не долго ждал, засунул руку под свитер и втиснул пудреницу в дыру. Дыра привычно чмокнула, проглотив добычу.
В эту самую секунду Крыса Ивановна, так за глаза звали школьники математичку Анну Ивановну, вошла в класс, застав Анцифера одного перед ее открытой сумкой.
- Та-ак! - с пониманием проговорила учительница.
Она засеменила к сумочке, на ходу поправляя пучок седых волос. Быстро проверила содержимое сумки, захлюпала остреньким розовым носиком, обнаружив пропажу, и, разведя худенькими ручками, вопросила:
- Где?
- Что?
- Ну зачем ты, Сафронов!
- Я вошел, - соврал Птичик, - я вошел, а сумка так и стояла открытой! Сам думаю: чего стоит?
- А если поискать?
- Пожалуйста.
Шестидесятилетняя Крыса Ивановна, дочь ветерана войны, приказала: "Руки в стороны!" - и привычно обыскала Птичика с головы до ног.
- Пусто, - подытожила. - Где спрятал? В классе?.. Есть помощники?..
Птичик все отрицал, но пропажа была налицо.
- Это все, конец Сафронову! - подписала Крыса Ивановна приговор, а позже на уроке поведала классу, что не в дороговизне пропажи дело, а в ее личностной ценности. Эту пудреницу ей подарил отец на ее выпускной вечер, и это была единственная памятная вещь, которая после него осталась. Он рано ушел из жизни, преждевременно погибнув от ран, полученных на войне.
Эмоциональный Птичик живо представил себе смерть старика-орденоносца, и на глаза навернулись слезы. Ведь и его папа погиб, оставив после себя холодильник. Ведь, если бы кто-нибудь украл папин холодильник, Птичик бы очень переживал…
Анцифер сочувствовал Крысе Ивановне всей душой, но для пудреницы обратного пути не было. Еще ничто не возвращалось из таинственной дыры… Он хотел признаться в своем проступке, но не увидел в этом смысла. Ведь пришлось бы открыться и поведать всем о черной дыре, имеющейся у него под мышкой. А тогда последствия были бы непредсказуемы…
Так или иначе, Крыса Ивановна связалась с матерью Птичика и настучала ей о своих подозрениях. Она очень просила, чтобы, если вещь найдется, вернуть ее, так как дорога память, не в цене дело!
- Сами понимаете!
Мать заверяла и обещала, прикладывая руки к груди, которую накануне досыта намял сын ада неутомимый Хабиб:
- Все выясню!
- Я на вас надеюсь!
- И не сомневайтесь, Крыса Ивановна.
- Как?..
И здесь началась сто шестьдесят вторая серия фильма "Мальчик в руках женщины Франкенштейна"!
Заперев Птичика в ванной, мать и Верка разошлись по своим комнатам, чтобы провести обыск, ревизию и опись своей собственности.
Верка уже через секунду завопила, что бейби-бона нигде нет! Что несчастный бейбибошечка страдает от голода и холода!.. А потом она завизжала еще громче, оповещая мир о пропаже заколки с божьей коровкой! Это ее любимая заколка, и что теперь без нее жизнь - черно-белое кино!
- Ты потеряла свою заколку еще летом! - заорал Птичик в ответ. - Мама, она врет!!!
- А где бейби-бо-о-он?!!
- Не знаю, где твой уродец!
Птичик попробовал на вкус материнскую зубную пасту. Отметил, что получше будет, чем у него! Порылся в косметичке, найдя коробочку со странным названием по-английски: "Condoms". Они этого слова еще не проходили в школе, а потому он вскрыл коробочку, а там что-то похожее на жвачку. Открыл одну упаковку и выудил на свет красную резинку с пупырышками.
"А-а! - догадался. - Презики!" - и крикнул:
- Ма-ам!.. А зачем тебе презики?
- Не ройся в моих вещах! - услышал ответ.
Птичик развернул condom, открыл кран в раковине и принялся наполнять резиновое изделие водой. Старшие ребята в школе рассказывали, что в одну такую резинку помещается целое ведро воды…
Ведро, конечно, не поместилось. Condom, растянувшись до пола ванной, лопнул, залив кафельную плитку водой.
- Конец Сафронову, - решил Птичик, а здесь еще и мать подтвердила его вывод.
- Где мое кольцо с бриллиантом?! - распахнула дверь, тотчас оказавшись по щиколотку в воде. - Где, я спрашиваю?! - В тапочках захлюпало. - Что здесь произошло?!!
Ничего не отвечая, опустив голову, Птичик покинул материнскую ванную и, пройдя в свою комнату, спустил штаны, оголяя задницу. Затем он лег животом на кровать, отдаваясь в руки судьбы. Была надежда, что сдавшегося помилуют, но…
Мать прошла следом и, обнаружив сына готовым к пыткам, спросила:
- Ты что, куришь траву?
Это была спасительная мысль, объясняющая все. Конечно, нужно соврать, что он курит траву, что обменял все на папиросы для забивки. Тогда не нужно будет открывать тайну черной дыры.
- Да, я курю, - проговорил Птичик чуть слышно. - Пару раз пробовал, пацаны уговорили!
- Так ты папино кольцо?.. - мать запнулась.
- Да…
- На шмаль и папиросы?
- Да.
- И бейби-бона на папиросы? - изумилась Верка.
- Да.
- И заколку с божьей коровкой?
Здесь Птичик не выдержал. Хотел было вскочить, но, крепко прижатый материнским коленом к кровати, лишь прошипел из-за сдавленной грудной клетки:
- Не было заколки! Она ее потеряла за городом! Врет, зараза!!!
- Еще и ругается, мам!
Выпороли Птичика не по-детски. Уж как он ни орал, прося пощады, как ни извивался под материнским коленом, взывая к милости и прощению, но инквизиция на то и инквизиция, чтобы не верить еретикам…
- Ты у меня покуришь травку! - приговаривала мать, неутомимо работая ремнем.
Его оставили отходить после побоев одного.
Птичик долго плакал навзрыд, а потом все его сознание скулило от перенесенных мук. И не только физическими были эти муки, но и нравственными. Все замешалось в одно большое страдание. И тело болело невыносимо, как будто к коже прикладывали раскаленную сковородку, и Крысу Ивановну было жалко с ее мелкой, но памятной потерей, и было смертельно обидно, что его, Анцифера, так часто бьют за дело и без оного, а Верку мать и пальцем не тронула за всю жизнь!..
Промучился так до вечера, а когда физическая боль унялась, поднялся, надел куртку с капюшоном и вышел из квартиры, тихо закрыв за собой дверь.
Он остановил машину и попросил, чтобы его отвезли на пятидесятый километр Новорижского шоссе.
- Садись, мальчик, - согласился таксист.
Автомобильчик был совсем старенький и ехал медленно, раскачиваясь даже на хорошо уложенном асфальте. Вместе с автомобилем раскачивалась и голова водителя, одетая в лихо закрученный белого цвета тюрбан.
Птичик с интересом рассматривал таксиста, думая, что тот очень похож на старика Хоттабыча из старого фильма. Со скудной седой бороденкой, с длинными, словно женскими, ногтями на руках он был похож на волшебника.
- А вы кто? - поинтересовался Птичик.
- Таксист.
- А похожи на… фокусника…
- Да?
- Да…
Водитель обернулся на Птичика, показывая свои похожие на переспелые маслины глаза.
- Я не фокусник, - объяснил. - Я индус. Старый индус сикх.
- А-а, - сообразил Птичик. - Поэтому у вас пятнышко на лбу? Я по телевизору видел.
- Да-да.
Дальше ехали молча. Птичик смотрел в окно, разглядывая мокрый осенний снег, тающий при соприкосновении с дорогой, и думал про что-то.
Ему казалось, что он прожил уже долгую жизнь, в которую было уложено многое. Он знает, что такое гастарбайтеры, теперь вот с индусом познакомился. Он неоднократно пережил муки физические и моральные, только у него одного имелась черная дыра под мышкой, и вдобавок ему через полгода будет одиннадцать лет!.. В старом автомобиле укачивало, мальчик задремал и так бы проспал до утра, но волшебный индус разбудил пассажира, сказав, что они проехали пятьдесят километров.
- Теперь куда?
Птичик зевнул и объяснил.
Индус смело нарушил правила, и через пять минут автомобиль затормозил возле ворот отцовского дома.
Охранник Володя обошел машину и, высветив лучом фонаря лицо Птичика, широко улыбнулся:
- Здравствуйте, Анцифер Несторович!
- Здравствуй, Володя! А папа дома?
- Дома… Все дома!
- Заплати, пожалуйста!
- Будет сделано!..
Отец встретил сына на первом этаже и дал ему вдоволь надышаться собою.
Восторженно лаял джек-рассел Антип, неутомимо прыгая и стараясь куснуть Птичика за мочку правого уха.
- Я у тебя буду жить! - сообщил Птичик.
- Это твой дом, - ответил отец. - Мама знает?
- Нет.
- Сообщи, чтобы не волновалась!
- Ага…
Со второго этажа неслышно спустилась девушка отца Алина.
Одетая в пижаму с вышитыми счастливыми мишками на карманах, вся точеная, беленькая, она поцеловала Птичика куда-то в голову, отчего сердце мальчика зашлось барабанной дробью, стремительно перекачивая кровь к лицу. Птичик почувствовал запах, которому не знал определения, а Алина продолжала обнимать Анцифера, касаясь грудью его щеки.
- Я ему постелю, - сказала, улыбнувшись, отцу. - А ты пока в душ! - Птичику.
А потом она уложила его спать, подоткнув одеяло под бока, чтобы было потеплее. Согретый и обласканный, он блаженно улыбался, вдыхая божественный запах Алины. Сейчас ему жизнь казалась прекрасной, и он жалел лишь об одном: что ему всего десять с половиной лет и еще долго будет нельзя жениться на Алине.
Чуть позже к сыну в спальню спустился отец.
- Тяжело с ними? - спросил Нестор, положив большую тяжелую ладонь Птичику на плечо.
- Тяжело, - вздохнул мальчик, чувствуя, как отцовское тепло проникает в его тело. Стало спокойно и безмятежно.
- С женщинами всегда тяжело, - поведан отец.
- А с Алиной?
- И с Алиной бывает тяжело. И ей, наверное, со мной бывает тяжело. Все люди разные, и им часто бывает тяжело друг с другом.
- А зачем они тогда живут вместе? - удивился Птичик.
- Потому что им бывает очень легко друг с другом!
- Ага… Можно, когда я вырасту, я женюсь на Алине?
- Тебе надо у нее спросить, - усмехнулся отец. - Но когда ты вырастешь, у тебя будет своя Алина, ты даже не сомневайся!
- Это хорошо. - Анцифер зевнул сладко и протяжно.
- Я хочу тебе сказать одну вещь. - Отец убрал руку с плеча сына, приток тепла прекратился, и мальчик почему-то заволновался. - Я принял одно важное решение. Мужчина должен принимать решения. Я скоро уеду…
- Куда?
- Я уеду далеко. Есть в Атлантическом океане, на другой стороне земли, остров Антигуа. Там меня будет ждать парусная лодка, на которой я вернусь обратно в Европу.
- А почему не плыть из Европы туда… на этот остров?
- Оттуда сложнее вернуться. Понимаешь, лодка пойдет против ветра и волны. Это очень сложный маршрут!
- Зачем тебе идти против волны?! - еще больше заволновался Птичик. - Зачем тебе вообще нужно уезжать? От Алины и от меня?
- Так нужно! Многие мужчины ходят в горы, охотятся с одной рогатиной на медведя, а я хочу поплыть через океан. Мне это необходимо. Понимаешь?
- Понимаю…
Птичик действительно понимал. Как-то в школе у него возникло непреодолимое желание подраться с пятнадцатилетним старшеклассником Васильевым. Он до сих пор не знал, откуда взялось это желание. И ничего плохого тот Васильев ему не делал, и никому другому подлянок не подкидывал, но желание было настолько огромным, что на одной из больших перемен Птичик ударил старшеклассника Васильева под дых, а в ответ получил страшный удар в челюсть, после которого целую неделю пролежал дома, приходя в себя. Ведь могло быть сильное сотрясение мозга с последствиями!.. А еще полтора месяца после драки он не мог жевать жвачку. Но до сих пор Анцифер не жалел о той своей выходке.
- Понимаю, - повторил Птичик.
- Ну вот и хорошо, - улыбнулся отец.
- Ты можешь утонуть! - шмыгнул носом Птичик.
- Могу.
- А как же я? Как же мы с Веркой?.. Алина?
- Я не знаю… Я не думал. Но я не сбираюсь тонуть!
- Пожалуйста, не уплывай! - взмолился Птичик, будто предчувствуя что-то страшное.
- Все будет хорошо! - пообещал отец и опять положил руку сыну на плечо. И вновь успокоительное тепло согрело все тело Анцифера. Он успокоился, еще пару раз шмыгнул носом и хотел было поведать отцу о черной дыре, но глаза сами собой закрылись, и мальчик заснул.
Ему приснилась Алина. Она смотрела на него большими серыми глазами и улыбалась как-то по-особенному, так, что пересказать невозможно. И он решился.
- Можно я женюсь на тебе, когда вырасту? - спросил во сне Птичик.
- А как же твой отец?.. Я его жена!
- Он скоро утонет, - возразил Птичик. - Утонет - это значит умрет, и ты останешься одна! Так можно я на тебе женюсь?
- Можно, - согласилась Алина, и сон закончился.
Наступило утро - пятая годовщина смерти Нестора.
Глава 7
Нестор даже в последнее время, когда денег было навалом, работал много. Ему просто нравилось трудиться. Он любил свою профессию, был талантливым архитектором, а потому пользовался спросом у состоятельных заказчиков, которые могли позволить себе платить большие гонорары.
Он имел шанс стать совсем богатым человеком, если бы согласился на предложение московских властей быть первым заместителем главного архитектора столицы. Но Нестору не нравилось ходить на работу к определенному часу, быть всецело зависимым от начальства и проектировать массовую застройку. От предложения удалось отказаться почти без потерь.
Некоторые заказчики из чиновников крутили пальцем у виска: мол, профукал будущее внуков, а один даже укоризненно попенял:
- На таких должностях личные самолеты покупают!
В общем, Нестор с годами стал простым архитектором элитных построек для людей с неограниченным бюджетом. Он умел хранить секреты, мог делать вид, что не обижается на снисходительное обращение власть имущих, а потому очередь из избранных в его архитектурное бюро выстроилась на годы вперед.